А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Постепенно успокоился. Ему-то чего бояться, не он же стрелял, пусть боится Кариес…
А Кариес, действительно, боялся. Засел на квартире, нанятой у надежных людей Фомкой, и жрал стаканами водку. Так же, как и Поспелову в голову настырно лезли видения тюремной камеры, жесткие нары, решка на окнах, мерзкая сечка на обед… Состряпают дело — по совокупности совершенных преступлений десять лет на ушах гарантировано.
Лягашский телохранитель систематически нарушал законы от «А» до «Я», но знал их в совершенстве. На всякий случай. При каждом удобном случае заглядывал в библиотеку, интересовался новыми веяниями в юриспруденции, изменениями и дополнениями в статьях кодекса.
Поэтому он ловко увильнул от непосредственного участия в задуманной акции. Дескать, ещё не все поручения босса выполнены, придется ему побегать по столице, встречаться с нужными людьми… Конечно, после того, как волна, поднятая ликвидацией в районе военного городка топтунов, пойдет на убыль.
Подготовкой к нападению на инкассаторов занимался Фомка. Победно посверкивая стеклышками очков, инструктировал пехотинцев, вдохновенно чертил на карте Москвы маршрут машины Поспелова, рисовал разными фломастерами место, где её остановят.
— Федьку мочить? — единственный вопрос, который Фомка не мог решить. — Фрайер знает тебя в лицо, может заложить.
Кариес тоже колебался. С одной стороны, Фомка прав: оставлять в живых опасного свидетеля — добровольно идти в Бутырку, с другой — как посмотрит на самовольство Лягаш? Судя по прощальной беседе с ним, босс очень рассчитывает на перспективного офицерика, намечает способы дальнейшего его использования.
И так больно, и так колется!
— Погодим мочить, — угрюмо решил телохранитель, вдумчиво очищая ноздри корявым пальцем. — Побазарю с боссом… А чтобы не кололся — повяжем кровушкой. Она получше самых сильных клятв.
— Как — с напарником? — задал Фомка второй вопрос, не менее болезненный, но решаемый легче первого.
— Мочить, паскуду! — пристукнул кулаком по столу Кариес. — Погоди, дружан, мыслишка пришла, — он повертел в воздухе рукой, будто пытаясь поймать ускользаюшую «мыслишку». — Напарника пусть замочит офицерик!
— Понты не просадит? — усомнился Фомка. — Не жиган же — дерьмовый фрайер…
— Ништяк, назад не сдаст — повязан банковским делом. Завтра же побазарю.
Выползать из надежного беста Кариесу не хотелось — боялся. До хрипоты в горле, до дрожания ног и рук. Заливал страх водкой, тот не поддавался, то там, то здесь выпячивался, щемил сердце, прерывал дыхание. Но кто. кроме лягашского доверенного может пойти ещё на одну встречу с агентом? Фомка? Поспелов с ним незнаком, вполне может с перепугу сбежать. Других вариантов не существует.
Как не крути, придется рисковать.
Сговорились по телефону. Не называя место встречи, упомянув о «перекрестке» где старлей познакомился с «другом». Неподалеку располагается банк, сокровищницей которого так и не удалось завладеть. Приметное местечко и, главное, памятное Поспелову.
Молоток, офицерик, с полуслова понял!
В назначенное время прилично одетый господин интересовался рекламными щитами. Даже записывал что-то в блокнотик, вдумчиво жевал элегантную ручку. Будто высчитывал дивиденты, которые он получит, вложив свой капитал в рекламируемое предприятие.
Рядом с ним остановился Поспелов. Перебросились несколькими словами и медленно пошли по улице. Они не обратили внимания на седого мужчину, идущего с хозяйственной сумкой в руке по другой стороне улицы, не придали значения кокетливой девице, которая призывно улыбнулась Поспелову.
— Что нужно?
В вопросе — тревога и надежда. Возможно, повторное появление Кариеса — возможность того самого «приработка», о котором мечтает старший лейтенант. Тревожное чувство, охватившее его, тоже поддается анализу: ведь за лягашским посланником могут следить сотрудники уголовного розыска, как бы они не повязали и убийцу, и его собеседника…
— Завтра поедешь другим маршрутом. Напарнику скажешь: улица ремонтируется, проезд по ней закрыт. Увидишь впереди «жигуленка» зеленого цвета, стоящего поперек дороги — замочишь мужика…
— Как это замочу? — не понял Федор. Вернее — сделал вид, что не понял. — Так не договаривались…
— Базарили! — зло прошипел Кариес, оглядывая улицу. — Усохни, падла! На пику захотел? Капусту так просто не получают… Врубился, дерьмо офицерское?… Не замочишь напарника — кранты тебе…
Как всегда, Поспелов поник. Возражать, стоять на своем не было сил, былая гордость, самолюбие, будто испарились. Он остановился возле входа в коммерческий продуктовый магазин, уставился на пустую витрину. Рядом устроился тот самый седовласый мужик, до этого находившийся на противоположном тротуаре.
— Говорят, здесь мясо дешевое продается… Случайно не слышали? — вежливо обратился он к Федору. — Знаете, пенсия маленькая, жить трудно…
— Не видели и не слышали, — грубо вмешался лягашский телохранитель. — Скоро подохнешь, отец, и мясо не потребуется… Иди, иди, паскуда, милостыни не подаем… сами просим, — захохотал он, откидывая голову.
— Извините…
Старик, шаркая подошвами по асфальту медленно пошел прочь. Подскочившая девица взяла его под руку и, что-то нашептывая на ухо, увела за угол.
Кариес, проводив их подозрительным взглядом, громко, с хрипом втянул в себя воздух. Повернулся к собеседнику.
— Чего с лица сбледнул, дружан, — с напускным участием пробурчал он. — Не штормуй, капуста наша будет. Заживешь жиганом-лимоном, на Канарах побываешь, телки вокруг — хороводом, разные «опели» да «линкольны «— под задницей… Живи — не хочу!
Поспелов немного приободрился. Не потому, что представил себя разъезжающим по канарам на «линкольне» в сопровождении красавиц — его успокоила уверенность Кариеса в благополучном исходе задуманной акции.
Может быть, обойдется. Тогда и «капуста» окажется нелишней.
Последний мешок опечатан и уложен на заднее сидение. Грохов передвинул кобуру с пистолетом со спины на живот, оглядел улицу. Что-то пробурчал нелестное.
— Что, Серж, балуешься с пушкой? — удивился Поспелов, пытаясь унять нервную дрожь в руках. — Всегда носишь на заднице, а сейчас…
— Предчувствие, — неохотно ответил инкассатор. — Двигай да поскорей.
«Поскорей» — Федору не хотелось, он старался отодвинуть страшную минуту, когда выстрелит в отставного подполковника. А что остается делать? Не выполнишь приказание бандитов — они отправят на пику, выполнишь — попадешь под секиру закона, тоже не помилуют… Как сказано в старой сказочке: налево пойдешь… направо пойдешь…
И все же единственный выход — стрелять. Поймают сыщики или не поймают — спорный вопрос. Сейчас столько убивают людей, что ни один уголовный розыск не справится с поисками убийц. Тем более, кому придет в голову заподозрить в убийстве отставного офицера, бывшего командира роты?
На перекрестке «волга» свернула направо.
— Куда едешь? — заволновался Грахов. — Наш маршрут — прямо.
— Об»езд, — в точном соответствии с инструкцией Кариеса пояснил водитель. — Ремонт, движение перекрыто.
Сергей снова откинулся на спинку сидения, закрыл глаза.
Кажется, поверил, мысленно перекрестился Федор, дай-то Бог, чтобы и дальше прошло, как задумано. В Бога старлей упрямо не верил, но в сложных ситуациях предпочитал на всякий случай призывать его на помощь.
Инкассатор заворочался, расстегнул кобуру. Неужели заподозрил неладное? Впрочем, пусть подозревает на здоровье, жить ему остались считанные минуты.
Поворот налево… Сейчас… сейчас… сейчас — учащенно выбивает сердце азбукой Морзе. Вспотели руки, скользят по баранке руля. Поочередно вытирая ладони, Поспелов незаметно для соседа тоже расстегнул кобуру. Постарался утихомирить дыхание, успокоиться. Не дай Бог промахнуться!
Впереди поперек дорожного полотна — зеленый «жигуль». Рядом с ним — трое парней. Один возится в двигателе, остальные нетерпеливо ожидают конца «ремонта». Когда «волга» затормозила, три парня с пистолетами в руках бросились к ней.
— Федор, стреляй!
Грохов высунулся в открытое окно, первым же выстрелом свалил одного из нападающих. Вторично выстрелить ему не удалось — пуля из пистолета водителя пробила голову…
Поспелов бросил оружие, открыл свою дверь и ринулся в проход между двумя зданиями. Позади — тихо. Видимо, пехотинцы Кариеса схватили инкассаторские мешки и уехали на «отремонтированном» зеленом «жигуленке».
Федора подгонял страх, хлестал его по нервам почище кучерского кнута. Женщины и старики, отдыхающие на лавочках детской площадки, с удивлением и тревогой смотрели на безумного человека, с растрепанными волосами, перепрыгивающего через штахетники и скамейки. Руки держит он впереди, около груди, будто боится в чем-то испачкаться… В крови Грахова.
Согбенный дед поторопился домой — вызвать милицию.
Пробежав по двору, Поспелов выскочил на параллельную улицу. Метров десять прошел шагом и снова сорвался в бег. Завернул за угол и… остановился.
Дорогу загораживали двое: Пахомов и Кудряш. Обернулся, с надеждой посмотрел назад — вдруг удастся ускользнуть, укрыться в другом дворе. Не удастся — позади стоят Секретарев и Бузин.
Жаль, нет Наташи, обожгла его нелепая мысль, мужики — жестокие люди, не пощадят, женщины — добрые существа, уговорят того же командира пятерки…
— Доигрался, Федор, допрыгался.
Слова — жесткие, царапающий до крови. Взгляд бывшего армейского друга пронизывает насквозь.
— Что с ним разговаривать! — подошел вплотную Бузин. — Приговор есть, обжалованию не подлежит… Да и какое может быть обжалование?
— Погоди, Костя, — остановил боевика Николай и снова повернулся к бледному до синевы Федору. — Все таки ты — офицер. Сейчас я разряжу обойму, оставлю в ней один патрон… Застрелись сам. Хоть умри по человечески.
— Что ты делаешь, Николай? — схватил командира за руку Секретарев. — Разве можно верить предателю? Он пустит пулю не себе в висок — в нас…
Неожиданно Поспелов дико закричал, замахал руками, лицо исказила гримаса бешенства.
— Строите из себя порядочных, да? А я — не порядочный, я — бандит! Потому что хочу ездать на Канары, кататься на «линкольнах», пользовать туземных красоток… Понятно! Прошло ваше время, идейные глупцы, прошло! Ненавижу вас, импотенты, убивать буду, резать…
Два выстрела в упор погасили истерику.
Очередной смертный приговор Главного Штаба Удава приведен в исполнение.
На очереди — Лягаш и Кариес.
Глава 25
Нефедов угрюмо изучал бумаги. Морщился, пил соду — давала знать респроклятая язва, заработанная ещё в молодые годы. Раньше обострялась только весной и осенью, сейчас оборзела — даже летом не дает покоя. Но сильнее язвенной боли донимали служебные дела. На двух уровнях, в двух пространствах. Служба безопасности Удава так переплелась с работой в Управлении внутренней безопасности — не разорвать.
Вот и сейчас — раскручиваемое дело Лягаша вышло на финишную прямую. Его посланца контролируют и подчиненные Нефедову сыщики, и ребята из контрразведки Удава. Кто кого опередит?
Казалось бы, генерала это не должно тревожить — в обоих случаях он «на коне». Повяжут бандита сыщики — почет и уважение со стороны руководства, ликвидируют ребята из Удава — молчаливая благодарность членов Главного Штаба.
Что больше в цене?
Скорей всего, Удав.
Не его это дело, гоняться за бандитами — пусть бы поработали Аббакумов и Сомов. Один выслеживает авторитетов, второй ликвидирует их. У каждого — свои задачи, своя служба. Так уж получилось — Неелов подсуетился, вышел на след преступников, как этим не воспользоваться?
Генерал отложил в сторону папку с входящими-исходящими, потянулся до хруста в больном позвоночнике. Жена гонит к врачам, дети и внуки вторят ей, а Нефедову постоянно не хватает времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51