По дороге купил еще букет цветов... Большущий. Белых, желтых и голубых в хрустящем целлофане. И торт тоже купил большущий. Кремовый с розочками. Не забыл и шампанское.
Виновница торжества аж прослезилась.
- Ада. Ада меня зовут, - сказала она, протягивая руку.
- Ах, это судьба! - галантно отозвался Никита. - Ведь мою маму тоже Адой зовут...
Девушки-подружки тут сразу заулыбались и начали стрелять в Никиту глазками. В угол, на нос, на предмет...
- Откуда вы такой?
Никите налили чаю в граненый толстый стакан, какие раньше в годы его детства стояли в автоматах для газированной воды.
- А цветы замечательные, спасибо вам, - говорила Ада, подкладывая Никите торта на листочек белой писчей бумаги.
Именно Ада и оказалась той самой девушкой, что работала по делам Департамента герольдии.
- Вам нужны описи родословных по губерниям, - сказала Ада, - я знаю, как искать, вы завтра приходите, я вам все подготовлю, я даже припоминаю, мне Захаржевские несколько раз попадались, я даже, кажется, заказную опись родословной по Захаржевским видела...
- Заказную? - переспросил Никита, отхлебывая из граненого стакана.
- Видите ли, представители знатных фамилий специально заказывали Департаменту герольдии составление родословных описей, что и именовалось генеалогическими древесами, и департамент делал, а мы теперь храним...
- Значит, где то здесь есть и наше древо? - спросил Никита.
- Наверное, - ответила Ада, - надо только точно установить, к каким Захаржевским вы принадлежите.
- И это можно выяснить именно здесь, в архиве? - наивно и доверительно спрашивал Никита.
- Мы сделаем все возможное, - сказала Ада. - Завтра заходите, я уже что то для вас соберу...
* * *
Вечером звонила Илона.
- Негодяй! Тебе это так просто не пройдет! Тебя мои ребята в парадной отвалтузят, бошку тебе проломают...
И трубку бросила.
Ага! Значит, задело!..
* * *
На следующий день изыскатель генеалогического древа отправился в особняк Лавалля к двум часам. К обеду.
Перед тем как взять такси, в своем гастрономе купил большую подарочную коробку конфет фабрики "Рот-Фронт" и снова торт с меренгами и цукатами.
- Вы нас балуете и закормите так, что мы скоро талии свои потеряем, кокетливо улыбаясь, сказала та из вчерашних девушек, что в одиночестве сидела теперь в читальном зале за конторкой администратора.
- А где Ада? - поинтересовался Никита.
- Адочка для вас, молодой человек, тонны архивных документов вчера вечером перелопатила и теперь в хранилище отбирает нужные, выписки делает, - как бы с упреком и с тайным значением сказала девушка.
- Ну уж я готов не поскупиться, - в растерянности пробормотал Никита.
- Вот-вот, сводите Адочку в театр, она очень Мариинку любит, особенно балет...
Балет в Никитины планы не входил.
"Я лучше бы деньгами", - хотел он сказать, но вовремя сдержался, потому как к конторке, поправляя на ходу явно новую прическу, приближалась Ада.
- По Мак-Тэвишам, как я и предполагала, почти ничего. Некий Дэвид Мак-Тэвиш с женой Дейрдрой прибыл в Петербург из Эдинбурга в девятьсот первом году, имел аптеку на Каменно-островском, дом сорок два. В революцию следы семьи теряются. Я бы на вашем месте послала запрос в Шотландию, адрес я дам... Теперь по Захаржевским...
Никита многое узнал в этот день.
И прежде всего, он узнал, что работа в архиве - очень трудная и даже вредная работа.
За вчерашний вечер Ада просмотрела сотни документов.
- Я начала с гербовников дворянских родов, - приступила она к своему рассказу. - Видите ли, если, как вы утверждаете, Захаржевские были из дворянского сословия, то сведения о них можно было найти с большой степенью достоверности. Во-первых, потому что учет дворян, особенно родовитых, велся в Российском государстве еще с нашего средневековья. Сохранились так называемые Степенные книги, составленные еще Митрополитом Киприаном в шестнадцатом веке. А уж потом, в просвещенные восемнадцатый и девятнадцатый века, дело с учетом дворян на Руси обстояло очень хорошо. Так, если ваши предки были гражданскими чиновниками, то сведения о них обязательно заносились в ежегодные адрес-календари...
- Что-то типа ху из ху? - переспросил Никита.
- Что-то вроде, - кивнула Ада, - а если Захаржевские служили по военному ведомству, они непременно заносились в ежегодные списки чинов по полкам.
- Но это же адова работа, - пробормотал Никита, и тут же покраснел, устыдившись рискованной двусмысленности своего непроизвольно вырвавшегося каламбура.
- Мы привыкли, - сказала Ада, пропустив каламбур мимо ушей, - кроме того, - продолжала она, - кроме того, существовали еще и так называемые Гербовники дворянских родов. Если вашим предкам за службу или иные заслуги были жалованы титулы, то Главный герольдмейстер разрабатывал для такого случая новый герб, который заносился в гербовник. Тогда же новоиспеченный граф или князь заказывал Департаменту герольдии опись своего рода, то есть родословное древо. Но так было не со всеми дворянскими фамилиями. В частности, гербов и родословных деревьев Захаржевских в нашем архиве я не нашла.
Заметив на лице Никиты тень разочарования, Ада поспешила его успокоить:
- Зато я нашла множество упоминаний о Захаржевских в Родовых книгах Долгорукого, Руммеля и Бобринского. Вот я сделала для вас выписки, - Ада протянула Никите стопку листков линованной бумаги, исписанных мелким каллиграфическим почерком.
Никита вполне давал себе отчет в том, что держал в руках результат кропотливого и квалифицированного труда, за что где-нибудь там, на Западе, пришлось бы выложить кругленькую сумму не менее чем в тысячу, или две тысячи долларов...
- Спасибо, огромное спасибо вам, драгоценная Ада Владимировна, бормотал он.
А она стояла и, смущаясь, все поправляла прическу.
"Ах, Ада Владимировна, Ада Владимировна, - сидя в такси, думал Никита, - жалко мне вас, милая Ада Владимировна. И денег вам дать - было бы вас смертельно обидеть, унизить вашу нежную душу... Но вот беда, ухаживать за вами, приглашать вас в Мариинку и в филармонию, тоже было бы нечестно. Потому как вы не мой фасон и не мой размер... И ведь заметил я вашу прическу новую, заметил! И ведь понимаю, что недешево она вам обошлась, при вашей-то зарплате... Ах, Ада Владимировна, Ада Владимировна! Как мне вам отплатить за вашу доброту?"
* * *
Почерк у Ады был не просто каллиграфический. Он был мельче самого низенького петита или даже бриллианта! "Вот была мастерица шпаргалки писать", - думал Никита, перебирая стопку листков линованной бумаги, испещренных ровными столбцами дат и имен. Он принялся читать из середины, перегибая листки через указательный палец.
Захаржевский Богдан Иванович - бригадир. Участник русско-шведской кампании 1788-1789 годов. В 1790 году назначен адъютантом к его светл. кн. Г.А. Потемкину. Убит на дуэли в 1791 году.
Захаржевский Иван Богданович начал службу в свите Е.И.В. по квартирмейстерской части...
Никита пролистал несколько страничек вперед...
Захаржевский Петр Петрович (1850 - 1919) избирался гдовским уездным предводителем дворянства. Его младший брат Алексей Петрович с 1905 года был одним из организаторов "Союза русского народа", редактировал газету "За царя и Родину", в 1918 расстрелян большевиками...
Пролистал несколько страниц в самое начало... И тут даже вздрогнул от неожиданности. И даже почувствовал, как спина похолодела.
Ну Ада! Ну Ада Владимировна!
... в 1795 году, после третьего раздела Польши, Департамент герольдии правительствующего Сената составил новые описи благоприобретенного Ея Императорским Величеством нового дворянства, где среди прочих отмечен род Захаржевских... Мстислав Захаржевский - генерал-поручик, участник наполеоновских войн в составе экспедиционного корпуса Александра Васильевича Суворова. Убит при переходе Чертова моста в Швейцарии.
Но нет, даже и не это! Вот что самое-самое!
Ада Владимировна не только выписала всех найденных ею Захаржевских, но и нарисовала схему. Нет, не схему, целое дерево родовых связей Захаржевских...
Никита нацепил очки и принялся читать комментарий, написанный Адиным мини-петитом... ...В Степенной книге митрополита Киприана есть упоминание о приходе "мужа честного из немец по имени Лерма"...
"Причем здесь Лерма?" - подумал Никита.
А при том, что в семнадцатом веке приезжает в Россию другой Лерма, известный более, как Лермонт - шотландский предок поэта Михаила Юрьевича Лермонтова.
Государь Алексей Михайлович ненавидел католиков и, нанимая западноевропейских военных спецов, без которых армия никак не могла обходиться, отдавал предпочтение протестантам. В том числе - шотландцам... Вот и появился тогда в России Лермонт... Лермонт, внучка которого, Анастасия Ивановна Баскакова, вышла замуж за лейб-гвардии уланского ротмистра Петра Захаржевского... Таким образом, дети Петра и Анастасии приходились троюродными кузенами Михаилу Юрьевичу Лермонтову.
Но этого мало.
Тот самый "муж честный из немец" по имени Лерма тоже оставил свое семя в онтогенезе рода Захаржевских. В кронах генеалогии Коновницыных, Огаревых, Пашковых и Захаржевских тонкой лианой вьется линия, идущая от Лермы... Но на вопрос, кто он, этот Лерма, муж честный из немец, Ада Владимировна ответить не могла. Может, он и того же рода-племени, что и шотландец Лермонт... Очень может быть. Между Лермой и Лермонтом лежит пропасть длиной в два с лишним века...
Никита набрал номер архива.
- Ада Владимировна? Как вы думаете, а если я поеду в Лондон, или в Глазго и Эдинбург, я там смогу что-либо найти по связи Лермы с Лермонтом?
- Думаю, сможете, - грустным голосом ответила Ада, - у них в архивах компьютеры, не то, что у нас, все руками, да глазами, да в бумажной пыли...
Никите стало бесконечно жаль эту женщину...
"Привезу ей из Англии что-нибудь. Плед клетчатый в шотландку, например". - Этой мыслью совесть Никиты и успокоилась.
* * *
Ариадна Сергеевна тяжело и громко дышала.
Рот ее был широко раскрыт, а грудь высоко вздымалась и опадала, как если бы Ариадна Сергеевна была не персональной пенсионеркой республиканского значения, а бегуньей на короткие дистанции, что только что рванула четыреста метров с барьерами.
- Плохой ты сын, Никита, плохой ты сын, - твердила Ариадна Сергеевна, набираясь дыхания после каждой, с трудом дающейся ей фразы, - плохой сын, знаешь, как мне по весне трудно бывает, а и не позвонишь иной раз, и за лекарством...
- Ладно, мама, ну плохой, ну плохой! - раздраженно кивал Никита, знаешь, как теперь по радио поют: "Я его слепила из того, что было..."
- Дурак! - с чувством выдохнула Ариадна Сергеевна, - отец твой, академик Всеволод Иванович, святой был человек, а ты неблагодарная скотинка, Никитушка, когда на могиле последний раз-то был?
Никита молча подошел к окну и, отдернув тяжелую портьеру, глянул вниз, на двор, где местные власти принялись за укладку асфальта.
- У тебя, мама и обострение оттого, что без света, как мышь летучая, сидишь.
- Не болтай, я сама знаю, от чего у меня обострение, скажи лучше, зачем в Англию собрался? Разбогател, что ли?
Никита отошел от окна и принялся по старой памяти трогать мамины статуэтки на полочках: пастушек, пастушков, лесных ланей, тонконогих балерин в пачках.
- Не трогай, разобьешь! - прикрикнула Ариадна Сергеевна, - и отвечай матери, когда спрашивает!
- Денег мне мама подарили, вот и еду проветриться в Шотландию, в Глазго, в Эдинбург, там ведь наши предки какие-то вроде как по семейным нашим преданиям, верно?
- Подарили, говоришь? А не украл? Гляди, Никита, посадят тебя, посадят на позор моим сединам!
Про седины - это Адочка наговаривала на себя. Волосы ее были черны, как смоль, да и вообще она была еще красавица хоть куда. Но только не в те дни, когда обострения астмы превращали ее в глубокую старуху.
- Что ты, мама, ерунду городишь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43