Его взгляд, который до этого был сконцентрирован где-то внутри, вновь обратился на Рассела, а тон опять стал деловым.
– Придется мне просить авиакампанию аннулировать ваш заказ на билет, – сказал он, – надеюсь, вы понимаете…
Вошла стенографистка с показаниями Рассела. Когда тот взял их, чтобы проверить и подписать, зазвонил телефон.
Просматривая показания, Рассел краем уха прислушивался к вежливому телефонному разговору по-испански. Повесив трубку, Квесада сказал:
– По-видимому, у вас здесь есть друзья. – Он показал на телефон. – Кто-то уже звонил по поводу вас консулу и тот спросил меня о вашем положении и о моих планах. Я сообщил ему, что вы уже уходите.
Комиссар прошел к двери и открыл её, глаза его вновь стали жесткими.
– Сегодня вечером вы сделали большую глупость, – сказал он, – причем отнюдь не в панике, как утверждаете. Будем надеяться, удастся доказать, что рассказали вы правду… Спокойной ночи, мистер Рассел.
В приемной, где сидели четверо, было душно и влажно после кабинета с кондиционером. Трое присутствовавших были полицейскими, но Рассел видел только девушку, которая поднялась ему навстречу и улыбнулась.
– Это вы звонили консулу? – спросил он.
– Я думала, что кто-то должен это сделать, – ответила Клер. – Кто знал, что ещё может произойти, а они, – она кивнула на двух детективов и стенографистку, – сказали, что я могу воспользоваться телефоном, так что… – Она сделала паузу и добавила, – Так все в порядке? Вы уже можете идти?
От этой самой приятной неожиданности, которая случилась с ним за столь долгое время, он с трудом нашелся что ответить. Мысль о том, что она сделала, сам факт, что она ждала его, сочувствие, которое подсказало ей так поступить, высекли в нем искру, стремительно разжегшую пожар, странным образом лишивший его дара речи. Джим откашлялся и улыбнулся ей, млея от счастья и забыв про все неприятности.
– Пойдемте, – сказал он, так как ничего другого не пришло в голову. И он взял её за руку и повел.
10
В тот вечер рано взошла луна, но когда Джим Рассел с девушкой спустились по каменным ступеням, она уже скрылась. Он повел её, совершенно не представляя, куда, через миниатюрный сквер, именовавшийся «Лоттери Плаза», и мягкая нежность звездной ночи охватила их, и он чувствовал себя так, словно окунулся в новый мир, мир новых, непривычных для него чувств.
На другой стороне улицы стоял потрепанный автомобиль, и увидев экскурсионный значок на ветровом стекле, Джим остановился справиться у водителя, крупного мулата в помятом костюме и соломенной шляпе, сколько тот возьмет до отеля.
– Доллар с четвертью.
– Даю доллар.
– Уже слишком поздно, сэр.
Рассел чувствовал себя настолько уверенно, что решил поторговаться.
– Доллар, – покачал он головой, отступая назад.
Водитель улыбнулся, вышел и открыл заднюю дверь.
– Я считаю, лучше ехать, чем стоять на месте, – признал он, – но эти чертовы развалюхи жрут такую уйму бензина…
Рассел был готов согласиться, ибо на вид автомобилю было не меньше двадцати лет и сзади у него оказалось больше места, чем на обоих сиденьях в современных машинах. Зато когда автомобиль двинулся, они удобно вытянули ноги и откинулись назад на потертых кожаных сидениях, и руки их касались друг друга.
Секунду или две Рассел размышлял, не обнять ли плечи, которые оказались так близко. Ему казалось, что как раз это и нужно сделать, к тому же у него было чувство, что она не станет возражать. Собственно, колебаться его заставляла не робость, а просто понимание того, что сейчас все чудесно, и боязнь все испортить. Так что он только слегка повернулся, чтобы её лучше видеть, ощущая приятную тяжесть её руки, и внезапно обнаружил, что рассказывает ей все, что случилось, и у него растет чувство, что она его девушка, что он знает её уже много недель. Ему не пришло в голову, что их толкнуло друг к другу общее чувство одиночества и опасности; просто он знал, что это так.
Она слушала, время от времени поднимая на него глаза, так что он мог видеть нежную линию рта и пляшущие огоньки в её глазах – отсветы проносившихся мимо уличных фонарей. Автомобиль катился мягко, двигаясь плавно, хотя и медленно, водитель скромно помалкивал, а они разговаривали вполголоса, размышляя над тем, кто убил Макса Дарроу, и не находили ответа. Затем, когда они ехали по почти опустевшей Виа Эспанья, она заговорила о своем отце.
– Он был лоцманом? – спросил Рассел.
– Да. До тех пор, пока его не заставили уйти в отставку… Я считаю, что это очень глупый закон, – добавила она с неожиданным возмущением. – Это все правительство…
– Да?
– Каждый, кто работает здесь на них, должен уходить в отставку в шестьдесят два года. И не только уходить в отставку, но и уезжать.
– Уезжать из страны?
– Нет, уезжать из зоны. Так как здесь все принадлежит государству. До тех пор, пока вы работаете на них, можете арендовать квартиру. А когда вы ушли в отставку, вам предоставляют какое-то время для подготовки к отъезду. Можно переехать в отель «Тиволи», но только на шестьдесят дней или что-то в этом роде. Затем вы можете попытаться найти себе место в Панаме или вернуться домой. Моему отцу так здесь нравилось…
– Потому он и остался.
– Но он не мог просто сидеть, ничего не делая в свои шестьдесят два года. Он имел свидетельство судоводителя без ограничения района плавания и нашел два старых военных транспорта, но у него не хватало денег, чтобы приобрести их. Макс Дарроу узнал об этом, – меня в тот момент здесь не было, но отец мне рассказывал, – у него были деньги, так что они выработали соглашение, в соответствии с которым отец делал большую часть текущей работы и ходил капитаном на одном из судов. Ему это нравилось и, я думаю, все было бы хорошо, если бы не тот сердечный приступ. Когда он поправился, врачи сказали, что такая работа больше не для него и что он должен вернуться в Штаты. Дарроу выплатил какую-то часть, а на остальное дал вексель…
Ее голос затих и, поскольку она не продолжала, Рассел спросил:
– А чем он занят сейчас?
В темноте раздался тихий смех.
– Он не может без кораблей и без воды, потому купил небольшое судно и плавает по озерам в Северной Каролине. Он прекрасно проводит время, но чтобы все было так, как ему хочется, на судне нужны некоторые изменения. Вот почему для него так важны эти десять тысяч долларов.
– Теперь он их получит, – сказал Рассел и, увидев, что она не понимает, пояснил: – Изумруды Дарроу – это целое состояние. Судебный исполнитель или душеприказчики должны оплатить вексель.
– Да, – кивнула она, – я тоже так думаю.
Когда они добрались до отеля, было уже два часа ночи. В это время и бар, и кафе «Белла Виста» были закрыты, но Рассел решил, что они обязательно должны что-то выпить, не так ли? Или, может быть, съесть что-нибудь?
Она ответила, что выпить бы неплохо, и они зашли в кафе, расположенное в самом конце коридора, и уютно устроились в одной из кабинок. Ночная чашка кофе показалась Расселу чудной, но разговор скоро выдохся и он понял почему. Они слишком устали и когда стала сказываться реакция на происшедшее, он заметил сонную мглу в зеленых глазах девушки. Джим сказал ей об этом, она улыбнулась и согласилась.
– Все произошло так неожиданно, – сказала она.
Он заплатил по счету и они зашагали обратно вдоль темных широких окон пустой галереи. Выйдя из лифта на третьем этаже, Клер открыла сумочку, чтобы достать ключ и неожиданно остановилась.
– Странно, – сказала она, – я думала, что захватила его с собой.
Пришлось вернутся в холл, где заспанный дежурный достал из-под стойки дубликат ключа, и опять пошли по открытой галерее, выходившей на внутренний дворик и бассейн. У номера 306 он взял ключ, отпер тяжелую дверь, широко распахнул, чувствуя, что девушка совсем рядом, шагнул внутрь и потянулся к выключателю.
Когда Рассел повернул выключатель, ничего не произошло. Он опять повернул его с тем же результатом, и в этот миг инстинкт и быстрая реакция заставили его действовать. В обычных условиях он шагнул бы вперед в поисках работающего торшера, но события, происшедшие в этот день, не могли не оставить след. Хотя Джим и не отдавал себе в этом отчета, но все его чувства были напряжены из-за столь жестокого убийства, и в ту же секунду на него вновь навалились все прежние страхи.
Предостережение пришло изнутри, так как в комнате стояла мертвая тишина. Его вдруг охватило предчувствие, что опасность затаилась в темноте где-то перед ним, и оно мгновенно обострило все его чувства.
Хотя в комнате было темно, двери, ведущие на балкон, были открыты и на фоне звездного ночного неба что-то двигалось.
Он не знал, что это было-оно не имело формы, но не стал тратить времени на размышления. Даже в темноте он помнил расположение своего номера. Надеясь только, что этот номер устроен аналогичным образом, и мгновенно подчиняясь толкнувшему его страху, он свернул налево к двери в ванную комнату-если она там была – сжимая запястье девушки.
Только легкий возглас удивления был ответом на его рывок и что-то упало рядом. Краем глаза он уловил движение в темноте – и тут же глаза резанула вспышка и раздался грохот выстрела, от которого задрожали стены.
Они почти рухнули в открытую дверь. Свободной рукой он захлопнул её и повернул ручку. Теперь они стояли в полной темноте, одной рукой Рассел прижимал Клер к себе, ощущая гибкую спину и слыша удары сердца, которое, казалось, стучало в унисон с его собственным.
Он не знал, сколько они так простояли, но поняв, как крепко прижал её к себе, несколько ослабил руку. И почувствовал мягкий толчок её юной груди, когда она перевела дух, аромат её волос защекотал ему горло, и теперь, когда она ослабила руки, он понял, что она также крепко прижималась к нему, как и он к ней.
Еще несколько секунд они стояли неподвижно. Он едва дышал, чтобы лучше слышать, и ему показалось, что где-то снаружи хлопнула дверь. Теперь, когда воцарилась тишина, он отпустил Клер и отступил назад. На этот раз уже её руки нашли его и притянули к себе.
– Нет, – прошептала она.
– Мне показалось, что закрылась дверь.
– Пожалуйста, подожди немного. – Затем, как бы почувствовав его желание все выяснить, добавила:
– Может быть, это только хитрость.
– Хорошо, – сказал он. – Подождем немного, но я не думаю, что кто-то будет долго оставаться здесь после такого грохота.
Снова наступила тишина, прерываемая только звуком дыхания. Наконец она сказала:
– Думаю, кто-то действительно взял мой ключ, Джим.
– Да, пожалуй, – согласился он.
– Если бы я пришла одна…
Ее голос сорвался, и он торопливо заговорил, чтобы отвлечь её от печальных мыслей.
– Но где же был ключ?
– В моей сумочке.
– А где сумочка?
– Я оставляла её за дверью.
– А кто мог взять его из сумочки? Кастанца приехал в управление полиции вместе с собой?
– Да.
– Кто ещё имел возможность заглянуть в нее?
Подумав, она признала, что не знает.
– Там возле диванчиков в приемной низкая стойка, – сказала она. – Некоторое время она лежала там, а потом-возле меня. В другой комнате я…я не знаю. Я не обратила внимания.
– Да, – сказал он и теперь, как замедленная реакция на сильный стресс, который до тех пор он ещё мог контролировать, его охватила дрожь. И почувствовав, что её не унять, он шагнул назад, опасаясь за перенапряженные нервы. Лишь теперь он со всей отчетливостью понял, что в чьем-то извращенном мозгу сложилось твердое намерение убить. Один из тех пятерых, которых сегодня допрашивали всех вместе, пришел сюда с пистолетом – возможно с тем самым, выстрел из которого оборвал жизнь Макса Дарроу.
Он с явным усилием отогнал от себя эту мысль, отказываясь додумать её или искать причины покушения. Напрягся, стараясь расслабить окаменевшие мышцы и почувствовал, как по спине течет холодный пот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29