А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


Спускаясь по лестнице, она все ждала, что ее вот-вот вырвет, но, как это ни странно, ее желудок вел себя совершенно спокойно. “Видимо, привык”, — решила Катя, и тут ее без предупреждения вывернуло прямо на ступеньки. Звук получился жирный, басовитый, сопровождаемый тяжелым плеском, и, слушая эту какофонию, Катя заплакала от страха и жалости к себе. Сейчас она не думала ни о Верке Волгиной, задушенной в подвале ее дома, ни о Валере, избитом до неподвижности железным ломом и застреленном в затылок, ни о тех двоих людях, которых она убила своими руками. Она превратилась в комок животного ужаса, потому что эта игра была явно не по ней.
Впрочем, этот приступ слабости был короче предыдущих. Похоже, она действительно начинала привыкать к своей новой жизни. Она уже убирала с лица последние следы слез, когда где-то наверху лязгнул отпираемый замок и со скрипом отворилась дверь. Катя быстро надела очки и, перешагнув через отвратительную, кисло воняющую лужу на ступеньках, легко и бесшумно сбежала вниз.
Наблюдая за стоящей в отдалении над раскрытой могилой группой людей, почти сплошь одетых в длиннополые черные пальто и, по случаю траура, без своеобычных белых шарфов, Катя поймала себя на том, что наслаждается тишиной и покоем этого уединенного места, целиком отданного мертвым.
Аллеи и могилы были покрыты сплошным ковром опавшей листвы, и это казалось ей правильным — дворникам с их метлами не стоило нарушать эту тишину шарканьем и сиплым прокуренным кашлем.
Гроб опустили в могилу, веревки были вытянуты наверх, молодые, спортивного вида парни, аккуратно подбирая полы своих черных пальто, бросили в могилу по горсти сырого суглинка, и за дело взялись землекопы в одинаковых, защитного цвета телогрейках и перепачканных землей кирзовых сапогах. Наконец, кряхтя от натуги, они водрузили в изголовье небольшой куб черного мрамора, получили от одного из молодых людей деньги и предательски звякнувший полиэтиленовый пакет и неторопливо удалились в одну из боковых аллей.
Обладатели черных пальто тесной группой двинулись к выходу с кладбища, где, как помнилось Кате, их ждали машины. Один из них не спешил уходить. Он некоторое время стоял над свежей могилой, опустив непокрытую голову, потом вынул из кармана сигареты и закурил, по-прежнему неотрывно глядя на мраморный куб.
— Серый, ты идешь? — окликнули его.
— Поезжайте без меня, — отозвался тот, кого называли Серым. — Я позже подъеду.
Когда на кладбище стало совсем тихо и пусто, Катя выбралась из своего укрытия и тихо подошла к Серому. Уловив краем уха шорох потревоженных листьев, тот вздрогнул и резко обернулся, быстро засунув правую руку в глубокий карман пальто. Увидев Катю, он снова обмяк и отвернулся.
— Здравствуйте, — сказала Катя.
— Иди отсюда, — не оборачиваясь, посоветовал Серый.
— Я по делу, — сказала Катя. — Ты был его другом?
— Я же сказал: иди отсюда. Ведь объяснили же вам, тварям: не лезьте сюда сегодня, не до вас... Шлюх тут только не хватало. Уйди, пока морду на сторону не своротил.
— Ты меня с кем-то путаешь, дружок, — сухо сказала Катя. — Во-первых, я не шлюха, а во-вторых, мне плевать на твой вонючий траур. Я была с ним, когда его убили, и это я, а не ты, нашла того человека и всадила ему пулю в затылок. И если ты еще раз гавкнешь на меня, я тебя уложу прямо здесь. Из этого вот пистолета.
Она достала из кармана куртки и показала Серому пистолет. Тоскливая щенячья поволока в глазах Серого сменилась острой радостью, а потом недоверием.
— За такой базар отвечать надо, — сказал он.
— Ответить — не проблема, — сказала Катя и протянула Серому пистолет. — Не узнаешь?
— Дай-ка глянуть... Точно, Студента пистолет! Где взяла?
— Сам дал... Теперь ты мне веришь?
— Хотелось бы. А ты точно того козла замочила?
— Точнее не бывает.
— А ты не подсадная? Что-то все у тебя, как в сказке, получается: и со Студентом ты была, когда его грохнули. Сама ты, заметь, жива и здорова. И гада того ты замочила, а у Валеры в голове, между прочим, дыра на девять миллиметров...
— Угу, — сказала Катя, извлекая из-под куртки “люгер”. — Вот из этого ее сделали.
Серый побледнел:
— Т-твари. Такого парня... Говорил я ему: не трогай ты этого долбанного Костика...
— Да он его и не трогал. Костик — тоже моя работа.
— Так это в твоей квартире его нашли?
— В моей.
— Слушай, ты кто — суперкиллер?
— Я Катя. Просто мне очень надо достать Банкира, понимаешь?
— Зачем тебе Банкир?
— Очень хочется посмотреть, какой камень поставят на его могилку.
— С ума сошла, чумовая... Ты соображаешь, что говоришь?
— Это он не соображал, что делает, когда отдавал своим уродам приказ меня убить. В долю войдешь?
— Как-то это все быстро у тебя... Подумать бы надо.
— Боишься, Серый?
— Я тебе не Серый, а Сергей Леонидович. Откуда мне знать, что ты не с Банкирова голоса поешь?
— Да, знать ты этого не можешь... Ну, и что ты теперь собираешься делать?
— Что-то придумаю... с голоду не помру.
— Да, с голоду ты точно не помрешь. Просто не успеешь. Сам подумай, чудак, — торопливо сказала Катя, увидев, как вскинулся ее собеседник. — Ведь это ты со Студентом на пару того хмыря в микрорайоне подстрелил?
— А ты-то откуда знаешь?
— От верблюда... Ну, как ты думаешь, долго ты теперь проживешь? У Банкира руки развязаны, Студента схоронили, люди свободны, так что тебя шлепнут мимоходом, чтобы под ногами не путался.
Они уже шли по аллее, шурша листвой, как парочка влюбленных. Катя тоже закурила и искоса поглядывала на Серого из-под темных очков. Серый колебался, и тогда она неторопливо наложила последний штрих.
— В принципе, — сказала она, — я могу обойтись без тебя. Вполне могу, поверь (это было чистой воды вранье, но Серый этого знать не мог). У меня в отличие от тебя в этом деле прямой интерес — за меня Банкиру денежки заплачены. Заодно и за Валеру отомщу, раз уж тебе недосуг. А ты, конечно, рви когти. Мальчик ты молодой, все у тебя впереди, зачем же шкурой рисковать? Может, если хорошо зароешься, Банкир тебя и не достанет...
— Фильтруй базар, — сквозь зубы процедил Серый.
Он был бледен, и на скулах его играли желваки. Катя усмехнулась, отвернув лицо в сторону, чтобы он не заметил улыбки.
— Придержи свой жаргон для своих приятелей, мальчик, — резко сказала она, — и не указывай мне, что я должна, а чего не должна говорить. Уж не думаешь ли ты, что можешь меня напугать?
Она остановилась, в упор глядя на Серого черными линзами очков и очень стараясь выглядеть целиком уверенной в себе. Некоторое время они молчали, разглядывая друг друга. Сигарета Серого догорела до фильтра и обожгла ему пальцы. Дернув щекой. Серый уронил сигарету на асфальт.
— Ну? — спросила, наконец, Катя.
— Почему ты пришла ко мне? — вопросом на вопрос ответил Серый.
— Валера про тебя рассказывал, — пожала плечами Катя. — И потом, мне понравилось, что ты остался возле могилы, когда закончилась вся эта церемониальная бодяга.
— И чего ты хочешь?
— Я хочу спокойно жить.
— Так живи спокойно, кто тебе не дает?
— Так уж вышло, что жить спокойно я смогу только после того, как отправлю Банкира землю парить. Сначала Банкира, а потом Профессора.
— Профессора? — удивился Серый. — Так Банкир же его давным-давно... того... и на Валеру свалил. Из-за этого же все и началось.
— Ты так думаешь? — спросила Катя голосом, которым обычно разговаривают с милыми, но глуповатыми детьми. — Боюсь, ты ошибаешься. Именно Профессор заказал оба убийства.
— Какие еще оба? — не понял Серый, не отличавшийся, как видно, остротой интеллекта. — А кого еще замочили?
— Меня, — пояснила Катя. — Только не до конца. Костик, понимаешь ли, собирался, да на полдороге яйца потерял.
— Поня-а-атно, — протянул Серый. — Так надо же братве сказать.
— Дурак, — отрезала Катя, — никакой братвы. Братва твоя сейчас ищет, к кому бы прислониться, а Банкир — это, как я понимаю, самая надежная крыша в околотке. Заложит нас кто-нибудь, костей не соберешь.
Серый открыл было рот, собираясь, по всей видимости, возразить, но тут по ту сторону глухой бетонной ограды, отделявшей кладбище от дороги, раздался оглушительный взрыв, над верхним краем забора поднялось густое черно-оранжевое облако и полетели, кувыркаясь, какие-то обломки. Через ограду перелетело дымящееся колесо, гулко ударилось о землю, несколько раз подскочило, прокатилось несколько метров и упало набок, ударившись о покосившийся чугунный крест с побитой ржавчиной, абсолютно нечитаемой табличкой.
— Что за хреновина? — испуганно спросил Серый, присев от неожиданности.
— Скорее всего, это как раз и есть твоя братва, — сказала Катя, стряхивая с головы застрявший в волосах мелкий мусор.
Над кладбищем с громкими криками носились кругами всполошенные взрывом вороны, похожие на чаинки в стакане только что энергично размешанного чая.
— Не может быть, — сказал Серый.
— По-твоему, это у кого-нибудь несварение желудка? — иронически поинтересовалась Катя. — Не валяй дурака, Серый, ты же отлично понимаешь, что это такое. Отсюда надо уносить ноги. Взрывчатку положили в машину специально для тебя, неужели непонятно? И если они во время взрыва были где-нибудь поблизости, то не могли не заметить, что тебя в машине не было.
— Так оно и есть, — сказал вдруг Серый упавшим голосом и указал рукой в ту сторону, где виднелась целеустремленно шагавшая к ним от центрального входа небольшая группа людей. По мере приближения эта тесная группа постепенно растягивалась цепью, охватывая Серого и Катю полукольцом. Тем, кто шел на флангах, приходилось прокладывать себе дорогу в запутанном лабиринте крестов и чугунных оградок, и поэтому шедшие по аллее немного замедлили шаг, чтобы фланговые не отставали. Катя насчитала семерых.
— Блин, — сказал Серый, бледнея еще больше.
— Ты еще заплачь, — с трудом шевеля непослушными губами, сказала Катя. — Пушка твоя где?
— Говорю же: блин, — огрызнулся Серый. — Нет у меня пушки. Что я, оловянный солдатик, чтобы везде пушку таскать?
— Эх ты, гангстер, — сказала Катя и сунула ему тяжелый “люгер”. — Возьми это, он мне уже все карманы изорвал.
— Это вещь, — немного оживился Серый. — Ну, держитесь, пидоры...
Катя с силой дернула его за рукав, увлекая в боковую аллею.
— Ты что, псих? — прошипела она. — Бежим!
Они бросились бежать, петляя между памятниками. Позади сухо треснул первый выстрел, и отскочившая от старой, в полтора обхвата березы острая щепка больно задела Катину щеку. Пистолеты позади лаяли, как свора гончих. Бежавшему рядом с Катей Серому прострелили его развевающееся пальто. Он с разбега перемахнул через заплетенную высохшими сорняками оградку, до смешного похожий на киногангстера в этом своем пальто и с длиннющим пистолетом в правой руке, присел за отлитым из скверного крошащегося бетона памятником, зачем-то провел рукавом по лицу, прицелился, задержал дыхание и плавно нажал на спуск. “Люгер” внушительно бухнул, как в бочку, и бежавший впереди усач в кожанке вдруг остановился, словно налетев на столб, выронил пистолет и, обхватив руками пробитую голову, бревном повалился в запущенный розовый куст. Куст затрещал, посыпались мелкие лимонно-желтые листья. Торчавшие из куста ноги в дорогих кожаных туфлях несколько раз дернулись и затихли.
— Ага, блин! — истошно завопил Серый.
На памятник немедленно обрушился целый град пуль. Успевшая убежать далеко вперед Катя остановилась и, обернувшись, выпалила из пистолета Студента по перебегавшим между памятниками темным фигурам. Ей очень хотелось попасть, но она видела, что не попала. Это было очень плохо, потому что в пистолете оставалось всего три патрона. Она слишком много потратила на прапорщика Мороза, а запасная обойма у нее была только к “люгеру”. Еще у нее в кармане болтался глушитель, но чем он мог помочь в теперешней ситуации, Катя не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54