Ему повезло — он ее нашел. А теперь ответь: почему он, не слыша прежде даже ее имени, с таким жаром взялся за это дело, чтобы спасти неизвестного ему Бритрика?
— Действительно! — согласился Хью, пожав плечами, — Если только он не знал, что покойница, которую мы нашли, никак не могла быть этой Гуннильд. Но откуда ему это известно, если он не знает, кто эта женщина в действительности и что с нею случилось? Получается, он это знает?
— Или думает, что знает, — осторожно заметил Кадфаэль.
— Кадфаэль, меня начинает всерьез интересовать этот наш несостоявшийся монах. Давай-ка поглядим, чем мы располагаем. Итак, молодой человек, который вскоре после того, как жена Руалда исчезла, неожиданно принимает решение покинуть дом и стать монахом, и не в соседнем монастыре, где его знают, — я говорю о твоем монастыре, — или же аббатстве в Хомонде, которое издавна пользуется покровительством Блаунтов. Нет, он отправляется в Рэмзи! Чтобы уйти подальше от места, ставшего для него источником боли, а может, и опасности? Однако когда Рэмзи становится разбойничьим гнездом, он, в силу необходимости, возвращается. Вполне возможно, что по дороге его одолевают сомнения относительно своего будущего. Что же он здесь находит? Труп женщины, погребенной в земле, прежде принадлежавшей их семейству. Далее — он узнает, что женщину эту считают, и вполне резонно, женою Руалда, на которого и падает подозрение. Что он делает, узнав об этом? Рассказывает целую историю в доказательство того, что Дженерис жива и невредима, но находится достаточно далеко отсюда и нам ее не найти пока, принимая во внимание, что там сейчас творится. И у него есть доказательство — кольцо, принадлежавшее ей, кольцо, проданное в Питерборо совсем недавно, — и это подтверждает ювелир, описавший ее внешность. Выходит, мертвая женщина — это не Дженерис.
— Кольцо, безусловно, ее, — согласился Кадфаэль. — Оно подлинное. Брат Руалд сразу признал его, он был доволен и безмерно благодарен, уверившись, что Дженерис жива и как будто живет довольно счастливо. Ты же видел в тот момент Руалда. Я убежден, в нем нет ни фальши, ни вероломства.
— Я того же мнения. Не думаю, что нам следует опять возвращаться к Руалду, хотя — один Господь знает! — нам, возможно, придется вернуться к Дженерис. Но погляди, что из всего этого вытекает! Поиски приводят нас к тому, что появился другой мужчина, на которого падает подозрение в убийстве другой пропавшей женщины, и в том самом месте. И тут Сулиен Блаунт, узнав об этом от тебя, продолжает проявлять поразительный интерес к этому сюжету. Он по собственной инициативе отправляется на поиски следов той женщины и убеждается, что она жива. И он — видит Бог! — такой удачливый, что очень быстро находит ее! Тем самым он спасает Бритрика, как раньше — Руалда. А теперь скажи, Кадфаэль, только честно, к какому выводу ты приходишь?
— А к такому, — чистосердечно признался Кадфаэль, — что, независимо от того, кем была убитая женщина, Сулиен Блаунт виновен и старается при этом избежать наказания за свое преступление. Но не за счет Руалда, или Бритрика, или еще какого-нибудь невиновного человека. И это, я считаю, вполне в его характере. Он мог убить, но не допустит, чтобы вместо него повесили другого.
— Ты так объясняешь известные нам факты? — спросил Хью, пристально вглядываясь в лицо Кадфаэля. Черные брови Хью взлетели вверх, и он криво усмехнулся.
— Да, я так трактую известные нам факты, — кивнул Кадфаэль.
— Но ты же не веришь этому!
Это было скорее утверждение, нежели вопрос. Хью достаточно хорошо знал Кадфаэля, чтобы распознать в его интонации то, что выходило за рамки сказанного. Кадфаэль несколько минут молча обдумывал то, что сам еще не мог четко сформулировать. Наконец он начал рассуждать вслух:
— С виду все выглядит логично и даже правдоподобно. Ведь если покойница — Дженерис, а теперь это вновь кажется вероятным, то вспомни, что, по общему мнению, она была очень красивой женщиной. По возрасту она годилась этому юноше в матери, и он знал ее с детства, но, как сам признался, он ушел в Рэмзи потому, что не мог ее разлюбить и в то же время не мог надеяться на взаимность. Это случается со многими зелеными юнцами, они страдают от первой любви к женщине, давно знакомой и гораздо более старшей их по возрасту, которую теперь они любят иначе и которая для них недоступна. Но в этом случае все могло быть иначе. Дженерис осталась одна — муж., которого она горячо любила, уходит от нее навсегда, но при этом она остается связанной с ним по закону и не может больше выйти замуж., пока он жив. В порыве ярости и горечи оттого, что ее бросили, эта пылкая женщина начинает мстить всем мужчинам, и даже легко ранимому юноше, которого она знает всю его жизнь. Она приблизила его, вдоволь натешилась, а потом отшвырнула прочь. Юноша чувствует себя смертельно оскорбленным и решает, что она должна умереть. Это — достаточная причина, чтобы скрыться от мира в отдаленном монастыре, откуда не видны даже окружающие ее дом деревья. Это логично.
— Это логично, — как эхо, повторил Хью слова Кадфаэля, — это правдоподобно.
— Единственное мое возражение против этого правдоподобия, — со вздохом сказал Кадфаэль, — состоит в том, что я этому не верю. Не то, что не могу в это поверить, но по многим причинам не верю.
— Твои оговорки, — заметил Хью, хитро улыбаясь, — всегда заставляют меня двигаться вперед с величайшей осторожностью, и нынешний случай — не исключение. Но у меня есть другое соображение: а что, если Сулиен все это время, с тех пор как расстался с Дженерис, живой или мертвой, имел при себе это кольцо? Что, если она сама отдала его юноше? В состоянии отчаяния, брошенная мужем, она могла отдать подарок Руалда — залог его любви — своему юному возлюбленному. Она ведь говорила, что у нее есть любовник.
— Если он убил ее, — скептически заметил Кадфаэль, — стал бы он держать у себя ее подарок?
— Стал бы! Да, это очень даже возможно! Известны еще и не такие случаи! Да, я считаю, что он хранил ее кольцо и целый год прятал его от настоятеля, от исповедника и от всех братьев в Рэмзи!
— Он клялся Радульфусу, — сказал Кадфаэль, вдруг припомнив это, — что в Рэмзи кольца у него не было. Он мог и солгать, но не стал бы это делать ни с того ни с сего.
— Разве у него не было достаточно веской причины для этого? Итак, если он все это время хранил кольцо, то, когда оно потребовалось, чтобы спасти Руалда, ему пришлось придумать эту лживую историю о том, как оно ему досталось. Если, конечно, эта история выдумана. Если я получу доказательство, что она не выдумана, — добавил Хью в раздражении, что еще одна его версия может потерпеть крах, — я смогу почти забыть о Сулиене — почти!
— Тут возникает еще вот какой вопрос, — медленно произнес Кадфаэль, — почему он не сказал Руалду сразу же, что слышал в Питерборо новости о Дженерис, не сказал о том, что она жива и здорова? Если даже, как он говорит, ему хотелось оставить кольцо у себя, все равно Сулиен мог бы сообщить Руалду то, что получил известие о Дженерис, — ведь это сняло бы камень с души ее бывшего мужа. Но он этого не сделал.
— Но юноша тогда еще не знал, — резонно возразил Хью, — что нами найден труп женщины и под подозрение попал Руалд. Он мог подумать, что нет никакой срочности сообщать Руалду новости о его бывшей жене, пока не услышал в Лонгнере подробности этой истории. В самом деле, он вполне мог решить, что лучше не тревожить Руалда, который обрел в монастыре покой и счастье.
— Я не совсем уверен, — медленно произнес Кадфаэль, вспомнив те дни, когда помогал ему в работе, — что он ничего не знал о нашей находке до того, как побывал у себя дома. В тот день, когда он получил разрешение съездить в Лонгнер — навестить семью, Жером в мое отсутствие заходил ко мне в сарайчик, когда там был Сулиен. Я, когда возвращался, встретил Жерома около моих грядок, и он был что-то слишком любезен — это на него не похоже. И вот я теперь думаю: а не поделился ли он, в надежде что-то выведать, новостями о находке на Земле Горшечника и о том, что на доброе имя брата Руалда брошена тень? Или тоже совпадение, что сразу же после этого визита Жерома Сулиен отправился к нашему аббату и получил разрешение съездить в Лонгнер. А на следующий день он вернулся, объявил о своем намерении покинуть наш Орден и рассказал всю эту историю с кольцом.
Хью слегка забарабанил пальцами по столу и сощурил глаза, напряженно размышляя.
— В какой последовательности? — спросил он наконец.
— Сперва он попросил об выходе из Ордена и был отпущен.
— Когда, по-твоему, человеку правдивому было бы легче солгать аббату: будучи послушником или когда он уже не связан обетами?
— Твои мысли совпадают с моими, — мрачно заметил Кадфаэль.
— Ну что же, — с облегчением сказал Хью и выпрямился, словно стряхивая с плеч какой-то груз, — прояснились по крайней мере два обстоятельства. Первое: я не касаюсь сейчас мотивов Сулиена, но освобождение Бритрика было абсолютно законным. Мы видели Гуннильд и говорили с ней. Она живет припеваючи и не собирается возвращаться к прежней жизни. И так как у нас нет повода связывать имя Бритрика с другой женщиной, то пусть он спокойно идет своей дорогой, если, конечно, не нарушит закон, и дай Бог им обоим счастья. Второе обстоятельство заключается в том, что освобождение Бритрика бросает тень подозрения на Сулиена. Ведь Дженерис живой мы не видели, и я сильно сомневаюсь, что нам удастся ее увидеть. И все же ты, Кадфаэль, не веришь! И твои сомнения я принимаю всерьез.
— Здесь есть еще одно обстоятельство, — строгим тоном напомнил Кадфаэль, — а именно: завтра утром ты выступаешь с отрядом, чтобы присоединиться к войску короля, и это дело не терпит отлагательств, так что с другим придется подождать. Скажи, что, по-твоему, я должен сделать, пока ты не вернешься и опять не возьмешь все нити расследования в свои руки? Надеюсь, Господу будет угодно, чтобы твое отсутствие не было слишком продолжительным.
Оба встали, заслышав скрип движущихся под аркой нагруженных подвод. Глухой стук колес под каменными сводами замка доносился до них, словно из пещеры. Отряд пеших лучников двигался в боевом снаряжении к первому этапу их пути — Ковентри, где они должны были получить лошадей и соединиться с отрядом копьеносцев.
— Не говори никому, в том числе Сулиену, ни слова, — сказал Хью, — просто наблюдай за дальнейшим ходом событий. Доложи аббату Радульфусу то, что сочтешь нужным, он умеет держать язык за зубами. Пусть Сулиен, коли может, пока отдыхает. Сомневаюсь, чтобы он был в силах спать спокойно, хотя он действительно виновен. Может быть, он молится о милосердии Божием. Когда он мне понадобится — а это время настанет, — он должен быть в пределах досягаемости.
Они вышли на наружный двор и стали прощаться.
— Если меня долго не будет, — попросил Хью, — ты навестишь Элин?
Ни слова не было сказано о пустяках — вроде того, что Хью могут убить в этом походе, который будет состоять в основном из беспорядочных стычек, на которые Джеффри де Мандевиль мастер. Так, к примеру, погиб год назад Юдо Блаунт-старший, находясь в арьергарде после поражения при Уилтоне. Безусловно, граф Эссекс, Джеффри де Мандевиль, этот перевертыш, сумевший представить себя незаменимым и добиться расположения короля, а потом предавший его, будет избегать открытого сражения с королевскими отрядами, если только ему это удастся, и постарается не убить ни одного лорда, чтобы не восстанавливать против себя знать. Но он не всегда сможет диктовать условия боя даже на своей заболоченной равнине. А Хью был не из тех, с кем можно играть в прятки.
— Конечно навещу! — с чувством воскликнул Кадфаэль. — Да хранит Господь вас обоих и тех солдат, что будут сражаться под твоим началом!
Друзья направились к воротам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Действительно! — согласился Хью, пожав плечами, — Если только он не знал, что покойница, которую мы нашли, никак не могла быть этой Гуннильд. Но откуда ему это известно, если он не знает, кто эта женщина в действительности и что с нею случилось? Получается, он это знает?
— Или думает, что знает, — осторожно заметил Кадфаэль.
— Кадфаэль, меня начинает всерьез интересовать этот наш несостоявшийся монах. Давай-ка поглядим, чем мы располагаем. Итак, молодой человек, который вскоре после того, как жена Руалда исчезла, неожиданно принимает решение покинуть дом и стать монахом, и не в соседнем монастыре, где его знают, — я говорю о твоем монастыре, — или же аббатстве в Хомонде, которое издавна пользуется покровительством Блаунтов. Нет, он отправляется в Рэмзи! Чтобы уйти подальше от места, ставшего для него источником боли, а может, и опасности? Однако когда Рэмзи становится разбойничьим гнездом, он, в силу необходимости, возвращается. Вполне возможно, что по дороге его одолевают сомнения относительно своего будущего. Что же он здесь находит? Труп женщины, погребенной в земле, прежде принадлежавшей их семейству. Далее — он узнает, что женщину эту считают, и вполне резонно, женою Руалда, на которого и падает подозрение. Что он делает, узнав об этом? Рассказывает целую историю в доказательство того, что Дженерис жива и невредима, но находится достаточно далеко отсюда и нам ее не найти пока, принимая во внимание, что там сейчас творится. И у него есть доказательство — кольцо, принадлежавшее ей, кольцо, проданное в Питерборо совсем недавно, — и это подтверждает ювелир, описавший ее внешность. Выходит, мертвая женщина — это не Дженерис.
— Кольцо, безусловно, ее, — согласился Кадфаэль. — Оно подлинное. Брат Руалд сразу признал его, он был доволен и безмерно благодарен, уверившись, что Дженерис жива и как будто живет довольно счастливо. Ты же видел в тот момент Руалда. Я убежден, в нем нет ни фальши, ни вероломства.
— Я того же мнения. Не думаю, что нам следует опять возвращаться к Руалду, хотя — один Господь знает! — нам, возможно, придется вернуться к Дженерис. Но погляди, что из всего этого вытекает! Поиски приводят нас к тому, что появился другой мужчина, на которого падает подозрение в убийстве другой пропавшей женщины, и в том самом месте. И тут Сулиен Блаунт, узнав об этом от тебя, продолжает проявлять поразительный интерес к этому сюжету. Он по собственной инициативе отправляется на поиски следов той женщины и убеждается, что она жива. И он — видит Бог! — такой удачливый, что очень быстро находит ее! Тем самым он спасает Бритрика, как раньше — Руалда. А теперь скажи, Кадфаэль, только честно, к какому выводу ты приходишь?
— А к такому, — чистосердечно признался Кадфаэль, — что, независимо от того, кем была убитая женщина, Сулиен Блаунт виновен и старается при этом избежать наказания за свое преступление. Но не за счет Руалда, или Бритрика, или еще какого-нибудь невиновного человека. И это, я считаю, вполне в его характере. Он мог убить, но не допустит, чтобы вместо него повесили другого.
— Ты так объясняешь известные нам факты? — спросил Хью, пристально вглядываясь в лицо Кадфаэля. Черные брови Хью взлетели вверх, и он криво усмехнулся.
— Да, я так трактую известные нам факты, — кивнул Кадфаэль.
— Но ты же не веришь этому!
Это было скорее утверждение, нежели вопрос. Хью достаточно хорошо знал Кадфаэля, чтобы распознать в его интонации то, что выходило за рамки сказанного. Кадфаэль несколько минут молча обдумывал то, что сам еще не мог четко сформулировать. Наконец он начал рассуждать вслух:
— С виду все выглядит логично и даже правдоподобно. Ведь если покойница — Дженерис, а теперь это вновь кажется вероятным, то вспомни, что, по общему мнению, она была очень красивой женщиной. По возрасту она годилась этому юноше в матери, и он знал ее с детства, но, как сам признался, он ушел в Рэмзи потому, что не мог ее разлюбить и в то же время не мог надеяться на взаимность. Это случается со многими зелеными юнцами, они страдают от первой любви к женщине, давно знакомой и гораздо более старшей их по возрасту, которую теперь они любят иначе и которая для них недоступна. Но в этом случае все могло быть иначе. Дженерис осталась одна — муж., которого она горячо любила, уходит от нее навсегда, но при этом она остается связанной с ним по закону и не может больше выйти замуж., пока он жив. В порыве ярости и горечи оттого, что ее бросили, эта пылкая женщина начинает мстить всем мужчинам, и даже легко ранимому юноше, которого она знает всю его жизнь. Она приблизила его, вдоволь натешилась, а потом отшвырнула прочь. Юноша чувствует себя смертельно оскорбленным и решает, что она должна умереть. Это — достаточная причина, чтобы скрыться от мира в отдаленном монастыре, откуда не видны даже окружающие ее дом деревья. Это логично.
— Это логично, — как эхо, повторил Хью слова Кадфаэля, — это правдоподобно.
— Единственное мое возражение против этого правдоподобия, — со вздохом сказал Кадфаэль, — состоит в том, что я этому не верю. Не то, что не могу в это поверить, но по многим причинам не верю.
— Твои оговорки, — заметил Хью, хитро улыбаясь, — всегда заставляют меня двигаться вперед с величайшей осторожностью, и нынешний случай — не исключение. Но у меня есть другое соображение: а что, если Сулиен все это время, с тех пор как расстался с Дженерис, живой или мертвой, имел при себе это кольцо? Что, если она сама отдала его юноше? В состоянии отчаяния, брошенная мужем, она могла отдать подарок Руалда — залог его любви — своему юному возлюбленному. Она ведь говорила, что у нее есть любовник.
— Если он убил ее, — скептически заметил Кадфаэль, — стал бы он держать у себя ее подарок?
— Стал бы! Да, это очень даже возможно! Известны еще и не такие случаи! Да, я считаю, что он хранил ее кольцо и целый год прятал его от настоятеля, от исповедника и от всех братьев в Рэмзи!
— Он клялся Радульфусу, — сказал Кадфаэль, вдруг припомнив это, — что в Рэмзи кольца у него не было. Он мог и солгать, но не стал бы это делать ни с того ни с сего.
— Разве у него не было достаточно веской причины для этого? Итак, если он все это время хранил кольцо, то, когда оно потребовалось, чтобы спасти Руалда, ему пришлось придумать эту лживую историю о том, как оно ему досталось. Если, конечно, эта история выдумана. Если я получу доказательство, что она не выдумана, — добавил Хью в раздражении, что еще одна его версия может потерпеть крах, — я смогу почти забыть о Сулиене — почти!
— Тут возникает еще вот какой вопрос, — медленно произнес Кадфаэль, — почему он не сказал Руалду сразу же, что слышал в Питерборо новости о Дженерис, не сказал о том, что она жива и здорова? Если даже, как он говорит, ему хотелось оставить кольцо у себя, все равно Сулиен мог бы сообщить Руалду то, что получил известие о Дженерис, — ведь это сняло бы камень с души ее бывшего мужа. Но он этого не сделал.
— Но юноша тогда еще не знал, — резонно возразил Хью, — что нами найден труп женщины и под подозрение попал Руалд. Он мог подумать, что нет никакой срочности сообщать Руалду новости о его бывшей жене, пока не услышал в Лонгнере подробности этой истории. В самом деле, он вполне мог решить, что лучше не тревожить Руалда, который обрел в монастыре покой и счастье.
— Я не совсем уверен, — медленно произнес Кадфаэль, вспомнив те дни, когда помогал ему в работе, — что он ничего не знал о нашей находке до того, как побывал у себя дома. В тот день, когда он получил разрешение съездить в Лонгнер — навестить семью, Жером в мое отсутствие заходил ко мне в сарайчик, когда там был Сулиен. Я, когда возвращался, встретил Жерома около моих грядок, и он был что-то слишком любезен — это на него не похоже. И вот я теперь думаю: а не поделился ли он, в надежде что-то выведать, новостями о находке на Земле Горшечника и о том, что на доброе имя брата Руалда брошена тень? Или тоже совпадение, что сразу же после этого визита Жерома Сулиен отправился к нашему аббату и получил разрешение съездить в Лонгнер. А на следующий день он вернулся, объявил о своем намерении покинуть наш Орден и рассказал всю эту историю с кольцом.
Хью слегка забарабанил пальцами по столу и сощурил глаза, напряженно размышляя.
— В какой последовательности? — спросил он наконец.
— Сперва он попросил об выходе из Ордена и был отпущен.
— Когда, по-твоему, человеку правдивому было бы легче солгать аббату: будучи послушником или когда он уже не связан обетами?
— Твои мысли совпадают с моими, — мрачно заметил Кадфаэль.
— Ну что же, — с облегчением сказал Хью и выпрямился, словно стряхивая с плеч какой-то груз, — прояснились по крайней мере два обстоятельства. Первое: я не касаюсь сейчас мотивов Сулиена, но освобождение Бритрика было абсолютно законным. Мы видели Гуннильд и говорили с ней. Она живет припеваючи и не собирается возвращаться к прежней жизни. И так как у нас нет повода связывать имя Бритрика с другой женщиной, то пусть он спокойно идет своей дорогой, если, конечно, не нарушит закон, и дай Бог им обоим счастья. Второе обстоятельство заключается в том, что освобождение Бритрика бросает тень подозрения на Сулиена. Ведь Дженерис живой мы не видели, и я сильно сомневаюсь, что нам удастся ее увидеть. И все же ты, Кадфаэль, не веришь! И твои сомнения я принимаю всерьез.
— Здесь есть еще одно обстоятельство, — строгим тоном напомнил Кадфаэль, — а именно: завтра утром ты выступаешь с отрядом, чтобы присоединиться к войску короля, и это дело не терпит отлагательств, так что с другим придется подождать. Скажи, что, по-твоему, я должен сделать, пока ты не вернешься и опять не возьмешь все нити расследования в свои руки? Надеюсь, Господу будет угодно, чтобы твое отсутствие не было слишком продолжительным.
Оба встали, заслышав скрип движущихся под аркой нагруженных подвод. Глухой стук колес под каменными сводами замка доносился до них, словно из пещеры. Отряд пеших лучников двигался в боевом снаряжении к первому этапу их пути — Ковентри, где они должны были получить лошадей и соединиться с отрядом копьеносцев.
— Не говори никому, в том числе Сулиену, ни слова, — сказал Хью, — просто наблюдай за дальнейшим ходом событий. Доложи аббату Радульфусу то, что сочтешь нужным, он умеет держать язык за зубами. Пусть Сулиен, коли может, пока отдыхает. Сомневаюсь, чтобы он был в силах спать спокойно, хотя он действительно виновен. Может быть, он молится о милосердии Божием. Когда он мне понадобится — а это время настанет, — он должен быть в пределах досягаемости.
Они вышли на наружный двор и стали прощаться.
— Если меня долго не будет, — попросил Хью, — ты навестишь Элин?
Ни слова не было сказано о пустяках — вроде того, что Хью могут убить в этом походе, который будет состоять в основном из беспорядочных стычек, на которые Джеффри де Мандевиль мастер. Так, к примеру, погиб год назад Юдо Блаунт-старший, находясь в арьергарде после поражения при Уилтоне. Безусловно, граф Эссекс, Джеффри де Мандевиль, этот перевертыш, сумевший представить себя незаменимым и добиться расположения короля, а потом предавший его, будет избегать открытого сражения с королевскими отрядами, если только ему это удастся, и постарается не убить ни одного лорда, чтобы не восстанавливать против себя знать. Но он не всегда сможет диктовать условия боя даже на своей заболоченной равнине. А Хью был не из тех, с кем можно играть в прятки.
— Конечно навещу! — с чувством воскликнул Кадфаэль. — Да хранит Господь вас обоих и тех солдат, что будут сражаться под твоим началом!
Друзья направились к воротам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37