— И вот еще что. Во время вашего пребывания в Москве там будет находиться делегация из Беларуси. Постарайтесь выделить для них время и морально поддержите. Естественно, в общем ключе защиты демократии и гуманитарных ценностей. Возможно, вас пригласят посетить Минск… Не отказывайтесь. После Москвы можете выехать в Беларусь. Если договоренность о вашем визите будет достигнута, мы тут же направим вам инструкции. В Москве вас будет сопровождать сотрудник посольства, он вас введет в курс дела по конкретным членам белорусской делегации. Большинство из них — мелкие сошки, но парочка интересных типов имеется. В Минске назревают крупные изменения, так что это направление сейчас для нас немаловажно. Армянский вариант в Беларуси, конечно же, не пройдет, но что то аналогичное возможно. Вот, пожалуй, и все…

* * *
Владислав благополучно преодолел коридор, ведущий от центра управления стрельбой до основного тоннеля, никем не замеченный проскочил открытое пространство и схоронился за массивной стальной перегородкой с круглым люком по центру. Из помещения, куда он проник, в две стороны уходил широкий лаз.
Рокотов запер люк, положил на бетонный выступ фонарик и достал из кармана рюкзачка прямоугольный стальной ящичек. Щелкнул замок, и на свет появился миниатюрный компьютер «Toshiba Libretto 110СТ iP 233 MMX», оснащенный цифровой камерой «Nikon Coolpix 950». За оборудование биолог заплатил две с половиной тысячи долларов, но о тратах не жалел. Экономить на технике — последнее дело. И операцию провалить можно, и цели не достичь.
Влад выложил в круг света от фонарика ключи запуска и сделал шесть снимков, стараясь захватить фигурные металлические стержни со всех сторон. Затем он так же сфотографировал страницы паспортов убитых. Цветные картинки отправились на жесткий диск.
Он выключил и убрал компьютер, присел у стены и рассмотрел добычу поподробнее.
«Паспорта польские. Войцех Пановны, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения, из города Лодзь. Яцек Либман, тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года, из Варшавы… Тот самый Яцек, о котором я уже слышал. Неплохо. Эта троица возле пульта была центральным звеном всей группы, иначе они не сидели бы в комнате управления. Однако расслабляться рано. Может быть еще и запасной пульт. Хотя… Стартовых ключей у них больше нет. Ни послать куда-нибудь ракету, ни что-нибудь еще нехорошее сделать они не могут. Остается возможность подрыва боеголовки. Вероятность, конечно, мизерная, но все же она имеется… Это не есть гут. С другой стороны, взрыв посреди болот да еще под землей особенного урона никому не нанесет. Но все равно неприятно…»
Биолог пошарил рукой, нащупал увесистый камень, положил ключи перед собой и несколько раз от души треснул по ним. Полированные выступы и бородки смяло, один из ключей сломался на две части.
«Вот так! Теперь наверняка… Что у нас с изъятым оружием? Пистолет „ЗИГ-Зауэр“ модель… „пэ двести двадцать шесть“. В обойме… раз, два, три… десять, одиннадцать… ага, пятнадцать патронов.
Второй пистолетик — «Хеклер и Кох», модель «пэ семь». В магазине… тринадцать патронов. Запасных обойм нет. Вероятно были, только я их не искал. Ну ничего, мне и этого хватит. Пистолеты — на крайний случай, пока что и «узи» хватает. Тем более что бесшумная стрельба важнее количества боеприпасов…»
Рокотов сложил пистолеты в рюкзак, искореженные ключи и паспорта убитых поляков забросил в угол комнатушки, подтянулся на руках и влез в горизонтальный колодец.
Через двести метров Влад добрался до поворота, прополз еще немного и обнаружил под собой металлический люк, сквозь прорези в котором были видны три кровати.
На одной из коек на боку лежал худощавый небритый человек с перекошенным лицом и тихо стонал, всхлипывая через каждые полминуты.

* * *
Раминьш и Петерс повернулись к стоящим у них за спиной трем соотечественникам.
— Ничего не понимаю, — выдохнул Петерс.
Дверь в помещение центра управления стрельбой была наглухо задраена. Сколько латыши ни стучали в стальной лист, изнутри им никто не ответил. Часовой из литовцев, поставленный возле центра по прямому указанию Габониса, тоже куда-то пропал.
— Если они смылись, то кто заперся там? — резонно спросил сорокалетний рижанин Круминьш.
— Ты считаешь, что там кто-то есть?
— Естественно. Иначе мы бы открыли эту чертову дверь…
Петерс с силой подергал штурвал.
— Действительно… Оттуда есть еще выход?
Раминьш пожал плечами.
— Я там один раз был. На первый взгляд — нет, но все возможно.
— Весело, — Петерс погладил ствол восьмизарядного помпового дробовика «Mossberg». — Нас что, кинули?
— Получается так, — согласился Круминьш.
— А где сейчас Ковальский?
— Я его последний раз видел пять часов назад, — вмешался в разговор молоденький блондин из Резекне, — он с дружками Зигги ушел на разведку в восточную часть тоннелей.
— Та-ак. И когда они должны были вернуться?
— Сказали, что уходят на пару часов.
— А прошло пять, — резюмировал Петерс.
— Именно, — подтвердил уроженец Юрмалы.
— Какие есть соображения?
— Смылись, сволочи, — коротко и веско заявил Круминьш.
— И оставили нас на растерзание этому неуловимому Коннору и его группе, — рижанин прислонился к стене.
— Если эта группа действительно существует, — тихо пробормотал Раминьш.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что все это с самого начала могло быть подставой. Нет никакого Коннора.
— Зачем Габонису мочить своих? — не понял блондин.
— Делиться не надо, — зло сказал Раминьш, — меньше народу — больше доли у оставшихся. Ясно? Выход на заказчика есть только у поляков и у Сигизмунда. Я уверен, что тот придурок, с которым мы встречались перед операцией и который представлялся посредником — человек Габониса. Никакое он не доверенное лицо… Так, подстава. Поляки и Зигги с самого начала собирались нас кинуть. Потому и развели конспирацию. «Каспия» какого-то придумали… Сами сообразите — как мы его найти можем, чтобы бабки свои забрать? А никак! Кто он такой, мы не знаем, где находится — тоже. Мы даже не в курсе, в какой стране живет этот мифический Каспий.
— Зигги говорил, что в Минске, — протянул Петерс, — у меня есть телефон его человечка…
— Ага! С таким же успехом его можно поселить в Мельбурне. Для нас это ничего не меняет. Даже если Габонис не соврал, как ты его найдешь? Будешь бегать по Минску и спрашивать у прохожих, где живет тот самый Каспий, что заказал захват базы? Идиотизм…
— Ты упрощаешь ситуацию, — нахмурился Петерс. — Один выход у меня есть.
— Если он реален, то хорошо. Но я боюсь, что твой контакт либо уже исчез, либо окажется, что это левый человек, которого тебе подставили. И ничегошенькй он не знает. Такая же пешка, как и все мы.
Рижанин сплюнул на пол.
— Что делать-то будем?
— Уходить, — Раминьш ни секунды не колебался.
— Согласен, — Петерс в последний раз посмотрел на запертую дверь. — Здесь нам ловить больше нечего. Добираемся до дома, а там начинаем действовать. У меня есть кое-какие связи в Польше. Хотя бы одного из поляков мы вычислим. Да и Литва рядом. Где обитает семейка Габониса, я знаю.
— А остальные? С ними что будет? — встрял самый молодой.
— Это их проблема. Значит, так — двигаемся на выход. Мы с Круминьшем впереди, вы прикрываете тыл. Работаем автономно. Постараемся уйти незаметно, но будем готовы к любому варианту. Если кто-то попытается встать на пути, валим. Задача ясна?
Четверо террористов молча кивнули.
Валить — так валить. В конце концов, они не подряжались бессрочно воевать в созданном для одной операции коллективе. Хохлы, бульбаши, чечены и даже державшийся особняком от остальных татарин — ваххабит Муса Самаев пусть сами выкручиваются. Это их головная боль, как не погибнуть и вырваться на поверхность.
Пятерка латышей двинулась по ведущему на запад тоннелю.
Спустя два часа, так и не встретив никого по пути, прибалты выбрались на маленький островок посреди болота в трех километрах южнее главного входа на базу.
Вечерело.
Круминьш вылез последним, закрыл за собой люк и примотал к крышке две гранаты «Ф-1», пропустив леску через скобу в бетонном кольце колодца.
Молодой юрмалец с неодобрением посмотрел на старшего товарища.
— Зачем это?
— Для страховки, — Круминьш отряхнул руки. — Об этом выходе известно только нам и полякам с Габонисом. Если остальные соберутся сбегать, то попрутся не здесь, а через основные ворота. Так что подрыв рассчитан на Зигги и пшеков.
— Ты точно знаешь, что остальным этот ход неизвестен?
— Точно.
— Хватит препираться, — Петерс посмотрел на закатное солнце, — Валдис все правильно сделал. Тебе, Юрис, пора уже избавиться от иллюзий. Кто-то из наших так называемых друзей и есть «капитан Коннор». Не знаю кто, но это и не важно. Так что парочка «эфок» на выходе — именно то, что «Коннор» заслужил. А вместе с ним и все его напарники… Все, закончили разговоры. Пора в дорогу.
Ступая след в след и держась на расстоянии десяти шагов друг от друга, цепочка из пяти латышей потопала по тропинке прочь от заминированного люка.

* * *
Московский мэр в ярости швырнул пульт дистанционного управления в экран огромного телевизора и схватился за голову.
Одуренко опять отличился.
Да еще как!
Обсосав подробности гибели совладельца гостиницы «Рэдиссон-Славянская» Пола Тэйтума и всласть попинав столичного градоначальника вкупе со скульптором Цинандали за отправку в испанский городок Марбела двадцатиметрового бронзового уродца, выдаваемого за статую Христофора Колумба, «телекиллер» вытащил на свет Божий историю о больнице в Буденновске.
Вот этого Прудков никак не ожидал.
На человеческом горе мэр тогда заработал сорок два миллиона долларов. После известных событий с захватом больницы в небольшом ставропольском городке Прудков проявил инициативу и «подарил» Буденновску новую больницу со всем оборудованием. Затем преспокойно снял стоимость здания и медицинской техники, поступившей от ничего не подозревавших спонсоров, из федерального транша для Ставрополья. После нехитрых комбинаций по переводу денег через десяток банков и подставных фирм вся сумма оказалась на номерном счету градоначальника в банке города Брюгге.
А теперь все открылось.
Прудкова подвела тяга к широким жестам и стремление выпячивать себя любимого по любому поводу. Он не смог отказать себе в красивом выступлении с одариванием Буденновска больницей, и сей случай не ускользнул от внимания Одуренко сотоварищи. Команда «телекиллера» быстро раскопала соответствующие документы, отсняла репортаж в самом Буденновске, взяла интервью у местных жителей и громогласно заявила об афере. Московский мэр в очередной раз оказался вывалянным в дерьме.
Не привыкать, конечно, но все равно неприятно.
Год выборов в Государственную Думу России вообще был богат на сюрпризы.
К тому же верный столичному градоначальнику телемагнат Индюшанский зачем-то поссорился с главой администрации Президента.
Вероятно, не поделили какие-то деньги.
Целый год, пока убогий бородатый математик делал гешефт в Кремле, все было тип-топ. Индюшанский для проформы и чтоб поддержать свой имидж руководителя «очень независимого» медиа-холдинга время от времени критиковал Президента и его подчиненных. Главный администратор отвечал тем же. Но в кулуарах Стальевич с Индюшанским решали вопросы к обоюдному удовлетворению. И Прудкова не забывали.
Ныне все изменилось.
Индюшанский и компания будто с цепи сорвались. Даже полусумасшедший дядечка с всклокоченными волосами, директор радиостанции «Московское Эхо» Алексей Бенедиктов, который поддерживал самые теплые отношения со всеми более или менее значимыми людьми в стране, и тот навалился на главу администрации с дикими обвинениями в коррупции и замене Президента на «двойника-трезвенника».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40