– Может, хотите подмести? В мастерской на полу надо убрать стружки.
– Хорошо. – Я схватила большую метлу, и когда через десять минут он зашел в мастерскую, я яростно поднимала облака пыли и стружек, которые столбом стояли в воздухе.
– Мисс Мэри, видите ли, вы слишком торопитесь. Думаете вымести пыль за дверь быстрее, чем она поднимется в воздух?
– Что ты имеешь в виду? А, поняла, сейчас я смету ее отсюда.
Я взяла метлу и смела пыль с верстака, при этом зацепив и скинув на пол набор инструментов. Патрик подобрал сломанный резец и посмотрел на меня так, как будто я напала на его сына.
– Вы когда-нибудь пользовались метлой?
– Ну, вообще-то мне не часто приходилось этим заниматься.
– Тогда будет лучше, если вы перенесете дрова.
Я перевезла несколько тачек с дровами и подумала, что необходимо нарубить щепок для растопки. Едва я, вооружившись двусторонним топором, собралась колоть дрова на большом камне у задней двери, как Патрик выскочил из дома и спас меня от увечья. Он отвел меня к специальному чурбану и показал маленький топорик и как им пользоваться. Когда спустя два часа я спустилась с горки, у меня была лишь небольшая кучка щепок, но мышцы все гудели.
Дорога к дому Холмса, казалось, стала длиннее с тех пор, как я последний раз ездила по ней на велосипеде; возможно, причиной этому было странное ощущение в желудке, какая-то нервозность, что ли. Все было прежнее, но я была другой и впервые усомнилась, смогу ли вынести это, смогу ли соединить две такие разные стороны моей жизни. Я все сильней давила на педали и, когда последний поворот остался позади и я увидела знакомый дом и легкий дымок, поднимавшийся из кухонной трубы, я почувствовала постепенное облегчение, а когда открыла дверь и вдохнула до боли знакомый запах, я поняла, что я дома и в безопасности.
– Миссис Хадсон? – позвала я, но кухня оказалась пустой. Рыночный день – вспомнила я и начала подниматься по лестнице.
– Холмс?
– Это ты, Рассел? – с легким удивлением спросил он, хотя я за неделю письмом известила их о дне своего прибытия домой. – Хорошо. А я как раз просматривал результаты тех экспериментов по типологии крови, что мы ставили в январе, перед твоим отъездом. Мне кажется, я понял, в чем заключается суть проблемы. Посмотри свои записи, вот здесь. А теперь взгляни на препарат под микроскопом...
Старый добрый Холмс, как всегда экспансивный и несдержанный. Я послушно села за микроскоп и почувствовала, будто никуда отсюда и не уезжала. Все встало на свое место, и все мои сомнения улетучились.
В третью среду моих каникул я снова отправилась к Холмсу. В этот день миссис Хадсон обычно выезжала в город, и мы собрались поставить довольно зловонный эксперимент, но когда я вошла в кухню, я услышала голоса, доносившиеся из гостиной.
– Рассел? – позвал он.
– Да, Холмс.
Я вошла в дверь и поразилась, увидев Холмса в обществе элегантно одетой женщины, лицо которой показалось мне знакомым. Автоматически я начала вспоминать, при каких обстоятельствах мы могли встречаться, но Холмс прервал ход моих мыслей.
– Входи, Рассел. Мы ждали тебя. Это миссис Баркер. Ты должна ее помнить: они с мужем живут в поместье. Они купили его за год до того, как ты приехала сюда. Миссис Баркер, это и есть та молодая леди, о которой я вам говорил. Ну а теперь, когда она здесь, будьте добры, изложите нам свою проблему. Рассел, наливай себе чай и садись.
Это было нашим первым совместным делом.
Глава 3
Повелительница псов
Когда они чувствуют запах дыма, им кажется, что это не нападение врага... но сила природного катаклизма, – и они подчиняются.
Мне кажется, то, что мы с Холмсом будем работать вместе над одним из его дел, было неизбежно. Хотя он и ушел на покой, тем не менее временами проявлял свои старые привычки: странные визитеры, неустойчивый режим, отказ от еды, долгое времяпрепровождение со своей трубкой и нескончаемые часы игры на скрипке. Дважды я приходила к нему без предупреждения и не заставала его. Я не вмешивалась в его дела, поскольку знала, что они у него самые исключительные или щекотливые, расследование же обычных преступлений он оставлял полицейским агентам.
Я немедленно задалась вопросом, что же такого необычного мог увидеть Холмс в этом деле. Тот факт, что миссис Баркер была его соседкой и весьма состоятельной дамой, едва ли помешал бы Холмсу отправить ее в местное отделение полиции, если бы ее дело показалось ему простым, однако было заметно, что оно его очень заинтересовало. Миссис Баркер, однако, была явно шокирована его странными манерами и, поскольку большую часть ее рассказа Холмс ерзал в своем кресле и смотрел в потолок, она разговаривала преимущественно со мной. Я же, зная его довольно хорошо, понимала, что кажущийся недостаток интереса, как раз наоборот, говорит о глубокой внутренней концентрации. Тем не менее, я внимательно выслушала ее историю.
– Вы, вероятно, знаете, – начала она, – что мы с мужем купили поместье четыре года назад. До войны мы жили в Америке, но Ричард, мой муж, всегда хотел вернуться домой. У него было несколько удачных деловых операций, и мы приехали в Англию в 1913 году, чтобы выбрать дом. Здесь мы нашли поместье, которое нам понравилось, и купили его как раз перед самой войной. Конечно, с теперешними военными неурядицами отреставрировать дом было очень трудно, да и долго, но все же одно крыло теперь вполне пригодно для жилья.
Однако это не имеет прямого отношения к делу. Главное то, что год назад мой муж несколько дней проболел. Сначала мне казалось, что это просто расстройство желудка, но через пару дней он уже лежал в кровати весь в поту и стонал. Доктора не могли понять, в чем дело, и мне показалось, что они уже начали отчаиваться, когда внезапно жар прошел и он уснул. В течение недели или около того он полностью выздоровел.
С тех пор подобное повторялось десять раз, хотя и не в такой острой форме. Каждый раз все начиналось с холодного пота, затем наступали спазмы и бред, и наконец сильный жар и глубокий сон. В первую ночь он не выносит моего присутствия, но вскоре все становится на свои места до следующего раза. Доктора были сбиты с толку; они предполагали отравление, но дело в том, что он всегда ест одно и то же, а я всегда наблюдаю за приготовлением пищи. Это не отравление, а болезнь. Я знаю, о чем вы думаете, мистер Холмс.
На это утверждение Холмс приподнял одну бровь.
– Вы думаете, зачем я пришла к вам по сугубо медицинскому вопросу. Мистер Холмс, мне кажется, это не вопрос медицины. Мы консультировались у многих специалистов и здесь, и на континенте. Мы встречались даже с доктором Фрейдом, не исключая возможности какого-то типа умственного расстройства. Никто не дал нам сколько-нибудь вразумительного ответа, за исключением доктора Фрейда, который предположил, что это выражение физиологического протеста организма мужа против женитьбы на женщине, которая на двадцать лет моложе его. Вы слышали что-нибудь подобное? – спросила она с негодованием.
Мы понимающе покачали головами.
Холмс заговорил из глубин своего кресла.
– Миссис Баркер, будьте добры, скажите, почему вы считаете, что болезнь вашего мужа – не чисто медицинский вопрос?
– Мистер Холмс, мисс Рассел, я ведь не должна просить вас поклясться, что то, о чем вы сейчас услышите, не покинет стен этой комнаты. Думаю, ваша полная осведомленность в этом вопросе и доверительность – вещи сами собой разумеющиеся. Видите ли, мистер Холмс, мой муж является советником в правительстве Великобритании. Он не посвящает меня в свою работу, но я не могу не обращать внимания на дела, которые делаются буквально перед моим носом. Кстати, телефонная линия протянута на такое большое расстояние именно потому, что премьер-министру может в любой момент потребоваться связь с моим мужем. Все вокруг думают, что линию провели, потому что нам просто захотелось потратить деньги, но уверяю вас, это была не наша идея.
– Миссис Баркер, тот факт, что ваш муж является государственным советником, и тот, что он периодически болеет, вовсе не обязательно должны иметь связь между собой.
– Вероятно, это так, но я заметила одну очень странную вещь. Болезнь моего мужа всегда связана с одним и тем же погодным явлением. Она всегда проявляется при относительно ясной погоде, но никогда – в туман или в дождь. Я заметила это шесть недель назад, когда после долгого периода снегопада и дождей установилась хорошая погода. Стояла ясная звездная ночь, когда мой муж вновь заболел после почти двухмесячного перерыва. Тогда я заметила, что так было практически всегда.
– Миссис Баркер, а когда вы были в Европе и консультировались у докторов, болел ли ваш муж и какая была погода?
– Мы провели там около семи недель, причем было несколько ясных ночей, и его здоровье оказалось в полном порядке.
– Я полагаю, миссис Баркер, что это не все, что вы хотели сказать нам, – произнес Холмс. – Прошу вас, заканчивайте ваш рассказ.
Женщина вздохнула, и я с удивлением заметила, что ее руки с красивым маникюром дрожали.
– Вы правы, мистер Холмс. Я хотела упомянуть еще две вещи. Первая: он опять заболел две недели назад, спустя месяц после того, как меня заинтересовало это странное совпадение с ясной погодой. В тот вечер, когда началась его болезнь, он, как всегда, попросил меня оставить его одного. Я вышла на улицу подышать свежим воздухом. Погуляв немного по саду и заметив, что уже совсем поздно, я повернула к дому и случайно бросила взгляд на окна комнаты мужа. И тут я увидела мигающий свет на крыше как раз над его комнатой.
– И вы подумали, что, возможно, это ваш муж передает таким образом государственные секреты кайзеру, – безразличным тоном прервал ее Холмс.
Миссис Баркер страшно побледнела и покачнулась вместе со стулом. Я вскочила на ноги, чтобы удержать ее, в то время как Холмс сходил за бренди. Она не упала в обморок, и глоток бренди окончательно привел ее в чувство, но она по-прежнему оставалась бледной, когда мы опять сели на свои места.
– Мистер Холмс, как вы догадались?
– Дорогая моя, вы ведь сами сказали мне об этом, – терпеливо ответил он, видя ее замешательство, – вы сказали, что болезнь связана с ясными ночами, когда сигналы можно увидеть за многие мили, причем все это время он проводит в одиночестве. Судя по вашей реакции, вы разрываетесь между желанием узнать правду и опасением, что ваш муж может оказаться предателем. Если бы вы подозревали кого-то другого, это бы вас так не расстраивало. А теперь расскажите мне о вашей прислуге.
Дрожащей рукой она подняла бокал с бренди, сделала глоток и продолжила:
– У нас пять постоянных слуг, которые живут в доме. Остальные помогают нам днем и приходят из деревни. С нами живут: Терренс Хауэл, слуга моего мужа и дворецкий, Сильвия Якобс, моя служанка, Салли и Рональд Вудз, повар и главный садовник, и наконец Рон Атенс, который смотрит за конюшней и машинами. Терренс долгие годы служит мужу, Сильвию я взяла на работу восемь лет назад, а остальных – когда купили дом.
Холмс смотрел в угол с отсутствующим видом, затем резко поднялся.
– Мадам, если вы будете столь любезны и отправитесь сейчас домой, то, вероятно, пара соседей заглянет к вам после обеда. Как насчет трех часов? Неожиданный визит, понимаете?
Леди поднялась, застегивая сумочку.
– Благодарю вас, мистер Холмс, надеюсь... – она опустила глаза, – если мои опасения окажутся верными, то выходит, я вышла замуж за предателя. Если же я неправа, то мне будет стыдно за то, что в моей голове родились подобные мысли о моем муже. Но я считаю это своим долгом.
Холмс дотронулся до ее руки, и она посмотрела на него. Он улыбнулся, в глазах его светилась доброта.
– Мадам, в истине нет измены. В ней может быть боль, но честно посмотреть правде в глаза, считаться со всеми возможными выводами, вытекающими из реальных фактов, может лишь действительно благородный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46