Внутри скоба местами была вытерта до блеска-очевидно, по ночам она запиралась не на засов, а на висячий замок.
Влекомый до этого исключительно любопытством и какими-то весьма неопределенными мыслями, Джим вдруг громко расхохотался: просто ему пришло в голову, что он разыгрывает из себя детектива и занимается пустой тратой времени – такой специалист как Гектор Квесада несомненно обследовал и проход, и калитку, и окна наверху, проверив все возможности, если те действительно существуют.
Вернувшись обратно к недопитому пиву, он спросил бармена – симпатичного темнокожего парня в белом фартуке и белой рубашку с черным галстуком, не приходила ли обедать Лола Синклер.
– Иногда она приходит, – ответил бармен, – иногда нет. Как правило она появляется после полудня.
– Вы не знаете, где она живет?
Бармен принес телефонную книгу. После недолгих поисков он нашел нужное место, отметил его указательным пальцем и потянулся за блокнотом и карандашом. Рассел наклонился над стойкой.
– Если уж вы занялись этим, – сказал он, – то посмотрите заодно и адрес Ала Фолли.
Бармен так и сделал, вырвал листок и протянул его через стойку. Рассел поблагодарил, глотнул ещё пива, так и не допив до конца, порылся в кармане и положил на стойку четверть доллара; повернувшись, чтобы уйти, услышал, как бармен сказал:
– Спасибо, сэр.
Здание, в котором находилась контора Хосе Ибарра, стояло в ряду трехэтажных каменных строений на левой стороне улицы, в самом конце города. Фасады зданий были настолько одинаковы, что только по дверям можно было отличить, где начинается одно и заканчивается другое, и нужный Расселу вход оказался третьим от угла. Вертикальный ряд табличек, некоторые – металлические, другие – стеклянные, указывал имена тех, кто занимал верхние этажи; холл, как и вход, был узким, лестничная клетка темной.
Когда Рассел вошел в крохотную приемную, то обнаружил там плотную черноволосую девушку, читавшую журнал за столиком с пишущей машинкой. Не поднимая глаз, она сказала:
– Buenos dias, – а он ответил – Доброе утро, – и достал бумажник.
Визитными карточками своей фирмы он редко пользовался, но сейчас решил, что момент самый подходящий, поэтому достал одну из них и показал девушке. Та улыбнулась, кивнула, отодвинула стул и исчезла в соседней комнате, а появившись вновь придержала дверь и кивком головы пригласила Рассела войти.
Поднявшийся ему навстречу из-за стола человек был невысоким и плотным. Широкое лицо, плотно прижатые уши, редкие черные волосы зачесаны прямо назад. Легкие брюки сияли ослепительной белизной, рубашка с открытым воротом и короткими рукавами была похоже на шелковую. Массивное золотое кольцо с синим камнем украшало руку, а когда он вышел из-за стола и жестом пригласил Рассела присесть в кресло, его ноги, обутые в плетеные кожаные туфли, оказались неожиданно маленькими.
– Вы прибыли из Нью-Йорка, мистер Рассел? Очень приятно. Присаживайтесь, пожалуйста.
Он снова сел, открыл пачку сигарет, достал одну и протянул остальные Расселу. Затем вставил сигарету в длинный, украшенный серебром мундштук, закурил и улыбаясь откинулся назад, всем своим видом приглашая Джима изложить цель своего визита.
– Я здесь не по делам фирмы, – начал Рассел. – Я – друг, вернее, был другом Макса Дарроу.
– А… – протянул Ибарра, разглядывая свою сигарету.
– Мне сказали, что вы были его адвокатом.
– Кто?
– Мой друг из газеты «Панама Ситизен».
– О, да, – Ибарра вставил мундштук в рот и стал курить короткими затяжками. Взгляд его бесцельно скользил по сторонам, и когда молчание стало затягиваться, Рассел спросил:
– Это действительно так?
– Я выступал по его поручению в некоторых делах. – Ибарра положил руку на край стола. – Ужасная трагедия, мистер Рассел.
– Но она не была для вас неожиданной?
– Простите?
– Я имею в виду, что у человека, подобного Максу Дарроу, хватало врагов.
– Возможно, – он воздел глаза. – Вы хорошо его знали?
– Мы вместе служили в армии. Я приехал сюда, чтобы встретиться с ним.
– Предстояла деловая встреча?
– В какой-то мере.
– И что бы вы хотели от меня, мистер Рассел?
Рассел задумался, по мере того, как он обдумывал свой вопрос, его взгляд помрачнел. Он скрестил ноги, потом вытянул их. В этот час в комнате было явно прохладно, но он чувствовал, как по его лицу стекает пот. Поковыряв пальцем в ухе и обнаружив, что тот тоже мокрый, вытер его носовым платком, все более укрепляясь в мысли, что ему не удастся добиться помощи от Хосе Ибарра и что надежда на сотрудничество также весьма мала. Раздражение, которое стало в нем подниматься, было вызвано главным образом недовольством самим собой за то, что он вообще сюда пришел. Но уж если пришел, то врожденное упрямство требовало, чтобы он задавал вопросы до тех пор, пока будет получать на них ответы.
– Я обнаружил Дарроу вчера вечером вскоре после того, как его застрелили, – сказал он, – я был, и все ещё нахожусь под подозрением, так что…
– Но почему?
– На этот вопрос лучше меня может ответить генеральный инспектор. Дело в том, что я оказался в курсе деятельности Дарроу и его планов. Я надеялся получить от вас какую-то дополнительную информацию.
– Вы хотите помочь полиции?
– Лучше давайте скажем так: до тех пор, пока полиция не обнаружит того, кто это сделал, мне придется оставаться здесь. Вы были его адвокатом и…
– Но я уже сказал, только в некоторых делах.
– Он оставил завещание?
– Насколько мне известно, нет. Если завещание и существует, то оно было составлено не мной.
– Если завещания не существует, то кто будет опекуном его состояния?
– Это должен решить суд.
– И если не найдется другого адвоката, то таким опекуном можете оказаться вы.
– Возможно.
– Вы составляли договор между Дарроу и Луисом Кастанца?
– Да.
– Дарроу пытался заложить ресторан.
– Вы меня спрашиваете, мистер Рассел?
– Так утверждает генеральный инспектор.
– М-м-м, – Ибарра выбросил окурок сигареты в пепельницу.
По-прежнему не глядя на Рассела, он сказал:
– Об этой закладной действительно велись переговоры и соглашение уже было подготовлено. Его должны были подписать сегодня.
– Таким образом, теперь ресторан получит Луис Кастанца.
– Видимо так.
– Знали вы о том, что Дарроу собирается покинуть город?
Ибарра пожал плечами.
– Мне он ничего не говорил.
– Знали вы, какого рода соглашение было заключено между Дарроу и Алом Фолли?
Секунду адвокат колебался, взгляд его по-прежнему оставался неуловимым.
– Я знал, что такое соглашение существует, но деталей не знал.
– Странно, – протянул Рассел.
– Странно?
– То, что вы все знали насчет соглашения о ресторане и его закладе и ничего не знали о самолетах.
Когда Ибарра промолчал, Рассел подумал:" – Какого черта, так я ничего не добьюсь. Нужно подумать, нельзя ли на него как-то нажать.»
– Это противоречит здравому смыслу, – сказал он вслух. – Если не хотите говорить, так и скажите. Но не убеждайте меня, что вы ничего не знали о том, что происходило с этими самолетами. Вы же знали, что Фолли улетел на своем Си-46 отсюда в понедельник. Вы должны были знать, что он не привел его обратно. Хорошо, что с ним случилось? Фолли продал его кому-то или…
Он не закончил фразу, так как увидел, что Ибарра встал. Лицо того продолжало сохранять безразличное выражение, и без всякого раздражения он взглянул на свои ручные часы с золотым браслетом-просто дал понять, что давить на него бесполезно.
– Извините меня, пожалуйста, мистер Рассел, – все ещё вежливо сказал он. – Меня ждут другие дела. Если вы хотите знать об этих самолетах и о деятельности мистера Фолли, то почему бы вам не спросить у него самого?
– Хорошо, – Рассел поднялся и перевел дыхание, понимая, что он абсолютно ничего не добился. – Я полагаю, что так будет лучше.
Он вышел и спустился по лестнице, ругаясь сквозь зубы, но упрямо решив не сдаваться.
14
Дорога, по которой Педро вел машину к дому Ала Фолли, некоторое время шла вдоль дамбы, затем свернула налево на улицу каменных жилых домов, украшенных бесчисленными балконами. Дом, нужный Расселу, стоял неподалеку – неряшливое двухэтажное строение с покосившимся крыльцом.
Не будучи особенно уверен в адресе, Джим внимательно рассматривал все двери и потому заметил двух мужчин, вышедших из той двери, которую он разыскивал, или, быть может, из соседней. Мужчины сели в стоявший неподалеку автомобиль, и только когда тот двинулся с места, он смог взглянуть на их лица.
Точнее, на одно лицо, так как другого загораживал водитель. Но это лицо он узнал. Это смуглое, широкое и лишенное выражения лицо принадлежало хорошо одетому человеку в затемненных очках, который вчера днем обыскивал его номер.
Автомобиль уехал раньше, чем он успел взглянуть на номер, и в первые секунды Рассел растерянно остался сидеть, но мозг, подстегнутый воображением, стал лихорадочно работать. К тому времени, когда он наконец покинул машину и зашагал через улицу, ему стало совершенно очевидно, что адрес найден правильно, – ведь эти двое не могли просто случайно оказаться по соседству, они несомненно приходили к Алу Фолли.
Теперь уже без всяких колебаний, подталкиваемый новым азартом, он решительно шагнул в открытую дверь, ведущую прямо с тротуара в полутемный холл. Здесь было прохладнее, довольно сыро; поднявшись по лестнице, он оказался на площадке, куда выходили две двери. К правой была приколота карточка, и наклонившись он разобрал:" Альберт Фолли».
Он постучал, затем постучал снова, потом попробовал повернуть ручку двери. Когда та поддалась, у него неприятно засосало под ложечкой, но вопреки дурному предчувствию он повернул её и распахнул дверь. И замерев на полушаге, окаменел, уставившись на пистолет 45-го калибра в руке Ала Фолли.
Две – три секунды они так и стояли молча, неподвижно, уставившись друг на друга. Рассел был испуган и зачарованно смотрел на дуло пистолета.
Не осмеливаясь пошевелиться, он поднял взгляд. Попытался заговорить, но горло перехватило. В глазах Фолли сверкали яркие опасные вспышки, не менее угрожающие, чем пистолет. Но вот они мелькнули и исчезли. Брови расправились, линии рта смягчились. Дуло пистолета ушло в сторону, большой палец поставил пистолет на предохранитель.
– О, – коротко буркнул Фолли, – это вы… – Он негромко выругался, все ещё крепко сжав зубы. – Я думал, эти мерзавцы решили вернуться.
К тому времени к Расселу вернулось самообладание. Он обнаружил, что может проглотить ком в горле. Потом облизал пересохшие губы.
– Вы меня чертовски напугали, – сказал он, обнаружив теперь, что на Фолли только пижама и домашние тапочки, что пижама на плече испачкана в крови и такое же пятно, мокрое и блестящее, расплылось на щеке.
Фолли молча ушел в спальню. Оставшись один, Рассел огляделся. Единственным источником света были два окна, выходивших на небольшие балкончики, узкие французские двери задрапированы тонкими пыльными шторами. У одной стены стоял кожаный диванчик, стойка с радиоприемником, на полу – три – четыре потертых коврика, ещё в комнате были два кресла, три стула с прямыми спинками, два торшера, длинный стол, заваленный журналами и книгами в бумажных обложках, с большой переполненной керамической пепельницей на нем. Еще там лежал бумажник, который Рассел заметил в тот момент, когда Фолли вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами, но уже без пистолета.
Он поставил бутылку и стаканы и взял бумажник. Быстро оглядевшись, поднял брюки, незамеченные Расселом и видимо ранее брошенные под стол. Хотя те выгорели на солнце и не блистали чистотой, Фолли отнесся к ним с вниманием, разгладил, положил бумажник в задний карман и отнес их в спальню. В течение нескольких следующих секунд раздавался только резкий стук открываемых и закрываемых ящиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Влекомый до этого исключительно любопытством и какими-то весьма неопределенными мыслями, Джим вдруг громко расхохотался: просто ему пришло в голову, что он разыгрывает из себя детектива и занимается пустой тратой времени – такой специалист как Гектор Квесада несомненно обследовал и проход, и калитку, и окна наверху, проверив все возможности, если те действительно существуют.
Вернувшись обратно к недопитому пиву, он спросил бармена – симпатичного темнокожего парня в белом фартуке и белой рубашку с черным галстуком, не приходила ли обедать Лола Синклер.
– Иногда она приходит, – ответил бармен, – иногда нет. Как правило она появляется после полудня.
– Вы не знаете, где она живет?
Бармен принес телефонную книгу. После недолгих поисков он нашел нужное место, отметил его указательным пальцем и потянулся за блокнотом и карандашом. Рассел наклонился над стойкой.
– Если уж вы занялись этим, – сказал он, – то посмотрите заодно и адрес Ала Фолли.
Бармен так и сделал, вырвал листок и протянул его через стойку. Рассел поблагодарил, глотнул ещё пива, так и не допив до конца, порылся в кармане и положил на стойку четверть доллара; повернувшись, чтобы уйти, услышал, как бармен сказал:
– Спасибо, сэр.
Здание, в котором находилась контора Хосе Ибарра, стояло в ряду трехэтажных каменных строений на левой стороне улицы, в самом конце города. Фасады зданий были настолько одинаковы, что только по дверям можно было отличить, где начинается одно и заканчивается другое, и нужный Расселу вход оказался третьим от угла. Вертикальный ряд табличек, некоторые – металлические, другие – стеклянные, указывал имена тех, кто занимал верхние этажи; холл, как и вход, был узким, лестничная клетка темной.
Когда Рассел вошел в крохотную приемную, то обнаружил там плотную черноволосую девушку, читавшую журнал за столиком с пишущей машинкой. Не поднимая глаз, она сказала:
– Buenos dias, – а он ответил – Доброе утро, – и достал бумажник.
Визитными карточками своей фирмы он редко пользовался, но сейчас решил, что момент самый подходящий, поэтому достал одну из них и показал девушке. Та улыбнулась, кивнула, отодвинула стул и исчезла в соседней комнате, а появившись вновь придержала дверь и кивком головы пригласила Рассела войти.
Поднявшийся ему навстречу из-за стола человек был невысоким и плотным. Широкое лицо, плотно прижатые уши, редкие черные волосы зачесаны прямо назад. Легкие брюки сияли ослепительной белизной, рубашка с открытым воротом и короткими рукавами была похоже на шелковую. Массивное золотое кольцо с синим камнем украшало руку, а когда он вышел из-за стола и жестом пригласил Рассела присесть в кресло, его ноги, обутые в плетеные кожаные туфли, оказались неожиданно маленькими.
– Вы прибыли из Нью-Йорка, мистер Рассел? Очень приятно. Присаживайтесь, пожалуйста.
Он снова сел, открыл пачку сигарет, достал одну и протянул остальные Расселу. Затем вставил сигарету в длинный, украшенный серебром мундштук, закурил и улыбаясь откинулся назад, всем своим видом приглашая Джима изложить цель своего визита.
– Я здесь не по делам фирмы, – начал Рассел. – Я – друг, вернее, был другом Макса Дарроу.
– А… – протянул Ибарра, разглядывая свою сигарету.
– Мне сказали, что вы были его адвокатом.
– Кто?
– Мой друг из газеты «Панама Ситизен».
– О, да, – Ибарра вставил мундштук в рот и стал курить короткими затяжками. Взгляд его бесцельно скользил по сторонам, и когда молчание стало затягиваться, Рассел спросил:
– Это действительно так?
– Я выступал по его поручению в некоторых делах. – Ибарра положил руку на край стола. – Ужасная трагедия, мистер Рассел.
– Но она не была для вас неожиданной?
– Простите?
– Я имею в виду, что у человека, подобного Максу Дарроу, хватало врагов.
– Возможно, – он воздел глаза. – Вы хорошо его знали?
– Мы вместе служили в армии. Я приехал сюда, чтобы встретиться с ним.
– Предстояла деловая встреча?
– В какой-то мере.
– И что бы вы хотели от меня, мистер Рассел?
Рассел задумался, по мере того, как он обдумывал свой вопрос, его взгляд помрачнел. Он скрестил ноги, потом вытянул их. В этот час в комнате было явно прохладно, но он чувствовал, как по его лицу стекает пот. Поковыряв пальцем в ухе и обнаружив, что тот тоже мокрый, вытер его носовым платком, все более укрепляясь в мысли, что ему не удастся добиться помощи от Хосе Ибарра и что надежда на сотрудничество также весьма мала. Раздражение, которое стало в нем подниматься, было вызвано главным образом недовольством самим собой за то, что он вообще сюда пришел. Но уж если пришел, то врожденное упрямство требовало, чтобы он задавал вопросы до тех пор, пока будет получать на них ответы.
– Я обнаружил Дарроу вчера вечером вскоре после того, как его застрелили, – сказал он, – я был, и все ещё нахожусь под подозрением, так что…
– Но почему?
– На этот вопрос лучше меня может ответить генеральный инспектор. Дело в том, что я оказался в курсе деятельности Дарроу и его планов. Я надеялся получить от вас какую-то дополнительную информацию.
– Вы хотите помочь полиции?
– Лучше давайте скажем так: до тех пор, пока полиция не обнаружит того, кто это сделал, мне придется оставаться здесь. Вы были его адвокатом и…
– Но я уже сказал, только в некоторых делах.
– Он оставил завещание?
– Насколько мне известно, нет. Если завещание и существует, то оно было составлено не мной.
– Если завещания не существует, то кто будет опекуном его состояния?
– Это должен решить суд.
– И если не найдется другого адвоката, то таким опекуном можете оказаться вы.
– Возможно.
– Вы составляли договор между Дарроу и Луисом Кастанца?
– Да.
– Дарроу пытался заложить ресторан.
– Вы меня спрашиваете, мистер Рассел?
– Так утверждает генеральный инспектор.
– М-м-м, – Ибарра выбросил окурок сигареты в пепельницу.
По-прежнему не глядя на Рассела, он сказал:
– Об этой закладной действительно велись переговоры и соглашение уже было подготовлено. Его должны были подписать сегодня.
– Таким образом, теперь ресторан получит Луис Кастанца.
– Видимо так.
– Знали вы о том, что Дарроу собирается покинуть город?
Ибарра пожал плечами.
– Мне он ничего не говорил.
– Знали вы, какого рода соглашение было заключено между Дарроу и Алом Фолли?
Секунду адвокат колебался, взгляд его по-прежнему оставался неуловимым.
– Я знал, что такое соглашение существует, но деталей не знал.
– Странно, – протянул Рассел.
– Странно?
– То, что вы все знали насчет соглашения о ресторане и его закладе и ничего не знали о самолетах.
Когда Ибарра промолчал, Рассел подумал:" – Какого черта, так я ничего не добьюсь. Нужно подумать, нельзя ли на него как-то нажать.»
– Это противоречит здравому смыслу, – сказал он вслух. – Если не хотите говорить, так и скажите. Но не убеждайте меня, что вы ничего не знали о том, что происходило с этими самолетами. Вы же знали, что Фолли улетел на своем Си-46 отсюда в понедельник. Вы должны были знать, что он не привел его обратно. Хорошо, что с ним случилось? Фолли продал его кому-то или…
Он не закончил фразу, так как увидел, что Ибарра встал. Лицо того продолжало сохранять безразличное выражение, и без всякого раздражения он взглянул на свои ручные часы с золотым браслетом-просто дал понять, что давить на него бесполезно.
– Извините меня, пожалуйста, мистер Рассел, – все ещё вежливо сказал он. – Меня ждут другие дела. Если вы хотите знать об этих самолетах и о деятельности мистера Фолли, то почему бы вам не спросить у него самого?
– Хорошо, – Рассел поднялся и перевел дыхание, понимая, что он абсолютно ничего не добился. – Я полагаю, что так будет лучше.
Он вышел и спустился по лестнице, ругаясь сквозь зубы, но упрямо решив не сдаваться.
14
Дорога, по которой Педро вел машину к дому Ала Фолли, некоторое время шла вдоль дамбы, затем свернула налево на улицу каменных жилых домов, украшенных бесчисленными балконами. Дом, нужный Расселу, стоял неподалеку – неряшливое двухэтажное строение с покосившимся крыльцом.
Не будучи особенно уверен в адресе, Джим внимательно рассматривал все двери и потому заметил двух мужчин, вышедших из той двери, которую он разыскивал, или, быть может, из соседней. Мужчины сели в стоявший неподалеку автомобиль, и только когда тот двинулся с места, он смог взглянуть на их лица.
Точнее, на одно лицо, так как другого загораживал водитель. Но это лицо он узнал. Это смуглое, широкое и лишенное выражения лицо принадлежало хорошо одетому человеку в затемненных очках, который вчера днем обыскивал его номер.
Автомобиль уехал раньше, чем он успел взглянуть на номер, и в первые секунды Рассел растерянно остался сидеть, но мозг, подстегнутый воображением, стал лихорадочно работать. К тому времени, когда он наконец покинул машину и зашагал через улицу, ему стало совершенно очевидно, что адрес найден правильно, – ведь эти двое не могли просто случайно оказаться по соседству, они несомненно приходили к Алу Фолли.
Теперь уже без всяких колебаний, подталкиваемый новым азартом, он решительно шагнул в открытую дверь, ведущую прямо с тротуара в полутемный холл. Здесь было прохладнее, довольно сыро; поднявшись по лестнице, он оказался на площадке, куда выходили две двери. К правой была приколота карточка, и наклонившись он разобрал:" Альберт Фолли».
Он постучал, затем постучал снова, потом попробовал повернуть ручку двери. Когда та поддалась, у него неприятно засосало под ложечкой, но вопреки дурному предчувствию он повернул её и распахнул дверь. И замерев на полушаге, окаменел, уставившись на пистолет 45-го калибра в руке Ала Фолли.
Две – три секунды они так и стояли молча, неподвижно, уставившись друг на друга. Рассел был испуган и зачарованно смотрел на дуло пистолета.
Не осмеливаясь пошевелиться, он поднял взгляд. Попытался заговорить, но горло перехватило. В глазах Фолли сверкали яркие опасные вспышки, не менее угрожающие, чем пистолет. Но вот они мелькнули и исчезли. Брови расправились, линии рта смягчились. Дуло пистолета ушло в сторону, большой палец поставил пистолет на предохранитель.
– О, – коротко буркнул Фолли, – это вы… – Он негромко выругался, все ещё крепко сжав зубы. – Я думал, эти мерзавцы решили вернуться.
К тому времени к Расселу вернулось самообладание. Он обнаружил, что может проглотить ком в горле. Потом облизал пересохшие губы.
– Вы меня чертовски напугали, – сказал он, обнаружив теперь, что на Фолли только пижама и домашние тапочки, что пижама на плече испачкана в крови и такое же пятно, мокрое и блестящее, расплылось на щеке.
Фолли молча ушел в спальню. Оставшись один, Рассел огляделся. Единственным источником света были два окна, выходивших на небольшие балкончики, узкие французские двери задрапированы тонкими пыльными шторами. У одной стены стоял кожаный диванчик, стойка с радиоприемником, на полу – три – четыре потертых коврика, ещё в комнате были два кресла, три стула с прямыми спинками, два торшера, длинный стол, заваленный журналами и книгами в бумажных обложках, с большой переполненной керамической пепельницей на нем. Еще там лежал бумажник, который Рассел заметил в тот момент, когда Фолли вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами, но уже без пистолета.
Он поставил бутылку и стаканы и взял бумажник. Быстро оглядевшись, поднял брюки, незамеченные Расселом и видимо ранее брошенные под стол. Хотя те выгорели на солнце и не блистали чистотой, Фолли отнесся к ним с вниманием, разгладил, положил бумажник в задний карман и отнес их в спальню. В течение нескольких следующих секунд раздавался только резкий стук открываемых и закрываемых ящиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29