И все-таки Алиса не решалась спрашивать.
Хьюго разложил на сиденье карту, выбирая маршрут. Он казался абсолютно спокойным, ведя машину ровно и сверяя маршрут на каждом перекрестке, перед каждой деревушкой.
Равномерное гудение мотора и мягкое покачивание машины в конце концов убаюкали Алису. Она снова натянула на себя красно-оранжевый плед и заснула, положив голову на кожаное сиденье. Скоро ей приснился сон.
Ее дом. Второй этаж. Она в своей комнате, из гостиной, с первого этажа, до нее доносятся голоса.
Из ванной внезапно появляется ее мать в белом халате. Прическа – как для торжественного рождественского ужина: высокий замысловатый пучок украшен блестящими позвякивающими безделушками. Дом вдруг преобразился, стал белым видением, повсюду мраморные лестницы, далее вместо стен белоснежные ступени.
Ева в Алисином сне выглядела как в худшие дни. Слишком ярко накрашена, глаза красные от дикой ярости, на ногтях – блестящий ярко-красный лак.
Она прошла несколько метров сквозь белую мглу, отделявшую ее от дочери, и остановилась напротив.
Поправила новые очки с затемненными стеклами, манерным жестом демонстрируя ей аристократический профиль. Во всем ее существе – скрытая угроза и внутренняя сила, грубая и страшная. Вот она наклонилась, и лицо с горящими глазами заполнило собой все пространство.
Резким движением мать вытащила откуда-то кассету и, потрясая ею, прокричала ужасным металлическим голосом прямо ей в ухо:
– ПОЧЕМУ ТЫ УКРАЛА ЭТУ КАССЕТУ, А, АЛИСА? ПОЧЕМУ?
Алиса не могла отвести глаз от лица матери. Молочно-белая светящаяся кожа. Голубые блестящие глаза, сверкающие, как льдинки под солнечными лучами. Золотые локоны беспорядочно рассыпаны по плечам и украшены странными черными стальными шпильками. Опасная красота.
Алиса в ужасе, она видит, как лицо матери приближается. Стальные украшения в волосах похожи на змей, свернувшихся клубком вокруг черепа, или на уродливых металлических ящериц.
Она в страхе отодвигается. Белые стены внезапно освещаются могильным светом, сужаясь, как лопнувшая шина.
Мать тоже меняется. Она все так нее размахивает кассетой, но Алиса понимает, что коробка пропитана кровью. Алая кровь падает крупными каплями, образуя липкие жирные лужи на белом мраморе. Ноги Алисы тоже в крови.
Лицо Евы застыло, как посмертная маска. Никогда прежде Алиса не видела такого дьявольского блеска в ее глазах. Волосы у нее тоже горят.
Мать снова закричала:
– ОТВЕЧАЙ, АЛИСА, ПОЧЕМУ ТЫ УКРАЛА ЭТУ КАССЕТУ, А? ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ – ВХОД В ПОДВАЛЬНУЮ КОМНАТУ ТЕБЕ ЗАПРЕЩЕН!
Жестом танцовщицы – точным, сильным, гибким и замедленным – она ударила Алису кассетой по лицу.
Резкая боль.
Девочка закричала во сне. Она закрывает лицо, пятится в сжимающемся молочном пространстве, видя, как лицо матери искажает немыслимая улыбка.
Она улыбается, показывая стальные зубы. По подбородку течет алая кровь, похожая на очень старое вино…
Алиса отступает все быстрее, но мать неумолимо преследует ее, зажав в пальцах кассету, истекающую кровью.
Она развернулась и побежала, но окружавшее ее пространство вдруг превратилось в облезлую стену с единственной дверью. Дверь эта бронированная, и девочка понимает: это та самая злосчастная комната. Стена преграждает ей путь. Секунду спустя на пороге появляется отчим и шипит:
– Ты хотела посмотреть кассеты? Ну что ж, ты получишь такую возможность, моя дорогая малышка…
И он разразился гулким сатанинским смехом.
За спиной была мать в ореоле белого огня с рукой, обмотанной пленкой, с разинутым ртом, истекающая кровью, ужасно шипящая. Алиса, застыв от ужаса, смотрит на Еву: она похожа на мерзкого танцующего дракона.
Появляется Вильхейм. Он в черной маске. Другую он протягивает жене, и она берет ее жеманным жестом: так маркиза из XVIII века принимала из рук любовника веер. Стальная челюсть виднеется из-под маски, как чудовищная примета, которую не скроешь. На губах, похожая на остатки хорошего обеда, блестит кровь.
– Психическая энергия, – отчеканила Ева, – психическая энергия, Вильхейм, психическая энергия и слияние-Алиса не понимала, что все это значит. Тут прозвучал голос Вильхейма:
– Ты знаешь, дорогая, я испытываю то же самое, особенно при виде крови…
Внезапно Алиса догадалась, что родители подталкивают ее к потайной комнате и что они собираются ее там запереть. Через секунду она в последний раз увидела стальную улыбку матери, услышала их смех, и дверь закрылась.
– Ты будешь наказана за все, что сделала, моя маленькая Алиса. Я уверена, ты поймешь, за что именно.
За дверью раздавался надоевший припев Брюннера. Возникало ощущение, что это играет довоенная виниловая пластинка.
– Я испытываю то же самое при виде крови…. Тоу-доу-тоу – доу… я тоже ощущаю это при виде крови….
В темноте Алиса различила штабеля кровоточащих видеокассет и трупы, среди которых находилось тело мадемуазель Чатарджампы, она чувствовала это всем своим существом. Алиса в ужасе заорала и в тот же момент проснулась, подскочив на сиденье, так и не увидев во сне мертвую Сунью.
Проехав километров пятнадцать Хьюго наконец сообразил, что дорога ведет на восток, в Германию. Он не мог сказать, был ли в этом знак судьбы, но дорога на восток выведет его к Дюссельдорфу, а значит – к Витали Гузману. Однако он тут же испугался, что поставит под угрозу всю систему безопасности их организации, что совершенно не входило в его планы. Хьюго даже не мог себе представить, что бы сказал Ари по поводу его положения. Последние три часа ему приходилось принимать моментальные решения, и он неплохо справился. Но никакого глобального плана в голове не было, ни одна из многочисленных тактик Ари не приходила ему на ум в нынешней ситуации, – наоборот, они казались ему слишком абстрактными, неясными и далекими от жизни. Вся эта история развивалась с такой стремительной скоростью последние несколько часов, как в Сараеве при самом сильном наступлении сербов. Однако на этот раз события развивались тайно, на внутреннем уровне, и затрагивали более интимную часть его личности. Витали наверняка сможет дать ему дельный совет.
В конце концов он выехал на национальную дорогу, ведущую на юг, но остановился на окраине первого же городка, заметив телефонную будку на пустыре, обсаженном деревьями.
Часы на приборной доске показывали двадцать минут первого ночи. Витали никогда не ложится спать раньше двух.
Хьюго обернулся и убедился, что Алиса крепко спит, осторожно вышел из машины, чтобы не потревожить девочку, и окунулся в холод ночи.
Телефона Витали не было ни в записной книжке, ни на бумажке. Все телефоны организации вы должны хранить в памяти, учил Ари. Вам следует забыть, как пишутся цифры.
Итак, он набрал номер по памяти, ожидая, пока соединение дойдет до Дюссельдорфа. Потом он использовал код. Два звонка, положить трубку, снова набрать, три звонка, опять положить трубку, набрать снова. Так современная система, установленная у Витали, успевала засечь любую про-слушку.
– Витали, слушаю!
Его хриплый голос рокотал в трубке. Хьюго не мог сдержать улыбки, представляя себе, как хрупкий парень создает новую программу. Витали мгновенно разобрался в механизмах действия организации и стал лучшим учеником Ари. Ему поручили разработку секретных программ.
Код, которым воспользовался Хьюго, сообщал: его проблема не связана напрямую с делами организации, но может стать таковой в будущем, а посему следует принять строжайшие меры безопасности против прослушивания.
По всем этим причинам он заговорил по установленной схеме:
– Привет, Витали, это Фокс. Помните, из Института Моцарта? Я звоню по поводу замены компьютера для заказчика из Дюссельдорфа. Дело довольно срочное, мы можем встретиться, скажем, завтра, в четыре? В тридцать восьмом? Да, кстати, не захватите ли вы с собой тот томик Вольтера, который я вам давал?
Хьюго произнес всю эту тираду самым беззаботным тоном, на какой был сейчас способен. На дьявольском языке Ари это означало: я – член организации, я попал в историю, которая легко и быстро может нарушить ту хрупкую систему организации, которую они с таким трудом отладили. Он запрашивал встречу в пункте № 11 следующим утром в восемь утра. Вольтер использовался им для дешифровки.
В трубке было слышно, как Витали записывает текст, бормоча что-то себе под нос.
– Никаких проблем. Вы приедете один или с заказчиком?
Таким образом Витали интересовался, будет ли изменено время встречи. Последняя дополнительная мера безопасности.
Если да, к названному часу прибавлялось число, равное количеству предполагаемых посетителей. Если Хьюго хотел встретиться раньше, он должен был бы сказать, что это очень важные клиенты, что нужно их обхаживать, или еще какую-нибудь звонкую фразочку. Вся гениальность Ари в том и состояла, что придуманный им язык был совершенно невинным – самый обычный разговор между партнерами по бизнесу.
– Я буду один, – коротко подтвердил Хьюго.
Все и так слишком непросто.
Они коротко простились, и Тороп вышел в звездную ночь. Надо признать, Вселенная была особенно необъятна в тот вечер.
Алиса по-прежнему крепко спала. Хьюго развернулся и поехал на север в поисках магистрали на Рейн.
Вскоре он выехал на великолепное четырехполосное шоссе, на перекрестке висел указатель с обозначением реки и названиями всех главных городов Рурской области.
Машина шла ровно, максимум через три часа они будут в Дюссельдорфе. Он найдет на окраине тихое место и поспит часа два-три. Потом они позавтракают и пойдут на встречу.
Жуткий вопль, раздавшийся сзади, мгновенно разрушил мечты о горячем шоколаде и безмятежном утре. Алиса выпрямилась на сиденье, черты ее лица исказились от невероятного ужаса, будто она встретилась с самим дьяволом. Девочка так побледнела, что проступила сеточка мельчайших сосудов на щеках и под глазами. На скулах Алисы Хьюго впервые заметил веснушки.
Во взгляде застыл густой страх, от всего ее существа исходила такая тревога, что она мгновенно заполнила салон машины, как если бы бросили дымовую гранату.
Хьюго недолго колебался. Припарковав машину на полосе аварийной остановки, вышел, открыл багажник, достал коричневую сумку и вынул оттуда металлическую фляжку.
Настоящий «Джеймисон» девятилетней выдержки. Ему, кстати, тоже не помешает выпить.
Как только старый ирландский напиток окрасил щеки девочки легким румянцем, она погрузилась в глухое молчание, оглушенная, словно боксер на ринге.
Алиса осела на сиденье, прислонившись виском к стеклу. Хьюго внимательно наблюдал за девочкой, понимая, что сейчас не время расспрашивать ее. Он включил вторую скорость и поехал в сторону дороги на Рейн.
Чтобы разрядить обстановку, он вставил кассету в магнитофон: нежная, не слишком печальная, легкая музыка.
Он выбрал самый спокойный альбом Принца под названием «Вокруг света за один день» в надежде, что сладенькие мелодии с ориентальным оттенком сделают черную ленту шоссе менее монотонной и однообразной.
Минут через пятнадцать сзади раздался легкий шорох, и тихий охрипший голосок спросил на последних тактах «Малинового берета»:
– Мы куда теперь едем?
Хьюго, пряча улыбку, поднял голову. Они с Алисой видели друг друга в зеркале. В ее глазах он снова заметил проблеск сообразительности.
– В Дюссельдорф, – ответил он. – Мы сделаем небольшой стратегический крюк.
Девочка глубоко вздохнула и снова уставилась в окно.
Через пару секунд она холодно произнесла:
– Не думаю, что это хорошая идея… Это отдаляет меня от цели.
Хьюго растерялся, не зная, что отвечать. Конечно, это не самая прямая дорога в Португалию, но не может же он рассказать ей про организацию или про Витали Гузмана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Хьюго разложил на сиденье карту, выбирая маршрут. Он казался абсолютно спокойным, ведя машину ровно и сверяя маршрут на каждом перекрестке, перед каждой деревушкой.
Равномерное гудение мотора и мягкое покачивание машины в конце концов убаюкали Алису. Она снова натянула на себя красно-оранжевый плед и заснула, положив голову на кожаное сиденье. Скоро ей приснился сон.
Ее дом. Второй этаж. Она в своей комнате, из гостиной, с первого этажа, до нее доносятся голоса.
Из ванной внезапно появляется ее мать в белом халате. Прическа – как для торжественного рождественского ужина: высокий замысловатый пучок украшен блестящими позвякивающими безделушками. Дом вдруг преобразился, стал белым видением, повсюду мраморные лестницы, далее вместо стен белоснежные ступени.
Ева в Алисином сне выглядела как в худшие дни. Слишком ярко накрашена, глаза красные от дикой ярости, на ногтях – блестящий ярко-красный лак.
Она прошла несколько метров сквозь белую мглу, отделявшую ее от дочери, и остановилась напротив.
Поправила новые очки с затемненными стеклами, манерным жестом демонстрируя ей аристократический профиль. Во всем ее существе – скрытая угроза и внутренняя сила, грубая и страшная. Вот она наклонилась, и лицо с горящими глазами заполнило собой все пространство.
Резким движением мать вытащила откуда-то кассету и, потрясая ею, прокричала ужасным металлическим голосом прямо ей в ухо:
– ПОЧЕМУ ТЫ УКРАЛА ЭТУ КАССЕТУ, А, АЛИСА? ПОЧЕМУ?
Алиса не могла отвести глаз от лица матери. Молочно-белая светящаяся кожа. Голубые блестящие глаза, сверкающие, как льдинки под солнечными лучами. Золотые локоны беспорядочно рассыпаны по плечам и украшены странными черными стальными шпильками. Опасная красота.
Алиса в ужасе, она видит, как лицо матери приближается. Стальные украшения в волосах похожи на змей, свернувшихся клубком вокруг черепа, или на уродливых металлических ящериц.
Она в страхе отодвигается. Белые стены внезапно освещаются могильным светом, сужаясь, как лопнувшая шина.
Мать тоже меняется. Она все так нее размахивает кассетой, но Алиса понимает, что коробка пропитана кровью. Алая кровь падает крупными каплями, образуя липкие жирные лужи на белом мраморе. Ноги Алисы тоже в крови.
Лицо Евы застыло, как посмертная маска. Никогда прежде Алиса не видела такого дьявольского блеска в ее глазах. Волосы у нее тоже горят.
Мать снова закричала:
– ОТВЕЧАЙ, АЛИСА, ПОЧЕМУ ТЫ УКРАЛА ЭТУ КАССЕТУ, А? ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ – ВХОД В ПОДВАЛЬНУЮ КОМНАТУ ТЕБЕ ЗАПРЕЩЕН!
Жестом танцовщицы – точным, сильным, гибким и замедленным – она ударила Алису кассетой по лицу.
Резкая боль.
Девочка закричала во сне. Она закрывает лицо, пятится в сжимающемся молочном пространстве, видя, как лицо матери искажает немыслимая улыбка.
Она улыбается, показывая стальные зубы. По подбородку течет алая кровь, похожая на очень старое вино…
Алиса отступает все быстрее, но мать неумолимо преследует ее, зажав в пальцах кассету, истекающую кровью.
Она развернулась и побежала, но окружавшее ее пространство вдруг превратилось в облезлую стену с единственной дверью. Дверь эта бронированная, и девочка понимает: это та самая злосчастная комната. Стена преграждает ей путь. Секунду спустя на пороге появляется отчим и шипит:
– Ты хотела посмотреть кассеты? Ну что ж, ты получишь такую возможность, моя дорогая малышка…
И он разразился гулким сатанинским смехом.
За спиной была мать в ореоле белого огня с рукой, обмотанной пленкой, с разинутым ртом, истекающая кровью, ужасно шипящая. Алиса, застыв от ужаса, смотрит на Еву: она похожа на мерзкого танцующего дракона.
Появляется Вильхейм. Он в черной маске. Другую он протягивает жене, и она берет ее жеманным жестом: так маркиза из XVIII века принимала из рук любовника веер. Стальная челюсть виднеется из-под маски, как чудовищная примета, которую не скроешь. На губах, похожая на остатки хорошего обеда, блестит кровь.
– Психическая энергия, – отчеканила Ева, – психическая энергия, Вильхейм, психическая энергия и слияние-Алиса не понимала, что все это значит. Тут прозвучал голос Вильхейма:
– Ты знаешь, дорогая, я испытываю то же самое, особенно при виде крови…
Внезапно Алиса догадалась, что родители подталкивают ее к потайной комнате и что они собираются ее там запереть. Через секунду она в последний раз увидела стальную улыбку матери, услышала их смех, и дверь закрылась.
– Ты будешь наказана за все, что сделала, моя маленькая Алиса. Я уверена, ты поймешь, за что именно.
За дверью раздавался надоевший припев Брюннера. Возникало ощущение, что это играет довоенная виниловая пластинка.
– Я испытываю то же самое при виде крови…. Тоу-доу-тоу – доу… я тоже ощущаю это при виде крови….
В темноте Алиса различила штабеля кровоточащих видеокассет и трупы, среди которых находилось тело мадемуазель Чатарджампы, она чувствовала это всем своим существом. Алиса в ужасе заорала и в тот же момент проснулась, подскочив на сиденье, так и не увидев во сне мертвую Сунью.
Проехав километров пятнадцать Хьюго наконец сообразил, что дорога ведет на восток, в Германию. Он не мог сказать, был ли в этом знак судьбы, но дорога на восток выведет его к Дюссельдорфу, а значит – к Витали Гузману. Однако он тут же испугался, что поставит под угрозу всю систему безопасности их организации, что совершенно не входило в его планы. Хьюго даже не мог себе представить, что бы сказал Ари по поводу его положения. Последние три часа ему приходилось принимать моментальные решения, и он неплохо справился. Но никакого глобального плана в голове не было, ни одна из многочисленных тактик Ари не приходила ему на ум в нынешней ситуации, – наоборот, они казались ему слишком абстрактными, неясными и далекими от жизни. Вся эта история развивалась с такой стремительной скоростью последние несколько часов, как в Сараеве при самом сильном наступлении сербов. Однако на этот раз события развивались тайно, на внутреннем уровне, и затрагивали более интимную часть его личности. Витали наверняка сможет дать ему дельный совет.
В конце концов он выехал на национальную дорогу, ведущую на юг, но остановился на окраине первого же городка, заметив телефонную будку на пустыре, обсаженном деревьями.
Часы на приборной доске показывали двадцать минут первого ночи. Витали никогда не ложится спать раньше двух.
Хьюго обернулся и убедился, что Алиса крепко спит, осторожно вышел из машины, чтобы не потревожить девочку, и окунулся в холод ночи.
Телефона Витали не было ни в записной книжке, ни на бумажке. Все телефоны организации вы должны хранить в памяти, учил Ари. Вам следует забыть, как пишутся цифры.
Итак, он набрал номер по памяти, ожидая, пока соединение дойдет до Дюссельдорфа. Потом он использовал код. Два звонка, положить трубку, снова набрать, три звонка, опять положить трубку, набрать снова. Так современная система, установленная у Витали, успевала засечь любую про-слушку.
– Витали, слушаю!
Его хриплый голос рокотал в трубке. Хьюго не мог сдержать улыбки, представляя себе, как хрупкий парень создает новую программу. Витали мгновенно разобрался в механизмах действия организации и стал лучшим учеником Ари. Ему поручили разработку секретных программ.
Код, которым воспользовался Хьюго, сообщал: его проблема не связана напрямую с делами организации, но может стать таковой в будущем, а посему следует принять строжайшие меры безопасности против прослушивания.
По всем этим причинам он заговорил по установленной схеме:
– Привет, Витали, это Фокс. Помните, из Института Моцарта? Я звоню по поводу замены компьютера для заказчика из Дюссельдорфа. Дело довольно срочное, мы можем встретиться, скажем, завтра, в четыре? В тридцать восьмом? Да, кстати, не захватите ли вы с собой тот томик Вольтера, который я вам давал?
Хьюго произнес всю эту тираду самым беззаботным тоном, на какой был сейчас способен. На дьявольском языке Ари это означало: я – член организации, я попал в историю, которая легко и быстро может нарушить ту хрупкую систему организации, которую они с таким трудом отладили. Он запрашивал встречу в пункте № 11 следующим утром в восемь утра. Вольтер использовался им для дешифровки.
В трубке было слышно, как Витали записывает текст, бормоча что-то себе под нос.
– Никаких проблем. Вы приедете один или с заказчиком?
Таким образом Витали интересовался, будет ли изменено время встречи. Последняя дополнительная мера безопасности.
Если да, к названному часу прибавлялось число, равное количеству предполагаемых посетителей. Если Хьюго хотел встретиться раньше, он должен был бы сказать, что это очень важные клиенты, что нужно их обхаживать, или еще какую-нибудь звонкую фразочку. Вся гениальность Ари в том и состояла, что придуманный им язык был совершенно невинным – самый обычный разговор между партнерами по бизнесу.
– Я буду один, – коротко подтвердил Хьюго.
Все и так слишком непросто.
Они коротко простились, и Тороп вышел в звездную ночь. Надо признать, Вселенная была особенно необъятна в тот вечер.
Алиса по-прежнему крепко спала. Хьюго развернулся и поехал на север в поисках магистрали на Рейн.
Вскоре он выехал на великолепное четырехполосное шоссе, на перекрестке висел указатель с обозначением реки и названиями всех главных городов Рурской области.
Машина шла ровно, максимум через три часа они будут в Дюссельдорфе. Он найдет на окраине тихое место и поспит часа два-три. Потом они позавтракают и пойдут на встречу.
Жуткий вопль, раздавшийся сзади, мгновенно разрушил мечты о горячем шоколаде и безмятежном утре. Алиса выпрямилась на сиденье, черты ее лица исказились от невероятного ужаса, будто она встретилась с самим дьяволом. Девочка так побледнела, что проступила сеточка мельчайших сосудов на щеках и под глазами. На скулах Алисы Хьюго впервые заметил веснушки.
Во взгляде застыл густой страх, от всего ее существа исходила такая тревога, что она мгновенно заполнила салон машины, как если бы бросили дымовую гранату.
Хьюго недолго колебался. Припарковав машину на полосе аварийной остановки, вышел, открыл багажник, достал коричневую сумку и вынул оттуда металлическую фляжку.
Настоящий «Джеймисон» девятилетней выдержки. Ему, кстати, тоже не помешает выпить.
Как только старый ирландский напиток окрасил щеки девочки легким румянцем, она погрузилась в глухое молчание, оглушенная, словно боксер на ринге.
Алиса осела на сиденье, прислонившись виском к стеклу. Хьюго внимательно наблюдал за девочкой, понимая, что сейчас не время расспрашивать ее. Он включил вторую скорость и поехал в сторону дороги на Рейн.
Чтобы разрядить обстановку, он вставил кассету в магнитофон: нежная, не слишком печальная, легкая музыка.
Он выбрал самый спокойный альбом Принца под названием «Вокруг света за один день» в надежде, что сладенькие мелодии с ориентальным оттенком сделают черную ленту шоссе менее монотонной и однообразной.
Минут через пятнадцать сзади раздался легкий шорох, и тихий охрипший голосок спросил на последних тактах «Малинового берета»:
– Мы куда теперь едем?
Хьюго, пряча улыбку, поднял голову. Они с Алисой видели друг друга в зеркале. В ее глазах он снова заметил проблеск сообразительности.
– В Дюссельдорф, – ответил он. – Мы сделаем небольшой стратегический крюк.
Девочка глубоко вздохнула и снова уставилась в окно.
Через пару секунд она холодно произнесла:
– Не думаю, что это хорошая идея… Это отдаляет меня от цели.
Хьюго растерялся, не зная, что отвечать. Конечно, это не самая прямая дорога в Португалию, но не может же он рассказать ей про организацию или про Витали Гузмана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61