Предположим теперь, что полковник, воспользовавшись тем, что они одни, обвинил ее в весьма неблаговидном занятии. Он вполне мог так поступить и даже пригрозить, что объявит во всеуслышание о ее тайных делишках. Метти прекрасно знала характер Рептона и не сомневалась в реальности угроз. От отчаяния и безысходности у нее могло возникнуть желание заставить замолчать его любой ценой, а подсыпать незаметно цианистый калий в графин совсем нетрудно.
Рэндал с восхищением посмотрел на почтенную даму.
— Но объясните мне, — попросил он, — как можно отвлечь внимание человека, которого собираешься отравить, если графин стоит прямо перед ним на столе?
Этот вопрос не показался трудным мисс Силвер:
— Есть множество способов. Например, сказать, что в саду рыщет какая-то странная собака. Хозяин немедленно встает и идет к окну, а яд одним движением отправляется в графин. Конечно, цианистый калий следует предварительно растворить в маленьком пузырьке, который легко спрятать в карман или сумочку.
— Да-а, вижу, у вас все продумано до мелочей. Обществу очень повезло, что вы не используете свои способности в преступных целях! — Укоризненный взгляд бывшей воспитательницы заставил Марча завершить эту тему, и он поспешил высоко оценить предположения мисс Силвер:
— Безусловно, все вами описанное могло произойти. А надолго мисс Эклс выходила из столовой?
— Да, она отсутствовала довольно долго.
— А вы видели, как она вернулась?
— Да.
— Вы заметили что-нибудь особенное в ее поведении или облике?
— Ты заинтересовался этим совершенно справедливо.
В гостиную она возвратилась несколько возбужденная, со следами недавних слез, которые старалась запудрить. Конечно, вполне возможно, полковник мог сказать ей что-то не очень вежливое, поскольку был не в духе, а может быть, просто сообщил ей о своем намерении развестись со Сциллой — ведь говорил же он об этом с сестрой и мистером Бартоном. Если он не подозревал Метти как автора анонимок, то, понятно, ему захотелось поговорить о своих невеселых обстоятельствах с давней приятельницей.
К серии этих предположений Рэндал отнесся уже без былого восторга:
— Знаете, вы с легкостью строите гипотезы одну за другой, как карточные домики, и, надо отдать вам должное, домики получаются очень складные. Но построив этот самый домик, вы его с такой же легкостью и разрушаете. Вы знаете, мисс Силвер, я не умею лукавить, поэтому осмелюсь признаться, что отдал бы все ваши гениальные предположения за парочку настоящих доказательств. Пока что у нас есть хоть какие-то улики только против Сциллы Рептон. И самое главное — у нее был мотив к преступлению. Даже если женщина знала, что муж изменил завещание, — а она вполне могла и не знать, что это уже произошло, — все равно его смерть была ей только на руку: при благоприятном отношении родственников — хоть какие-то деньги на содержание, спасенная репутация и надежда выйти замуж за Эрла. Кроме того, миссис Рептон знала, что в сарае садовника хранится цианистый калий и могла с легкостью до него добраться. Вспомните, меньше чем за час до его смерти женщина серьезно поссорилась с мужем, а подсыпать яд в графин могла и во время ссоры, и до нее. Разговор ее с мужем закончился словами, услышанными Флори: «Ты сделал бы мне большое одолжение, если б умер». Все вместе складывается в довольно серьезное обвинение.
— Несомненно, — подтвердила мисс Силвер. — Но все эти части обвинения не вяжутся со смертью Конни Брук и тем самым с анонимными письмами.
Марч предпочел пропустить ехидное замечание мимо ушей и продолжил:
— Давайте вернемся теперь к Метти Эклс. Одно из ваших последних предположений по ее поводу сводилось к тому, что, раз она не писала анонимок и Рептон не имел против нее никаких подозрений, значит, ее взволнованность была следствием того, что он сообщил ей о своем разводе. Вам не кажется, что это ваше предположение может быть подкреплено тем, что Метти мгновенно и недвусмысленно обвинила Сциллу в убийстве мужа? Но ведь мисс Эклс могла иметь в виду, что полковник, доведенный до отчаяния изменой жены, покончил жизнь самоубийством.
С моей точки зрения, вполне убедительное объяснение поведения мисс Эклс.
— А сама Метти Эклс что рассказывает о своем разговоре с Роджером?
— К сожалению, ничего, что прояснило бы ситуацию.
Она отнесла ему чай, полковник сидел за столом и выглядел «как обычно». Утверждает, что не задерживалась в кабинете, а поднялась в комнату мисс Мегги и привела себя в порядок, прежде чем вернуться в гостиную. Конечно, я могу нажать на нее и прямо спросить, говорил ли Роджер Рептон о своей жене Но, послушайте, неужели вы всерьез ее подозреваете?
На некоторое время в комнате воцарилась тишина.
— Ты совершенно справедливо отметил, — задумчиво произнесла наконец мисс Силвер, — подозрения — это не доказательства, но я верю, что обнаружить хотя бы одно доказательство вины человека, совершившего по крайней мере два убийства, возможно. И искать это доказательство или даже доказательства следует именно в области, которая объединяет эти преступления, и я абсолютно убеждена, что это вопрос об анонимных письмах. Вот только копать придется глубже, чем предполагалось сначала. Поэтому мне хотелось бы вернуться к письмам, полученным Дорис Пелл, которая утонула в пруду. Она жила с тетей, бывшей горничной миссис Грей, местной портнихой. Тетю, конечно, допрашивали?
— Конечно. С ней беседовал Крисп. Девушка получила несколько писем, но тетя показала только последнее. Обыкновенная грязь — какие-то бессмысленные, необоснованные обвинения в аморальном поведении.
— Что же мисс Пелл смогла сообщить инспектору?
— Да ничего. Она только плакала и причитала, что за добрая девочка была Дорис и что никто никогда про нее и ее семью худого слова не сказал. Они католики, очень религиозные, потому-то Дорис и не смогла перенести позора.
Мисс Силвер довязала ряд и отложила работу, потом взглянула на Марча и спросила:
— Рэнди, ты не против, если я сама побеседую с мисс Пелл?
Марч не возражал.
Глава 30
Мисс Пелл жила совсем недалеко от почты. Ее дом был слишком велик для одного человека, и она подумывала, не взять ли ей постояльца. Однако оказаться ее постояльцем было бы непросто — требованиям почтенной женщины соответствовала довольно узкая прослойка общества. Мужчины вообще не рассматривались, женщина должна быть не настолько молода, чтобы возникли хоть малейшие сомнения в добропорядочности ее поведения, — никакого намека на легкомыслие! — но и не столь стара, чтобы возникла необходимость обслуживать и обихаживать ее, что, как объясняла хозяйка, является обязанностью лишь по отношению к родственникам. Боже упаси, от своих обязанностей она не стала бы отказываться, но не имеет желания выполнять чужие и утруждаться ради посторонних. Таким образом, комната Дорис до сих пор оставалась незанятой.
Дома здесь имели общие боковые стены, так что мисс Пелл могла не опасаться, что в случае нужды она не сможет никого позвать. Тишина и одиночество ей тоже не грозили. Если постучать в правую стену, то миссис Реннис стучала в ответ и спрашивала, не надо ли чего. Из-за левой стены отвечал молодой мистер Мастере. Конечно, такая близость соседей и хорошая слышимость помимо плюсов имела свои минусы. Например, миссис Реннис постоянно ругалась с падчерицей, переходя при этом из комнаты в комнату, так что укрыться от их голосов было невозможно.
А малыш Мастерсов, конечно, очень мил, но все равно время от времени закатывается плачем. Но, философски замечала мисс Пелл, если все дни напролет сидишь дома и шьешь, то бывает даже интересно послушать, что происходит у соседей.
Мисс Силвер нанесла визит почтенной портнихе около половины четвертого. Мимо лестницы, ведущей наверх, мисс Пелл проводила ее по узкому плохо освещенному коридору к полуоткрытой двери комнаты, которая удивляла своим непомерно большим эркером. В доме было очень чисто, но стоял специфический запах, неотделимый от профессии хозяйки.
Тетушка покойной Дорис Пелл оказалась женщиной лет пятидесяти с острыми чертами худого поблекшего лица, красными, как будто воспаленными глазами. Редкие с проседью волосы были стянуты в тугой пучок на затылке. Она сразу же обрушила на гостью град слов:
— Если вас попросила зайти мисс Рени насчет юбки, которую она давно собиралась мне отдать для переделки, то, боюсь, я не смогу ее взять. А вы та дама, которая у нее остановилась… мисс Силвер?
— Да, это я, — ответила та с дружеской улыбкой и поинтересовалась:
— Значит, вы так заняты, что взять дополнительную работу не сможете?
— Понимаете, сейчас у меня очень много заказов… разве только что-нибудь несрочное, — стала объяснять мисс Пелл.
Женщина немного заикалась и в то же время говорила очень быстро — несколько слов сливались в одно, за чем следовала пауза, как будто говорившей не хватало дыхания, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, она торопилась единым махом закончить предложение.
— ..Я еще не оправилась от потери, — продолжала она. — Я так горюю о моей бедной племяннице… конечно, вы слышали о ней, раз живете у мисс Рени. Такое горе, да еще я осталась с работой, рассчитанной на двоих, и все никак не могу с ней разделаться.
Мисс Силвер могла отличить настоящее горе от показного, и искренность мисс Пелл не вызывала у нее сомнений. Красные воспаленные глаза этой женщины говорили о пролитых слезах и постоянном недосыпании, поэтому ответ ее был полон участия:
— Я уверена, что все здесь искренне сочувствуют вашей беде.
— Да, все были очень добры, но ее все равно не вернешь.
Если бы не эти письма… — Губы мисс Пелл задрожали.
Она и сама не знала, почему вдруг заговорила о письмах. Ее спрашивали о них на дознании, но тогда она была почти без памяти, ничего не понимала. Они были безнравственными, даже хуже. Добропорядочная христианка даже и слов не может найти, чтобы определить их, как они того заслуживают. А Дорис всегда была такой тихой, хорошей девочкой. Ноги хозяйки дома внезапно ослабли, и она, едва доплетясь до ближайшего стула, рухнула на него. Кое-как справившись с подступающими слезами, она попыталась выразить словами свои чувства:
— Дорис всегда была такой доброй, чистой девушкой.
Нет там ни слова правды! Она была хорошей христианкой.
Мисс Силвер, не дожидаясь приглашения, присела.
— Я в этом уверена так же, как и вы. Если бы особу, которая написала письма, можно было найти, это спасло бы других бедных девушек от несчастий.
Мисс Пелл с удивлением посмотрела на нее:
— Тот, кто умеет писать такие мерзкие письма, достаточно сообразителен, чтобы ничем себя не выдать. Как его найдешь?
— Вы считаете, ваша племянница догадывалась, кто их написал?
Руки мисс Пелл, лежавшие на коленях, вздрогнули и судорожно сжались.
— Да там не было ничего такого, что указывало бы на автора.
— А как вы думаете, кому Дорис могла бы признаться в своих подозрениях, если бы они у нее возникли?
— У девочки не было от меня секретов.
— Знаете, часто молодые девушки любят посекретничать между собой. Не было ли у вашей племянницы особо близкой подруги? Может быть, она дружила с Конни Брук?
Мисс Пелл сосредоточенно рассматривала свои сцепленные пальцы.
— Они знакомы с детства, — тихо сказала она, — мисс Рени, наверное, говорила, что я была горничной у матери мисс Валентины, миссис Грей… Очень приятная была леди.
Когда умер брат, на руках у меня оказалась маленькая Дорис, тогда миссис Грей разрешила мне взять девочку с собой в поместье. Как раз в это время в Тиллинг-Грин приехала миссис Брук с маленькой Конни. В деревню они переселились позже, а сначала так получилось, что в усадьбе оказались две девочки одного возраста и крошечная Валентина, которая была их чуть моложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Рэндал с восхищением посмотрел на почтенную даму.
— Но объясните мне, — попросил он, — как можно отвлечь внимание человека, которого собираешься отравить, если графин стоит прямо перед ним на столе?
Этот вопрос не показался трудным мисс Силвер:
— Есть множество способов. Например, сказать, что в саду рыщет какая-то странная собака. Хозяин немедленно встает и идет к окну, а яд одним движением отправляется в графин. Конечно, цианистый калий следует предварительно растворить в маленьком пузырьке, который легко спрятать в карман или сумочку.
— Да-а, вижу, у вас все продумано до мелочей. Обществу очень повезло, что вы не используете свои способности в преступных целях! — Укоризненный взгляд бывшей воспитательницы заставил Марча завершить эту тему, и он поспешил высоко оценить предположения мисс Силвер:
— Безусловно, все вами описанное могло произойти. А надолго мисс Эклс выходила из столовой?
— Да, она отсутствовала довольно долго.
— А вы видели, как она вернулась?
— Да.
— Вы заметили что-нибудь особенное в ее поведении или облике?
— Ты заинтересовался этим совершенно справедливо.
В гостиную она возвратилась несколько возбужденная, со следами недавних слез, которые старалась запудрить. Конечно, вполне возможно, полковник мог сказать ей что-то не очень вежливое, поскольку был не в духе, а может быть, просто сообщил ей о своем намерении развестись со Сциллой — ведь говорил же он об этом с сестрой и мистером Бартоном. Если он не подозревал Метти как автора анонимок, то, понятно, ему захотелось поговорить о своих невеселых обстоятельствах с давней приятельницей.
К серии этих предположений Рэндал отнесся уже без былого восторга:
— Знаете, вы с легкостью строите гипотезы одну за другой, как карточные домики, и, надо отдать вам должное, домики получаются очень складные. Но построив этот самый домик, вы его с такой же легкостью и разрушаете. Вы знаете, мисс Силвер, я не умею лукавить, поэтому осмелюсь признаться, что отдал бы все ваши гениальные предположения за парочку настоящих доказательств. Пока что у нас есть хоть какие-то улики только против Сциллы Рептон. И самое главное — у нее был мотив к преступлению. Даже если женщина знала, что муж изменил завещание, — а она вполне могла и не знать, что это уже произошло, — все равно его смерть была ей только на руку: при благоприятном отношении родственников — хоть какие-то деньги на содержание, спасенная репутация и надежда выйти замуж за Эрла. Кроме того, миссис Рептон знала, что в сарае садовника хранится цианистый калий и могла с легкостью до него добраться. Вспомните, меньше чем за час до его смерти женщина серьезно поссорилась с мужем, а подсыпать яд в графин могла и во время ссоры, и до нее. Разговор ее с мужем закончился словами, услышанными Флори: «Ты сделал бы мне большое одолжение, если б умер». Все вместе складывается в довольно серьезное обвинение.
— Несомненно, — подтвердила мисс Силвер. — Но все эти части обвинения не вяжутся со смертью Конни Брук и тем самым с анонимными письмами.
Марч предпочел пропустить ехидное замечание мимо ушей и продолжил:
— Давайте вернемся теперь к Метти Эклс. Одно из ваших последних предположений по ее поводу сводилось к тому, что, раз она не писала анонимок и Рептон не имел против нее никаких подозрений, значит, ее взволнованность была следствием того, что он сообщил ей о своем разводе. Вам не кажется, что это ваше предположение может быть подкреплено тем, что Метти мгновенно и недвусмысленно обвинила Сциллу в убийстве мужа? Но ведь мисс Эклс могла иметь в виду, что полковник, доведенный до отчаяния изменой жены, покончил жизнь самоубийством.
С моей точки зрения, вполне убедительное объяснение поведения мисс Эклс.
— А сама Метти Эклс что рассказывает о своем разговоре с Роджером?
— К сожалению, ничего, что прояснило бы ситуацию.
Она отнесла ему чай, полковник сидел за столом и выглядел «как обычно». Утверждает, что не задерживалась в кабинете, а поднялась в комнату мисс Мегги и привела себя в порядок, прежде чем вернуться в гостиную. Конечно, я могу нажать на нее и прямо спросить, говорил ли Роджер Рептон о своей жене Но, послушайте, неужели вы всерьез ее подозреваете?
На некоторое время в комнате воцарилась тишина.
— Ты совершенно справедливо отметил, — задумчиво произнесла наконец мисс Силвер, — подозрения — это не доказательства, но я верю, что обнаружить хотя бы одно доказательство вины человека, совершившего по крайней мере два убийства, возможно. И искать это доказательство или даже доказательства следует именно в области, которая объединяет эти преступления, и я абсолютно убеждена, что это вопрос об анонимных письмах. Вот только копать придется глубже, чем предполагалось сначала. Поэтому мне хотелось бы вернуться к письмам, полученным Дорис Пелл, которая утонула в пруду. Она жила с тетей, бывшей горничной миссис Грей, местной портнихой. Тетю, конечно, допрашивали?
— Конечно. С ней беседовал Крисп. Девушка получила несколько писем, но тетя показала только последнее. Обыкновенная грязь — какие-то бессмысленные, необоснованные обвинения в аморальном поведении.
— Что же мисс Пелл смогла сообщить инспектору?
— Да ничего. Она только плакала и причитала, что за добрая девочка была Дорис и что никто никогда про нее и ее семью худого слова не сказал. Они католики, очень религиозные, потому-то Дорис и не смогла перенести позора.
Мисс Силвер довязала ряд и отложила работу, потом взглянула на Марча и спросила:
— Рэнди, ты не против, если я сама побеседую с мисс Пелл?
Марч не возражал.
Глава 30
Мисс Пелл жила совсем недалеко от почты. Ее дом был слишком велик для одного человека, и она подумывала, не взять ли ей постояльца. Однако оказаться ее постояльцем было бы непросто — требованиям почтенной женщины соответствовала довольно узкая прослойка общества. Мужчины вообще не рассматривались, женщина должна быть не настолько молода, чтобы возникли хоть малейшие сомнения в добропорядочности ее поведения, — никакого намека на легкомыслие! — но и не столь стара, чтобы возникла необходимость обслуживать и обихаживать ее, что, как объясняла хозяйка, является обязанностью лишь по отношению к родственникам. Боже упаси, от своих обязанностей она не стала бы отказываться, но не имеет желания выполнять чужие и утруждаться ради посторонних. Таким образом, комната Дорис до сих пор оставалась незанятой.
Дома здесь имели общие боковые стены, так что мисс Пелл могла не опасаться, что в случае нужды она не сможет никого позвать. Тишина и одиночество ей тоже не грозили. Если постучать в правую стену, то миссис Реннис стучала в ответ и спрашивала, не надо ли чего. Из-за левой стены отвечал молодой мистер Мастере. Конечно, такая близость соседей и хорошая слышимость помимо плюсов имела свои минусы. Например, миссис Реннис постоянно ругалась с падчерицей, переходя при этом из комнаты в комнату, так что укрыться от их голосов было невозможно.
А малыш Мастерсов, конечно, очень мил, но все равно время от времени закатывается плачем. Но, философски замечала мисс Пелл, если все дни напролет сидишь дома и шьешь, то бывает даже интересно послушать, что происходит у соседей.
Мисс Силвер нанесла визит почтенной портнихе около половины четвертого. Мимо лестницы, ведущей наверх, мисс Пелл проводила ее по узкому плохо освещенному коридору к полуоткрытой двери комнаты, которая удивляла своим непомерно большим эркером. В доме было очень чисто, но стоял специфический запах, неотделимый от профессии хозяйки.
Тетушка покойной Дорис Пелл оказалась женщиной лет пятидесяти с острыми чертами худого поблекшего лица, красными, как будто воспаленными глазами. Редкие с проседью волосы были стянуты в тугой пучок на затылке. Она сразу же обрушила на гостью град слов:
— Если вас попросила зайти мисс Рени насчет юбки, которую она давно собиралась мне отдать для переделки, то, боюсь, я не смогу ее взять. А вы та дама, которая у нее остановилась… мисс Силвер?
— Да, это я, — ответила та с дружеской улыбкой и поинтересовалась:
— Значит, вы так заняты, что взять дополнительную работу не сможете?
— Понимаете, сейчас у меня очень много заказов… разве только что-нибудь несрочное, — стала объяснять мисс Пелл.
Женщина немного заикалась и в то же время говорила очень быстро — несколько слов сливались в одно, за чем следовала пауза, как будто говорившей не хватало дыхания, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, она торопилась единым махом закончить предложение.
— ..Я еще не оправилась от потери, — продолжала она. — Я так горюю о моей бедной племяннице… конечно, вы слышали о ней, раз живете у мисс Рени. Такое горе, да еще я осталась с работой, рассчитанной на двоих, и все никак не могу с ней разделаться.
Мисс Силвер могла отличить настоящее горе от показного, и искренность мисс Пелл не вызывала у нее сомнений. Красные воспаленные глаза этой женщины говорили о пролитых слезах и постоянном недосыпании, поэтому ответ ее был полон участия:
— Я уверена, что все здесь искренне сочувствуют вашей беде.
— Да, все были очень добры, но ее все равно не вернешь.
Если бы не эти письма… — Губы мисс Пелл задрожали.
Она и сама не знала, почему вдруг заговорила о письмах. Ее спрашивали о них на дознании, но тогда она была почти без памяти, ничего не понимала. Они были безнравственными, даже хуже. Добропорядочная христианка даже и слов не может найти, чтобы определить их, как они того заслуживают. А Дорис всегда была такой тихой, хорошей девочкой. Ноги хозяйки дома внезапно ослабли, и она, едва доплетясь до ближайшего стула, рухнула на него. Кое-как справившись с подступающими слезами, она попыталась выразить словами свои чувства:
— Дорис всегда была такой доброй, чистой девушкой.
Нет там ни слова правды! Она была хорошей христианкой.
Мисс Силвер, не дожидаясь приглашения, присела.
— Я в этом уверена так же, как и вы. Если бы особу, которая написала письма, можно было найти, это спасло бы других бедных девушек от несчастий.
Мисс Пелл с удивлением посмотрела на нее:
— Тот, кто умеет писать такие мерзкие письма, достаточно сообразителен, чтобы ничем себя не выдать. Как его найдешь?
— Вы считаете, ваша племянница догадывалась, кто их написал?
Руки мисс Пелл, лежавшие на коленях, вздрогнули и судорожно сжались.
— Да там не было ничего такого, что указывало бы на автора.
— А как вы думаете, кому Дорис могла бы признаться в своих подозрениях, если бы они у нее возникли?
— У девочки не было от меня секретов.
— Знаете, часто молодые девушки любят посекретничать между собой. Не было ли у вашей племянницы особо близкой подруги? Может быть, она дружила с Конни Брук?
Мисс Пелл сосредоточенно рассматривала свои сцепленные пальцы.
— Они знакомы с детства, — тихо сказала она, — мисс Рени, наверное, говорила, что я была горничной у матери мисс Валентины, миссис Грей… Очень приятная была леди.
Когда умер брат, на руках у меня оказалась маленькая Дорис, тогда миссис Грей разрешила мне взять девочку с собой в поместье. Как раз в это время в Тиллинг-Грин приехала миссис Брук с маленькой Конни. В деревню они переселились позже, а сначала так получилось, что в усадьбе оказались две девочки одного возраста и крошечная Валентина, которая была их чуть моложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39