Что ж, девчонка будет неплохим украшением для его заведения. Сумма плевая, но больше мы из него вряд ли выудим. Пусть забирает.
— Слушаю, экселенц.
— Когда вы должны с ним встретиться?
— Послезавтра, экселенц.
— Завтра девчонка должна быть у меня… — Желтый Дракон взглянул на небольшой настольный календарь со своими пометками, — …после обеда. Вечером ее можно будет забрать.
Белый Бумажный Веер понимающе улыбнулся:
— Будет исполнено, экселенц. У вас прекрасный вкус. Эта…
— В ближайшее время вам предстоит серьезное дело, — снова обращаясь к Красному Жезлу, сказал Желтый Дракон, — подробно вы будете информированы через Соломенную Сандалию. Поэтому «товар», отобранный у Лима, нужно передать Белому Бумажному Вееру. Когда и где — решите сами. И чем скорее, тем лучше.
— Да, экселенц.
Желтый Дракон откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Аудиенция была окончена. Белый Бумажный Веер и Красный Жезл поднялись и застыли в угодливом поклоне, предназначавшемся скорее не главе «Анг Сун Тонг», а друг другу и потайному отверстию в стене. Затем они бесшумно вышли из комнаты.
2
На пересечении Нассим и Танглин роуд, рядом с белоснежным фамильным особняком братьев О, шло представление китайской уличной оперы — вайянг.
Вокруг деревянной, наспех сколоченной сцены толпились зрители. Уличные торговцы с тележками проворно шныряли в толпе, наперебой предлагая сахарный тростник, охлажденное кокосовое молоко, кока-колу и миринду.
В темноте наступившего вечера ярко освещенная сцена казалась огромной прямоугольной дырой на огромном черном холсте. В верхней части сцены одно за другим были натянуты несколько узких, с выцветшей зеленой бахромой красных полотнищ, исписанных черными и желтыми иероглифами. По бокам и в глубине висели большие панно из папье-маше с рисунками в красно-желто-зеленых тонах. Не очень искусная рука доморощенного художника набросала вперемешку фрагменты из жизни древних китайских императоров, изображения богов, драконов, иероглифы. витиеватые узоры.
На фоне этой аляповато-примитивной декорации несколько артистов разыгрывали сцену из какого-то средневекового китайского произведения. Лица артистов были так обильно покрыты белым, красным, желтым гримом, что его характерный резкий запах витал над толпой. Каждый цвет по многовековой традиции уличной оперы обозначал определенную черту характера.
Действие сопровождалось заунывной музыкой небольшого оркестра и гулкими ударами барабана, отделявшими один акт от другого.
Представление подходило к концу. На сцене появился высокий мужчина — вероятно, плавное действующее лицо постановки, — и остальные артисты уважительно склонили перед ним головы. Мужчина был одет в узорчатый пурпурный халат с огромными рукавами. На голове возвышалась золотистая корона, в руках он держал меч. Все лицо актера было в румянах — символ смелости, честности и верности. Широкие у краев и сужающиеся к переносице наклеенные брови также имели прямое отношение к символике: они подчеркивали положительный характер героя, многие его добродетели. Негустая, но длинная — до пояса — борода свидетельствовала не столько о его преклонных годах, сколько о мудрости.
Мужчина сделал несколько больших шагов по подмосткам, остановился, взмахнул мечом и, обращаясь к стоящим на сцене, громовым голосом начал:
— С тех пор, как герои Ляньшаньбо изъявили свою покорность Сунской династии, разбили на севере войска Ляо и пошли на юг, им пришлось выполнять нелегкий труд!.. Теперь я хочу вернуться домой одетым в парчу, мечтаю дать титул жене и передать его сыновьям. Но что ожидает меня дома? Мой повелитель, который все отнимет у меня Урожай, деньги, жену.
Артист повернулся к зрителям и, глядя поверх их голов в темноту, продекламировал:
Над ровною водною гладью покой,
Прозрачна речная вода
Но хлеб ваш посеян не вашей рукой,
Вы в жатву не знали труда.
Мы вас благородным могли бы счесть.
Когда б перестали вы в праздности есть
Хлеб, собранный без труда.
Раздалась барабанная дробь. Зрители бешено зааплодировали. Спектакль кончился.
Главный герой раскланялся и удалился в каморку, которая в приличных театрах называется артистической. Он снял брови, бороду, корону, начал расстегивать халат. В каморку вошел один из артистов.
— Там пришел какой-то человек. Говорит, что он из литературно-драматического общества.
Мужчина удивленно выпятил нижнюю губу.
— И что ему нужно?
— Он хочет видеть тебя.
— Пусть войдет.
Актер исчез в проеме дверей, и через несколько секунд в помещении появился китаец лет тридцати — тридцати двух в безукоризненно сшитом голубом костюме, накрахмаленной сорочке и цветастом галстуке.
— Я попадаю на второе выступление этой труппы, —сказал он, поздоровавшись, — и не могу не выразить восхищения вашей игрой Сидящий молча наклонил голову в знак благодарности.
— Меня зовут Гун, —продолжал гость. — Я представляю литературно-драматическое общество и от его имени хочу сделать вам, как руководителю труппы, выгодное предложение.
— Я слушаю вас — Простите, я не знаю вашего имени…
— Фонг.
— Быть может, господин Фонг, мы перенесем нашу беседу в более подходящее место? Какую кухню вы предпочитаете? Европейскую? Китайскую? Японскую?
— Гм, я не очень уверен, что смогу..
— О, нет. Прошу вас. не отказывайтесь. За столом легче говорится. К тому же я считаю своим долгом отблагодарить вас за доставленное мне удовольствие. Вы выбираете ресторан — я заказываю ужин.
— Хорошо, — согласился хозяин каморки после некоторого колебания. — В таком случае я предпочел бы «Син Леон».
— Если не ошибаюсь, это на Макферсон роуд, с красной аркой над входом?
— Да.
— У вас прекрасный вкус. Я не бывал в этом ресторане, но слышал от знакомых самые лестные отзывы о нем. Говорят, там изумительная кантонская кухня. Итак, мы встречаемся?..
— Через сорок пять минут.
— Отлично. Я вас жду в «Син Леоне».
Оставшись один, мужчина повернулся к зеркалу и стал снимать с лица грим. Потом он тихо свистнул. В дверях вырос актер, который говорил ему о приходе Гуна.
— Ты слушал наш разговор?
— Да, Красный Жезл.
— Не нравится он мне. Позвони Тану, скажи, что этот парень сейчас приедет заказывать ужин и что я там буду без четверти девять. Ты поедешь со мной.
— Хорошо.
Через десять минут Красный Жезл вышел на улицу. Темно-серая «тойота», стоявшая на противоположной стороне у тротуара, дала задний ход. Дверца машины открылась, и Красный Жезл развалился на сиденье, с удовольствием вытянув ноги.
— Ты дозвонился до Тана? — спросил он своего спутника, сидящего за рулем.
— Да, — ответил тот. — Тан сказал, что это очень кстати. У него есть какие-то новости.
Красный Жезл откинул голову на спинку сиденья и прикрыл глаза. «Тойота» плавно катилась по вечернему городу. Сквозь опущенные веки Красный Жезл чувствовал, как по обеим сторонам меняется реклама. Настроение было скверное. Он никак не мог прийти в себя после вчерашнего разговора у Желтого Дракона. Этот паршивый шакал Белый Бумажный Веер не упускает случая сунуть свой мерзкий нос в чужие дела. Что-что, а стравливать людей он умеет. И делает это виртуозно. Это он добился казни Хранителя Алтаря три года назад, внушив Желтому Дракону, что тот мечтает встать во главе «Анг Сун Тонг». Хитер как змея! Отказался занять место казненного, хотя ранг Хранителя Алтаря гораздо выше. Он, видите ли, «недостоин вознестись столь высоко и предпочитает отдавать скромные силы укреплению великого братства на своем месте». Нет, Красного Жезла не проведешь. Он-то знает, что нужно Белому Бумажному Вееру. Ему нужно знать, что делается в кланах, чтобы держать всех в руках и при случае скакнуть на самый верх. Потому он и цепляется за свое место, что на нем легче покупать чужих людей. Ну ничего, когда-нибудь и он споткнется. Представится возможность, и Красный Жезл поможет ему.
«За каким чертом я согласился на сегодняшний ужин? — в сердцах подумал Красный Жезл. — Литературное общество вряд ли меня заинтересует, а выяснить, что этот Гун не имеет к нему никакого отношения, я мог бы и у себя».
Интуиция подсказывала, что от Гуна нужно ждать каких-то неприятностей. Уж слишком наигранным было его восхищение спектаклем и совсем непонятным предложение отужинать вместе. Что общего могут иметь какое-то литературное общество и уличная опера? Впрочем, не имеет значения, с какой целью этот кретин захотел встретиться с ним, Красным Жезлом. Если он сделает какое-то выгодное предложение, можно будет подумать. А если?.. Красный Жезл выругал себя за дурацкие мысли. Что-то он в последнее время стал слишком нервным. Нет, он недосягаем для Белого Бумажного Веера. Впрочем, после того, как тот пронюхал о Сунгае, от него можно ждать всего, что угодно.
Машина свернула налево. Красный Жезл лениво открыл глаза и посмотрел на часы. До встречи с Гуном оставалось еще двадцать пять минут. Мысли о Белом Бумажном Веере сильно подогрели его, и теперь требовалась разрядка.
— Притормози здесь, — сказал он, когда машина поравнялась с отелем «Тионг Хоа».
«Тойота» с ходу ловко нырнула в узкий коридор из разноцветных легковушек и замерла у входа. К ней тут же подскочил, чтобы открыть дверь, здоровенный швейцар-индус в черном балахоне по щиколотки, усыпанном медными бляшками, в блестящих черных сапогах и медном шлеме. В своем одеянии он напоминал нечто среднее между тевтонским рыцарем и пожарником. Красный Жезл равнодушно скользнул по нему взглядом — редкий отель в городе не имел экстравагантно одетого швейцара — и вышел из машины. Он швырнул через плечо двадцатицентовую монету, которую пожарник-рыцарь подхватил на-лету, и направился к входу. Высокие стеклянные двери бесшумно раздвинулись, пропуская Красного Жезла. и снова сомкнулись.
Он повернул направо и вошел в один из небольших. но дорогих магазинчиков, расположенных по периметру просторного, наполненного ярким светом бесчисленных ламп холла.
Посетителей внутри не было. Дверь задела висевший у самого потолка колокольчик. Он легко звякнул, и из-за витрины с ворохом цветастых платьев поспешно выкатился толстенький хозяин-китаец. Его сощуренные маслянистые глазки и два ряда выставленных для обозрения неровных желтоватых зубов должны были означать одновременно и приветливую улыбку и страстную любовь к потенциальному покупателю. Еще не видя вошедшего, он уже открыл рот, чтобы самым любезным тоном справиться о здоровье посетителя, на которое ему, впрочем, было наплевать, но. глотнув порцию воздуха, лишь шлепнул жирными губами.
Маска радушия мгновенно соскользнула с лица хозяина магазина. Теперь его физиономия выражала растерянность. Он попятился за витрину, а Красный Жезл с каменным лицом неторопливо двигался за ним. Почувствовав спиной стену, торговец вздрогнул и сделал движение назад, словно хотел в нее втиснуться, потом стал медленно поднимать руки для защиты. Красный Жезл сделал еще несколько шагов, резко взмахнул рукой и ребром ладони ударил его по переносице. Торговец вскрикнул и схватился обеими руками за лицо. Сквозь его пальцы потекла тонкая струйка крови.
Из задней комнаты показалось испуганное лицо пожилой полной китаянки. Увидев, что происходит в салоне, она с неожиданной резвостью подскочила к входной двери, перевернула на ней табличку, означавшую, что магазин закрыт, и так же проворно юркнула обратно. Красный Жезл даже не посмотрел в ее сторону.
— Ты забыл, в какой день должен отдавать деньги моим людям? — негромко осведомился он у хозяина.
— Вчера я не… — начал толстяк, не отнимая рук от лица.
Он не договорил. Красный Жезл сделал короткое движение ногой. Носок его ботинка на мгновение прилип к коленке торговца.
— О-о-ы-ы, —взвыл тот и рухнул на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Слушаю, экселенц.
— Когда вы должны с ним встретиться?
— Послезавтра, экселенц.
— Завтра девчонка должна быть у меня… — Желтый Дракон взглянул на небольшой настольный календарь со своими пометками, — …после обеда. Вечером ее можно будет забрать.
Белый Бумажный Веер понимающе улыбнулся:
— Будет исполнено, экселенц. У вас прекрасный вкус. Эта…
— В ближайшее время вам предстоит серьезное дело, — снова обращаясь к Красному Жезлу, сказал Желтый Дракон, — подробно вы будете информированы через Соломенную Сандалию. Поэтому «товар», отобранный у Лима, нужно передать Белому Бумажному Вееру. Когда и где — решите сами. И чем скорее, тем лучше.
— Да, экселенц.
Желтый Дракон откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Аудиенция была окончена. Белый Бумажный Веер и Красный Жезл поднялись и застыли в угодливом поклоне, предназначавшемся скорее не главе «Анг Сун Тонг», а друг другу и потайному отверстию в стене. Затем они бесшумно вышли из комнаты.
2
На пересечении Нассим и Танглин роуд, рядом с белоснежным фамильным особняком братьев О, шло представление китайской уличной оперы — вайянг.
Вокруг деревянной, наспех сколоченной сцены толпились зрители. Уличные торговцы с тележками проворно шныряли в толпе, наперебой предлагая сахарный тростник, охлажденное кокосовое молоко, кока-колу и миринду.
В темноте наступившего вечера ярко освещенная сцена казалась огромной прямоугольной дырой на огромном черном холсте. В верхней части сцены одно за другим были натянуты несколько узких, с выцветшей зеленой бахромой красных полотнищ, исписанных черными и желтыми иероглифами. По бокам и в глубине висели большие панно из папье-маше с рисунками в красно-желто-зеленых тонах. Не очень искусная рука доморощенного художника набросала вперемешку фрагменты из жизни древних китайских императоров, изображения богов, драконов, иероглифы. витиеватые узоры.
На фоне этой аляповато-примитивной декорации несколько артистов разыгрывали сцену из какого-то средневекового китайского произведения. Лица артистов были так обильно покрыты белым, красным, желтым гримом, что его характерный резкий запах витал над толпой. Каждый цвет по многовековой традиции уличной оперы обозначал определенную черту характера.
Действие сопровождалось заунывной музыкой небольшого оркестра и гулкими ударами барабана, отделявшими один акт от другого.
Представление подходило к концу. На сцене появился высокий мужчина — вероятно, плавное действующее лицо постановки, — и остальные артисты уважительно склонили перед ним головы. Мужчина был одет в узорчатый пурпурный халат с огромными рукавами. На голове возвышалась золотистая корона, в руках он держал меч. Все лицо актера было в румянах — символ смелости, честности и верности. Широкие у краев и сужающиеся к переносице наклеенные брови также имели прямое отношение к символике: они подчеркивали положительный характер героя, многие его добродетели. Негустая, но длинная — до пояса — борода свидетельствовала не столько о его преклонных годах, сколько о мудрости.
Мужчина сделал несколько больших шагов по подмосткам, остановился, взмахнул мечом и, обращаясь к стоящим на сцене, громовым голосом начал:
— С тех пор, как герои Ляньшаньбо изъявили свою покорность Сунской династии, разбили на севере войска Ляо и пошли на юг, им пришлось выполнять нелегкий труд!.. Теперь я хочу вернуться домой одетым в парчу, мечтаю дать титул жене и передать его сыновьям. Но что ожидает меня дома? Мой повелитель, который все отнимет у меня Урожай, деньги, жену.
Артист повернулся к зрителям и, глядя поверх их голов в темноту, продекламировал:
Над ровною водною гладью покой,
Прозрачна речная вода
Но хлеб ваш посеян не вашей рукой,
Вы в жатву не знали труда.
Мы вас благородным могли бы счесть.
Когда б перестали вы в праздности есть
Хлеб, собранный без труда.
Раздалась барабанная дробь. Зрители бешено зааплодировали. Спектакль кончился.
Главный герой раскланялся и удалился в каморку, которая в приличных театрах называется артистической. Он снял брови, бороду, корону, начал расстегивать халат. В каморку вошел один из артистов.
— Там пришел какой-то человек. Говорит, что он из литературно-драматического общества.
Мужчина удивленно выпятил нижнюю губу.
— И что ему нужно?
— Он хочет видеть тебя.
— Пусть войдет.
Актер исчез в проеме дверей, и через несколько секунд в помещении появился китаец лет тридцати — тридцати двух в безукоризненно сшитом голубом костюме, накрахмаленной сорочке и цветастом галстуке.
— Я попадаю на второе выступление этой труппы, —сказал он, поздоровавшись, — и не могу не выразить восхищения вашей игрой Сидящий молча наклонил голову в знак благодарности.
— Меня зовут Гун, —продолжал гость. — Я представляю литературно-драматическое общество и от его имени хочу сделать вам, как руководителю труппы, выгодное предложение.
— Я слушаю вас — Простите, я не знаю вашего имени…
— Фонг.
— Быть может, господин Фонг, мы перенесем нашу беседу в более подходящее место? Какую кухню вы предпочитаете? Европейскую? Китайскую? Японскую?
— Гм, я не очень уверен, что смогу..
— О, нет. Прошу вас. не отказывайтесь. За столом легче говорится. К тому же я считаю своим долгом отблагодарить вас за доставленное мне удовольствие. Вы выбираете ресторан — я заказываю ужин.
— Хорошо, — согласился хозяин каморки после некоторого колебания. — В таком случае я предпочел бы «Син Леон».
— Если не ошибаюсь, это на Макферсон роуд, с красной аркой над входом?
— Да.
— У вас прекрасный вкус. Я не бывал в этом ресторане, но слышал от знакомых самые лестные отзывы о нем. Говорят, там изумительная кантонская кухня. Итак, мы встречаемся?..
— Через сорок пять минут.
— Отлично. Я вас жду в «Син Леоне».
Оставшись один, мужчина повернулся к зеркалу и стал снимать с лица грим. Потом он тихо свистнул. В дверях вырос актер, который говорил ему о приходе Гуна.
— Ты слушал наш разговор?
— Да, Красный Жезл.
— Не нравится он мне. Позвони Тану, скажи, что этот парень сейчас приедет заказывать ужин и что я там буду без четверти девять. Ты поедешь со мной.
— Хорошо.
Через десять минут Красный Жезл вышел на улицу. Темно-серая «тойота», стоявшая на противоположной стороне у тротуара, дала задний ход. Дверца машины открылась, и Красный Жезл развалился на сиденье, с удовольствием вытянув ноги.
— Ты дозвонился до Тана? — спросил он своего спутника, сидящего за рулем.
— Да, — ответил тот. — Тан сказал, что это очень кстати. У него есть какие-то новости.
Красный Жезл откинул голову на спинку сиденья и прикрыл глаза. «Тойота» плавно катилась по вечернему городу. Сквозь опущенные веки Красный Жезл чувствовал, как по обеим сторонам меняется реклама. Настроение было скверное. Он никак не мог прийти в себя после вчерашнего разговора у Желтого Дракона. Этот паршивый шакал Белый Бумажный Веер не упускает случая сунуть свой мерзкий нос в чужие дела. Что-что, а стравливать людей он умеет. И делает это виртуозно. Это он добился казни Хранителя Алтаря три года назад, внушив Желтому Дракону, что тот мечтает встать во главе «Анг Сун Тонг». Хитер как змея! Отказался занять место казненного, хотя ранг Хранителя Алтаря гораздо выше. Он, видите ли, «недостоин вознестись столь высоко и предпочитает отдавать скромные силы укреплению великого братства на своем месте». Нет, Красного Жезла не проведешь. Он-то знает, что нужно Белому Бумажному Вееру. Ему нужно знать, что делается в кланах, чтобы держать всех в руках и при случае скакнуть на самый верх. Потому он и цепляется за свое место, что на нем легче покупать чужих людей. Ну ничего, когда-нибудь и он споткнется. Представится возможность, и Красный Жезл поможет ему.
«За каким чертом я согласился на сегодняшний ужин? — в сердцах подумал Красный Жезл. — Литературное общество вряд ли меня заинтересует, а выяснить, что этот Гун не имеет к нему никакого отношения, я мог бы и у себя».
Интуиция подсказывала, что от Гуна нужно ждать каких-то неприятностей. Уж слишком наигранным было его восхищение спектаклем и совсем непонятным предложение отужинать вместе. Что общего могут иметь какое-то литературное общество и уличная опера? Впрочем, не имеет значения, с какой целью этот кретин захотел встретиться с ним, Красным Жезлом. Если он сделает какое-то выгодное предложение, можно будет подумать. А если?.. Красный Жезл выругал себя за дурацкие мысли. Что-то он в последнее время стал слишком нервным. Нет, он недосягаем для Белого Бумажного Веера. Впрочем, после того, как тот пронюхал о Сунгае, от него можно ждать всего, что угодно.
Машина свернула налево. Красный Жезл лениво открыл глаза и посмотрел на часы. До встречи с Гуном оставалось еще двадцать пять минут. Мысли о Белом Бумажном Веере сильно подогрели его, и теперь требовалась разрядка.
— Притормози здесь, — сказал он, когда машина поравнялась с отелем «Тионг Хоа».
«Тойота» с ходу ловко нырнула в узкий коридор из разноцветных легковушек и замерла у входа. К ней тут же подскочил, чтобы открыть дверь, здоровенный швейцар-индус в черном балахоне по щиколотки, усыпанном медными бляшками, в блестящих черных сапогах и медном шлеме. В своем одеянии он напоминал нечто среднее между тевтонским рыцарем и пожарником. Красный Жезл равнодушно скользнул по нему взглядом — редкий отель в городе не имел экстравагантно одетого швейцара — и вышел из машины. Он швырнул через плечо двадцатицентовую монету, которую пожарник-рыцарь подхватил на-лету, и направился к входу. Высокие стеклянные двери бесшумно раздвинулись, пропуская Красного Жезла. и снова сомкнулись.
Он повернул направо и вошел в один из небольших. но дорогих магазинчиков, расположенных по периметру просторного, наполненного ярким светом бесчисленных ламп холла.
Посетителей внутри не было. Дверь задела висевший у самого потолка колокольчик. Он легко звякнул, и из-за витрины с ворохом цветастых платьев поспешно выкатился толстенький хозяин-китаец. Его сощуренные маслянистые глазки и два ряда выставленных для обозрения неровных желтоватых зубов должны были означать одновременно и приветливую улыбку и страстную любовь к потенциальному покупателю. Еще не видя вошедшего, он уже открыл рот, чтобы самым любезным тоном справиться о здоровье посетителя, на которое ему, впрочем, было наплевать, но. глотнув порцию воздуха, лишь шлепнул жирными губами.
Маска радушия мгновенно соскользнула с лица хозяина магазина. Теперь его физиономия выражала растерянность. Он попятился за витрину, а Красный Жезл с каменным лицом неторопливо двигался за ним. Почувствовав спиной стену, торговец вздрогнул и сделал движение назад, словно хотел в нее втиснуться, потом стал медленно поднимать руки для защиты. Красный Жезл сделал еще несколько шагов, резко взмахнул рукой и ребром ладони ударил его по переносице. Торговец вскрикнул и схватился обеими руками за лицо. Сквозь его пальцы потекла тонкая струйка крови.
Из задней комнаты показалось испуганное лицо пожилой полной китаянки. Увидев, что происходит в салоне, она с неожиданной резвостью подскочила к входной двери, перевернула на ней табличку, означавшую, что магазин закрыт, и так же проворно юркнула обратно. Красный Жезл даже не посмотрел в ее сторону.
— Ты забыл, в какой день должен отдавать деньги моим людям? — негромко осведомился он у хозяина.
— Вчера я не… — начал толстяк, не отнимая рук от лица.
Он не договорил. Красный Жезл сделал короткое движение ногой. Носок его ботинка на мгновение прилип к коленке торговца.
— О-о-ы-ы, —взвыл тот и рухнул на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34