А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Он вынул из кармана завернутый в газету бутерброд с кровяной колбасой и уже отхватил порядочный кус, когда его внимание привлек некий объект. Продолжая жевать, дед Григорий подошел к краю платформы и внимательно пригляделся. В кустах что-то лежало, и Сучков с легкостью, удивительной для его комплекции, спрыгнул вниз.
Он, как всегда, не ошибся. В кустах лежала кожаная сумка. «Бабешка какая-то обронила», – смекнул носильщик. Сумка крепкая, хорошая, совсем новая.
На Владимирской с руками и ногами оторвут. Дед Григорий поднял ее. Внутри оказался кошелек с десятью тысячами (тоже деньги, да и кошелек кто-нибудь купит), носовой платок, коробочка с надписью «о. б.» и паспорт! А вот это уже серьезная удача.
Дед Григорий вытер руки о куртку и аккуратно раскрыл паспорт. Выдан на имя Марины Александровны Сорокиной, 1969 года рождения, русской. Первой фотографии не было, а со второй глядело миловидное женское лицо, обрамленное пышными светлыми волосами.
– Что ж ты, девонька, документик-то теряешь, – назидательно сказал фотографии дед Григорий, – или пьяная была? Пить уметь надо, так-то.
Сучков сунул кошелек и паспорт во внутренний карман, сумку свернул, чтобы не привлекала внимания, и пошел искать Линку.
Ангелина Степановна уже закончила работу и ушла бы домой, если бы ее не задержали в милиции. Теперь в вокзальном буфете она делилась пережитым с буфетчицей:
– Ой, Зинка, я думала, рехнусь. Вхожу я туда, и сердце сразу не на месте.
А как открыла дверь, внутри все захолонуло. Кровищи! Будто поросенка резали.
– Чего-то, Линуль, ты сегодня не того, – раздается у нее над ухом зычный глас.
– Ой, Гриша, не говори, – плачущим голосом отозвалась Аникина. – Страху натерпелась! Убийство у нас. Я вот Зинаиде как раз рассказываю – открыла я дверь в кабину машиниста, а там!
– Чего, машиниста, что ли, грохнули?
– Да ты послушай сначала. Женщину зарезали в электричке, у машиниста в кабине.
– Машинист, что ли?
– Да в задней, в задней кабине! – в сердцах крикнула Аникина. – Говорят тебе! Я думала, не переживу. В обморок упала! – Ангелина Степановна смотрела на своего кавалера так, будто он и был главным виновником происшедшего. – Как стояла, так и свалилась.
– Н-да, – протянул дед Григорий, – надо же… Ну да ты баба крепкая. – И Сучков ласково шлепнул подругу по тому месту, где под мешковатой оранжевой безрукавкой располагался таз. – Пойдем примем успокоительное.
– Что, Гришка, разбогател? – заметила Зина.
– Для любимой женщины ничего не жаль! – изрек дед Григорий и увел Ангелину Степановну из буфета.
– Я тоже кой-чего нашел, – подмигивая сожительнице, сказал Сучков. – Сумка. Хорошая, новая. А в ней кошелек с десяткой и паспорт.
– Надо бы сходить по адресу, – смекнула Аникина, на глазах оправляясь от пережитого ужаса.
– Вот и я о том, – хмыкнул в бороду дед Григорий. – То-то обрадуется растеряха. Наука ей будет.
– Так вознаграждение должна дать, – деловито заметила Аникина.
– Как без вознаграждения, – развел руками Сучков. – Сколько просить-то, вот в чем вопрос.
– А это мы у ментов пойдем спросим. Узнаем, какой штраф за это полагается.
Накинем за доставку. Все по-честному.
– Дело говоришь, – кивнул Григорий. – Только вот еще что. Лучше бы позвонить сначала. Мол, нашли ваш документик. Сначала договориться, как и что.
А то придешь и получишь одно «большое спасибо».
– Обратно к ментам идти. – Аникина притворно вздохнула. – Я ж оттудова.
Битых два часа держали.
– Так ты теперь им лучшая подруга. Тебе и карты в руки.
Сладкая парочка пересекла небольшую площадь, отделявшую здание вокзала от отделения милиции. Аникина решительным жестом толкнула тяжелую дверь.
– Че, все-таки решила сдаться? – приветствовал ее дежурный Селезнев. Он раскраснелся еще больше и был очень весел. – Давай, бабка, колись – ты девку порешила. Небось из ревности. Твой бородатый на нее глаз положил!
– А ну тебя! – радостно откликнулась Аникина.
– Ну а чего тогда явилась? По мне, что ли, соскучилась?
– А вот чего. – Ангелина Степановна подошла поближе к стеклянной перегородке, делавшей Селезнева похожим на хищную аквариумную рыбину. – Мне телефончик один надо узнать. Племяннице хочу позвонить. А как назло, номер забыла. Адрес помню, а номер вылетел из головы. Может, узнаешь по своим каналам?
– Не положено. – Селезнев расплылся в улыбке. Эти слова звучали для него красивым музыкальным аккордом.
– Ну что ты, в самом деле! – Аникина делала вид, что не понимает того, что просит капитана совершить служебное нарушение. – К тебе как к человеку…
Отблагодарим, как полагается. Это ж для тебя минутное дело!
Последние слова смутили решительность капитана Селезнева.
– Да тише ты, разоралась! Какой там, говоришь, адрес у твоей племянницы?
– Фурштатская, двадцать четыре, пятнадцать, – быстро проговорила Ангелина Степановна.
– Посидите тут, – строго сказал капитан Селезнев и начал крутить телефонный диск.
Дверь дежурки открылась. Привели задержанную – цветущую кавказскую женщину лет тридцати с небольшим. Селезнев только махнул рукой, мол, занят. Закончил разговор, что-то записал и только потом строго спросил:
– У вас?
– Да вот гражданка без документов.
– Сейчас разберемся. Аникина, – вызвал он.
– Тут я, – отозвалась уборщица.
– Получите. – Дежурный по отделению являл собой воплощенное карающее правосудие. – Все поняли?
– Поняла, поняла, – закивала Аникина, взяла бумажку и поспешила вон из отделения.
Сучков неторопливо последовал за ней до ларьков «У Завена», где приобрел магарыч: два пластиковых стаканчика с водкой, известных в народе под названием «русский йогурт».
Когда они вернулись, разбирательство с уроженкой Кавказа набирало силу.
– Что значит «нэ прапысана»? – Женщина широко улыбнулась золотозубой улыбкой. – Я жи гава-рю: Плиханова; симнадцать.
– Нет там таких, – хмурился Селезнев. – Прописана или проживаешь?
– А что, какой такой разница? – Женщина сделала удивленное лицо. – Живу там. Какой такой прапыска? Я в этом не разбираюсь. Видишь, я женщина темная. – Она развела руками и снова ухмыльнулась без тени смущения. Кавказский акцент вдруг значительно уменьшился. – В первый раз в милиции. Не понимаю про такие тонкости: прописана, проживаю. – Она ехидно посмотрела на капитана:
– Не женского ума это дело. Вот вы – мужчина, вы мне и объясните.
– Ладно. – Капитан Селезнев махнул молодым милиционерам. – Вы идите, а я тут с ней разберусь. Туда сядь. – Он указал южанке на самую отдаленную из скамеек. – А ты сюда подойди, – махнул он Аникиной.
Капитан Селезнев был доволен сегодняшним уловом. Смена скоро кончится, а он, как говорится, и сыт, и пьян, и нос в табаке. Немного подпортила утро эта убитая в электричке, но милиция есть милиция, и мент – он все-таки не дамский мастер.
Кол Шакутин брел по вокзальной площади, не разбирая дороги. Все, все пропало. С тех пор как за долги он лишился квартиры, с ним не случалось такой беды. И надо же было оказаться таким лохом. Ведь сам все показал и рассказал.
Что теперь делать… Вот тебе бананы, вот тебе и киви… Он остановился, тупо разглядывая вокзальные киоски.
– Девочку не надо? – негромко произнес голос совсем рядом.
Кол оглянулся. Перед ним стоял паренек в кожаной куртке.
– Что? – переспросил Кол.
– Девочку, говорю, не хочешь? – повторил парень чуть громче.
Кол хотел было задать дурацкий вопрос «зачем?», но до него наконец дошло.
– Нет. – Он махнул рукой.
– Хорошие, на любой вкус, – не отставал парень, которому Кол казался перспективным клиентом. – Тут недалеко. Нимфетки. Скороспелки, – добавил он.
– Да не надо мне никакой нимфетки! – громко сказал Кол.
– Ты чего разорался. Козел! – прошипел парень и испарился.
Через секунду Кол забыл о нем. Он отошел от ларьков и поплелся дальше.
– Билет не нужен? – деловито спросил его второй парень, копия первого.
– Какой билет? – машинально спросил Кол.
– А какой надо? Купе? СВ? Любые направления. Только фамилию скажите.
– Фамилию? – Кол все еще находился в ступоре, а потому соображал плоховато.
– Ну да, – кивнул парень. – Вишь, сейчас, фамилию на билете пишут.
– Что?! – заорал Кол и пристально уставился на перекупщика. – Ну конечно!
Да! Ну верно! – Он хлопнул обалдевшего парня по плечу, резко повернулся и бросился бегом.
– И чего недолеченных выпускают, – проворчал перекупщик.
– Слышь, Серый, – окликнул его коллега, – говорят, новый Чикатило объявился.
– Так давно объявился вроде, – ответил Серый. – Я слыхал, на Островах где-то промышляет…
– Не, у нас тут, на Ладожском. По электричкам ходит. Охотится на блондинок с родинкой на щеке. Насилует, а родинку откусывает прямо с куском кожи. Иначе кончить не может.
– И глотает?
– Наверное, глотает. Кусков-то этих нет. В морге труп как мозаику складывали. А складывается не все. Прикинь? Каннибализм.
– Дает мужик, – покачал головой Серый. В кассовый зал вошла интеллигентная дамочка и встала, растерянно озираясь. Серый немедленно подскочил к ней:
– Куда едем? Есть любые билеты.
Кол распахнул дверь с такой силой, что она непременно слетела бы с петель, будь это технически возможно.
– По какому делу? – строго спросил из своего аквариума дежурный. У него под столом стояла открытая литровая банка с сациви.
– Я уже был у вас. Хочу снова увидеть следователя.
– Какого? – важно спросил Селезнев.
– В очках, с усами…
– Березин, – кивнул капитан. – Тут ли он еще? Сейчас выясню.
Он не спеша набрал номер, хотя прекрасно знал, что Березин никуда не выходил:
– Алло, следственный отдел? Там Березин далеко? Да по поводу кражи.
Фамилия? – рявкнул он в окошечко.
– Шакутин, – ответил Кол.
– Потерпевший Шакутин. Хочет что-то сообщить. – Селезнев кивнул:
– Пройдите, седьмой кабинет.
В седьмом кабинете стояло четыре стола, но занят был только один – за ним сидел тот самый молодой человек, с которым Кол уже разговаривал.
– Господин, то есть гражданин следователь, – Кол навис над столом, – фамилия! Ведь на его билете, этого Василия, который меня ограбил…
– Обокрал, – поправил его следователь. – Грабеж предполагает открытое хищение личного имущества граждан, а вы спали.
– Хорошо, обокрал, – не стал спорить Кол. – Но все равно на его билете должна стоять фамилия. Вагон третий, место седьмое. Если еще не выбросили билеты.
– Гм, – сказал Березин, – не должны были. – Он внимательно посмотрел на Шакутина, а потом сурово сказал:
– Подождите в коридоре.
Кол послушно вышел и уселся на обтянутую дерматином скамью. Со стенда «Их разыскивает милиция» на него взирали однотипные физиономии фотороботов. Он успел до тонкостей изучить их.
– Шакутин! – позвали наконец.Колпоспешно поднялся,
Ему повезло – проводника удалось найти, он не выбросил билеты и сообщил следователю, что вместе с Колом ехал КОНСТАНТИНОВ.
– Ну что же, вы подсказали интересный ход, – серьезно сказал Березин. – Значит, Василий Константинов, если это его настоящая фамилия…
– Так продают по паспорту, – заметил Кол.
– По паспорту даже не бьют, – ответил Березин. – Знакомая кассирша вам выпишет билет, хочешь – на Ленина, хочешь – на Гагарина. Просто улыбнись ей ласково или десятку сунь. Да что вы, маленький, что ли? Да и паспортов у вас может быть не один.
– Может быть, – на всякий случай согласился Кол.
– Ну что ж, пока все. – Следователь захлопнул папку, давая понять, что время, отпущенное на это мелкое дело, давно истекло.
Но на Кола снизошло криминалистическое просветление.
– Отпечатки пальцев! – воскликнул он. – На стакане! Мы ведь с вечера пили… – Он замялся.
– А вот с пальчиками вы недодумали, – с упреком покачал головой Березин. – Надо было сразу сообразить, как только вы заметили пропажу. Теперь вон сколько времени прошло – проводник давно перемыл стаканы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62