Самуил Аркадьевич приятно зарделся, даже его оттопыренные уши, торчащие из-под клетчатой кепки, порозовели.
— Гм-гм, не стоит благодарности, — он смущенно откашлялся. — А вот вы все-таки бледноваты, — он посмотрел в зеркало заднего вида, — если не хотите к врачу, то уж подкрепиться вам точно не помешает. Я знаю здесь недалеко, по дороге, отличный ресторанчик. Может, остановимся и перекусим?
— Валяйте, — обреченно махнула я рукой.
Теперь, когда выяснилось, что по милости завравшегося Ангелочка я уже пропустила добрую половину трудового дня без уважительной причины, на меня снизошло странное безразличие. Впрочем, оно вполне могло быть и следствием недавнего дорожного происшествия, из которого я, по счастью, вышла с минимальными потерями. Между прочим, это было первое ДТП в моей жизни, и мне очень хочется надеяться, что последнее.
Буквально минут через десять Самуил и впрямь припарковал «Шкоду» на стоянке у небольшого деревянного особнячка в псевдорусском стиле: с высоким крылечком, резными окошками и зазывной надписью: «Милости прошу к нашему шалашу».
Самуил учтиво распахнул передо мной дверцу машины, а затем и низкую, стилизованную под старину дверь терема-шалаша. В просторных сенях , нас встретил добрый молодец в красной поддевке и с мобильником, ощупал коротким взглядом профессионального секьюрити и осведомился:
— Желаете отобедать?
— Желаем, — ответствовал Самуил, ласково подталкивая меня к гардеробу.
— Сегодня в меню расстегаи, поросенок с гречневой кашей… — заунывно затараторил администратор.
— Разберемся, — небрежно отозвался Самуил и бросился мне помогать.
Честно говоря, эта нарочитая галантность была мне не по вкусу, а потому я вежливо, но твердо его отпихнула. Самуил быстро сориентировался и сделал вид, будто все так и было задумано им с самого начала. Снял свой драгоценный плащ и, тщательно расправив каждую его складочку, возложил на гардеробную стойку. Прежде чем добавить к плащу клетчатую кепку, Самуил внимательно осмотрел подкладку с внутренней стороны, чем поверг в легкий транс пожилого обходительного гардеробщика. А я лишний раз укрепилась во мнении, что этот Самуил Аркадьевич весьма странный тип.
— Ну-с, прошу. — Самуил оттопырил короткопалую длань совсем как бронзовый вождь возле сельского клуба. С той лишь разницей, что вождь обычно указывал в направлении светлого будущего, а Самуил приглашал меня отведать расстегаев в придорожном ресторанчике.
Немного оглядевшись, я пришла к выводу, что внутреннее убранство теремка до чертиков напоминает Алкину кухню. Боюсь, владелец заведения слегка перестарался с этим самым «а-ля рюс», поскольку за бесчисленными рушниками и декоративными лаптями стен не было видно. Вот только музыкальный фон подгулял: в динамиках разорялся пуэрто-риканский мачо Рикки Мартин. Мне даже показалось, что он из кожи вон лез, чтобы разбавить приторную «русскость» придорожного терема.
Нам с Палтусом достался дальний столик в углу. Выбор блюд я целиком и полностью предоставила неистовому детективу и, пока он изучал аляповатую карту меню, глазела по сторонам. Народу в зале было немного, человек восемь от силы, и все они вовсю работали ножами и вилками, не обращая на нас с Самуилом ни малейшего внимания.
Вопреки моим ожиданиям расстегаев Самуил не заказал, отдав предпочтение жаркому в горшочках и салату из креветок, в которых русского было не больше, чем в самом Самуиле Аркадьевиче. Еще официант торжественно принес рюмку коньяка, единственную.
Я вопросительно посмотрела на Самуила, а тот кротко пояснил:
— Это для вас. Вам не мешает взбодриться.
Это уж точно. Я не стала жеманиться и корчить из себя невинную девицу дворянских кровей. Кстати, если я что-нибудь в этом понимаю, то коньяк был так себе.
Не могу сказать, чтобы от выпитого я почувствовала себя бодрее, но и хуже мне не стало. Мне даже показалось, что недавняя встряска благотворно сказалась на моих мозгах, потому что я наконец поняла, как мне следует общаться со всей этой сворой суперсыщиков: ничего не рассказывать о Парамонове, прежде чем они не выложат на стол свои карты. И теперь я молча поглощала жаркое, дожидаясь, когда Палтус заговорит.
А он уже управился со своей порцией и вовсю орудовал зубочисткой.
— По-моему, неплохо.
— А? — Мне трудно было переключиться на банальный разговор о жареном мясе.
— Отличное жаркое! — похвалил Самуил местную кухню.
— Пожалуй, — вяло согласилась я. Снова появился официант в красной поддевке и поставил на стол две чашки кофе.
Самуил отхлебнул глоток кофе и скривился:
— А вот кофе варить они не умеют. У меня не было ни малейшего желания рассуждать о качестве кофе, поэтому я даже пробовать его не стала.
— А как быть с этой паршивой овцой? — напомнила я об Ангелочке. — Он ведь хотел меня похитить. Может, стоит в милицию заявить?
— Я же вам сказал, что разберусь с ним, — Палтус вытер губы салфеткой, — а милиция тут ни к чему. Всегда лучше держаться от нее подальше и без крайней необходимости не беспокоить.
— Странная точка зрения для частного сыщика, — заметила я.
— Напротив, — возразил он. И тогда я пошла ва-банк:
— Вы и в самом деле хотите найти Парамонова?
Видели бы вы, как разгорелись глазки у этого гуся!
Он отодвинул в сторону недопитый кофе и покосился на влюбленную парочку, безмятежно ворковавшую за соседним столиком:
— Конечно, хочу. В этом не может быть никаких сомнений.
— А можно поинтересоваться, почему?
— В каком смысле? — не понял Самуил. Вернее, сделал вид, что не понял. — Ну, вы же частный детектив, так? А потому расследованием занимаетесь не по обязанности. Больше того, вы имеете возможность выбора, за какое дело взяться, а от какого с презрением отказаться. Опять же расходы… Вы возите меня на машине, жжете дорогой бензин, угощаете в ресторане. Извините за любопытство, кто вас нанял? — Я в упор посмотрела на него.
— По-моему, у вас превратное мнение о частных детективах. — На пухлой физиономии Самуила отразилась чуть ли не вселенская скорбь. Мол, обидно сознавать, что тебя держат за банального хапугу.
— Нет, это у вас превратное мнение обо мне, — заупрямилась я, — возможно, я и произвожу впечатление бедной овечки, и поступки мои не всегда благоразумные, но я не такая идиотка, какой кажусь. И если вы рассчитываете на мою откровенность, то учтите, я потребую от вас того же. А иначе, извините…
Самуил заметно занервничал, обвел опасливым взглядом «горницу», насупился, расправил невидимую складку на крахмальной скатерти…
— Понимаете, все будет зависеть от некоторых обстоятельств, вернее, от того, что вы…
— Торг здесь неуместен, — сурово отрезала я, — или мы сотрудничаем, или расстаемся без обид.
Самуил пригорюнился, как Иван-царевич на распутье.
— Думаю, этот вопрос нам стоит обсудить в другой обстановке, — наконец изрек он, — даже у стен бывают уши.
— Согласна, — кивнула я, — а еще у стен бывают глаза. Так что, выходим по одному с интервалом в пять минут?
— Вижу, вы начитанная девушка, — вздохнул Самуил, — но, поверьте мне, в жизни все проще, чем в книжках. И романтики поменьше.
С последним замечанием спорить было трудно, и я в очередной раз с сожалением констатировала, что Самуил Аркадьевич Палтус не имеет ничего общего с милыми моему сердцу Ниро Вульфом и Арчи Гудвином.
Глава 9
ПЯТЬДЕСЯТ НА ПЯТЬДЕСЯТ
— А теперь я приглашаю вас к себе, — многозначительно объявил Палтус, когда мы снова оказались в его зеленой «Шкоде».
— Может, не стоит? — засомневалась я, памятуя свои недавние приключения.
— Вам нечего бояться, — заверил меня Самуил.
Я не знала, что и думать. Как показала практика, осторожность в моем положении совсем не помешает, и в то же время много ли я разузнаю, если буду пугаться каждого куста.
— Ладно, я согласна, — довела я до его сведения свое решение. Между прочим, очень даже непростое.
— Вот и отлично, — обрадовался Палтус и сильнее надавил на газ. Теперь, когда дорога стала получше, я ничего не имела против этого. — Нам нужно вернуться в Москву, прежде чем начнутся пробки, — пояснил он, — я ведь в центре живу.
Монотонная дорога меня укачала, я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
— Вот-вот, подремите, — одобрил Самуил, — а то нервишки небось того?..
Эти его панибратские замашки мне совершенно не понравились, а потому я ничего ему не ответила, только губы сжала. Конечно, он мне здорово помог сегодня, но это не означает, что мы автоматически сделались закадычными друзьями.
Дальше мы ехали почти молча: неугомонный сыщик что-то насвистывал. До тех пор, пока мы все-таки не попали в пробку на Садовом кольце. С этого момента он уже чертыхался.
До места мы добрались уже в сумерках, в декабре ведь темнеет рано. «Шкода» затормозила возле девятиэтажной башни из белого кирпича, Палтус заглушил двигатель и сообщил мне с улыбочкой:
— Ну вот и приехали.
Потом мы в лифте поднялись на седьмой этаж и остановились у добротной двери. Здесь Палтус довольно долго возился с замками, прежде чем я наконец услышала долгожданное:
— Проходите, пожалуйста. Для того чтобы понять, что отечественные сыщики живут не бедно, мне одного взгляда хватило. И это при том, что Самуил даже не дал мне как следует осмотреться. Я только куртку успела стащить, а он уже заволок меня в какую-то комнату с напутствием:
— Милости прошу в мой кабинет. Кабинет оказался очень даже нехилым. С какими-то секретерами орехового дерева, с кожаным диваном и массивным двухтумбовым столом. И все это громоздкое барахло представляло собой антиквариат. Либо очень хорошую подделку.
— Ну-с, — он потер руки, — будем заключать договор?
— Какой еще договор? — Я немного растерялась.
— Обоюдовыгодный, естественно, — хохотнул Палтус, — на самых замечательных условиях. Пятьдесят на пятьдесят вас устроит?
— Это что, шутка такая? — Я не знала, что и сказать.
— Почему же шутка? Я вполне серьезно, — не сдавался Палтус. — У нас ведь есть взаимный интерес, а потому мы вполне можем договориться.
— Под интересом вы, конечно, подразумеваете Парамонова?
— Вы очень догадливы, — похвалил меня Самуил.
— Ага, я такая, — я изобразила самую идиотскую улыбочку, на какую только способна, — я очень догадливая, а еще очень строптивая. А потому, если вы рассчитываете на мою откровенность, извольте изъясняться конкретнее. И зарубите себе на носу: я не скажу о Парамонове ни слова, прежде чем вы не расскажете, почему его скромная персона пользуется повышенным интересом.
— Я и так с вайи предельно откровенен, мне нечего скрывать, — Самуил Аркадьевич Палтус был прирожденным вруном. — Начнем с того… Вы вот сказали о Парамонове, что он скромная персона, а это не так. Сегодня, уж поверьте мне, Парамонов очень дорогой товар, очень…
— Можно подумать, что вы собираетесь его продать, — вмешалась я.
— Я собираюсь его найти, — возразил Самуил, — с вашей помощью. И мы его найдем, вы и я. Это будет наша общая победа. Каждый внесет свой вклад: я — свой профессионализм, вы — знание Парамонова.
— Стойте, стойте! — сорвалась я. — Хватит слов. Скажите мне одно: что такого сделал Парамонов и почему он «дорогой товар».
— Не перебивайте, я как раз это вам и пытаюсь объяснить, — замахал руками Палтус. — То, что я знаю о Парамонове на сегодняшний день, а это все, к сожалению, разрозненные сведения, заставляет меня думать, что он весьма неординарный человек. И его поступки, с точки зрения формальной логики, не совсем понятны. Посудите сами. Казалось бы, человек адаптировался в Штатах, у него прекрасная высокооплачиваемая работа, собственный дом… Короче, он там устроился с максимальным комфортом, гораздо лучше, чем многие, даже гражданство получил. А потом взял и отказался от него под совершенно идиотским предлогом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27