А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

любить женщин, загнавших себя в тупик и никому, кроме него, не нужных. И не увел бы он Розалию от Громова, если бы Громов хотел ее удержать.
Сакен легко женился на Розалии (Тусеньке).
Почти так же легко с ней расстался, потому что, получив в руки живые деньги, эта маленькая мышка-норушка враз оказалась на коне. Сакен уже не был ей нужен, он, скорей, больше смущал ее. При ее смазливости, деловитости и деньгах она найдет себе что-нибудь более подходящее.
Чуть не прозевал! Розалия с сыном и Громовым вышли из парадной. Надо же! Как красиво смотрятся: папа, высокий и плечистый, хорошенькая расфуфыренная мамочка, а посередке – счастливое дитя.
Нет, Роза все-таки не дура! Ни взгляда не кинула по сторонам, будто и не знает, что за одним из окон – Сакен.
«До-ре-ми-до-ре-до!» – прозвонил дверной звонок.
Сакен неторопливо прошел в прихожую. Открыл.
– Какого черта ты не спрашиваешь, кто за дверью! – завопил я.
– Привет, старик. Громов только что вышел вместе с Розалией и Димкой. Все вдет как надо.
Он проводит Розалию до Сереги… Серега у нас нынче за младшего братишку, а потом Роза вернется сюда и все расскажет.
Я посмотрел на него, как на больного, что даже доставило Сакену удовольствие.
– Ты что…, ввел ее в курс дела?
– Да.
– И ты ни на секунду не допускаешь, что сейчас они пойдут не к Сереге, а потом кто-нибудь войдет в эту квартиру и тихо отправит тебя на тот свет?
– Ради Громова Роза на такое не способна. Это я тебе как сыщику говорю. А по-человечески... она была моей женой, и у нас есть сын.
– А то, что ты пока еще ее муж и после твоей смерти у нее будут миллионы…
– Леха, это не Дикий Запад. Это Роза с Медвежьегорска. Этаж в «хрущобе» – это то, что ей надо. Она и сейчас считает себя богаче Креза.
– Ты и про Громова говорил…
– Но мы ж еще не доказали, старик, а?
– Ладно. Рассказывай, что было в Лижме.
– Да так... стоял, смотрел в окно. Одновременно с поездом к станции подошла машина. Из нее вышел мужик в спортивном костюме и тапках без задников. Согласись, это было странно. И это было бы очень умно, если бы я не заметил, как он подъехал. Номер вагона он знал – я всегда езжу в пятом. И подошел он ко мне очень не сразу. От него пахло водкой. Не перегаром, а живой водкой.
Явно не пил, а просто вылил на себя немного. Ныл, что опаздывает. Как-то получилось, что собеседником выбрал меня. Потом речь зашла о том, что не нанять ли нам машину до Петрозаводска. Я сказал, что пустой, как барабан. Он великодушно предложил подбросить для компании. Ну тут встрял еще один пассажир и стал набиваться нам в компанию.
Наш киллер оказался очень нервным и обозвал собеседника козлом. Парень, на счастье киллера, оказался наивным и на козла обиделся не по всей программе… Ну а тут меня подвело чувство юмора.
Я усмехнулся, и этот зеленка понял, что я все понял. Я забыл, какие сейчас бывают отморозки, и уж никак не думал, что он посмеет вот так, прилюдно… Но по его глазам я понял, что он решился… И тут немного ударился в панику. Вначале нашел глазами Наину, потом… Господи, бывает же, буквально в десятке метров увидал капитана Серегу с другом Петей. Крикнул им. Ну отморозок пырнул меня от души…
– Куда?! – как бешеный заорал я.
Сакен, продлевая удовольствие, спокойно ответил:
– Куда-куда, в брюхо. Так что учти на будущее – я покойник. – Потом весело рассмеялся. – Я все-таки надел на себя ту штучку, которую ты рекомендовал. Уже в вагоне. Мне, видишь ли, показалось, что в вагоне едут те люди, с которыми мы не поладили на Онеге. Вряд ли бы они меня узнали, но береженого Бог бережет.
– И Роза…
– И Роза приехала к Громову, чтобы забрать ребенка на похороны папочки.
– А вдруг он бы захотел поехать с ней?
– Она наплела, что день неизвестен, а похороны в Питере. Мол, потом даст телеграмму.
– Ты думаешь, она смогла так соврать? Чтоб комар носа не подточил?
– Если ей надо, она может соврать все что угодно.
– А тебе никогда не приходило в голову, что Роза любит его? И из вас двоих выберет его?
– Знаешь, Леха… – Сакен задумался грустно, потом, словно вспомнив кое-что, сказал:
– Знаешь, Леха… Все эти слова… «любит»… «любовь», «ненависть». Все эти слова для детей, столичных деятелей вроде нас с тобой и для любителей кинематографа. Это в Питере, попав к Алину компанию, Роза трещала с бабами про любовь.
А на самом деле она жила среди пьяни, рвани, зеков и отморозков. Жила там, потому что любила деньги и хотела быть «как все». А все покупают вещи и не травятся от несчастной любви. Она и мне пыталась уже после развода вешать лапшу на уши, что у них с Громовым амуры. Но это были враки.
– А вдруг не враки?
– Вот бедный Громов тоже понадеялся, что это не враки. Потому он и решил отстрелить меня и заодно стать хозяином моих денег.
Вроде бы Сакен говорил то, что думал, но какой-то частью своей души все же сомневался, правильны ли его домыслы и выкладки. Он же помнил тот разговор со мной, когда я заподозрил Громова.
Сакен тогда на все сто процентов был уверен, что Громов не поднимет руку на того, кого однажды спас. Это был общечеловеческий закон. И это был закон для Громова, того Громова, нищего, веселого, красивого, сильного. Да Сакен был жалким азиатским сморчком рядом с тем Громовым.
Что-то такое ему вспомнилось, какой-то разговор то ли с Алей, то ли с Егором или со мной. А может, мы разговаривали между собой. И какой-то термин... ах да… «групповые люди». Видимо, наша компания выработала термин для обозначения тех, кто подчиняется закону: «какова власть – такова масть». И свои пороки они несут как знамя, знамя " современности. И вот индивидуалист Громов оказался таким групповым человеком, а интернационалист и коллективист Сакен групповым не был. Все же не был, несмотря ни на что.
Что же касается Розы… Что ж... для друзей и знакомых Сакена она была жирной наживкой, только ленивый не посмеялся бы над ней и не пнул ее походя. Однако никто из них не оценил ее тихого ухода, того, что она рванула когти из Питера, прекрасно понимая, что там она – чужая. Какие бы глупости ни болтала Роза, вела она себя весьма трезво и правильно. Она поняла, что выиграть свою жизнь сможет только на своей территории. Кроме того, она первая угадала, что Громовых уже два – прежний н теперешний.
«До-ре-ми-до-ре-до!» – пропел звонок.
Я достал пушку и пошел к дверям. Сакену почему-то стало безумно смешно.
– Это прачечная? – раздался из-за двери голос Розы.
– ..уячечная, – ответил я и с пушкой наголо открыл дверь.
Разумеется, Роза была одна.
Сакен почувствовал, что его отпустило.
Что же, он теперь всегда будет так радоваться, если его не предадут? Но тугда надо поклясться, что и сам никого не предашь.
Розалинда была шикарна и просто упивалась ролью шпионки из американского комикса.
– Мальчики! – с порога заговорила она. – Вы ни за что не поверите, но он чуть не изнасиловал меня прямо при ребенке. Ну прям с ходу чуть не завалил!
– А ты чего ж растерялась? – подначил я.
Розалинда сделала умное лицо, которое почему-то было самым глупым в ее мимическом арсенале.
– Ну как ты можешь, Алексей! Я ж понимала, что это нельзя… А с другой стороны, я понимала, что ни в коем случае не должна показать ему, что он мне до фонаря. Я ведь вдова и приехала за ребенком. Я даже пару слез выдавила.
– Розина, ближе к телу. Как он себя вел и что говорил? – опять пришлось прервать ее мне.
– Но я же и говорю… Он набросился на меня.
– Да любит он тебя, любит до смерти! – заорал я.
– Дай мне сказать, или я обижусь. Насчет любви обратись в бюро сексуальных услуг. Дело в том, что до этого он ко мне никакой любви не проявлял.
– А ты, Розанна?
Она потупилась, потом по-дурацки хихикнула:
– Я его провоцировала. Женщина никогда не может примириться с тем, что бывший любовник ее разлюбил. А он прикидывался шлангом.
– Но как же он вдруг так резко сменил манеру поведения? – спросил Сакен.
– Знаешь, Сакен, я постоянно слышу, что я дура. Так говорят или думают. Но я-то чувствую.
Он не исключение, он тоже считает меня дурочкой из переулочка. И уж в чем уверена, так это в том, что он всерьез воспринял мои авансы. Но тогда ему это было не нужно, потому что он все просаживал на одну малолетку. Одна моя знакомая, я ей из Парижа презервативы привозила, почему не услужить человеку, они такие с усиками. Она в кабаке работает, у нее еще такой итальянский тип лица и пудель, королевский, с медалями…
– О Роз-Мари!
– Ну я и говорю, что люблю услужить человеку. А она в кабаке работает, да вот в этом… Ой, не высовывайтесь из окна, могут увидеть… И вот она, ее Манон зовут. Вообще-то она Машка. Так вот Машка мне сказала, что малолетка крутая, вроде как чья-то дочка, забыла чья. У нее два бультерьера прямо из норвежской таможни куплено, и она на Громова запала. Для малолетки он самое то.
Я это давно знала.
– А зачем же авансы выдавала? – не выдержал ее трескотни Сакен.
– Для скрепления дружбы. Я ведь серьезно считала его своим другом. Твоим и своим. Я ведь все-таки к нему Димку отправила. Он мне первый в голову пришел. А тебе разве нет?
– Мне тоже, – угрюмо согласился Сакен.
– А получилось мимо кассы! – весело-азартно воскликнула Розалия.
– Розина! Отвечай на вопросы и не части, – умерил я ее веселье. – Как по-твоему, Громов мог на тебя наехать? Он знает, сколько у тебя денег и по силам ли тебе…
– Я перед ним никогда не хвастала, если ты это имеешь в виду. Но мою деловую хватку он знает. И еще он знает, что Сакен порядочный человек и меня в беде не оставит. А уж Сакена-то он считает миллиардером, или даже этим... триллионщиком… В чужих руках толще…
– Был ли у тебя разговор с ним о наезде? Сакена убили, но наезд ведь никуда не делся. Ты не забыла, что тебя должно это по-прежнему волновать?
– Ах-ах-ах! Я совсем уже идиотка. Больше одной мысли в башке не удержу! Конечно, говорила о наезде. Ныла, что мне не заплатить, а наследство когда еще получу…
– Что он сказал на это?
– Он сказал, что я должна убеждать их, ну тех, которые звонят мне, что я расплачусь, но потом.
Или даже вообще соврать, что со смертью Сакена я осталась нищая.
– Он всерьез тебе такое предлагал?
– Ну я же дурочка! Чего меня стесняться!
– А ты не переиграла в дурочку?
– Не волнуйтесь. Я дала ему понять, что у Сакена есть специальный человек, который найдет потерянные деньги, что этот человек знает, где деньги. И что я их уж лучше отдам.
– И что он на это?
– Как-то невнятно. То ли не поверил, что после смерти Сакена кто-то будет искать деньги, то ли… эта идея себя исчерпала. Усмехнулся так, правда, будто шибко умный… А может, подумал, что возьмет и выкуп и меня со всем остальным в придачу.
Он прям рычал от страсти.
– Розетта! Думай, думай, думай! А вдруг наехал не он? Вдруг наехал кто-то другой, а когда Громов узнал, что Сакена обокрали, этот наезд дал ему идею поджениться на тебе и…
– Алексис! Теперь ты говоришь глупости! Зачем ему вдова, которую кто-то уже взял за жопу? Пардон, если что не так! Зачем ему "чужая головная боль? Он не рыцарь и не сумасшедший. Он промотался. Ему любой ценой нужны деньги, ему теперь всегда будет мало, ты понимаешь? Он наехал, а деньги украли. Когда он узнал, что денег нет, то решил достать их любым способом. Ну не пойдет же он на шармачка грабить на большую дорогу, когда у него есть богатый друг? И друг этот прется прямо к нему в лапы.
Логика Розы была железной. Оставалось только ловить Громова. Ловить? Но зачем? К счастью, он никого пока не убил, а намерения ненаказуемы. Мы просто элегантно явимся к нему и покажем, что тоже не пальцем сделаны. Остается только хихикать и потирать ручки.
Но ни Сакен, ни даже Роза особой радости не проявляли. Ловить друзей, даже бывших…
– Никогда бы не подумала на Громова. Ведь он такой мужик... именно мужик, а не… Нет, подлость для такого мужика…
Роза говорила пошлости. У нее в башке эти «летчики-пилоты, бомбы-пулеметы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36