Я и сама не знала чем. Но не сомневалась, что Страйкер возбужден.
Неожиданно смутившись, я высвободила руку и сказала:
— Так и есть. Я всегда стремилась к совершенству. Всегда получала высшие баллы. Этакая мисс Превосходство. — Я посмотрела ему в глаза. — Довольно скучно, да?
— Вовсе нет. Ты изучала математику и историю, верно? И криптологию. Это очень захватывающе.
— Да, — кивнула я. — Мне это нравится. — И уточнила, нахмурившись: — То есть нравится в теории. В реальной жизни сценарий типа «отгадай загадку или умри» теряет привлекательность.
— Знаешь, я вполне тебя понимаю, — сухо сказал Страйкер. — Сколько тебе еще осталось учиться?
— Около года.
— А что потом? Вашингтон?
Я рассмеялась.
— Маловероятно. Я рассчитываю остаться в Нью-Йорке. Возможно, попытаюсь получить степень доктора философии. Или буду работать учителем в частной школе. У меня есть возможность выбирать.
Он посмотрел на меня с некоторым недоумением.
— В чем дело? — резко спросила я, ощутив себя словно под микроскопом.
— Ничего. Просто я удивлен. Я считал, что ты…
— Попытаюсь попасть в Агентство национальной безопасности или куда-нибудь вроде этого?
— Ну да.
Я пожала плечами.
— Раньше у меня были такие планы, но какой смысл пытаться? На свете не так уж много мест, где требуются навыки, которыми я обладаю, да и сама работа наверняка не столь интересна, как кажется.
— Но почему бы сначала не обратиться туда, а уж потом принимать решение?
— Потому что меня не возьмут, — ответила я. — И никаких решений принимать не придется.
Мне вдруг показалось, что серые глаза Страй-кера заглянули мне в самую душу.
— Ты никогда в жизни ни в чем не терпела поражений, да?
— Не понимаю, о чем ты.
Этот человек подошел слишком близко к запретной линии.
— Я говорю серьезно. Ты компетентна, сильна и умна. Готов спорить, что тебе удавалось решать все предложенные задачи. Я прав?
Я постоянно терпела поражения в отношениях с мужчинами, но решила ему об этом не говорить.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты боишься проиграть.
— Вовсе нет.
Но не успела я произнести эти слова, как вспомнила восьмой класс. Все мои друзья выбрали машинопись. А я пошла на программирование. Коды я могла понять и контролировать. А вот заставить свои пальцы двигаться по клавиатуре так, как того хотел преподаватель, — тут у меня уверенности не было. Отметка ниже «отлично» в мои планы не входила.
— Ну признайся, — не унимался Страйкер. — Ты боишься проиграть. Боишься, что подашь документы на конкурс, а тебя не выберут. — Он покачал головой. — Идиотская причина для отказа от карьеры, подходящей тебе по всем статьям. Ведь в самом худшем случае они скажут «нет». А в лучшем? Только небо будет верхней границей.
Мне не нравилось направление, в котором двигался наш разговор.
— Ты хочешь, чтобы я призналась, что боюсь потерпеть неудачу? Хорошо. Я это признаю. Я боюсь проиграть эту игру. Проигрыш равносилен смерти. Именно таких последствий я и опасаюсь. Как это может сравниться с отказом в получении какой-то дурацкой должности?
— Извини. Мне не следовало на тебя давить. — Он взял мою руку и сжал пальцы. — Но ты не потерпишь поражения в этой игре. Поражение чуждо твоей природе.
Как ни странно, я почувствовала себя лучше.
Яхта медленно проплывала под мостом, шум проезжающих над нами машин сливался с ровным плеском волн.
— Ничего себе, — сказала я, чтобы сменить тему разговора, — я даже не знаю, где мы находимся.
— Зато я знаю. — Он оперся о перила рядом со мной. — Это Уильямсбергский мост. А там Бруклин, — добавил он, указывая вперед и налево.
Ну, Бруклин я бы и сама узнала, но мне была приятна его заботливость.
— А ведь я никогда не была в Бруклине, — призналась я.
И нахмурилась: мне вдруг пришло в голову, что теперь такого шанса может и не представиться.
— Ты ничего не потеряла, — сказал Страй-кер. — Но если почувствуешь, что это большое упущение с твоей стороны, я готов тебя туда сопровождать, когда все закончится.
Он прочитал мои мысли, и я не сумела сдержать улыбки, хотя не сомневалась, что мы никогда не окажемся в Бруклине. (Верьте мне. Я никогда не почувствую это большим упущением.)
Яхта продолжала плыть дальше, разрезая тихую летнюю воду, омывавшую берега Манхэттена. Мы проплыли под Манхэттенским и Бруклинским мостами. И хотя я видела их на миллионах почтовых открыток, великолепие подвесного моста не могло оставить меня равнодушной.
Предложение Страйкера погулять со мной в Бруклине не выходило у меня из головы, и, когда мы проплывали мимо вертолетной площадки, я задала вопрос, который давно уже меня мучил:
— Ты думаешь, яд может быть простым блефом?
— А в компьютерной версии ИВП встречался блеф?
Я покачала головой.
— Тогда мы не можем рисковать, считая, что это блеф.
— Я этого и не предлагала, — поспешила я заверить Страйкера. Уж поверьте мне, я очень хотела найти следующую подсказку и вместе с ней противоядие. — Просто случайная мысль.
— Я рад, — заявил Страйкер. — Я подготовлен для драки, но игру ты знаешь намного лучше. Ведь я в нее вообще не играл. Возможно, ты полагаешь, что твои случайные мысли бесполезны, но мне необходимы любые детали, чтобы составить представление о происходящем. Никогда не знаешь, что может иметь значение.
— Что ж, теперь ты знаешь, что ИВП не имеет ничего общего с покером. Никакого блефа.
— Совершенно верно.
Некоторое время я изучающе смотрела на него, даже не пытаясь скрыть свой интерес. От него и в самом деле исходила уверенность и сила. Ну а то, что он оказался умным, было просто дополнительным призом, как и тот факт, что этот мужчина чрезвычайно опасен. Страйкер спокойно ждал, и лишь легкое подергивание левой щеки показывало, что он с трудом сдерживает улыбку.
— Ты хорошо делаешь свою работу, верно? — спросила я.
— Да.
Коротко, ясно и по существу. И без лишней скромности. Ну что тут еще сказать? Мне нравился этот парень.
— Но чем именно ты занимаешься? — поинтересовалась я. — Ты вот читал мою биографию, а я почти ничего о тебе не знаю.
— Главное тебе известно, — ответил Страй-кер.
— Вовсе нет, — возразила я. — Какой у тебя любимый фильм?
— «Монти Пайтон и Святой Грааль». Неплохо, решила я. У него есть чувство юмора.
— А телевизионный сериал? — «Значок полицейского». На любителя, но мило.
— Еда?
— Бифштекс.
Скучновато, зато такой ответ получил бы одобрение Аткинса.
— Книга?
— «Прямая и явная угроза».
— Но это же фильм, — удивилась я. — Есть и роман. Книга лучше.
В основном ясно.
— А чем ты занимался в морской пехоте?
— Я могу рассказать, но тогда мне придется тебя убить.
Я приподняла бровь и попыталась напустить на себя скучающий вид.
— Старая шутка, Страйкер. Расскажи мне. Я хочу знать, как ты овладел искусством, которое поможет мне выжить. Ладно?
— Я многое делал, — ответил он. — Участвовал в операциях, связанных с охраной. Воевал. Занимался разведкой. И больше я действительно ничего не могу тебе рассказать.
— Для начала неплохо.
Меня его ответы вполне устраивали, и мое мнение о Страйкере еще немного повысилось.
Мы приблизились к выходу из Ист-Ривер в бухту, и я восхищенно ахнула, увидев статую Свободы, выросшую перед нами. Уже совсем стемнело, огни города остались по правому борту, а статуя возникла слева. Она победно возвышалась над водой с высоко поднятым факелом, озаренная светом прожекторов, и легкий туман создавал вокруг нее призрачную ауру.
Я почувствовала комок в горле. Пусть сейчас я оказалась в ловушке игры, но тоже собираюсь сражаться за свою свободу.
— Ты в порядке?
— Просто меня это за душу берет. Страйкер кивнул, и мы молча стояли рядом,
глядя на статую Свободы, медленно скользящую назад по мере нашего продвижения вверх по Гудзону, и на огни Всемирного финансового центра, вырастающего справа. Всемирный финансовый центр — скопление четырех высотных зданий с геометрическими крышами — был интересен в первую очередь не этими четырьмя башнями, а башнями-близнецами, которые рухнули 11 сентября 2001 года.
Я почувствовала, как напрягся Страйкер.
— Страйкер? — негромко позвала я.
— Я занимался контртерроризмом, когда ушел в отставку, — едва слышно сказал он, не сводя глаз с высотных зданий.
Мне хотелось что-нибудь сказать, но я не находила слов, поэтому просто сжала его ладонь. В ответ Страйкер пожал мои пальцы, а потом высвободился и встал у меня за спиной. Он обнял меня обеими руками и притянул к себе. Я растаяла в его объятиях, и удары его сердца эхом отражались в моем теле, пока мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, а его подбородок легко касался моей макушки.
Мы немного помолчали, а когда Страйкер снова заговорил, его горячее дыхание коснулось моего уха.
— У меня была достойная работа. Я в нее по-настоящему верил. И какая-то часть моей души не хотела, чтобы я уходил.
— Так почему же ты ушел в отставку? Сначала мне показалось, что Страйкер не ответит на этот вопрос. Потом он развернул нас так, что мы оказались лицом к противоположному берегу, и указал в сторону Нью-Джерси.
— Из-за мамы, — сказал он. — Она жила в Джерси. Паршивый домик, но он принадлежал ей. Теперь он стал моим.
— Мне очень жаль, — сказала я.
Он оставил без внимания эту банальность.
— Я ушел со службы из-за того, что мама во мне нуждалась. У нее была лимфома, и она довольно быстро развивалась. Мама отдала все силы чтобы вырастить меня. Так что самое малое, что я мог сделать для нее, — это быть с ней рядом, когда она умирала. — Он вздохнул, его глаза затуманились воспоминаниями. — Но это была не единственная причина. Я довольно много размышлял об этом. Строгая дисциплина и жесткие правила мне не подходят. Во всяком случае, если эти правила устанавливаю не я. И я понял, что жизнь военного не для меня.
— Тогда ты и начал заниматься охраной частных лиц?
— Верно. Мне повезло, поскольку мой приятель открыл охранную фирму. Я мог выбирать время и вид работы, мог жить в Джерси. — Страйкер пожал плечами. — Так я перестал быть морским пехотинцем и стал гражданским человеком.
— Похоже, ты принял правильное решение. Твоя мама в тебе нуждалась.
— Я ни о чем не жалею. Но иногда испытываю определенные сожаления. Мне бы хотелось добраться до тех ублюдков.
— Ублюдков хватает везде, Страйкер. Тот сукин сын, который меня преследует, отличный тому пример.
— Ты права.
— Итак, теперь ты защищаешь людей?
— Людей и некоторые вещи, — уточнил он. — Кроме того, я консультант. Расследую кражи в компаниях. Можно сказать, что я некая помесь частного детектива и телохранителя. Неплохая профессия, но мечтал я совсем о другом.
— Возможно, тебе и следует заняться чем-нибудь другим.
— Я обдумываю такой вариант. Недавно мне предложили работу в Министерстве внутренней безопасности. Мне пришлось бы переехать в федеральный округ Колумбия, но это работа в разведке, именно то, чего я хочу.
— Звучит отлично, — сказала я, хотя мысль о том, что он переедет в Вашингтон, совсем меня не обрадовала.
Что со мной творится? Я знаю этого парня всего один день. И как только этот кошмар закончится, я намерена вернуться к своей прежней жизни. Впрочем, как и Страйкер.
— Мне тоже так кажется, — сказал он. — Я уже собрался принять предложение, когда подвернулось кое-что другое.
Кое-что другое…
Яхта продолжала двигаться на север, и Страйкер снова перешел со мной к правому борту. Когда мы устроились у перил, наши плечи соприкоснулись, и я ощутила, как между нами проскочила искра. У меня не осталось сомнений, что этот мужчина завладел моим либидо, и я не была уверена, отпустит ли он меня когда-нибудь. Возможно, все дело в адреналине. Но ощущение было вполне реальным, как во время моих самых ярких увлечений.
Яхта качнулась, и наши тела вновь соприкоснулись. Именно в тот момент мне вдруг стало ясно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38