Первоначально президент сказал, что ФАПСИ поделят Федеральная служба безопасности и Министерство обороны. На самом деле Главное разведывательное управление генштаба не получило ничего.
Бывшее третье главное управление (радиоэлектронная разведка) ФАПСИ поделили Служба внешней разведки и ФСБ. Федеральной службе безопасности достались также войска радиоэлектронной разведки и второе главное управление (безопасность связи, дешифрование и криптография).
Основная часть наследства ФАПСИ перешла к Федеральной службе охраны, как ни странно это звучит. В нашей стране по давней традиции служба охраны не только обеспечивает безопасность высших чиновников, но и присматривает за ними. Поэтому генерал-лейтенант Власик при Сталине или генерал-лейтенант Коржаков при Ельцине были такими влиятельными фигурами, хотя формально ведали лишь охраной и материальным обеспечением руководителей государства.
Федеральная служба охраны, которая является самостоятельным ведомством, получила бывшее первое главное управление (правительственная связь) ФАПСИ, войска правительственной связи, главное управление информационных ресурсов (вся информация, которая циркулирует в закрытых сетях органов власти), главное управление информационных систем (изучение общественного мнения перед выборами). В составе ФСО образовали Службу специальной связи и информации.
В разгар войны, 5 апреля, президент Путин побывал в штабе космических войск, расположенном на юго-западе Москвы, и провел совещание с руководством Министерства обороны.
Командующий Космическими войсками генерал-полковник Анатолий Николаевич Перминов доложил Верховному главнокомандующему, что обеспечен полный контроль районов возможного старта баллистических ракет и ведется разведка космического пространства. Орбитальная группировка космических аппаратов надежно контролирует ситуацию в мире, и ни один запуск ракеты не пройдет незамеченным.
Происходящее на Ближнем Востоке отображается на дисплеях отдельного узла дальнего радиолокационного обнаружения и предупреждения о ракетном нападении, который расположен в Габале (на территории Азербайджана). На протяжении всей войны российские Космические войска фиксировали пуск каждой американской ракеты.
НОВАЯ ТАКТИКА?
За действиями американских и британских войск следил весь мир. Казалось, в этой войне не будет никаких тайн и секретов. Но с первого дня начались сюрпризы.
Вместо ожидавшихся массированных бомбардировок американцы применили тактику сочетания точечных ударов и наземных операций, чтобы причинить как можно меньше ущерба иракцам и дать им возможность выйти из войны.
Военные специалисты недоумевали: зачем американское командование сменило тактику?
Удивился даже отставной американский генерал Норман Шварцкопф, который в 1991 году руководил операцией «Буря в пустыне». Он назвал авиаудар по Ираку «странным началом», добавил: действия коалиции идут вразрез с тем, что предлагали военные эксперты.
А на Ближнем Востоке штаб генерала Фрэнкса приступил к выполнению плана операции. Крылатые ракеты обрушились на здания иракского министерства обороны, штабы военно-воздушных сил и противовоздушной обороны. Американские летчики легко ориентировались в иракском небе. Они прошли подготовку на авиабазе Неллис в штате Невада, где, используя все разведывательные данные об Ираке, строили макеты всех важнейших объектов на территории страны.
Иракская ПВО практически бездействовала. Ни один иракский военный самолет не поднялся в воздух, не взлетела ни одна иракская зенитная ракета.
Телевизионные кампании вели прямой репортаж из Багдада. Зрители видели, что ведут огонь только зенитные орудия, не представлявшие опасности ни для крылатых ракет, ни для современных американских истребителей.
В 6 часов 15 минут президент Буш обратился к американскому народу с сообщением о начале военной операции, задача которой — полное разоружение Ирака:
— Американцы, мужчины и женщины, служащие в вооруженных силах, знайте, что мир во всем мире зависит от вас. Надежды угнетенных людей возлагаются на вас. Мы верим в вас. В этом конфликте Америка противостоит врагу, для которого не существует ни военных конвенций, ни моральных принципов. Саддам Хусейн разместил иракские войска и технику в гражданских районах, чтобы использовать ни в чем неповинных мужчин, женщин и детей в качестве живых щитов. Это его последнее преступление против собственного народа. Я хочу, чтобы американцы и мир знали: войска коалиции сделают все, чтобы защитить гражданских лиц. Мы вступаем в Ирак с уважением к его гражданам, к их великой цивилизации и религиозным верованиям. У нас только одна цель — уничтожить исходящую от Саддама Хусейна угрозу и отдать контроль над страной в руки народа. Наш народ вступает в эту войну неохотно. Но граждане США и наши друзья и союзники больше не будут зависеть от преступного режима, который угрожает миру оружием массового уничтожения…
Речь американского президента российские политологи и журналисты восприняли с насмешкой и поспешили предсказать, что война в Ираке поставит точку на его карьере.
Это предсказание не сбылось. Буш добился переизбрания в ноябре 2004 года.
Политическое чутье подсказало Бушу, возможно, верную линию. Увы, именно война делает политика популярным. Избиратели голосуют против тех политиков, которых считают слабыми.
Его отец, Джордж Буш-старший, только выиграл, послав в 1991 году войска в Персидский залив, чтобы выбить иракские дивизии из оккупированного Кувейта. Если старшего Буша и критиковали, то не за войну, а за то, что он не довел дело до конца, не взял тогда Багдад и не сверг Саддама Хусейна.
Это и в нашей стране так. Осенью 1991 года глава правительства Сергей Владимирович Степашин опасался затевать полномасштабную чеченскую войну, хотел ограничиться локальной операцией. Поэтому потерял пост премьер-министра и шанс стать президентом.
Сменивший его Владимир Владимирович Путин, напротив, сказал, что пойдет до конца, пока не уничтожит источник опасности для России. И получил полную поддержку избирателей, несмотря на все жертвы второй чеченской войны.
Рейтинг президента Буша-младшего в первый день войны вырос сразу на пять процентов. Его поддержали шестьдесят семь процентов американцев. Впрочем, его отца, когда тот начал первую войну, поддержали аж семьдесят девять процентов населения Соединенных Штатов.
«ЭТО НАЧАЛО ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ!»
Телесуфлер — гениальное изобретение. Ведущий смотрит прямо в объектив телевизионной камеры, а видит набранный крупными буквами текст, который ему следует читать.
Я ни разу в жизни не пользовался телесуфлером. Зритель простит оговорку или неудачный оборот. Значительно важнее интонация откровенного разговора. В день, когда началась иракская война, это имело особое значение.
Загорелась красная сигнальная лампочка направленной на меня телекамеры, и я сказал то, что считал необходимым произнести прежде всего:
— В последний раз мы работали в таком режиме, когда террористы захватили «Норд-Ост». Различие состоит в том, что это не наша война. Никаких пагубных последствий для России я не вижу. Меня беспокоит только судьба наших граждан, находящихся в Ираке.
Похоже, в тот день мало кто со мной согласился. Военную операцию в Ираке многие восприняли крайне болезненно.
Почему-то в авангаде борьбы за Ирак оказались российские коммунисты. Как это понимать? Руководители КПРФ защищали Саддама Хусейна, откровенного антикоммуниста, который повесил больше коммунистов, чем любой другой властитель на земле. Возмущались российские муфтии, неужели они не знали, что Саддам сотнями уничтожал шиитских священнослужителей и тысячами — простых верующих?
К нам в студию пришел известный политолог Георгий Сатаров, который был у Ельцина помощником.
— Почему многие политики негодуют из-за военных действий в Ираке больше, чем по поводу гибели наших людей в Чечне? — спросил я гостя. — Интересы Ирака ближе, чем интересы собственного народа?
— Иракский режим политически и психологически близок тем партиям, которые так пекутся о его благополучии, — ответил Сатаров. — Это сталинистского толка режим, неудивительно, что Зюганов обеспокоен его судьбой. А в иракских делах важен только долг Ирака нам в восемь с лишним миллиардов долларов.
— Но долги за оружие страны третьего мира не возвращают, — возразил я. — Это общепринятая мировая практика.
— Да, но в процессе торга в обмен на поддержку американской акции надо было это обсуждать, — настаивал Сатаров. — Хорошо, долг иракцы не вернут, но как насчет нашего участия в освоении иракской нефти после окончания войны?
— Неужели политики говорят так цинично? Вы должны знать их нравы, Георгий Александрович.
— Когда говорят наедине, то говорят именно так. Козыри, даже посредственные, можно и нужно обменивать на реальную выгоду.
— Такое ощущение, что на сей раз эти козыри не были пущены в ход. Российские политики апеллируют исключительно к правовым и моральным категориям — нельзя ничего предпринимать без санкции ООН.
— Так в публичной политике всегда манипулируют моральными категориями! Реальные интересы обсуждаются на закрытых для публики переговорах.
— Наши лидеры хотят, чтобы Саддам уцелел или чтобы американцы его убрали?
— Если говорить о реальной политике, то Россия заинтересована в истощении обеих сторон, в затягивании конфликта, в том, чтобы Америка надолго увязла в Ираке.
Вопрос о судьбе долгов Ирака перед Россией будет обсуждаться на протяжении всей войны. Известный американский финансист Джордж Сорос неожиданно сказал:
— Я буду только рад, если кредиторам Ирака не вернут их деньги. Это станет хорошим уроком — все поймут, что иметь дело с репрессивным режимом опасно, потому что он может быть свергнут, а выданные ему в виде кредитов деньги будут потеряны…
К нам в студию привезли посла Ирака в России Аббаса Халафа. Прекрасно говорящий по-русски, он с самого утра кочевал с канала на канал, обещая американцам, что они неминуемо проиграют:
— Эта война будет долгой и изнурительной.
— Вы не думаете, — спросил я посла, — что удары американской армии окажутся такими сильными, что сопротивление станет невозможным?
— В Афганистане им понадобился месяц, — напомнил посол. — А Ирак не Афганистан. Нельзя сравнивать. У Ирака есть и армия, и ПВО, и народ, готовый защищать свою страну. Дома и стены помогают. Мы воюем у себя дома. Иракская армия будет драться до последнего солдата.
— После войны 1991 года ваша армия усилилась или ослабела? Ведь едва ли удалось купить новое оружие?
— Основные части удалось сохранить. А кроме того, наши ученые — это славные умы, — самодовольно сказал посол. — Не случайно американцы следят за нашими учеными. Они знают, что иракский народ талантливый.
Я подхватил тему:
— Американцы должны бояться ваших ученых, потому что они создают оружие массового уничтожения?
Приняв мой вопрос за похвалу, посол даже не стал опровергать слова насчет оружия массового уничтожения и фактически признал, что Ирак его создавал и что не все его запасы уничтожены:
— Наши ученые готовят не только это оружие. Они готовы дать американцам решительный отпор.
— Вопрос о погоде. Не для того, чтобы перевести разговор в светское русло, а потому что эта тема имеет чисто военное значение. Говорят, у вас уже жарко и пыльно?
— Да, поэтому американцы поспешили начать эту войну. Американская техника выйдет из строя во время песчаной бури.
— Говорят, что, если бы Саддам Хусейн погиб, война сразу бы закончилась. Это так?
— В Ираке не один Саддам Хусейн, — ответил посол. — Мы все Саддамы Хусейны, когда речь идет о судьбе нашей страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79