Без спора забрался на топчан, укрылся прохудившимся одеяльцем. Долго не мог уснуть — перебирал в памяти события сегодняшнего вечера. Вторично его назвали «стоящим мужиком».
Возвратившийся во втором часу ночи Хмырь не стал распрашивать отчего да почему — забрался на топчан, повернулся спиной к Доходяге и сладко заснул. А вот Вездеход до утра проворочалась на жестком матраце. Что до Марка — он находился в каком-то полудреме, то проваливался в сон, то выбирался из него…
Прошло полмесяца — подростки попрежнему спали на топчане, Вездеход — на полу. В одну из ночей Хмырь нашел новое свое место занятым.
— Жестко, — коротко пояснила Райка. — Мужикам — сподручно, бабам — в тягость. Так што я буду теперича сызнова спать с Доходягой. Господь Бог простит мои прегрешения.
Незвестно, как отреагировал Всевышний, а Марк обрадовался — в холодные ночи тощая женщина согревала его не хуже печки. Вот только обнимать парнишку Вездеход перестала, не прижимала к себе тощее его тельце. Лежала на самом краю топчана, при малейшем движении «сынка» вздрагивала.
Марк попрежнему втискивался в перегородку…
«Семья» поужинала, как всегда, в половине одинадцатого. На этот раз старательная хозяйка побаловала мужчин жаренной наважкой с отварным картофелем. Запили крепким чаем. Райка собрала грязные миски и стаканы, понесла их к единственному в подвале крану. Подростки, блаженно поглаживая полные животы, разлеглись на топчане, тихо беседовали. Спать — рано, в подвале укладываются не раньше двенадцати.
— Ты сегодня никуда не идешь? — почти не заикаясь, поинтересовался Доходяга. Равнодушно, только для того, чтобы не молчать. — Обычно уходишь… Куда?
— Меньше будешь знать — реже болеть, — назидательно выдал Хмырь избитую истину. — Не штормуй, кореш, похавал — переваривай. Не то Вездеход отшлепает по попке.
Рассмеялся, видимо, представив себе тонкий ремень, которым Райка подпоясывает дырявую «рабочую» куртку, хлещущий по тощим ягодицам Доходяги.
— Не отшлепает, — с непривычной твердостью заверил Марк. — Она говорит, что я — мужик, а мужиков бабы не бьют.
— Мужиком назвала? — удивился Хмырь. — Или баба ромсы попутала, или испытала тебя в деле… Признайся, испытала? Какая она голая? Небось, кости так выпирают, что у тебя на теле синяки? Надеюсь, ты не фрайернулся?
За год пребывания в воровском притоне Марк изучил местный жаргон, а вот пользоваться им на практике не пытался. Как-то не стыкуется он с хилым, болезненного видом пареньком, услышит нищая братия выражения типа «ксивы» или «ништяк» — засмеют.
Поэтому Доходяга отлично понял, чего добивается от него любопытный наставник. Соврать — легче всего, перепроверять у Вездехода Хмырь не решится. Но врать, придумывать несуществующую «случку» было почему-то противно.
— Нет, — снова сильно заикаясь, признался Марк. — Ничего такого не было. Просто назвала мужиком и — все.
— Значит, фрайернулся, — не поверил Хмырь.
Дальнейшее развитие тихой беседы прервало появление Желтка. Окинув подозрительным взглядом малолеток, он многозначительно кивнул Хмырю.
— Выйдем — базар имеется.
Обычно наставник Доходяги не особенно жаловал ехидного, в"еддивого мужика. На этот раз молча спрыгнул с лежанки и вслед за Желтком вышел из каморки.
Возвратился минут через десять. Хмурый, сосредоточенный.
— Собирайся. Идем на дело.
То, что нищие попрошайки промышляли грабежами, Марк давно догадывался. Но Марка его никогда не приглашали. Да и что он мог делать? Таскать узлы с ворованными вещами — об этом даже подумать смешно. Орудовать отмычками не умеет, пользоваться «перышком» не обучен. Короче — настоящая бездарь.
— Так я же — обуза? — заикаясь от волнения, предостерег он наставника.
— Намаетесь…
— Ништяк, — оборвал «ученика» Хмырь. — Постоишь на стреме.
Отказываться нельзя — все равно заставят. Если понадобится — силой. Поэтому Доходяга, заранее дрожа от страха, натянул на узкие плечики починенную второй мамашей кофтенку, сунул ноги в разбитые прохаря.
В каморку со стопкой чистой посуды вошла Райка. Увидела одетого «сынка» и угрюмого его наставника, насторожилась.
— Куда на ночь глядя? — загородила она дверь.
— Поссать, — сообщил Хмырь, бесстыдно растегивая ширинку и кивая на дальний угол подвала, используемый попрошайками в качестве отхожего места. — Может сопроводишь, подержишь?
— Тьфу, охальник! — отмахнулась Вездеход. — Сам управишься… Токо недолго, спать охота.
Посмеиваясь над доверчивой уродиной, Хмырь, держа подопечного за рукав кофты, пошел к лазу. На ходу передал ему нож.
— Держи, кореш, перышко. На всякий случай…
Возле лаза ковырял в носу Желток. Увидев Доходягу в сопровождении
Хмыря, брезгливо поморщился.
— Гляди, недоносок, — угрожающе предупредил он. — Пропустишь лягавых — пойдешь под молотки. Так отделаю — копыта откинешь, защитница не спасет…
Марк послушно кивнул, обреченно склонил голову. Знал — не помилуют, изобьют.
Три налетчика осторожно выбрались в приямок, замаскировали щитом лаз, несколько минут посидели, настороженно оглядывая ночной двор. Кажется, ничего опасного — ни лягавых, ни прохожих, которые могут настучать в отделение.
Бежали по дворам, на освещенные улицы выбирались редко. Желток тихим голосом инструктировал корешей.
— Заяц наколол одну бабку, у нее — дорогие иконки. Покупатель имеется. Цынканул — бабка сегодня ночует у дочери, пасет внука…
Через полтора часа грабители выбрались, наконец, на тихую улочку на окраине Москвы. Прижимаясь к заборам добрались до вросшей в землю хатенки.
Почуяв чужаков забрехал дворовой пес. Хмырь бросил ему заранее припасенную кость — собака пару раз взлаяла, потом удовлетворенно заработала зубами. Когда парни вошли во двор, даже завиляла облезлым хвостом. Наверно, выпрашивала добавку. Сильный удар дубинкой свалил ее на землю — подергала задними ногами, поскулила и отошла.
Висячий замок на входной двери сопротивлялся недолго. Отмычками налетчики не воспользовались — поддел Желток его фомкой, дернул посильней
— все проблемы.
— Пока мы с Хмырем станем шмонать следи за улицей. Не выставляйся — присядь около крылечка. Появится кто — стукни в дверь — услышим. Не вздумай уснуть, падло гнилое, зубы повыдергиваю через задницу!
В очередной раз покорно кивнув, Доходяга присел на указанном месте. Страх прошел, сменившись уверенностью и гордость. Райка права, теперь он — настоящий мужик, которым можно гордиться, полноправный член нищего сообщества.
Размышления прервал появившийся на улице пьяный мужичонка. Выпитая водка бросает его из стороны в сторону, собаки в соседних дворах заходятся от злобного лая. Марк хотел было стукнуть в дверь, но передумал. Пьянчуга миновал бабкину калитку и свалился возле забора.
Через час появились Желток и Хмырь. Желток тащил огромный узел, в котором, наверно, не только иконки — все мало-мальски ценное. Хмырь шел налегке, если не считать древнего чемоданчика.
— Почему не предупредил, дерьмо собачье? — прошипел Желток при виде спящего под забором алкаша. — Гляди, фрайер, дождешься!
— Не штормуй, дружан, — успокоил вожака Хмырь. — Доходяга сделал, как надо. Лягавые подумают, что хату ограбил пьяный. Пока раскрутят — сколько пройдет времени!
Желток подумал, подвигал густыми бровями и… расхохотался.
К четырем утра тройка грабителей так же осторожно пролезла в лаз…
Райка не спала — беспокойно бродила по подвалу, втихомолку материлась. Увидев целого и невредимого Доходягу, обрадовалась, принялась дрожащими руками ощупывать его.
— Ну, гляди, падло, — не глядя на Желтка, зашипела она Хмырю. — еще раз омманешь — ноги повыдергиваю. Чего удумали, паскуда, мальчонку подставлять!… Пойдем баиньки, котеночек, — замурлыкала она, не выпуская Марка из объятий. — Я тамочки все постелила, сготовила. Попьешь тепленькое молочко и — на боковую. Притомился, небось, мальчонок, измучили тебя енти нелюди…
Марк пытался отбиться, вырваться из крепких, неженских объятий, но Вездеход не выпускала. Продолжая сюсюкать и тискать, повела его в каморку.
— Получай свою драгоценность, лярва, — покривился Желток. — Пользуйся. Нам с Хмырем не до отдыха — Заяц ожидает.
— Проваливайте хоть к Зайцу, хоть в преисподнюю. Еще раз уведете дитятю — так отделаю, что с месяц не сможете ни лежать, ни сидеть.
Посмеявшись над угрозами влюбленной уродины, налетчики снова полезли в лаз…
Каморка — в полутьме, догорает последняя свеча. На краю топчана — кружка с полоком, ломоть черняшки. Есть Марку не хочется, он все еще вспоминает первое в своей жизни «дело», но Райка чуть ли не силком заставила его выпить молоко и поесть хлебца.
— Мало кушаешь, мужичок, оттого и худенький, — приговаривала она. — Откудова силушка возьмется? Погоди, завтра сварю кислых щец, пожарю свининку… Теперича, скидавай кофтенку и портки — пора поспать.
Обычно нищие спят на раздеваясь, сама Вездеход тоже укладывается в одежде. Марк удивился неожиданной прихоти воспитательницы.
— Зачем раздеваться? — заикнулся он. — Никогда раньше…
— Так то было раньше, а теперича ты устал, телу надобен отдых… Кому говорено?
Не дожидаясь, когда «сынок» начнет раздеваться, дунула на почти догоревшую свечу, стащила с него кофточку. Брюки Марк стащил сам. Когда он забрался под одеяло, Райка улеглась рядом. Крепко обняла, прижала к тощей груди. Жар, исходящий от ее тела, быстро согрел парнишку.
— Теперича расскажи куда тебя водили енти нелюди, что ты там делал?
Почти не заикаясь, он не торопясь передал подробности ночного рейда. Не забыл упомянуть о пьяном мужике, храпевшем под забором, о роли, которую ему отвел находчивый Хмырь. О своем позорном страхе — ни слова.
Грабеж не удивил женщину — все обитатели подвала промышляют воровством. Ее интересовала опасность, которой «сынок» подвергался. Вдруг появились бы лягавые, связали Марка, отвезли в тюрьму?
Когда, наконец, Доходяга завершил повествование, она принялась хвалить его, обещать, что больше на шаг от себя не отпустит. И ласкала, ласкала, оглаживая тщедушное тельце.
Неожиданно Марк ощутил возбуждение. От ласкающих ладоней женщины исходило не только желанное тепло, они таили в себе нечто другое, еще незнакомое мальчишке. Дыхание его участилось, трусы стали тесными. Застыдившись, он попытался повернуться к Райке спиной, согнуть в коленях подрагивающие ноги.
— Чегой ты? — удивилась она. — Рази неприятно?
— Не надо, — взмолился, вырываясь из женских объятий, Марк. — Прошу, не надо!
— Ну, ежели противно, — с обидой прошептала Вездеход. — Тады спи.
В последний раз провела ладонью по мальчишескому тельцу — от груди до коленей. Неожиданно натолкнулась на выпирающие трусы. Отдернула руку, будто прикоснулась к раскаленной сковороде.
— Ого! Кажись, в прошлый раз я не попутала ромсы, ты уже не малолеток
— взрослый мужик.
В каморке — тишина, нарушаемая только частым дыханием Доходяги и невнятным бормотанием его воспитательницы. Прошло минут пятнадцать.
— Для мужиков терпеть такое очинно вредно, — раздумчиво шептала Райка.
— Все болячки — от воздержания. Надо бы найти тебе девку, которая поядренней, дак кто ж польстится на больного пацаненка? Нанять проститутку? А вдруг она заразит стыдной болезнью?
Нельзя сказать, что Марк был полностью несведущ в половых проблемах, он с интересом наблюдал за совокупляющимися собаками, однажды даже рискнул спросить у матери. Мальчишки-одноклассники на его глазах тискали девчонок. Однажды, ему довелось быть свидетелем не собачьей, человеческой «случки», когда вечером в темном скверике сосед по коммуналке подмял под себя немолодую женщину.
Но все это было с другими, а теперь и к нему пришло мужское желание. Сладкое и горькое, одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73