— А как же индейцы? Они ведь тут давно жили.
— Им пришлось ютиться на клочке земли, который правительство соблаговолило им выделить. — Кэссиди принялась водить пальцем по карте, где были нарисованы разноцветные участки и стрелки. — Раньше все это принадлежало нам, а потом нам велели переселиться вот сюда. Потом наши территории еще сократили. На сегодняшний день осталось вот столько.
Укия посмотрел, где на карте нарисованы реки: некоторые протекали через границы резерваций.
— Мы жили только рыбой. И голодали.
Да, Онтонгарды поступили бы с индейцами точно так же. Укия почувствовал, что его предали. Он читал дальше, и картина становилась все мрачнее. Белый человек принес с собой оспу и корь. Вымирали целые деревни. Один белый врач хотел спасти больных кайюсов, но не смог. А те, считая, что он отравляет несчастных, убили его и развязали тем самым войну, в которой их ждало только поражение.
Наконец Укия обессилел. Он быстро миновал следующий зал, глядя в пол, чтобы не видеть развешенных по стенам картин. В этом бегстве от правды он остановился только в тиковом холле. Но, как Кэссиди и говорила, все увиденное твердо запечатлелось в памяти.
— Зачем я должен был все это видеть? — яростно прошептал он. — Это все равно что яд пить.
— Ты все это пережил. — Кэссиди погладила его по плечу. — Белые воровали, лгали и убивали наших людей. Кайюсы больше уже не говорят на своем языке, нас лишили его в начале 1800-х.
— Я ничего не помню, — прошептал он. — Ничего из этого!
Даже если найти мышь со старыми воспоминаниями, захочу ли я восстановить их в своем сознании?
— Но если ты когда-нибудь вернешь свою память, — так же тихо отвечала Кэссиди, — именно это ты узнаешь. Ты был свидетелем, как белые люди совершали страшные преступления, а теперь ты живешь с ними.
Почему мама Джо и мама Лара не говорили об этом? Почему скрывали истинное наследие его племени? Почему Макс за последние несколько дней не рассказал о том, как обстоят дела на самом деле? Его вера в мам и Макса поколебалась.
Укия понял, что был прав, когда в первый раз увидел дом Брыкающихся Оленей и сравнил его с клеткой для людей. Жизнь его коренным образом переменилась. Единственный способ забыть все увиденное здесь — это потерять воспоминания вместе с кровью и никогда не найти их.
Кэссиди откинула волосы с его глаз.
— Ты предупрежден, и, наверное, уже будет не так больно.
Укия опустил голову, и черные пряди снова упали на лоб.
— А здесь что-нибудь связано с Алисией?
— Да. Фотография, которую она не могла не видеть.
Кэссиди указала на узкий коридор, ведущий в сторону от главного холла.
Справа по коридору находился магазин сувениров, слева — туалетные комнаты, а в конце несколько служебных помещений. На стене висели фотографии с временной выставки, посвященной массовым сборищам публики, металлические таблички гласили, что это семейные снимки, сделанные во время ежегодного родео. Будь Укия один, он бы и не подумал заглянуть сюда.
— Не уверена, что это важно, — медленно протянула Кэссиди. — Считай это моим кусочком неба или красным мазком. — Она напомнила их недавний разговор о собирании головоломок.
Большинство фотографий были цветными, на них изображались веселые люди в ярких костюмах. Но несколько снимков явно относились к более раннему времени; с одного из них, черно-белого, смотрело знакомое лицо.
— Это я.
— Ага. — Кэссиди вытащила копию фотографии, которую он дал ей еще в магазине. Очевидно, там стоял сканер, и странный шум издавал именно этот аппарат. Женщина приложила бумажку к большой фотографии: несмотря на разную длину волос, это был один и тот же человек. — Я догадалась вчера и проверила их. Если Алисия видела это, она точно тебя узнает. Ты с тех пор не сильно изменился.
В музее тоже была гостевая книга. Укия в душе благословил этот странный орегонский обычай — оставлять свое имя во всех посещенных местах. Поистине замечательная помощь для частного детектива. К сожалению, в Питтсбурге люди не имели такой полезной привычки.
Имя Алисии значилось 21 августа, то есть через неделю после магазина бисера и за несколько дней до исчезновения. Розы то ли вообще не было, то ли она не подписалась.
Зная конкретную дату, Укия принялся расспрашивать работников музея. Впрочем, не стоило надеяться, что кто-нибудь вспомнит девушку; к тому же они до сих пор вообще не встретили ни одного работника, за исключением продавщицы билетов на входе.
К счастью, продавщица в сувенирной лавке кое-что припомнила про Алисию.
Но юная индианка только покачала головой, когда ей показали фотографию пропавшей.
— В это время здесь бывает очень много людей. Но лицо ее мне кажется страшно знакомым.
Укия достал снимок, сделанный на Рождество, где он сам стоял радом с Алисией. Необычные люди запоминаются легче, а племянница Крэйнака обладала драгунским ростом.
— Да, я видела ее. Она спрашивала про какую-то фотографию с родео. Естественно, там нет имени человека, изображенного на снимке. Я рекомендовала ей обратиться к куратору, который должен был появиться в понедельник.
— Алисия не говорила с вами о чем-нибудь еще?
— Она купила одну книгу. Сказала, что в подарок другу, который родился в одном из местных племен.
Алисия купила мне книгу?
— А она не говорила, что этот друг имеет какое-то отношение к человеку на фотографии?
Женщина подумала и кивнула.
— Да, что-то такое было. Она хотела узнать имя той семьи и спросить их, не пропадал ли у них несколько лет назад ребенок. Спросила, не терялся ли в нашем районе маленький мальчик.
— И что вы ответили?
— Я выросла далеко отсюда. — Она прижала руку к сердцу. — Я из племени кри. На родео я встретила своего будущего мужа и три года назад переехала к нему сюда.
— Имя мы не написали, потому что не хотели давать искателям награды подсказок.
Кэссиди объяснила, почему фотография была анонимной. К ним уже присоединилась Зоя, которая раньше не видела снимков с родео.
— Они могли бы сделать копию, потом обработать на компьютере и сделать видеозапись или еще что-нибудь в этом роде. Дедушка бы поверил — ему уже больше ста лет, он родился еще до изобретения телевидения и не знает, что сегодня можно делать с фотографиями и пленками.
Укия одобрительно хмыкнул, но не оторвал глаз от собственного изображения. Что могла понять Алисия? Они с Максом не рассказывали Крэйнаку об истинной природе юноши, и Алисия не могла знать, что это он сам, но могла предположить, что это близкий родственник. И, судя по всему, она пришла к следующему выводу: Укия принадлежит к какому-то из местных индейских племен.
Трогала ли Алисия фотографию? Он коснулся рамки — едва ощутимый след говорил о том, что она скорее всего снимала ее со стены. Укия приподнял фотографию.
— Что ты делаешь? — зашипела Кэссиди.
— Алисия брала ее в руки, — ответил он, переворачивая картинку обратной стороной. — Она открыла застежки. — И Укия сам отделил рамку от фотографии. На обратной стороне виднелась старинная полустертая надпись: «Волшебный Мальчик Брыкающийся Олень, погиб 23 сентября 1933 года».
Джаред схватил правую руку Укии и большим пальцем сильно надавил на лучевую кость…
— Веди нас, Волшебный Мальчик.
Джаред назвал Укию настоящим именем, но тот не сразу понял. Даже и теперь оно не вызывало в нем никакого отклика.
— Меня зовут Волшебный Мальчик?
— А как еще ты стал бы называть двухсотлетнего подростка? — спросила Кэссиди.
23 сентября. В этот день Ренни приехал в Пендлтон.
Удивляясь странному совпадению, Укия повесил фотографию на место.
— Значит, Алисия знала имя.
— Мы никак не связаны с ее исчезновением. — Кэссиди подняла руки ладонями вверх.
— Я ничего такого и не говорил. — Он снова погрузился в рассуждения. — Она не поняла, что это я. Алисия считает, мне всего двадцать один. Наверное, она стала бы искать родственников Волшебного Мальчика, считая меня потомком.
— Она не обращалась ни к кому из семьи, насколько я знаю, — покачала головой Зоя. — А вот я бы спросила.
— Впрочем, мы не особенно любим говорить на эту тему, — заметила старшая женщина. — Смерть Волшебного Мальчика вызвала в семействе серьезные разногласия.
— Кстати, никого из вас нет в телефонной книге, — пробормотал Укия. — Так что она бы не знала, как с вами связаться. Наверное, обратилась бы к старым документам.
— Тогда пошли! — воскликнула Зоя.
— Сегодня там закрыто, — покачала головой Кэссиди. — Не уверена, что она могла что-нибудь найти. Волшебный Мальчик пропал на родео 33-го года через несколько часов после того, как была сделана эта фотография. Наша семья считала, что его убили, но полиция так и не начала расследования. Сказали, он просто сбежал. Алисия не нашла бы ни свидетельства о смерти, ни о рождении.
— Данные с переписи, — со значением произнесла Зоя. — В 2000 году мы вносили имена всех, кто живет в нашем доме. Она могла найти тех, с кем он жил, а потом посмотреть, какие у них потомки. Это же как паззл.
— В некрологах пишут имена ближайших родственников и указывают степень родства, — задумчиво проговорил Укия. — Если в библиотеке есть подшивка местной газеты и ваша семья поместила туда некролог Волшебного Мальчика, то Алисия непременно заглянула бы в сентябрьский номер 33-го года.
Кэссиди взглянула на часы.
— Наверное, библиотека еще открыта. Посмотрим, нашла ли она что-нибудь.
Библиотека, которая находилась в крыле большого представительного темно-красного здания, закрылась за двадцать минут до их приезда. Зоя стукнула кулаком по двери и торжественно объявила:
— Полный абзац!
— В воскресенье не работает, — с тоской протянул Укия, посмотрев на расписание.
— Можно в понедельник приехать, — предложила Кэссиди. — Если ты еще будешь здесь. Конечно, это не имеет никакого отношения к ее исчезновению.
— Здесь она была и, может быть, встретилась с кем-то, — отозвался тот. — Она была в городе всего три раза. Похитители присмотрели ее или в лагере, или в Пендлтоне.
В качестве места для встречи Сэм выбрала парк в дальнем конце города неподалеку от здания суда. Перед воротами стояла конная статуя, табличка объясняла, что в ней запечатлен Тил Тэйлор, первый шериф Пендлтона, убитый во время побега преступников из тюрьмы. Укия взглянул на монумент, и на ум ему пришли насмешливые слова Дегаса: «Многие считают „го святым мучеником или что-то в этом роде…“
Макс и Сэм сидели напротив статуи, склонив головы друг к другу и увлеченно ведя разговор. Укия уловил запах взаимного влечения: Сэм рассмеялась над словами Макса и спрятала лицо у него на плече. Лицо старшего детектива было мягким, каким Укия никогда его не видел, как будто внутреннее Максово напряжение исчезло. Оба они посмотрели на приблизившегося юношу со смешанным чувством вины и беспокойства.
Укия ощутил укол ревности и постарался отбросить неприятное чувство. За несколько последних дней он пережил столько потрясений, духовных и физических, что стал слишком чувствительным.
— Вот, все явились, не запылились.
— Отлично, — крякнул Макс. — Как насчет обеда?
— Крайне положительно, — отозвался Укия. Еда, сон и звонок Индиго вернут его в нормальное состояние.
Шатаясь по городу, Макс разыскал лучшее заведение, где можно пообедать.
— Я слышал, что в «Рафаэле» отлично готовят.
Сэм несколько поежилась.
— Отлично, но дороговато.
— Твоя награда, — значительно проговорил Макс. — За то, что приютила Укию прошлой ночью.
— Ох! — Сэм встала и замахала руками. — Хорошо, хорошо, ты меня уговорил. «Рафаэль» так «Рафаэль».
«Рафаэль» находился на первом этаже большого здания в стиле королевы Анны. В интерьере преобладали подкрашенное дерево, стекло и произведения современных художников. Прямо за дверью на подставке лежала неизменная гостевая книга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49