Изображение оказалось настолько четким, что он разобрал даже ряды металлических столбов, отстоящих друг от друга на порядочное расстояние.
— Микроволновая ограда, телекамеры и тому подобное, — объяснил Фицдуэйн, широко улыбаясь. — Удивительно, насколько это оборудование стало доступным в наши дни. Конечно, никакая система не дает стопроцентной гарантии, однако к замку теперь почти невозможно приблизиться незамеченным, а для наблюдения за воздушным пространством у меня есть радарная установка.
Пилот развернул вертолет в сторону моря и повел его вдоль побережья к приземистому зданию-замку в стиле викторианской готики, где когда-то размещалась частная школа под названием “Дракер Колледж”. Когда Килмара видел его в последний раз, здание выглядело заброшенным, однако теперь оконные переплеты поблескивали свежей краской, площадки вокруг были приведены в порядок, а во дворе стояли несколько автомобилей. Замок Дракер также был обнесен микроволновой загородкой и прочей техникой.
— Ты, помнится, положил глаз на мой остров, чтобы тренировать здесь своих ребят, — сказал Фицдуэйн. — Что же, у тебя есть шанс. Предлагаю сделку: тебе необходим полигон, а я нуждаюсь в охране. Можешь занять целое крыло Дракера и тренироваться на западной оконечности острова.
— Как насчет арендной платы? — поинтересовался Килмара, который никогда не забывал о бюджете.
— Самая незначительная, во всяком случае, до тех пор, пока ты во главе рейнджеров. Мои условия самые простые. Во-первых, расторжение договора с месячным предуведомлением. Потом я хочу кое-что тут благоустроить, и твои ребята должны будут восстановить все, что они случайно разрушат… Ах да, чуть не забыл! Весь остров должен быть объявлен военной базой с ограниченным доступом. Я, видишь ли, затеял кое-какое строительство, и мне неохота, чтобы оно откладывалось из-за того, что мне придется заполнять всякие разрешения и тому подобные бумажки.
Фицдуэйн произнес в интерком несколько слов, и вертолет, развернувшись, пошел к Данкливу на малой высоте.
— Потом поговорим, — сказал он Килмаре. — Наши гости вот-вот прибудут.
Вертолет приземлился во дворе замка. Довольно скоро со стороны посадочной полосы показался “рейнджровер”, из которого вышли трое японцев.
Первым был Йошокава. Второй — невысокий, но довольно представительный мужчина — Фицдуэйну был незнаком. Третьим гостем была исключительно привлекательная, красивая женщина.
Йошокава представил Фицдуэйну гостей. Низкорослого японца, заместителя начальника Столичного департамента токийской полиции, он представил его полным именем — Сабуро Иноки, хотя своим подчиненным он был известен под кличкой Паук.
Женщину звали мисс Чифуни Танабу. Она как раз доставала свое удостоверение, когда ирландские небеса разверзлись и на беззащитных японцев хлынули потоки воды. Все пятеро поспешно направились в замок.
Большой зал в замке Фицдуэйна был специально оборудован для совещаний. Здесь имелись все необходимые аудиовизуальные технические средства, а у стены стояли специальные доски на колесиках, к которым можно было кнопками прикреплять всевозможные схемы и графики.
Небо потемнело, и упругие косые струи дождя в бессильной ярости хлестали по высоким стеклам прозрачной стены. Фицдуэйн предложил было опустить жалюзи, чтобы заслонить прекрасную, но вместе с тем несколько подавляющую своей мощью картину безумства стихий, однако его гости вежливо улыбнулись и покачали головами.
— Мы слишком привыкли к ограниченным перспективам нашего урбанистического ландшафта, — объяснил Йошокава. — Созерцание открытого моря для нас — редкое удовольствие вне зависимости от погоды.
Собравшиеся расселись за столом, и Йошокава заговорил.
— Сегодняшняя встреча — исключительна, — сказал он, — потому что вопросы, которые мы будем обсуждать сегодня, в обычных условиях никогда бы не обсуждались между людьми, столь различающимися между собой. Здесь затронуты национальные интересы, но ни одна нация не стала бы выставлять напоказ свои недостатки и упущения. Тем не менее, мы уверены, что имеем дело с людьми, на которых можно положиться. Кроме того, нас связывают и взаимные интересы. А теперь позвольте мне передать слово господину Иноки, заместителю генерал-суперинтенданта токийской полиции.
Паук встал и говорил стоя. Его английский оказался безупречным, хотя Фицдуэйн с удивлением отметил сильный американский акцент. Его речь была медленной и негромкой, однако было ясно, что она заранее хорошо обдумана.
— Мы, японцы, имеем немало оснований гордиться своей страной, — сказал Паук, — но, как и любое другое государство, мы порой сталкиваемся с такими ситуациями и явлениями, которые нас серьезно тревожат. Естественно, мы не любим говорить о наших недостатках публично, однако в данном случае все указывает на то, что сотрудничество было бы более чем продуктивным. К сожалению, для того чтобы прийти к этому заключению, нам потребовалось некоторое время. Я искренне сожалею о потерянном времени и могу заверить вас, что в будущем подобного не будет. Сейчас же нам предстоит подвергнуть сей сложный вопрос анализу и прийти к приемлемому решению. Поэтому я передаю слово генералу Килмаре. Генерал вел расследование здесь и может наиболее квалифицированно и полно изложить все то, чего мы достигли к настоящему моменту. Но прежде… — Он низко поклонился Фицдуэйну. -…Прежде я хотел бы от лица моих соотечественников принести вам, Фицдуэйн-сан, наши извинения в связи с увечьями, которые вы получили. Поверьте, что деятельность этой кучки отщепенцев является для нас источником бесконечного огорчения. Мы крайне сожалеем…
Фицдуэйн, сидевший во главе стола, принял его поклон кивком головы и улыбнулся. Глубоко внутри он начинал чувствовать легкое нетерпение. Кое-что он уже знал, но ему хотелось узнать все целиком. Банальные фразы японца раздражали его, и он искренне надеялся, что его гости совершили свое двадцатичасовое путешествие, вовсе не затем, чтобы принести ему свои изящные извинения. Килмара тоже встал.
— То, что я сейчас скажу, будет чистой выжимкой, голыми выводами из пятимесячной работы, проделанной моим подразделением во взаимодействии с некоторыми разведывательными службами. Не могу не упомянуть при этом, что наибольшую помощь в этом мне оказали мои японские друзья. По причинам, которые, я думаю, понятны, для них это расследование носит особенно деликатный характер. В этом деле затрагиваются не только вопросы безопасности, но и политические вопросы высшего уровня, поэтому я еще раз подчеркну конфиденциальность всего того, о чем мы сегодня будем говорить.
— А говорить мы будем о коррупции на высшем государственном уровне, — с улыбкой вставил Паук. — Я бы сказал, что напрашиваются определенные параллели с Уотергейтским скандалом. Тем не менее, я считаю, что нам нет смысла настаивать на отставке президента; наш вопрос так просто не решишь.
В ответ на его реплику за столом раздался смех, и атмосфера в Большом зале стала менее принужденной и натянутой.
Килмара повернулся к Фицдуэйну.
— Примерно три с половиной года назад ты, Хьюго, участвовал в операции против террориста, известного под многими именами, но которого мы прозвали между собой Палачом. Покушение на жизнь твою и Бутса было подготовлено японской экстремистской организацией “Яибо”. Налет на госпиталь, в результате которого погибли отец Кэтлин и один из моих людей, также был инспирирован “Яибо”, хотя участвовали в нем боевики ИРА. В настоящее время нами установлено, что между Палачом и “Яибо” в течение по меньшей мере десятка лет существовала прочная связь. В результате допроса одного из уцелевших террористов, некоего мистера Сасады, мы получили подтверждение, что твоя смерть была исключительно актом мести, событием не слишком значительным в их плане действий. Просто они были связаны определенного рода обязательствами. Ты был для них, если угодно, всего лишь одним из пунктов в длинном списке всевозможных поручений. Твоя смерть не имела особого значения для тех, кто взялся отправить тебя в лучший мир. Лично их это не касалось и к тому же осуществление этой акции не казалось им слишком сложным.
— Сасада, — продолжил Килмара, — не должен был бы принимать непосредственного участия в нападении на больницу, но он превысил свои полномочия. Он был ревностно и фанатически предан своей фирме. Его добросовестность сослужила ему плохую службу, но для нас она оказалась как нельзя кстати. Благодаря ему мы получили первое неопровержимое свидетельство тесной связи между “Яибо” и “Намака Корпорейшн”. Корпорацией этой руководят два брата, Кеи и Фумио, а шефом безопасности у них работает некий Китано. Сасада показал, что именно Китано приказал убить тебя, но вместе с тем известно, что Китано никогда ничего не делает без одобрения братьев.
Паук жестом показал, что хотел бы кое-что добавить, и Килмара передал слово ему. Японцы были на редкость самолюбивым народом, и генерал понимал, как трудно им выслушивать, когда посторонние обсуждают их внутренние неурядицы. Несмотря на это, он чувствовал, как крепнет взаимное доверие между участниками совещания, и был рад, что заместитель начальника полиции сумел преодолеть свою официальную сдержанность.
Иноки-сан рассказал Фицдуэйну и Килмаре о происхождении братьев Намака, о силах, которые могли за ними стоять, подробно осветил японскую политическую систему и их влияние на нее.
— Мы уже довольно давно подозревали, что Намака и “Яибо” связаны между собой. Понимание этого пришло в результате анализа того, кому были прямо или косвенно выгодны убийства, которые совершала эта группировка. Как бы там ни было, но деятельность “Яибо”, взятая в целом, не была непосредственно направлена исключительно к выгоде братьев Намака. У нас не было твердых доказательств. Скажу больше: Намака обладали значительным политическим влиянием вплоть до министерского уровня, поэтому мы никогда не могли, да и сейчас не можем просто так прижать их к стене и начать выжимать из них правду. Хотя, должен признаться, искушение такое было.
В своей речи Паук не стал ссылаться на методы, которыми пользовались рейнджеры во время допроса Сасады, вследствие чего он стал бесполезен в качестве свидетеля. Когда он услышал об этом впервые, он рассердился, однако господин Иноки был прагматиком и понимал, что методы допроса диктовались чрезвычайностью ситуации. Он не сомневался, что в противном случае Сасада продолжал бы молчать. Как бы там ни было, но связь “Яибо” и братьев Намака можно было теперь считать доказанной, хотя они по-прежнему не имели ни одного доказательства, которое можно было привести в суде.
— Изменилось ли положение Намака? — спросил Фицдуэйн.
Сабуро Иноки кивнул.
— Изменилось и продолжает меняться, — ответил он с легкой улыбкой. — Особенно после убийства Ходамы — куромаку, который в течение десятилетий поддерживал их. Во-вторых, мы наблюдаем подвижку общественного мнения. Экономика нашей страны, видите ли, устроена довольно хорошо, и нам хотелось бы, чтобы политическая система ей соответствовала. Все больше и больше обычных японских граждан начинают чувствовать, что они сыты по горло коррупцией и политикой денежных мешков. Появляются группы, которые путем лоббирования пытаются добиться изменения существующего положения. В последнее время коррумпированным политикам и высшим чиновникам становится все труднее чинить препятствия расследованиям незаконных действий и совершать свои махинации безнаказанно.
— Кто убил Ходаму? — спросил Фицдуэйн. Японец поджал губы.
— Это довольно странно, — сказал он. — В результате его смерти позиции Намака ослабли, однако материалы, которыми мы располагаем, косвенно указывают на то, что убит он был по приказу братьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Микроволновая ограда, телекамеры и тому подобное, — объяснил Фицдуэйн, широко улыбаясь. — Удивительно, насколько это оборудование стало доступным в наши дни. Конечно, никакая система не дает стопроцентной гарантии, однако к замку теперь почти невозможно приблизиться незамеченным, а для наблюдения за воздушным пространством у меня есть радарная установка.
Пилот развернул вертолет в сторону моря и повел его вдоль побережья к приземистому зданию-замку в стиле викторианской готики, где когда-то размещалась частная школа под названием “Дракер Колледж”. Когда Килмара видел его в последний раз, здание выглядело заброшенным, однако теперь оконные переплеты поблескивали свежей краской, площадки вокруг были приведены в порядок, а во дворе стояли несколько автомобилей. Замок Дракер также был обнесен микроволновой загородкой и прочей техникой.
— Ты, помнится, положил глаз на мой остров, чтобы тренировать здесь своих ребят, — сказал Фицдуэйн. — Что же, у тебя есть шанс. Предлагаю сделку: тебе необходим полигон, а я нуждаюсь в охране. Можешь занять целое крыло Дракера и тренироваться на западной оконечности острова.
— Как насчет арендной платы? — поинтересовался Килмара, который никогда не забывал о бюджете.
— Самая незначительная, во всяком случае, до тех пор, пока ты во главе рейнджеров. Мои условия самые простые. Во-первых, расторжение договора с месячным предуведомлением. Потом я хочу кое-что тут благоустроить, и твои ребята должны будут восстановить все, что они случайно разрушат… Ах да, чуть не забыл! Весь остров должен быть объявлен военной базой с ограниченным доступом. Я, видишь ли, затеял кое-какое строительство, и мне неохота, чтобы оно откладывалось из-за того, что мне придется заполнять всякие разрешения и тому подобные бумажки.
Фицдуэйн произнес в интерком несколько слов, и вертолет, развернувшись, пошел к Данкливу на малой высоте.
— Потом поговорим, — сказал он Килмаре. — Наши гости вот-вот прибудут.
Вертолет приземлился во дворе замка. Довольно скоро со стороны посадочной полосы показался “рейнджровер”, из которого вышли трое японцев.
Первым был Йошокава. Второй — невысокий, но довольно представительный мужчина — Фицдуэйну был незнаком. Третьим гостем была исключительно привлекательная, красивая женщина.
Йошокава представил Фицдуэйну гостей. Низкорослого японца, заместителя начальника Столичного департамента токийской полиции, он представил его полным именем — Сабуро Иноки, хотя своим подчиненным он был известен под кличкой Паук.
Женщину звали мисс Чифуни Танабу. Она как раз доставала свое удостоверение, когда ирландские небеса разверзлись и на беззащитных японцев хлынули потоки воды. Все пятеро поспешно направились в замок.
Большой зал в замке Фицдуэйна был специально оборудован для совещаний. Здесь имелись все необходимые аудиовизуальные технические средства, а у стены стояли специальные доски на колесиках, к которым можно было кнопками прикреплять всевозможные схемы и графики.
Небо потемнело, и упругие косые струи дождя в бессильной ярости хлестали по высоким стеклам прозрачной стены. Фицдуэйн предложил было опустить жалюзи, чтобы заслонить прекрасную, но вместе с тем несколько подавляющую своей мощью картину безумства стихий, однако его гости вежливо улыбнулись и покачали головами.
— Мы слишком привыкли к ограниченным перспективам нашего урбанистического ландшафта, — объяснил Йошокава. — Созерцание открытого моря для нас — редкое удовольствие вне зависимости от погоды.
Собравшиеся расселись за столом, и Йошокава заговорил.
— Сегодняшняя встреча — исключительна, — сказал он, — потому что вопросы, которые мы будем обсуждать сегодня, в обычных условиях никогда бы не обсуждались между людьми, столь различающимися между собой. Здесь затронуты национальные интересы, но ни одна нация не стала бы выставлять напоказ свои недостатки и упущения. Тем не менее, мы уверены, что имеем дело с людьми, на которых можно положиться. Кроме того, нас связывают и взаимные интересы. А теперь позвольте мне передать слово господину Иноки, заместителю генерал-суперинтенданта токийской полиции.
Паук встал и говорил стоя. Его английский оказался безупречным, хотя Фицдуэйн с удивлением отметил сильный американский акцент. Его речь была медленной и негромкой, однако было ясно, что она заранее хорошо обдумана.
— Мы, японцы, имеем немало оснований гордиться своей страной, — сказал Паук, — но, как и любое другое государство, мы порой сталкиваемся с такими ситуациями и явлениями, которые нас серьезно тревожат. Естественно, мы не любим говорить о наших недостатках публично, однако в данном случае все указывает на то, что сотрудничество было бы более чем продуктивным. К сожалению, для того чтобы прийти к этому заключению, нам потребовалось некоторое время. Я искренне сожалею о потерянном времени и могу заверить вас, что в будущем подобного не будет. Сейчас же нам предстоит подвергнуть сей сложный вопрос анализу и прийти к приемлемому решению. Поэтому я передаю слово генералу Килмаре. Генерал вел расследование здесь и может наиболее квалифицированно и полно изложить все то, чего мы достигли к настоящему моменту. Но прежде… — Он низко поклонился Фицдуэйну. -…Прежде я хотел бы от лица моих соотечественников принести вам, Фицдуэйн-сан, наши извинения в связи с увечьями, которые вы получили. Поверьте, что деятельность этой кучки отщепенцев является для нас источником бесконечного огорчения. Мы крайне сожалеем…
Фицдуэйн, сидевший во главе стола, принял его поклон кивком головы и улыбнулся. Глубоко внутри он начинал чувствовать легкое нетерпение. Кое-что он уже знал, но ему хотелось узнать все целиком. Банальные фразы японца раздражали его, и он искренне надеялся, что его гости совершили свое двадцатичасовое путешествие, вовсе не затем, чтобы принести ему свои изящные извинения. Килмара тоже встал.
— То, что я сейчас скажу, будет чистой выжимкой, голыми выводами из пятимесячной работы, проделанной моим подразделением во взаимодействии с некоторыми разведывательными службами. Не могу не упомянуть при этом, что наибольшую помощь в этом мне оказали мои японские друзья. По причинам, которые, я думаю, понятны, для них это расследование носит особенно деликатный характер. В этом деле затрагиваются не только вопросы безопасности, но и политические вопросы высшего уровня, поэтому я еще раз подчеркну конфиденциальность всего того, о чем мы сегодня будем говорить.
— А говорить мы будем о коррупции на высшем государственном уровне, — с улыбкой вставил Паук. — Я бы сказал, что напрашиваются определенные параллели с Уотергейтским скандалом. Тем не менее, я считаю, что нам нет смысла настаивать на отставке президента; наш вопрос так просто не решишь.
В ответ на его реплику за столом раздался смех, и атмосфера в Большом зале стала менее принужденной и натянутой.
Килмара повернулся к Фицдуэйну.
— Примерно три с половиной года назад ты, Хьюго, участвовал в операции против террориста, известного под многими именами, но которого мы прозвали между собой Палачом. Покушение на жизнь твою и Бутса было подготовлено японской экстремистской организацией “Яибо”. Налет на госпиталь, в результате которого погибли отец Кэтлин и один из моих людей, также был инспирирован “Яибо”, хотя участвовали в нем боевики ИРА. В настоящее время нами установлено, что между Палачом и “Яибо” в течение по меньшей мере десятка лет существовала прочная связь. В результате допроса одного из уцелевших террористов, некоего мистера Сасады, мы получили подтверждение, что твоя смерть была исключительно актом мести, событием не слишком значительным в их плане действий. Просто они были связаны определенного рода обязательствами. Ты был для них, если угодно, всего лишь одним из пунктов в длинном списке всевозможных поручений. Твоя смерть не имела особого значения для тех, кто взялся отправить тебя в лучший мир. Лично их это не касалось и к тому же осуществление этой акции не казалось им слишком сложным.
— Сасада, — продолжил Килмара, — не должен был бы принимать непосредственного участия в нападении на больницу, но он превысил свои полномочия. Он был ревностно и фанатически предан своей фирме. Его добросовестность сослужила ему плохую службу, но для нас она оказалась как нельзя кстати. Благодаря ему мы получили первое неопровержимое свидетельство тесной связи между “Яибо” и “Намака Корпорейшн”. Корпорацией этой руководят два брата, Кеи и Фумио, а шефом безопасности у них работает некий Китано. Сасада показал, что именно Китано приказал убить тебя, но вместе с тем известно, что Китано никогда ничего не делает без одобрения братьев.
Паук жестом показал, что хотел бы кое-что добавить, и Килмара передал слово ему. Японцы были на редкость самолюбивым народом, и генерал понимал, как трудно им выслушивать, когда посторонние обсуждают их внутренние неурядицы. Несмотря на это, он чувствовал, как крепнет взаимное доверие между участниками совещания, и был рад, что заместитель начальника полиции сумел преодолеть свою официальную сдержанность.
Иноки-сан рассказал Фицдуэйну и Килмаре о происхождении братьев Намака, о силах, которые могли за ними стоять, подробно осветил японскую политическую систему и их влияние на нее.
— Мы уже довольно давно подозревали, что Намака и “Яибо” связаны между собой. Понимание этого пришло в результате анализа того, кому были прямо или косвенно выгодны убийства, которые совершала эта группировка. Как бы там ни было, но деятельность “Яибо”, взятая в целом, не была непосредственно направлена исключительно к выгоде братьев Намака. У нас не было твердых доказательств. Скажу больше: Намака обладали значительным политическим влиянием вплоть до министерского уровня, поэтому мы никогда не могли, да и сейчас не можем просто так прижать их к стене и начать выжимать из них правду. Хотя, должен признаться, искушение такое было.
В своей речи Паук не стал ссылаться на методы, которыми пользовались рейнджеры во время допроса Сасады, вследствие чего он стал бесполезен в качестве свидетеля. Когда он услышал об этом впервые, он рассердился, однако господин Иноки был прагматиком и понимал, что методы допроса диктовались чрезвычайностью ситуации. Он не сомневался, что в противном случае Сасада продолжал бы молчать. Как бы там ни было, но связь “Яибо” и братьев Намака можно было теперь считать доказанной, хотя они по-прежнему не имели ни одного доказательства, которое можно было привести в суде.
— Изменилось ли положение Намака? — спросил Фицдуэйн.
Сабуро Иноки кивнул.
— Изменилось и продолжает меняться, — ответил он с легкой улыбкой. — Особенно после убийства Ходамы — куромаку, который в течение десятилетий поддерживал их. Во-вторых, мы наблюдаем подвижку общественного мнения. Экономика нашей страны, видите ли, устроена довольно хорошо, и нам хотелось бы, чтобы политическая система ей соответствовала. Все больше и больше обычных японских граждан начинают чувствовать, что они сыты по горло коррупцией и политикой денежных мешков. Появляются группы, которые путем лоббирования пытаются добиться изменения существующего положения. В последнее время коррумпированным политикам и высшим чиновникам становится все труднее чинить препятствия расследованиям незаконных действий и совершать свои махинации безнаказанно.
— Кто убил Ходаму? — спросил Фицдуэйн. Японец поджал губы.
— Это довольно странно, — сказал он. — В результате его смерти позиции Намака ослабли, однако материалы, которыми мы располагаем, косвенно указывают на то, что убит он был по приказу братьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96