– Хорошо, – ответил Эрл, наблюдая за Попом. Тот подошел к задку машины, погремел цепями и выпустил из клеток трех грациозных собак с гибкими телами. Две из них, гладкошерстные мускулистые гончие светлой масти с серо-голубыми пятнами и смолистой клейкой пастью, прыгали в ожидании приказаний хозяина. Третий пес с утопающей в складках мордой был из породы ищеек.
– Мистер Молли – мой лучший пес, – сказал Поп. – Если есть что искать, старина Молли найдет обязательно. А щенков этих взял, чтобы поучились. Мистер Молли стареет.
Гончие залаяли, обнажив белые клыки и розовые языки в пенистой вязкой слюне. Братья Поузи им не понравились: они сразу почувствовали, что Джед презирает их хозяина. Джед Поузи попятился.
– Убери от меня эту чертову сучку.
– Это не сучка, болван. У него между ног штуковина с кукурузный початок, – ответил Поп. – И потом, я – свободный человек. Работаю с полицией на договорной основе.
Отупляющий знойный воздух наполнился энергичным собачьим лаем, так не вязавшимся с атмосферой уныния, которое навевала удушающая жара. Лай собак немного нарушил душевное равновесие Эрла, хотя он старался не идти на поводу у своих предрассудков. Однако и на Тараве собаки 2-й дивизии морской пехоты лаяли, когда прочесывали взорванные бункеры и доты, выискивая среди мертвых тел немногих оставшихся в живых японцев. Думаете, чтобы спасти их? Нет, сэр. Если собаки с воем выбегали из бункера, значит, где-то внутри стонал недобитый японец. Тогда раздавалась команда «Огонь!» и в лаз летели две-три гранаты. Когда взрывы стихали, кто-нибудь из морских пехотинцев направлял в отверстие огнемет и в течение десяти секунд поливал пламенем, сжигая дотла все, что было внутри. С тех пор миновало двенадцать лет, но Эрл до конца своих дней будет помнить, как тогда все происходило: лай собак, глухие затихающие взрывы гранат, смрад горелого мяса, жужжание мух.
– У вас есть что дать мистеру Молли понюхать? – спросил Поп прищурившись. – Иначе он не возьмет след!
Эрл кивнул, весь внутренне напрягаясь в предвкушении поисков. С заднего сиденья своего автомобиля он вытащил розовый шерстяной свитер.
– Посмотри, это подойдет? – Поп огромной грязной рукой схватил изящную вещь и бросил собакам. Псы обнюхали свитер и стали яростно рвать в клочья. Одна из гончих, оттеснив двух других, почти полностью завладела вещью, но те, вздрагивая всем телом, опять приблизились и зарылись в шерсть носом и клыками, будто хотели ее проглотить. И вдруг разом отскочили в стороны, так же быстро, как налетели, очевидно, псы каким-то образом впитали запах свитера своими глупыми, но цепкими собачьими мозгами и вещь теперь потеряла для них всякий интерес. Влажный, изодранный в клочья свитер упал на землю.
– Ведь он вам больше не нужен, мистер Эрл? – поинтересовался Поп.
– Нет, нет, Бог с ним, – ответил Суэггер. – Давайте начинать.
– Вы уверены, что это то самое место?
– Уверен. – Эрл бросил взгляд через плечо.
На высоте шестнадцати футов был укреплен рекламный щит с красочным изображением пяти пляшущих работников бензоколонки. По всей вероятности, это были популярные персонажи какого-нибудь дурацкого телевизионного шоу, о котором Эрл никогда не слышал (да и плевать на него), но сразу понял, откуда они взялись. Надпись на щите гласила: «Компания «Тексако» представляет Петро X – секретный высокооктановый базовый компонент топлива для двигателей и авиационного бензина».
У полицейских весьма своеобразный способ мышления. В журнале происшествий полиции округа Полк-Каунти, который Эрл обязательно просматривал раз или два в неделю, хотя это и не входило в его обязанности, он прочел одну запись, на первый взгляд ничем не примечательную: «Заезжала белая леди и сообщила, что вчера поздно вечером, направляясь на своей машине к границе округа, она в свете фар на дороге у рекламного щита компании «Тексако» заметила чернокожего парня, который вел себя несколько странно. Она решила, что об этом следует известить полицию, поскольку слышала множество историй о дерзком и жестоком поведении негров, проживающих в более южных районах».
Пустое сообщение, никакой существенной информации. Но, возвратившись вчера вечером домой, Эрл крайне удивился, увидев на улице своего сына Боба Ли. Фигурка мальчика в енотовой шапке, как у Дэви Крокетта, с которой он никогда не расставался, одиноко вырисовывалась в лунном свете. Боб Ли был спокойный, можно даже сказать прилежный, девятилетний подросток, без нужды не паниковал и не пугался.
– Что случилось, сын? – спросил Эрл.
– К тебе гости, папа. Они отказались войти в дом, хотя мама приглашала.
Что-то в голосе мальчика подсказало Эрлу: происходит нечто странное. Так оно и оказалось. На крыльце застыли мужчина и женщина, оба негры. Они явно опасались воспользоваться гостеприимством Джун.
Эрл подошел к ожидавшим его людям.
– Вы кто?
Негры, как правило, никогда не приходили в дом к белому человеку, тем более если они не знакомы с ним, да еще в такое позднее время. Поэтому Эрл ни секунды не сомневался, что посетители ждут его неспроста. Направляясь к ним, он, хотя это и выглядело нелепо, правой рукой расстегнул кобуру, чтобы при необходимости успеть быстро выхватить кольт и выстрелить.
Но в следующую секунду сообразил, что перестарался.
– Господин Эрл, меня зовут Перси Хейрстон. Я – священник баптистской конфессии в Ороре. Мне ужасно неприятно, что я вынужден беспокоить вас дома, сэр, но эта бедная женщина очень переживает, а городские власти не хотят ее слушать.
– Ничего страшного, Перси. Сестра, садитесь, пожалуйста, и поделитесь своим горем. Джун, – крикнул Суэггер в затянутую сеткой дверь, – вынеси людям лимонаду. – Затем опять повернулся к неграм. – Расскажите, в чем дело. Никаких обещаний дать не могу, но помочь постараюсь.
Однако в душе Эрла происходила борьба: проблемы негров были не в его компетенции, и он понятия не имел, как они живут, мыслят. Он и они сосуществовали в параллельных мирах. Эрл также знал, что негры имели обыкновение наживать себе весьма опасные неприятности; среди белых в подобные передряги попадали только представители самых презренных слоев общества. Они все, казалось, только тем и занимались, что резали друг друга или мстили чьему-нибудь брату за то, что тот сбежал в большой город с чьей-то женой, оставив дома десятерых тощих голодных ребятишек или безработного отца, и все в таком роде. Бессмысленная жизнь, бессмысленные преступления. Во всяком случае, белому человеку это трудно понять, и, если позволить втянуть себя в их разборки, то можно и не выпутаться. Полицейская мудрость гласит: пусть негры живут, как знают, лишь бы не мешали жить белым.
– Господин Эрл, – заговорила женщина. На вид ей было лет сорок. На голове – широкополая шляпа, одета чисто, опрятно, – наверное, выбрала самый лучший, воскресный, наряд, отправляясь с визитом к белому человеку. – Господин Эрл, у меня пропала дочь, Ширелл. В прошлый четверг ушла вечером из дому и не вернулась. О, господин Эрл, я так боюсь, что с ней случилось что-то ужасное.
– Сколько лет Ширелл? – спросил Эрл.
– Пятнадцать, – ответила мать. – Самая красивая девочка во всем городе. Моя любимая.
Эрл кивнул. Обычная история. Среди негров подобное случается сплошь и рядом: девчонку подцепил какой-нибудь разодетый хлыщ, затащил в один из притонов, в так называемую «колыбель», в западном районе города, где круглые сутки гремит музыка, танцы никогда не прекращаются, а спиртное и еще Бог знает что бесплатно раздаются направо и налево, хотя в Полк-Каунти объявлен «сухой закон». Потом этот хлыщ попользовался девчонкой и бросил у дороги. Не исключено, что девчонка, проснувшись, застыдилась того, что натворила, и покинула город, а может, сбежала с парнем. Тут не угадаешь; варианты каждый раз разные, а суть не меняется.
– Послушай, милая, – обратился к женщине Эрл, – наверно, она познакомилась с каким-нибудь парнем и пошла с ним на вечеринку. Вы ведь знаете, какая сейчас молодежь.
– Господин Эрл, – вмешался священник. – Я знал сестру Паркер и ее семью никак не меньше двадцати лет. Ширелл росла у меня на глазах, я крестил ее. Она порядочная девушка. Божье дитя.
– Да будет благословен Иисус, – вторила ему мать Ширелл. – У меня хорошая дочка, послушная.
– Конечно, мэм, – сказал Эрл, начиная терять терпение от их причитаний.
– Вы же знаете, городская полиция, они белые, им плевать на чернокожую девушку, даже такую замечательную, как Ширелл, – сердито проговорил священник.
Суэггера удивило, что Перси позволил себе столь ясно выразиться, однако он был прав. Сотрудники окружной полиции и пальцем не пошевельнут, чтобы помочь негру распутать преступление, совершенное против негра.
И тут Эрл вспомнил запись в журнале: неизвестный чернокожий парень на дороге, где ему не следовало быть, да еще поздней ночью, в такое неподходящее время. Девушка исчезла именно в ту ночь. Как знать?
– Выпейте лимонаду, – предложила Джун, вынося из дома кувшин с двумя бокалами на подносе.
– Ладно, – произнес Эрл, – попробую помочь, как обещал. Я знаю кое-кого, кто может дать мне некоторую информацию. И… это все, что я могу сделать для вас. Но я постараюсь.
– О, господин, вы так добры. Благодарю, благодарю, благодарю тебя, Иисус, ты услышал мои молитвы, – запричитала женщина. Священник Хейрстон стал ее успокаивать.
Эрл проводил гостей до машины священника. Это был старенький «Де Сото» довоенного выпуска, наездивший немало миль. Усадив негритянку в машину, обогнул автомобиль и отвел Хейрстона в сторону.
– Перси, возможно, мне понадобится что-нибудь из вещей Ширелл, – сказал он, разыгрывая свою последнюю карту. – Что-нибудь из одежды или любая другая вещь, которую она держала в руках. Вы сможете достать, что я прошу, когда отвезете миссис Паркер домой? Я сделаю несколько звонков сегодня вечером, узнаю, что мне надо, возьму с собой кое-кого из знакомых ребят и завтра утром, скажем часов в девять, подъеду к церкви.
– Хорошо, сэр. Для чего вам нужны вещи…
Старик вдруг замолчал и посмотрел сержанту в глаза.
– Не буду болтать зря, – ответил Эрл, – но да, возможно, придется вызвать собак-ищеек. А теперь возвращайтесь домой и молите Бога, чтобы утром собаки ничего не нашли.
Эрл, человек методичный, прежде чем начать действовать, аккуратно, большими печатными буквами вывел имя каждого из участников поисковой группы на внутренней обложке своего блокнота.
«Джед Поузи», – писал он. – «Лем Толливер. Лам Поузи. Поп Двайер». И чуть ниже: «Поисковая команда, 7-23-55».
– Эрл?
– Иду, иду, – откликнулся Суэггер, услышав нетерпеливые нотки в голосе Лема. – Ладно, за дело.
Старик умело направлял собак. Казалось, он вел с ними беседу на таинственном собачьем языке – что-то тихо, ласково бормотал, нашептывал, пощелкивал и, главное, издавал какие-то чмокающие звуки, на которые псы реагировали особенно остро. Коротконогая толстая гончая, очевидно, понимала, что ставка сделана на нее. Она вела себя, как кинозвезда, – с достоинством, без лишней суеты, обнюхивала землю с нарочитой небрежностью, ко всему оставаясь равнодушной. Молодые, более рослые псы отличались меньшей сдержанностью и спокойствием нрава. Совсем еще щенки, они от нетерпения и переполнявшей их энергии кидались из стороны в сторону. Поп прошелся с ними по дороге в обоих направлениях, но собаки ничего не унюхали. И лишь однажды одна из юных гончих, нарушив дисциплину, бросилась за енотом, натянув поводок. Зверек в испуге метнулся через дорогу в лес. Поп не сильно ударил непослушного пса, и тот мгновенно занял свое место возле любимца хозяина.
Эрл вместе с помощником шерифа Толливером и братьями Поузи в это время внимательно обследовал лесные заросли, выискивая… они и сами толком не знали, что надеялись обнаружить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73