Он оглядел Джордино в поисках энтузиазма, который помог бы им вылезти наверх. Энтузиазм едва прощупывался.
– Ну, дружище, теперь наверх и не стонать!
Джордино закачался, как пьяный под сильным ветром, но подмигнул и весело пообещал:
– Сейчас, сосунок, я накормлю тебя пылью.
Затем перекинул канат через плечо и с решительным видом наклонился вперед, напрягая все свои силы.
Сухопутная яхта покатилась за ним так же легко, как корзинка для покупок по кафелю супермаркета, а затем помчалась чуть ли не вприпрыжку.
Джордино поднял покрасневшие глаза на Питта с выражением удивления на сожженном солнцем лице:
– Господи, да она легкая, как перышко!
– Еще бы, ведь ее собирали два механика высшего класса.
Без дальнейших разговоров они протащили яхту по дну русла до склона, который под углом в тридцать градусов поднимался к поверхности озера.
Взобраться надо было всего лишь на семь метров, но двоим мужчинам, смотревшим в могилу всего лишь восемнадцать часов назад, верхний край склона казался столь же недостижимым, как вершина Эвереста. Они не чаяли пережить следующую ночь и теперь стояли перед последним препятствием, отделявшим смерть от спасения.
Пока Джордино отдыхал, Питт предпринял первую попытку. Он прицепил один из носовых канатов к поясу и начал карабкаться по откосу, как пьяный муравей, продвигаясь вперед и вверх по нескольку сантиметров за рывок. Его тело было подобно изношенному механизму, его изболевшиеся мускулы сопротивлялись, руки и ноги отказывали уже в начале подъема – но невероятным усилием воли он заставлял их перемещаться. Налитые кровью глаза были почти закрыты от усталости, на лице лежал глубокий отпечаток страдания, легкие всасывали воздух с болезненными всхлипами, сердце от нечеловеческих усилий бухало кузнечным молотом.
Питт не мог позволить себе остановиться. Если он и Джордино умрут, то те несчастные существа, пропадающие в рабстве в Тебецце, погибнут тоже, а их истинная судьба так и останется неизвестной остальному миру. И потому он не мог все бросить, упасть, испустить дух – во всяком случае, не на этом этапе. Он стиснул зубы и в яростной целеустремленности продолжал карабкаться ввысь.
Джордино пытался выкрикивать слова поддержки, но из его рта вырывался лишь еле слышный шепот.
И тут, к счастью, руки Питта вцепились в край, и он собрал все силы, чтоб подтянуть свое тело и вытащить его на поверхность сухого озера. Он упал тут же, чуть ли не в обмороке, ощущая лишь свое хриплое прерывистое дыхание и сердце, пытающееся выскочить сквозь ребра.
Он не представлял себе, как долго лежал, открытый пылающему солнцу, пока его дыхание и сердцебиение не успокоились до нормального ритма. Наконец он поднялся на четвереньки и глянул вниз со склона. Джордино с удобством расположился в тени крыла-паруса и слабо махнул ему.
– Готов подняться? – спросил Питт.
Джордино устало кивнул, ухватился за сброшенный канат и, упираясь ногами в склон, потащился наверх. Питт перекинул свой конец через плечо и, чтобы не тратить энергию, просто наклонился вперед, используя вес своего тела. Четыре минуты спустя Джордино рухнул на землю у ног напарника, беззвучно шевеля губами, как выброшенная на берег рыба.
– Теперь наступает самая приятная часть, – слабо произнес Питт.
– Мне ее не пережить, – выдохнул Джордино.
Питт взглянул на своего друга. Тот был похож на покойника: глаза закрыты, лицо и десятидневная бородка покрыты белой пылью.
Питт опустился на колени и резко ударил Джордино по лицу.
– Ты от меня так просто не отделаешься, – хрипло прорычал он. – Как, интересно, ты собирался сразиться с той пышненькой пианисткой Массарда, если не в состоянии даже поднять свой конец, не говоря уже о том, чтобы вставить его?
Веки Джордино затрепетали, и он открыл глаза, почесывая покрытую пылью щеку. Невероятным усилием воли он заставил себя подняться на ноги, шатаясь, как пьяный. Он уставился на Питта без всякой злости и, несмотря на отчаянное положение, усмехнулся:
– А вот этого не надо! У дядюшки Ала присутствие хорошеньких девушек всегда вызывает повышенное выделение адреналина. И тестостерона.
– Совсем другое дело, – одобрительно кивнул Питт.
Как пара изнуренных волов в упряжке, они взялись за буксировочные канаты и потянули вперед, слишком ослабевшие, чтобы продвигаться более чем на несколько неверных шагов за раз, но совместными усилиями они медленно, дюйм за дюймом, но все же вытягивали яхту вверх по склону. Головы их были опущены, плечи сутулились, мысли путались от невыносимой жажды.
Вскоре они рухнули на колени и поползли вперед на четвереньках. Джордино заметил, что из стертых канатом ладоней Питта сочится кровь, но тот не обращал на это никакого внимания. Внезапно натяжение проводов ослабло. Их импровизированная сухопутная яхта оказалась наверху и сразу набрала скорость, игриво толкнувшись носом в их откляченные задницы. Они отвязали буксирные концы, Питт помог Джордино забраться на фюзеляж, и тот плюхнулся на переднее сиденье, как мешок с картошкой. Затем Питт перевел взгляд на тонкую полоску ткани, привязанную к такелажу и подсказывающую направление ветра, и подбросил вверх горсть песку, чтобы убедиться в правильности показаний. Ветер дул с северо-запада.
Наступил момент истины. Питт посмотрел на Джордино, который театральным жестом простер руку вперед, и подтвердил хриплым шепотом:
– Убираемся отсюда.
Он навалился сзади на фюзеляж и подтолкнул яхту. Их сооружение медленно двинулось по песку. Сделав несколько заплетающихся шагов, Питт перевалился на заднее сиденье. Ветер дул из-за его левого плеча. Он освободил связанный парус и отпустил румпель, чтобы двигаться подветренным галсом. Когда ветер надул парус, Питт немного выбрал шкот, и «Китти Меннок» двинулась сама. После того как Питт еще раз проделал то же самое, скорость яхты резко возросла.
Он посмотрел на компас, сориентировался и лег на курс, с удивлением ощущая, как по, казалось бы, высохшим жилам горячей волной разливается возбуждающий ток. Он установил дифферент паруса, чтобы тот прогибался под ветром, и вскоре их наземная яхта, поднимая колесами тучи пыли, помчалась по пустыне с великолепной скоростью почти шестьдесят километров в час.
Нервное возбуждение переросло чуть ли не в панику, когда Питт неудачно скорректировал курс и колесо с наветренной стороны оторвалось от земли. Случилось это в результате довольно стандартной ситуации, известной морякам под термином «хайкинг». Питт слишком далеко развернул парус против ветра, добиваясь усиления тяги. И теперь он вынужден был принять предупредительные меры, чтобы не опрокинуть яхту, после чего ни у него, ни у Джордино наверняка не хватило бы сил исправить последствия аварии.
Был момент, когда Питту показалось, что он уже ничего не сможет поделать, но каким-то чудом ему все же удалось подтянуть шкот, уменьшив площадь паруса, мягко повернуть румпель и лечь на другой галс.
Еще мальчиком, когда он жил в Ньюпорт-Бич, штат Калифорния, Питт ходил под парусом на маленьких лодках, но ни разу на такой скорости. Он развернул яхту бортом на ветер под углом в добрых 45° и начал аккуратно маневрировать огромным крылом с помощью шкота и румпеля. Быстрый взгляд на компас сказал ему, что пора делать новое изменение курса, направляясь прямо на восток.
Когда Питт почувствовал себя увереннее, ему пришлось проявить усилие, чтобы удержаться от соблазна развернуть паруса еще круче к ветру и увеличить скорость. Но хотя он и не собирался притормаживать, благоразумие напомнило ему, что «Китти Меннок» была не самой устойчивой сухопутной яхтой в мире и что держится она на шестидесятилетних проволоках, проводах и честном слове.
Он откинулся назад, следя настороженным взглядом за смерчами, крутящимися по сухому озеру. Внезапный сильный порыв такого смерча – и они опрокинутся и будут кувыркаться, не останавливаясь. Питт отлично понимал, что пока им чертовски везет. Еще одна расщелина, замеченная слишком поздно, или камень, о который ударится выносная ось колеса, или еще одно из дюжины возможных препятствий – и их выкинет в раскаленный песок безжалостной пустыни.
«Китти Меннок» мчалась по сухому озеру со скоростью, которой Питт никак не ожидал от судна такой странной конструкции. Встречный ветер лупил песком в лицо, как картечью. Учитывая постоянно усиливающийся попутный ветер, Питт прикинул, что они уже достигли скорости в восемьдесят пять километров в час. После того как они сутками тащились черепашьим шагом по бесконечным просторам пустыни, ему казалось теперь, что они летят над землей на реактивном самолете.
Спустя полчаса больные глаза Питта обшарили безликую местность вокруг, пытаясь хоть на чем-нибудь остановиться. Новой его заботой стала боязнь проскочить через Транссахарскую магистраль, не заметив ее. Он никогда не проезжал по ней и предполагал, что за громким названием скрывается обычная фунтовая дорога, отличающаяся от окружающих ее песков лишь малозаметными на укатанной поверхности отпечатками шин. Пропустить ее означало крах всех надежд.
Он пока не видел нигде следов автомобилей, но рельеф постепенно начал меняться. Снова появились барханы. Быть может, они уже добрались до алжирской границы? Но как проверить это? Великие караваны, некогда ходившие от цветущей в прошлом долины Нигер до Средиземноморья, канули в вечность вместе с их бесценными грузами золота и слоновой кости, не оставив и следов своего пребывания здесь. И теперь этим маршрутом пользовались лишь немногочисленные туристы, грузовики, перевозящие оборудование и снабжение, да армейские патрули, изредка проезжающие по этой унылой, забытой Господом пустоши.
Если бы Питт точно знал, что на самом деле красная линия, обозначающая на картах эту дорогу, является лишь плодом воображения картографов, он бы чрезвычайно расстроился.
Единственными указателями, если бы им повезло заметить их, были разбросанные по обочинам кости животных, следы от шин, еще не занесенные песком, сиротливо чернеющие остовы разобранных на запчасти автомобилей да череда пустых бочек из-под бензина, тянущаяся на четыре километра, – остатки того, что проходящие кочевники не прихватили с собой для обмена или перепродажи в Гао.
И тут, почти на горизонте, по правому борту он заметил объект, созданный руками человека, темное пятнышко в колышущемся от жары воздухе. Джордино тоже заметил его и указал на этот первый признак жизни с тех пор, как они двинулись в путь на самодельной яхте. Воздух был чист и ясен, как стекло. Осталось позади дно сухого озера, и теперь в воздухе и на земле больше не крутились пылевые смерчи. Друзья без труда опознали в замеченном объекте брошенный автобус «фольксваген», с которого сняли все мало-мальски ценные части, оставив лишь корпус и раму. На его борту масляной краской был выведен ироничный лозунг: «И где этот Лоуренс Аравийский, когда он нужен?»
Довольный, что есть хоть такой след, Питт изменил курс и повернул на север, уходя в наветренную сторону. Поверхность стала песчаной, с россыпями гравия. Временами на их пути встречались зыбучие пески, но яхта была слишком легкой, чтобы застрять, и с легкостью перелетала опасные места, лишь на мгновение замедляя скорость.
Через десять минут Питт разглядел бочку из-под бензина, отчетливо видимую на фоне горизонта. Теперь он окончательно убедился, что они едут вдоль трассы, и начал через каждые два километра менять галсы, направляясь на север, в Алжир.
Джордино сидел без движения. Питт наклонился вперед и потряс его за плечо, но голова итальянца стала медленно клониться вперед, пока не уткнулась подбородком в грудь. Джордино перестал цепляться за ускользающее сознание и отключился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97