В результате следствие, как говорили, зашло в тупик, а самому зампрокурора предложили уйти, однако он и не думал уходить. Вот тогда-то и появился на голубых экранах знаменитый ролик. Ходили упорные слухи, что три минуты удовольствия питерские телезрители получили благодаря усилиям Веселовского. В результате заместителя прокурора все-таки ушли. Веселовский, понятное дело, остался.
Впрочем, обычный человек, замученный борьбой за повседневное существование, отнесся к произошедшему безразлично, перестав верить кому-либо и чему-либо.
Освободившееся место заместителя главного прокурора города занял Зотов. Вячеслав Петрович вел себя на новом место осторожно и аккуратно, стараясь на наступать на хвосты ни нашим, ни вашим. Да у него и не было никаких «своих». Единственное было свято: распоряжения сверху — их он старался выполнять неукоснительно. Поэтому, когда было ведено бросить все силы на раскрытие убийства Савченко, он действительно бросил их, то есть обязал всех подчиненных вписать это дело в свои планы.
— Такие дела, Дмитрий Евгеньевич, — говорил он, взирая на Самарина из-под большого портрета Петра Первого. Этот политический деятель оказался наиболее подходящим, так как не вступал в противоречие с взглядами посетителей любой политической ориентации. Как-то рука не поднималась повесить над головой портрет нынешнего президента.
— Нужно работать, — произнес Вячеслав Петрович, еще одну ничего не значащую фразу, какими был набит до отказа. Это, собственно, и помогло ему занять столь высокий пост, — приложить все усилия. А то разгул преступности, понимаешь. Это уж никуда, да еще в нашем городе, славном своей культурой!
Всякий раз, когда речь заходила об особой культуре, свойственной жителям города Петра, Самарин вспоминал своих соседей по лестнице Многие их них тоже были коренными петербуржцами, но в том, как они пьяно скандалили, отчаянно матерясь, особой культуры не угадывалось, хотя, возможно, кто-то считает подобные пассажи современным городским фольклором.
— К тому же преступление произошло в Петроградском районе, на твоей территории. Ну, ты меня понял?
Самарин тряхнул головой и очнулся. Под ровное течение речи начальства он совершенно отключился, погрузившись в размышления.
— Понял, — тем не менее кивнул он.
— Вот и прекрасно. Значит, на первом месте у тебя сейчас должен быть Савченко. Дело наипервейшей важности!
Выходя из кабинета, Самарин непроизвольно затряс головой, как будто сбрасывая с себя остатки сна. Ну и туману напустил Зотов! Ему бы в гипнотизеры или в анестезиологи — кого угодно усыпит.
Однако делом Савченко следовало заниматься или делать вид, что занимаешься. Это было практически одно и то же, поскольку подобные дела не раскрывались и раскрытыми быть не могли по определению. Но президентский контроль требовал, чтобы соответствующие папки наполнялись бумажками. Это было самым главным. Самарин жалел, что у него нет знакомого толкового программиста, который мог бы сделать программу, составляющую необходимые материалы допросов, очных ставок, осмотра места действия и тому подобных вещей.
Но пока такой программы не было, он взял материалы по делу Савченко у следователя Хабибуллина и сунул их в сумку, рассчитывая еще успеть в «Россану» погонять шары.
Глава 4. Возвращается муж домой…
Геннадий никогда не думал, что так соскучится по своему городу. И когда самолет делал круг, постепенно снижаясь, когда в иллюминаторе замелькали хорошо узнаваемые шпили Адмиралтейства и Петропавловки, а в последнюю минуту перед посадкой они стремительно пересекли Киевское шоссе с потоком движущихся в обе стороны машин, он прильнул к прохладному круглому стеклу и словно захлебнулся от радости.
А ведь еще вчера Геннадий уверял Ксану, что с тоской возвращается в эту страну, да и то — ненадолго: лишь для того, чтобы разобраться со своими матримониальными делами, а если точнее — получить легальный развод с Ольгой.
Два года назад, удирая из Петербурга, он допускал возможность, что не вернется никогда. Да так бы и было, если бы мировую прессу не обошло известие о том, что неизвестная добрая душа прихлопнула-таки двух олигархов, которые не только пустили его по миру, но и навели на него своих быков. После того, как этих олигархов не стало, их финансовая империя лопнула словно воздушный шарик, а он, Геннадий, стал вполне вольным человеком — по крайней мере может ходить по улицам, не замирая на каждом углу в ожидании, что его выследит и прихлопнет нанятый по дешевке киллер.
За два года, что он не был в аэропорту, здесь ничего не изменилось — то же унылое стеклянное здание, как и прежде. На паспортном контроле пограничник пронзил его взглядом то ли беркута, то ли Вильгельма Конрада Рентгена, потом — заполнение декларации и длинная очередь на другой контроль — к таможенникам. Но даже эти заминки, которые в прежние времена так ere бесили, сейчас показались милыми сердцу пустяками.
Он никого не предупреждал о возвращении, и его никто не встречал. Да и багажа у него особенно тяжелого не было — лишь пара сумок с мелкими подарками родным и близким.
Он вышел на площадь, забитую машинами, вдохнул слякотный воздух и в последний миг решил ехать на такси, хотя собирался экономить деньги и сесть в маршрутный автобус.
Таксист попался пожилой, молчаливый, но зато аккуратный и вполне честный — не стал заряжать клиента, подхватил только еще одну дамочку с того же авиарейса, но она вышла у Парка Победы.
Геннадий посматривал в окна, с волнением узнавал знакомые улицы и удивлялся каждой новой мелочи. А когда въехал в свой двор, то и вовсе заторопился. Расплатившись заранее заготовленными рублями, он не стал ждать лифта, а побежал по лестнице, хотя в этот час дома, скорей всего, никого не было. Замки в двери были те же. И теми же были плохо замазанные надписи на стене. Лихорадочно всовывая ключ, который он берег все месяцы жизни в Германии, Геннадий ощутил, насколько дорога ему эта дверь, эта квартира, куда он должен был войти, и, тем более, живущие в ней его жена и два сына А все остальное, в том числе, и Ксанка, с которой он пребывал в Германии на положении бой-френда — туфта, не более того
Геннадии открыл дверь и шагнул в темную прихожую Это значило, что дома и в самом деле никого не было. Сумки он в глубину квартиры не понес, а сам, даже не снимая обуви, в пальто, заглянул в ближнюю комнату. Там все было знакомым, как перед исчезновением. Он заглянул в другую комнату, а в третьей на диване обнаружил спящего мужика.
Он спал в одежде — в брюках и джемпере, без одеяла, под головой у него была небольшая подушка.
Это что еще за фокус?! Вор вряд ли, забравшись в чужую квартиру, станет в наглую отдыхать. Скорей всего, этот тип проник сюда не случайно, а поселился давно и надолго.
Вот тут-то все у него и оборвалось. Такой подставы он не ожидал. Получалось, пока за ним гонялись по всей Европе, чтобы отнять остатки семейного капитала, который он берег изо всех сил, супруга спокойно предавалась блуду с этим узколицым тощим мужичонкой. Может быть, даже сегодня ночью! То-то он средь бела дня нежится на диване, который Геннадий лично заказывал в ателье! Набирается сил, понимаешь ли…
Лицо у мужика странно дергалось, потом он вдруг всхлипнул. Тоже еще, нежности. Ясное дело, взял ее жалостью. Ольга всегда была слаба на эту тему. И Геннадий, разозлившись, пнул его правой с поворотом, не слишком сильно, но довольно резко.
Мужик просыпался медленно, и за это время Геннадий успел ему врезать еще пару раз.
— Ты что ж, пес приблудный, обрадовался, что хозяин в отъезде?
Его трясло от ненависти к этому типу и он с трудом себя сдерживал, чтобы не вломить всерьез. Не хватает потом самому же вызывать скорую. А то и подзалететь на уголовке.
Но тощий хахаль вел себя странно. Он не защищался, а когда проморгался и сел, вдруг выпалил:
— Здравствуйте, Геннадий Алексеевич. Я же говорил Ольге Васильевне, что вы сегодня вернетесь, а она не поверила и пошла на работу. Извините, что заснул.
После такого неожиданного монолога драться Геннадию сразу расхотелось. Хотя выяснить, кто он такой и с какой стати разлегся в их квартире, все-таки стоило.
— Ты туг кем заделался? — спросил Геннадий по-прежнему грубо — Документы у тебя есть?
Мужик уже поднялся и протянул руку.
— Извините, Геннадий Алексеевич, меня зовут Савва. Я здесь, как бы это сказать, охранял квартиру от бандитов. Они на вашу семью несколько раз наезжали. Ольге Васильевне даже угрожали паяльником. Хотели, чтобы она переписала квартиру на них в счет вашего долга, вот я и…
Мужик был довольно высок, но уж очень тощ. И представить его отбивающим квартиру от бандитов было нелепо.
— Что ты мне лапшу вешаешь? Это ты-то от бандитов? Сторож хренов. Паспорт давай!
Все-таки хозяином и квартиры и положения был Геннадий, и он собирался оставаться им дальше Пока мужик смущен, нужно бы забрать у него паспорт, а дальше уж устанавливать истину На хахаля он в самом деле не очень походил, хотя кто знает, что могло взбрести Ольге в голову за время его, Геннадия, отсутствия Но если это никакой не страж их семейной недвижимости, а квартирный вор, то, тем более, с ним полагалось разобраться.
— Паспорта у меня, извините, Геннадий Алексеевич, нет. И других документов тоже. Я без них живу, — заявил вдруг мужик слегка смущенно.
— Из тюрьмы, что ли, сбежал? — грубовато пошутил Геннадий.
— Да, ушел.
Только этого еще не хватало. Так вот почему он не сопротивлялся! Прикидывается овечкой, а повернешься спиной, всадит перо, вещи свяжет в узел и — к другим, таким же доверчивым Если ему удалось сбежать из тюряги, за ним ой какой длинный должен быть хвост разных дел, на пожизненную потянет.
— Вы ошибаетесь, Геннадий Алексеевич. Я — не квартирный вор и не хахаль, как вы предположили сначала, просто мне кажется, что в вашей квартире я когда-то однажды жил. Может быть, совсем немного или в раннем детстве, иначе бы я вспомнил больше. А насчет тюрьмы вы подумали сейчас правильно. Я в ней оказывался два раза. Первый раз — в Сибири, когда пытались выяснить мою личность, а второй раз недавно, в Крестах, я оттуда выводил вашего сына.
— Какою сына, что ты несешь?!
— Старшего, Петю. У вас очень хорошие сыновья. И жену вы напрасно подозреваете, она у вас изумительная самоотверженная женщина.
— Ладно, уж как-нибудь я сам разберусь.
Мужик никак не хотел отвечать на его грубое «ты», и Геннадий тоже смягчил тон.
— Что вы такое там про Петра отмочили?
Представить разумного старшего сына, студента-отличника, попавшим в следственный изолятор было невозможно. Хотя, пока его не было, тут могло случиться что угодно.
— Почему Ольга не сообщила? Его что, в самом деле в Кресты засунули? Или это все из-за меня?
— Это страшное недоразумение. Петю там должны были убить, но я успел его вывести.
— Вы? Вы что, генеральный прокурор? — спросил Геннадий, недоверчиво усмехнувшись — Или городской судья? Вы уж кому другому такое лепите.
— Не обижайтесь, Геннадий Алексеевич, но я это смог сделать. Хотя было очень трудно. За Петей охотились люди Беневоленского и Бельды. Вы, возможно, не слышали про них. Были такие два фигуранта. Потом их убили.
Так вон оно что! Теперь многое прояснялось Значит, все-таки из-за него! Ну, подонки! Не удалось дотянуться до отца, так они — сына
— Нет, это не из-за вас. Я думаю, Петя чем-то сам, лично, насолил этим людям. Я не знаю чем, но, видимо, очень сильно, если его решили убрать. Мне это знакомый вор в законе рассказал. К счастью, их уже нет в живых. И охранять вашу квартиру тоже нет надобности, — человек, назвавший себя Саввой, смущенно улыбнулся, — я уж так, жил у вас по инерции.
Получалось, что Геннадий ему обязан за сохранность квартиры и спасение сына Хотя все это было очень странно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59