И сердце, чего греха таить, пустилось вскачь. Так она в разводе! В разводе! Ну не чудесно ли?!
Чудесно? Или как раз наоборот? С какой стати мужчина в здравом уме решится на развод с такой женщиной? Меня так и подмывало задать этот вопрос вслух. Но сами понимаете – разве об этом спрашивают? Слова-то какие подобрать, вы мне скажите? «Кстати, ужасно любопытно, кто из вас оказался несносен – ты или он?»
Да если б вы и решились задать подобный вопрос, на честный ответ рассчитывать в любом случае не приходится. Оно и понятно. Ну как вы, к примеру, представляете себе это признание? «Ах да, не скрою, я превратила его жизнь в ад, а ему, к счастью, хватило соображения удрать».
Черта с два вы дождетесь такого от женщины. Лично я ни капельки не сомневаюсь, что, пока мы с Корделией ужинали, Клодзилла потчевала какого-нибудь бедолагу байками о том, за какого кошмарного, невыносимого типа ее угораздило однажды выйти замуж. Парень-то наверняка и спросить не потрудился – Клодзилла выложила всю информацию по собственной инициативе. Мне, в принципе, плевать. За мужской пол обидно! Сидит какой-нибудь олух, развесив уши, и внимает увлекательнейшей сказочке о том, что я состою с Рипом в противоестественной связи.
– …но мы с бабулей все-таки поддерживали отношения, – донесся до меня голос Корделии. – Регулярно переписывались. Раз в три недели или около того.
Я кивнул.
– И когда же ты получила от нее последнее письмо?
Лучше бы не спрашивал. Голубые озера опять наполнились слезами.
– Недели… недели… за две.
Я отлично понял, за две недели до чего.
– Самое обычное письмо? Может, что-нибудь тебе показалось странным? Нет?
У столика возникла мамаша Джентри с корзинкой свежеиспеченного хлеба, крекерами и тарелкой крупно наструганной моркови… Дама-гренадер обнажила в улыбке устрашающе длинные зубы и удалилась. Но я успел улыбнуться в ответ. Между нами… оставить улыбку мамаши Джентри без ответа, на мой взгляд, чревато непредсказуемыми последствиями.
Корделия сморгнула слезы и сунула в рот морковную стружку.
– Я как-то об этом не думала, но теперь… когда ты спросил… Бабуля ведь жаловалась в письме на какого-то своего приятеля. Рэй… дальше не помню.
Я намазал маслом душистый ломоть хлеба. Итак, опять этот Рэй Петерс. Уже в который раз его имя всплывает в связи с бабулей.
– И что именно она писала о Рэе?
– Ну-у… вроде бы он ей на нервы действовал. Хвастался всем вокруг, что его цветник лучше, чем бабулин…
По словам Верджила, мистер Петерс покинул наш бренный мир около года назад. Следовательно, к тому моменту, когда бабуля жаловалась на этого несносного хвастуна, он уже месяцев пять как почил в бозе. Может, стоит пообщаться с ближайшими соседями Рэя Петерса?.. Корделия прервала мои размышления.
– Послушай, Хаскелл, – сказала она, наклонившись ко мне через стол. – Как по-твоему, этот Рэй не может быть тем самым, кто… кто…
Я отрицательно покачал головой.
– Вряд ли.
Но переубедить Корделию не удалось.
– Подумай, Хаскелл! – Она укоризненно помахала морковкой. – А если, к примеру, Рэй сошел с ума? Если он помешался на своем цветнике и боялся, что бабуля его переплюнет…
– Уверен, что Рэй Петерс не имеет к этому никакого отношения.
– Но, Хаскелл…
Ничего не поделаешь. Пришлось ей все рассказать. Как только я обрисовал ситуацию, Корделия согласилась, что мистера Петерса, пожалуй, стоит вычеркнуть из списка подозреваемых.
Затем до Корделии дошел весь смысл сказанного, и ее громадные голубые глаза сделались еще больше.
– Боже! – прошептала она.
Опустила взгляд на колени, снова подняла на меня. Опять опустила. После чего откусила от морковки приличный кусок и стала жевать. Очень медленно. Задумчиво.
– Ну и ладно! – Она словно защищалась. – И все равно это ничего не значит! Бабуля стала немного забывчивой! Только и всего!
Ага. А Гитлер был мелким хулиганом. Только и всего.
Я смотрел на Корделию и молчал.
В ответ она чуть ли не испепелила меня взглядом. Откуда только что взялось. Негодование в ней так и бурлило.
– Говорю тебе, с мозгами у бабули все было в порядке! – упрямо стояла она на своем. – Ну, забывала кое-что… Подумаешь, велика важность!
– Разумеется, – кивнул я.
И впрямь – велика ли! Ну забыл человек, что приятель полгода как помер. Такое сплошь и рядом случается.
Я не собирался провести весь вечер в спорах о том, была ли бабуля совсем чокнутой или только слегка. Главное, чтобы Корделия не перенесла обиду за бабулин сдвиг на меня.
– Для своего возраста миссис Терли действительно была в полном порядке, – подтвердил я, особой уверенности, правда, не испытывая… Но иногда гораздо важнее притвориться искренним.
Фокус с притворством мне явно удался. А наградой явилась ослепительная улыбка Корделии.
– Может, я слишком щепетильна… Но мне не хочется, чтобы про бабулю ходили по городу всякие слухи… Она бы в гробу перевернулась, если б о ней стали болтать подобные глупости. – Улыбка стала еще ослепительнее. – Гордость – наша фамильная черта. Все мы, Терли, гордые…
Само собой, я улыбнулся в ответ, но что-то в словах Корделии показалось мне странным. Где-то я это уже слышал. Ах да… Вчера вечером по телефону Юнис произнесла то же самое. Чуть ли не дословно. «Бабуля была такая гордая»…
Я тоже взял морковную стружку.
– Кстати… Ты в последнее время не разговаривала с сестрой?
Корделия была счастлива уйти от темы бабулиных слабостей.
– Конечно, разговаривала! – воскликнула она. – Вчера вечером, сразу после беседы с тобой. Юнис мне сама позвонила. Хотела узнать, как продвигается расследование. – Расправившись с одной морковкой, Корделия без промедления ухватила следующую. – Знаешь, Джо Эдди и Юнис так переживают… Им обоим, как и мне, ужасно хочется, чтобы убийца был пойман и посажен за решетку.
Откровенно говоря, она меня не убедила. Юнис еще куда ни шло, но чтобы Джо Эдди… Уверен, если б сам Джек Потрошитель разгуливал на свободе, Джо Эдди было бы наплевать.
– И что ты рассказала Юнис?
– Да все! Все, что от тебя услышала. Юнис было очень интересно.
– Держу пари, ты и о проблемах Эммелин с котами не забыла? – как бы между прочим бросил я.
Корделия просияла.
– Еще бы! Смешно, правда? Юнис тоже посмеялась. Бедняжка Эммелин! Это же надо – держать дома такую ораву кошек!
М-да. Смешно. Вот небось повеселился Джо Эдди. Интересно, уж не по его ли наущению Юнис звонила сестрице?
– Как выяснилось, Эммелин недаром беспокоилась.
Корделия вопросительно вскинула брови.
– Да-да, – кивнул я. – Этой ночью кто-то убил одного из ее любимцев.
Корделия зажала рот ладонью.
– Боже! – сдавленно прошептала она. – Какой кошмар! – И, немного помолчав, спросила: – По-твоему, это сделал тот, кого мы ищем?
– Не знаю. Все может быть.
Я поведал ей об убийстве Пушка все, что мне самому было известно. Сообщил даже о решении Эммелин раз и навсегда покончить с письмами в газету.
Все это время Корделия не отрывала от меня широко распахнутых голубых глаз. Еда оказалась забыта.
Я завершил свой рассказ, а Корделия продолжала помалкивать. Лишь задумчиво поглядывала по сторонам. То на посетителей за соседними столиками, то в свою тарелку. Куда угодно смотрела, только не на меня.
Молчание затягивалось. Наконец, не выдержав, я перевел взгляд на окно и промямлил:
– Прекрасный сегодня вечер.
Светская тема у моей дамы отклика не нашла.
Я пялился в окно по меньшей мере минут пять. Досконально изучив панораму, я рискнул снова открыть рот:
– Да, кстати… ты не попросишь, чтобы Юнис мне позвонила? Только когда Джо Эдди не будет дома.
С этой темой я совсем уж попал впросак. В глазах Корделии сверкнул тревожный огонек.
– Зачем тебе Юнис? Ты что, подозреваешь Джо Эдди?
– Конечно, нет! – без запинки соврал я. – Просто у меня создалось впечатление, что Юнис чего-то не договаривает. Вот я и подумал – может, без Джо Эдди ей будет легче высказать все, что у нее на душе?
Ага. И лучше всего, если бы Юнис выложила напрямик: мол, муженек у меня – хладнокровный убийца, запросто расправляется с людьми и всякой живностью.
Разумеется, без ошибок в нашем деле не обойтись… Однако теперь, выяснив, что Джо Эдди был в курсе заточения котов Эммелин, я все больше склонялся к тому, чтобы поместить его имя на первой строчке в списке подозреваемых. Оч-чень было бы любопытно узнать, как Джо Эдди провел эту ночь.
Но Корделия, похоже, не успокоилась.
– Юнис пригласила меня поужинать у них завтра, – пробормотала она. – Если удастся, я улучу момент и передам твою просьбу. – Она помолчала, одарив меня одним из своих завораживающих взглядов. – Н-наверное, так говорить нехорошо… но на месте Юнис я бы ушла от мужа. Этот Джо Эдди… ужасный тип.
Тут наши мнения совпадали полностью. Я подумал – а известно ли Корделии о том, что Джо Эдди… как там выразилась Мельба… «поколачивает» жену? Но, заглянув в прозрачные голубые озера, решил, что она и понятия об этом не имеет. Что, согласитесь, довольно странно. Уж кто-кто, а сестра-то должна бы знать о таких вещах. С другой стороны… может, все это выдумки Мельбы. Или еще какой городской сплетницы. Словом, слухи, и не более того. Хотя людей и винить-то трудно. Достаточно взглянуть на Джо Эдди, чтобы понять, откуда растут ноги у подобных пересудов.
Мамаша Джентри принесла наконец заказ, и на какое-то время за столом опять воцарилось молчание. Мы оба были слишком заняты. От аромата цыпленка у меня разыгрался ну просто волчий аппетит.
Корделия, прожевав кусочек, снова подалась ко мне:
– Бабуля цыплят готовила не хуже!
Я молча кивнул. При всем желании я просто не мог ничего сказать, с полным-то ртом.
Корделия перевела взгляд на пейзаж за окном. Глаза ее затуманились.
– Жаль, что ты не был знаком с нашей бабулей, Хаскелл, – печально протянула она. – Ведь нам с Юнис она заменила маму…
К сожалению, я не успел расправиться с цыпленком, так что пришлось ограничиться еще одним кивком. После чего энергичнее заработал челюстями – на тот случай, если Корделии потребуется полноценный ответ.
– Наши родители погибли в автомобильной катастрофе, – негромко продолжала Корделия. – Бабуля взяла нас к себе еще малютками. Она и дедуля – вот и вся наша семья.
Бедняжка. У меня защемило сердце. Корделия вдруг стала похожа на несчастное брошенное дитя.
Хвала небесам, мне удалось пропихнуть в себя кусок треклятого цыпленка.
– Правда? – На большее ваш покорный слуга оказался не способен. Уж так мне было жаль Корделию…
– Правда, – кивнула она.
Ну, теперь-то я собрался с мыслями.
– А сколько же тебе было лет, когда родители погибли?
– Четыре. А Юнис – шесть.
Юнис говорила то же самое, но до меня только сейчас дошло. Я уставился на Корделию во все глаза. Это что же получается?! Выходит, Юнис всего на два года старше сестры?! Боже милостивый, да эта изможденная женщина выглядит старше Корделии минимум лет на десять!
Одно из двух – либо Корделии удалось отыскать вожделенный источник вечной молодости, либо Юнис ненароком наткнулась на гораздо менее вожделенный источник увядания. У меня, признаться, возникло сильное подозрение, что Джо Эдди подсказал Юнис дорогу к этому самому источнику. Вот дьявольщина! Да небось Джо Эдди собственными руками и откопал его для жены!
Корделия отправила в рот порцию фасоли.
– Бабуля была удивительной души… добрая, заботливая, а ведь ей тоже тяжело пришлось. Потерять единственного сына и невестку… сам понимаешь. Но у нее всегда находилось и доброе слово для нас, и ласка. – Глаза Корделии заволокло слезами. – Она многому нас научила. Она научила нас жить с гордо поднятой головой!
Да-а… Оставить о себе такую память, такую преданную любовь – для этого нужно быть незаурядным человеком… Я слушал Корделию и гадал, какой же из нарисованных портретов бабули ближе к истине?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31