На Вальку опять злится…
— Натворил чего? — Илья поднял брови.
— Опоздал на встречу с доктором.
— Да, с ним это бывает.
Маслюкова открыла дверцу высокого плоского буфета и достала два хрустальных фужера.
— Где у тебя штопор? — поинтересовался Герменчук, сдирая пластик с горлышка бутылки «токайского».
Людмила на несколько секунд задумалась.
— Штопора нет…
— Тогда хотя бы шило, — Илья встряхнул бутылку, — не хочется пробку крошить. Иначе крошки выдавливать придется. Или через сито процеживать.
— Сейчас принесу…
Маслюкова прошла в туалет, покопалась на верхней полке стеллажа и достала толстое, немного изогнутое портняжное шило с потемневшей от старости рукояткой. Заодно она потянула за свисающий из под потолка шнур и наполовину приоткрыла небольшое окошечко. В квартире стояла жара и вентиляция мест общего пользования была не лишней.
— Держи.
Герменчук сноровисто подцепил пробку и разлил по бокалам янтарную жидкость.
— Курбалевича надо как-то дисциплинировать, — Людмила взяла свой бокал и расслабленно откинулась на спинку дивана.
— Он всегда таким был, — Илья недовольно скривился. — Я Йозефа честно предупреждал, когда о Валентине разговор зашел.
— В принципе, Кроллю виднее, — Маслюкова пожала излишне широкими для женщины ее роста плечами. — Расхлябанность Вальки ни на что серьезное не влияет.
— Это пока, — заявил Герменчук.
— Да и дальше тоже. На финальном этапе, я думаю, Йозеф оставит его стеречь аппаратуру… Да, кстати, я Вальку вчера на улице встретила. Только из парадной вышла, смотрю — он идет.
— А что ему здесь надо было?
— К приятелю какому-то заходил. Сапеге что-то потребовалось, а Валькин дружок, тот, что компьютерную фирму держит, недалеко отсюда обитает.
— Ах да! — кивнул Илья. — Знаю… Петруха живет в трех домах от тебя.
— Тоже твой приятель?
— Ну, не так, чтобы близкий. С ним в основном Валентин общается. Но дома у Петрухи я бывал, — Герменчук потянулся и помассировал правое плечо.
— Валька не проболтается?
— Что ты! — усмехнулся Илья. — Валентин — нормальный парень. Ну, чуток безалаберный. Но во всем остальном на него положиться можно. Могила…
Маслюкова отпила вино и поставила бокал на столик.
— Ты есть не хочешь?
— Разве что нибудь легкое, типа бутерброда…
— Сейчас принесу, — Людмила встала и тяжелой «гренадерской» походкой отправилась на кухню.
Герменчук зевнул.
* * *
Сигизмунд Габонис снял трубку полевого телефона.
— Мне долго еще Опанаса ждать? Передай ему, что его смена началась полчаса назад.
Находящийся в пятистах метрах от литовца Василий Шлындиков удивленно крякнул.
— Так он давно к тебе пошел!
— Как давно? — поинтересовался педантичный Габонис.
— Да минут сорок уже…
— И где он?
— Н не знаю, — Шлындиков внезапно ощутил смутную тревогу. — Пошел прямо к тебе.
— Так, — литовец поднял глаза на стоящих возле него бойцов, — быстро прочесать тоннель от кухни до второго блока. Включая все боковые коридоры.
— Понял, — недовольно отреагировал старший патрульной смены, мысленно обматерив Габониса, шарахающегося от каждого шороха и подозревающего измену в любом боевике. Особенно если боевик славянин.
С Тытько все понятно. Перепил горилки и заснул где-нибудь в укромном уголке. Придется набить ему морду и пару раз поставить на дополнительные дежурства.
— Пошли, — старший махнул рукой, и отстоявшая двенадцать часов смена вместо отдыха отправилась на поиски загулявшего Опанаса.
* * *
— От сувенира к сувениру… — шепотом пропел Владислав, отматывая от катушки тонкого кабеля десяток метров.
Связанное по рукам и ногам тело убитого террориста лежало рядом у круглого колодца, уходящего вертикально вниз и заканчивающегося в потолке основного тоннеля.
На лбу трупа светло-зеленым фосфоресцирующим маркером была крупно выведена надпись: «Welcome to hell!». У Рокотова с собой было три маркера — зеленый, красный и желтый. По идее их предполагалось использовать для пометок на стенах коридоров. Но пока в этом не было необходимости.
Буквы на лбу убитого впечатляли.
Влад немного подумал и поставил подпись — «Capt. Connor».
Пущай голову поломают, откуда тут взялись американцы или англичане под предводительством безумного капитана и что им здесь нужно.
Затянув на шее трупа петлю, биолог примотал другой конец кабеля к скобе возле люка, наклонился в черный колодец и обратился в слух.
Ждать пришлось недолго.
Снизу послышались голоса, и в тоннеле мелькнул луч фонарика.
Рокотов усадил труп на край колодца, в последний раз поправил тому петлю, проверил, надежно ли связаны его руки и ноги, и, когда голоса раздались уже непосредственно под отверстием, столкнул тело вниз.
Убитый «солдатиком» скользнул в колодец, пролетел положенное расстояние и остановился, когда шнур выбрал свободный ход. От резкого рывка порвались шейные мышцы, позвоночник выдернуло из основания черепа и тело зависло на растянутой коже.
Террористы отреагировали мгновенно.
Три ствола ударили вертикально вверх. Сквозь колодец прошла сотня пуль и раскрошила потолок коридора, где за несколько секунд до этого находился Влад.
Но он в это время уже бежал по боковому тоннелю, прижимая к груди катушку с кабелем. Ему в голову пришла очередная светлая мысль.
Глава 5
Тяжела и неказиста жизнь простого террориста
Габонис не стал пользоваться телефоном.
— У нас гости, — Ковальский, Пановны и Петерс одновременно повернулись к проскользнувшему в помещение центра управления стрельбой литовцу. — Блокируйте электропитание в шахтах.
Пановны, ни слова не говоря, перекинул несколько тумблеров на пульте и бросил вопросительный взгляд на Ковальского.
Тот утвердительно кивнул.
— Рассказывай, — нахмурился Петерс.
— Один труп. Хохол Тытько, повешен на четвертом уровне. Тело сброшено в сквозной колодец, — Сигизмунд присел в свободное кресло напротив переливающегося зеленым осциллографа, — на лбу надпись по-английски — «Добро пожаловать в ад». Оружие пропало.
— Те двое в туалете? — Ковальский потер ладонью подбородок.
— Думаю, тоже их рук дело, — подтвердил Габонис. — Имитация несчастного случая.
— Почему сейчас они себя обнаружили? — задумчиво произнес Войцех Пановны, отдавший десять лет службе в польской разведке и ушедший в отставку всего год назад. — Могли бы еще минимум сутки не вылезать.
— Не знаю, — Габонис устало покачал головой. — Вероятно, приступают к активной фазе операции.
— Юрис, — Ковальский хлопнул Петерса по плечу, — свяжись с людьми «Каспия» и запроси инструкции.
— Оговоренное время связи только завтра.
— Сколько до него?
— Шестнадцать часов. Канал включается за минуту до контрольного времени.
— Матка Боска! — Ковальский зло оскалился. — Ладно… Зигги, отправляй людей на прочесывание третьего, четвертого и пятого уровней. Пусть стреляют на любой звук. И вот еще что — наших поставьте к каждой группе. Чтоб ни шагу в сторону.
— Ясно, — Сигизмунд поднялся. — Отправить группу ко входу?
— Незачем. Эти все равно уже здесь. Хотя пару человек направь. Пусть на окрестности посмотрят.
Когда за Габонисом захлопнулась тяжелая бронированная дверь, Ковальский со всего маху стукнул кулаком по алюминиевой крышке пульта.
— Успокойся, — тихо сказал невозмутимый Петерс, — все гладко не бывает. К шахтам им все равно не пройти.
— Откуда они здесь?
— Спроси что-нибудь полегче. Ясно одно — тот, кто предоставил нам координаты базы, имел дело не с одним покупателем.
— «Дикие гуси»?
— Не исключено.
— А зачем?
— Для перестраховки. А те решили перехватить инициативу.
— Это бессмысленно…
— Как сказать. Призовой фонд на две части не делится. Или мы, или они… — Петерс налил из термоса чаю. — Они, кстати говоря, могли быть тут раньше нас и просто ждали удобного момента. Другой вариант — это группа, которой поручено нас зачистить.
— Зачищают после выполнения задания, а не в процессе его, — проворчал дотоле молчавший Пановны.
— Всякое бывает, — отмахнулся Петерс, — эксцесс исполнителя, к примеру. У кого-то сдали нервы.
— Или этот хохол случайно на них нарвался и у них не оставалось другого выхода, — предположил Ковальский.
— Все может быть, — вздохнул латыш, — однако это не повод сворачивать операцию…
* * *
Пробежав со своей ношей почти километр, Рокотов остановился посредине широкого тоннеля и положил катушку кабеля рядом со штабелем неиспользованных строителями рельсов.
От него требовались быстрота, сила и ловкость.
Влад выбрал трехметровый стальной швеллер и закрепил на нем две проволочные петли. Забрался на потолок по идущим вдоль стен толстым проводам и просунул два отрезка кабеля сквозь пустующие проушины. Затем спустился вниз, привязал кабель к петлям на обрезке рельса, поочередно приподнял каждый из концов и зафиксировал тросы во вбитых в стены скобах. Получились гигантские качели с болтающейся в полуметре от пола перекладиной из стокилограммовой железки. Набросив очередной кусок кабеля по центру швеллера, биолог забрался на потолок метрах в пяти от качелей, протянул провод через мощный стальной крюк и, используя одну из стенных скоб в качестве примитивного блока, подтянул рельс к потолку.
Теперь при обрыве фиксирующего троса трехметровый брусок ржавого железа полетел бы вниз по пологой дуге.
Рокотов удовлетворенно хмыкнул, присел на корточки в самом начале узенького бокового коридора, положил руку на туго натянутый кабель и застыл.
* * *
Вопреки утверждениям ичкерийских пропагандистов во главе с Мовлади Удуговым, речам известных боевиков и мнению самого Вагита, жители захваченного «волками ислама» приграничного дагестанского села не горели желанием присоединиться к борцам за «чистоту веры». За три дня оккупации отряд Вагита увеличился всего на одного бойца — восемнадцатилетнего даргинца, имевшего стойкое психическое отклонение и раз в полчаса выкрикивавшего лозунг «Русских расстрелять!». По всей вероятности, несчастному умалишенному просто нравились перекатывающиеся во фразе три буквы «р». Сумасшедшего окружили заботой, дали автомат без патронов и без затвора и поручили необременительный пост возле пустующего амбара. Псих ответственно подошел к несению караульной службы — вырыл себе полнопрофильный окоп, сложил из обломков кирпича, ветоши и листов картона подобие дота и принялся отгонять от амбара всех без исключения, включая и новых товарищей. Лишь дважды в день он подпускал к себе худощавого Зию, таскавшего ему котелок с едой.
Остальные жители деревни никакого энтузиазма не проявляли. На боевиков смотрели исподлобья, в разговоры предпочитали не вступать и занимались обычными домашними делами. На предложения Вагита присоединяться к отряду и идти дальше к Махачкале только отрицательно качали головами и отворачивались.
Молодой чеченский командир попал в психологический капкан, напрямую связанный с бытующими среди горных народов традициями.
С одной стороны, чтобы не уронить свой авторитет в глазах подчиненных, он должен был действовать предельно жестоко, вербовать новых бойцов силой, угрожая в случае неподчинения расправой над родственниками новобранца. С другой стороны, любой неверный шаг по отношению к аварцу, лакцу, даргинцу или осетину грозил Вагиту непредсказуемыми последствиями. Родовые отношения на Кавказе, а особенно в сельской местности и в горных деревнях, столь запутанны, что силовое решение возникшего вопроса почти со стопроцентной вероятностью оборачивается войной кланов. В многонациональном Дагестане практически у каждого жителя найдутся родственники по всей республике, которые в случае гибели своего десятиюродного дяди или брата развернут бойню против семьи убийцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Натворил чего? — Илья поднял брови.
— Опоздал на встречу с доктором.
— Да, с ним это бывает.
Маслюкова открыла дверцу высокого плоского буфета и достала два хрустальных фужера.
— Где у тебя штопор? — поинтересовался Герменчук, сдирая пластик с горлышка бутылки «токайского».
Людмила на несколько секунд задумалась.
— Штопора нет…
— Тогда хотя бы шило, — Илья встряхнул бутылку, — не хочется пробку крошить. Иначе крошки выдавливать придется. Или через сито процеживать.
— Сейчас принесу…
Маслюкова прошла в туалет, покопалась на верхней полке стеллажа и достала толстое, немного изогнутое портняжное шило с потемневшей от старости рукояткой. Заодно она потянула за свисающий из под потолка шнур и наполовину приоткрыла небольшое окошечко. В квартире стояла жара и вентиляция мест общего пользования была не лишней.
— Держи.
Герменчук сноровисто подцепил пробку и разлил по бокалам янтарную жидкость.
— Курбалевича надо как-то дисциплинировать, — Людмила взяла свой бокал и расслабленно откинулась на спинку дивана.
— Он всегда таким был, — Илья недовольно скривился. — Я Йозефа честно предупреждал, когда о Валентине разговор зашел.
— В принципе, Кроллю виднее, — Маслюкова пожала излишне широкими для женщины ее роста плечами. — Расхлябанность Вальки ни на что серьезное не влияет.
— Это пока, — заявил Герменчук.
— Да и дальше тоже. На финальном этапе, я думаю, Йозеф оставит его стеречь аппаратуру… Да, кстати, я Вальку вчера на улице встретила. Только из парадной вышла, смотрю — он идет.
— А что ему здесь надо было?
— К приятелю какому-то заходил. Сапеге что-то потребовалось, а Валькин дружок, тот, что компьютерную фирму держит, недалеко отсюда обитает.
— Ах да! — кивнул Илья. — Знаю… Петруха живет в трех домах от тебя.
— Тоже твой приятель?
— Ну, не так, чтобы близкий. С ним в основном Валентин общается. Но дома у Петрухи я бывал, — Герменчук потянулся и помассировал правое плечо.
— Валька не проболтается?
— Что ты! — усмехнулся Илья. — Валентин — нормальный парень. Ну, чуток безалаберный. Но во всем остальном на него положиться можно. Могила…
Маслюкова отпила вино и поставила бокал на столик.
— Ты есть не хочешь?
— Разве что нибудь легкое, типа бутерброда…
— Сейчас принесу, — Людмила встала и тяжелой «гренадерской» походкой отправилась на кухню.
Герменчук зевнул.
* * *
Сигизмунд Габонис снял трубку полевого телефона.
— Мне долго еще Опанаса ждать? Передай ему, что его смена началась полчаса назад.
Находящийся в пятистах метрах от литовца Василий Шлындиков удивленно крякнул.
— Так он давно к тебе пошел!
— Как давно? — поинтересовался педантичный Габонис.
— Да минут сорок уже…
— И где он?
— Н не знаю, — Шлындиков внезапно ощутил смутную тревогу. — Пошел прямо к тебе.
— Так, — литовец поднял глаза на стоящих возле него бойцов, — быстро прочесать тоннель от кухни до второго блока. Включая все боковые коридоры.
— Понял, — недовольно отреагировал старший патрульной смены, мысленно обматерив Габониса, шарахающегося от каждого шороха и подозревающего измену в любом боевике. Особенно если боевик славянин.
С Тытько все понятно. Перепил горилки и заснул где-нибудь в укромном уголке. Придется набить ему морду и пару раз поставить на дополнительные дежурства.
— Пошли, — старший махнул рукой, и отстоявшая двенадцать часов смена вместо отдыха отправилась на поиски загулявшего Опанаса.
* * *
— От сувенира к сувениру… — шепотом пропел Владислав, отматывая от катушки тонкого кабеля десяток метров.
Связанное по рукам и ногам тело убитого террориста лежало рядом у круглого колодца, уходящего вертикально вниз и заканчивающегося в потолке основного тоннеля.
На лбу трупа светло-зеленым фосфоресцирующим маркером была крупно выведена надпись: «Welcome to hell!». У Рокотова с собой было три маркера — зеленый, красный и желтый. По идее их предполагалось использовать для пометок на стенах коридоров. Но пока в этом не было необходимости.
Буквы на лбу убитого впечатляли.
Влад немного подумал и поставил подпись — «Capt. Connor».
Пущай голову поломают, откуда тут взялись американцы или англичане под предводительством безумного капитана и что им здесь нужно.
Затянув на шее трупа петлю, биолог примотал другой конец кабеля к скобе возле люка, наклонился в черный колодец и обратился в слух.
Ждать пришлось недолго.
Снизу послышались голоса, и в тоннеле мелькнул луч фонарика.
Рокотов усадил труп на край колодца, в последний раз поправил тому петлю, проверил, надежно ли связаны его руки и ноги, и, когда голоса раздались уже непосредственно под отверстием, столкнул тело вниз.
Убитый «солдатиком» скользнул в колодец, пролетел положенное расстояние и остановился, когда шнур выбрал свободный ход. От резкого рывка порвались шейные мышцы, позвоночник выдернуло из основания черепа и тело зависло на растянутой коже.
Террористы отреагировали мгновенно.
Три ствола ударили вертикально вверх. Сквозь колодец прошла сотня пуль и раскрошила потолок коридора, где за несколько секунд до этого находился Влад.
Но он в это время уже бежал по боковому тоннелю, прижимая к груди катушку с кабелем. Ему в голову пришла очередная светлая мысль.
Глава 5
Тяжела и неказиста жизнь простого террориста
Габонис не стал пользоваться телефоном.
— У нас гости, — Ковальский, Пановны и Петерс одновременно повернулись к проскользнувшему в помещение центра управления стрельбой литовцу. — Блокируйте электропитание в шахтах.
Пановны, ни слова не говоря, перекинул несколько тумблеров на пульте и бросил вопросительный взгляд на Ковальского.
Тот утвердительно кивнул.
— Рассказывай, — нахмурился Петерс.
— Один труп. Хохол Тытько, повешен на четвертом уровне. Тело сброшено в сквозной колодец, — Сигизмунд присел в свободное кресло напротив переливающегося зеленым осциллографа, — на лбу надпись по-английски — «Добро пожаловать в ад». Оружие пропало.
— Те двое в туалете? — Ковальский потер ладонью подбородок.
— Думаю, тоже их рук дело, — подтвердил Габонис. — Имитация несчастного случая.
— Почему сейчас они себя обнаружили? — задумчиво произнес Войцех Пановны, отдавший десять лет службе в польской разведке и ушедший в отставку всего год назад. — Могли бы еще минимум сутки не вылезать.
— Не знаю, — Габонис устало покачал головой. — Вероятно, приступают к активной фазе операции.
— Юрис, — Ковальский хлопнул Петерса по плечу, — свяжись с людьми «Каспия» и запроси инструкции.
— Оговоренное время связи только завтра.
— Сколько до него?
— Шестнадцать часов. Канал включается за минуту до контрольного времени.
— Матка Боска! — Ковальский зло оскалился. — Ладно… Зигги, отправляй людей на прочесывание третьего, четвертого и пятого уровней. Пусть стреляют на любой звук. И вот еще что — наших поставьте к каждой группе. Чтоб ни шагу в сторону.
— Ясно, — Сигизмунд поднялся. — Отправить группу ко входу?
— Незачем. Эти все равно уже здесь. Хотя пару человек направь. Пусть на окрестности посмотрят.
Когда за Габонисом захлопнулась тяжелая бронированная дверь, Ковальский со всего маху стукнул кулаком по алюминиевой крышке пульта.
— Успокойся, — тихо сказал невозмутимый Петерс, — все гладко не бывает. К шахтам им все равно не пройти.
— Откуда они здесь?
— Спроси что-нибудь полегче. Ясно одно — тот, кто предоставил нам координаты базы, имел дело не с одним покупателем.
— «Дикие гуси»?
— Не исключено.
— А зачем?
— Для перестраховки. А те решили перехватить инициативу.
— Это бессмысленно…
— Как сказать. Призовой фонд на две части не делится. Или мы, или они… — Петерс налил из термоса чаю. — Они, кстати говоря, могли быть тут раньше нас и просто ждали удобного момента. Другой вариант — это группа, которой поручено нас зачистить.
— Зачищают после выполнения задания, а не в процессе его, — проворчал дотоле молчавший Пановны.
— Всякое бывает, — отмахнулся Петерс, — эксцесс исполнителя, к примеру. У кого-то сдали нервы.
— Или этот хохол случайно на них нарвался и у них не оставалось другого выхода, — предположил Ковальский.
— Все может быть, — вздохнул латыш, — однако это не повод сворачивать операцию…
* * *
Пробежав со своей ношей почти километр, Рокотов остановился посредине широкого тоннеля и положил катушку кабеля рядом со штабелем неиспользованных строителями рельсов.
От него требовались быстрота, сила и ловкость.
Влад выбрал трехметровый стальной швеллер и закрепил на нем две проволочные петли. Забрался на потолок по идущим вдоль стен толстым проводам и просунул два отрезка кабеля сквозь пустующие проушины. Затем спустился вниз, привязал кабель к петлям на обрезке рельса, поочередно приподнял каждый из концов и зафиксировал тросы во вбитых в стены скобах. Получились гигантские качели с болтающейся в полуметре от пола перекладиной из стокилограммовой железки. Набросив очередной кусок кабеля по центру швеллера, биолог забрался на потолок метрах в пяти от качелей, протянул провод через мощный стальной крюк и, используя одну из стенных скоб в качестве примитивного блока, подтянул рельс к потолку.
Теперь при обрыве фиксирующего троса трехметровый брусок ржавого железа полетел бы вниз по пологой дуге.
Рокотов удовлетворенно хмыкнул, присел на корточки в самом начале узенького бокового коридора, положил руку на туго натянутый кабель и застыл.
* * *
Вопреки утверждениям ичкерийских пропагандистов во главе с Мовлади Удуговым, речам известных боевиков и мнению самого Вагита, жители захваченного «волками ислама» приграничного дагестанского села не горели желанием присоединиться к борцам за «чистоту веры». За три дня оккупации отряд Вагита увеличился всего на одного бойца — восемнадцатилетнего даргинца, имевшего стойкое психическое отклонение и раз в полчаса выкрикивавшего лозунг «Русских расстрелять!». По всей вероятности, несчастному умалишенному просто нравились перекатывающиеся во фразе три буквы «р». Сумасшедшего окружили заботой, дали автомат без патронов и без затвора и поручили необременительный пост возле пустующего амбара. Псих ответственно подошел к несению караульной службы — вырыл себе полнопрофильный окоп, сложил из обломков кирпича, ветоши и листов картона подобие дота и принялся отгонять от амбара всех без исключения, включая и новых товарищей. Лишь дважды в день он подпускал к себе худощавого Зию, таскавшего ему котелок с едой.
Остальные жители деревни никакого энтузиазма не проявляли. На боевиков смотрели исподлобья, в разговоры предпочитали не вступать и занимались обычными домашними делами. На предложения Вагита присоединяться к отряду и идти дальше к Махачкале только отрицательно качали головами и отворачивались.
Молодой чеченский командир попал в психологический капкан, напрямую связанный с бытующими среди горных народов традициями.
С одной стороны, чтобы не уронить свой авторитет в глазах подчиненных, он должен был действовать предельно жестоко, вербовать новых бойцов силой, угрожая в случае неподчинения расправой над родственниками новобранца. С другой стороны, любой неверный шаг по отношению к аварцу, лакцу, даргинцу или осетину грозил Вагиту непредсказуемыми последствиями. Родовые отношения на Кавказе, а особенно в сельской местности и в горных деревнях, столь запутанны, что силовое решение возникшего вопроса почти со стопроцентной вероятностью оборачивается войной кланов. В многонациональном Дагестане практически у каждого жителя найдутся родственники по всей республике, которые в случае гибели своего десятиюродного дяди или брата развернут бойню против семьи убийцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40