Она давно Хрусталеву окучивает. Пономарева свое дело знает туго. Был бы только толк от этой кривоногой таксы.
Сазонов поморщился:
- Ну, ты уж совсем…
- Не переживай, она всех манекенщиц называет жердями. Не понимаю: как можно редактору модного журнала так безвкусно одеваться? В прошлый раз я ее в бирюзовом видела - эт-то было нечто!..
- Зато ее издание процветает, - проговорил Тимофей и насупился. Подрядившись работать на Нину Ивановну, он лишился самостоятельности и стал неинтересен как модельер редакторам модных журналов.
Катя внимательно посмотрела на Хрусталеву: умное, волевое лицо женщины притягивало взгляд.
- Умная баба, но очень злая, - точно прочитала мысли подруги Наташа Богданова. - Сотрудницы журнала от нее стонут. Дисциплина - как при военном коммунизме. Топ-модели, которых она отбирает для съемок, у нее по струнке ходят, мне девчонки рассказывали. Орет на всех, унижает. Не каждый выдерживает! Зато журнал ее процветает, Тимофей правильно сказал. Перед ней люди и покруче нашей Нины Ивановны откровенно пресмыкаются. Связи у нее, говорят, огромные.
- По-моему, те, кто поставляют тебе сведения, несколько преувеличивают… - угрюмо пробормотал Тимофей.
Публика на банкете «отдыхала», что называется, по полной программе.
- Тимоша, мы исчезаем… - Наталья осторожно дотронулась до локтя молодого модельера, догадываясь, какие мысли того одолевают. - Не грусти! Значит, твое время еще не пришло. Все образуется.
- Как - уже? А я хотел с вами водочки дернуть. За успех, а?
- С тобой даже во вред себе выпью.
Наталья одной рукой обняла Сазонова за шею, а другой подняла высокий тонкий стакан.
- Тим, чтобы когда-нибудь… - Наташа сделала многозначительную паузу и совсем тихо, чтобы слышали только Катя и Сазонов, продолжила:
- Чтобы когда-нибудь ты сумел выбраться из этой кабалы и стать самостоятельным. Представляешь, как это будет звучать: "На проходящих в Париже Днях высокой моды впервые показал свою коллекцию российский дизайнер Тимофей Сазонов. Его уже называют открытием Дней моды. Представленная им линия прет-а-порте…"
Сазонов изменился в лице.
- Не надо, прошу тебя.
Наташа поставила стакан на стол.
- Извини, Тимоша, я сегодня какая-то раздерганная. Сердце жмет.
Когда Богданова с Царевой спускались по лестнице, до них продолжали доноситься громкие веселые возгласы разгоряченных гостей.
- Кое-кто сегодня на карачках отсюда уползет, - прокомментировала Наташа.
На улице было удивительно тихо. Падающие снежинки кружились в легком хороводе.
- Замечательно-то как! - Наташа, раскинув руки, потянулась, стоя в незастегнутой шубке. - Вот так стояла бы целую вечность и смотрела. Не надо ни о чем думать, улыбаться, суетиться…
- Странная ты какая-то сегодня. - Катя подошла сзади и обняла подругу. - Что-то случилось?
- Может, и случилось. Я и сама не знаю. Так тоскливо вдруг стало - хоть волчицей вой.
- Ты сейчас к Николаю?
- Ага… - Наташа подошла к своей темно-синей "девятке".
- А почему он сегодня на показ не пришел? - спросила Катя. И тут же смутилась. - Извини, я, может, не то спрашиваю.
- Нормально спрашиваешь. У Николая неприятности, попросил меня приехать сегодня вечером. С ним вообще что-то непонятное творится. Вчера утром примчался как сумасшедший, потащил за подарками. Всю дорогу шутил, смеялся, а потом вдруг замер, уставился на меня и говорит: какая ты, дескать, красивая, смотрю на тебя, и дыханье перехватывает. И так глянул, что мне нехорошо сделалось. Я ему: давай плюнем на эти подарки, что у нас, времени с тобой не будет? И знаешь, что он сказал? Может, и не будет, говорит. Вот подстрелят меня, и ничего не будет.
- Ох, Наташенька, - всплеснула руками Катя.
- Что - Наташенька? Он мужик серьезный, знаю, что по краю ходит, только я его и такого люблю. Привязалась к нему, понимаешь, и знать ничего не хочу.
- Так выходи за него замуж.
- Зачем? Нам и без этого хорошо. Мы недавно сидели с ним в «Бочке». Там в тот вечер цыган пригласили. Хорошо пели. Я привязалась к одной пожилой цыганке, погадай, говорю, мне на счастье. Она согласилась. И деньги уже взяла. А потом вдруг отказала. Ушла и даже деньги на столике оставила. Я расстроилась как последняя идиотка. Смешно, да?
- Не знаю. Мне цыгане никогда не гадали.
- Я вот в последнее время стала задумываться о будущем. Странно, но я не могу представить себя в будущем. Пытаюсь - и не могу! Какая-то пустота впереди, как белое поле… - Наташа тряхнула непокрытой головой, словно отгоняла от себя мрачные мысли. - Глупости все это, надо поступать в Тарасовский, я всегда мечтала быть модельером. Правда, модельеров теперь в каких-то академиях готовят - сама рекламу по телевизору недавно видела. Но я, если решусь, непременно пойду в Тарасовский. Не в этом году, так в следующем. Буду собираться с силами. Всю жизнь по подиуму не пробегаешь. Со мной Тимофей обещал позаниматься, рисунок поставить. Слушай, давай вместе махнем, а?
Катя растерялась.
- Я даже не знаю, по каким предметам для поступления туда надо готовиться.
- А-а, все то же самое, - махнула рукой Наташа. - Чтобы сдавать вступительные экзамены на конструктора-модельера, надо уметь хорошо рисовать. Это - главное, всему остальному научат. А без рисунка - выйдет только пустая трата времени и денег. Но и, конечно, надо чувствовать моду.
- Я совсем не умею рисовать, - тихо сказала Катя.
- И медведей обучают! Я, когда полгода назад машину купила и первый раз за руль села, думала, сроду не научусь. А сейчас езжу, и нет проблем… Ну, ладно, про институт потом поговорим. Время еще есть. Садись. - Наташа распахнула дверцу автомобиля. Сейчас она опять была прежней Богдановой - дерзкой, самоуверенной, на ее лице не осталось и следа сентиментальной грусти. - Слушай, а то поехали со мной, а? Отдохнем, посидим, выпьем. Мешать не будешь, места в доме много.
- Спасибо, Наташенька, в другой раз. Устала я, нанервничалась, домой пойду.
Наташа вздохнула, и Кате показалось, что подруга просто не хочет ни на минуту оставаться одна.
- Тогда хоть до дому тебя подвезу.
- Нет, - не согласилась Катя. - До дому не надо, только до проспекта. Я дальше пешком пройдусь.
Глава 3
Окончив школу, Катя попробовала поступить в педагогический университет, но недобрала баллов. Она не сильно расстроилась, потому что в общем-то никогда не хотела быть педагогом - больше по привычке уступала настояниям матери, чем прислушивалась к собственным желаниям.
Мать, Мария Александровна, воспользовавшись какими-то знакомствами, устроила дочь учетчицей в контору опытного цеха номер один, при конструктор-ском бюро кабельной промышленности.
- Посидишь, - говорила мать, - осмотришься, - у них свой техникум есть. Глядишь, и поступать туда надумаешь.
Катя просидела в конторе ровно два месяца, после чего сказала сама себе: хватит!
Все это было очень далеко от того, о чем она мечтала. Самая молодая в конторе (ей тогда еще и восемнадцати не исполнилось), она никак не вписывалась в слаженный и спетый коллектив. Зарплату, хоть и небольшую, платили исправно, и народ в конторе регулярно праздновал это событие.
На контору получали чистый медицинский спирт, который предназначался для каких-то научных исследований и технических нужд. Коллектив широко пользовался этим благом. Вопрос с выпивкой был, таким образом, решен - за счет государства. С едой тоже определились.
Обязанности в конторе давно и четко распределились: кому какую закуску приносить к знаменательному дню. Главный бухгалтер, крупная и горластая баба, специализировалась на приготовлении селедки под шубой; старший инженер обязательно приносил грибочки, собственноручно засоленные; кадровичка доставала домашние огурчики ("которые хрустят, родные, и сами в рот просятся, а под такую закусь грех не выпить"); начальник цеха, человек занятой и нехозяйственный, под руководством главной бухгалтерши покупал какую-нибудь нарезку. Инженер Берта, от которой ушел муж, маленькая нервная женщина, как человек малосведущий в домашнем хозяйстве, приносила что придется… Словом, все были охвачены. Кроме Кати. В дружном сплоченном коллективе она не могла найти себе места. А главное, ей этого не очень-то и хотелось.
Посидев разок с коллегами за одним столом, она в тот вечер едва не взвыла с тоски. И когда наступила следующая знаменательная дата, принялась подыскивать благовидный предлог, чтобы уклониться от мероприятия. Катя водки не пила, а слушать пьяные «производственные» разглагольствования (о том, как скручивают кабель, и почему в прошлом месяце пошло брака больше, чем обычно, и т. п.) для нее было выше сил. Она ничего не понимала в этих разговорах.
Надо отдать конторским должное: гулял народ интеллигентно - никаких свар, скандалов, пьяных обид. Содержание застольных разговоров никуда не выносилось. Иногда Берта, как самое забитое существо, жаловалась Кате, что бухгалтерша ее заела.
- И учит, и учит, - плакалась Берта. - И этого я не умею, и того. Сама привыкла мужем командовать, но не все же такие, как она.
В качестве инженера Берту тоже не больно жаловали.
- До первого сокращения здесь сижу. Ну и черт с ними, уйду.
Делиться с Катей было можно, она - своя.
А Катерина с каждым днем все сильнее и сильнее тяготилась работой… Неужели везде так? Никогда она не соберется поступать в их техникум. Это «кабелиное» хозяйство ей и даром не нужно. Что она забыла в этой конторе? Хоть бы делу какому-нибудь училась, а то лишь юбки протирает. Ее неизменно приглашали участвовать в застольях, и это становилось для нее каждый раз настоящим мучением.
Катерину ждало еще одно испытание. В обязанности учетчицы входило получение со склада различных материалов. Она с кладовщицей заполняла карточки учета, а двое грузчиков должны были тащить в первый цех полученный груз. И вот тут начинался кошмар.
Два вечно пьяных обормота вили из Кати веревки.
Если речь шла о неходовом товаре, который никак нельзя толкнуть на сторону, Катя своих работничков по полдня разыскивала - в разных курилках и прочих злачных местах.
- Не видишь, что ли? Выпить рабочему человеку надо! Похмелиться то есть… Стакан пропустим и придем. Жди, никуда твоя проволока не денется. Делов-то - на пять минут.
Катя ждала. Полчаса, час. Ругалась кладовщица, которую они задерживали, звонил мастер цеха, который ждал ящики, а их все не было.
- Вечно с вашим цехом проблема, все люди как люди, а вы… Торчи тут из-за вас, никакого порядка нету. - Решительно настроенная кладовщица в любой момент могла закрыть склад и уйти оформлять какие-то свои вечно недооформленые накладные.
Когда Катю уже начинало колотить, появлялись наконец похмеленные обормоты - и тоже бурчали: оторвали, мол, от любимого занятия, наспех пришлось стакан пропускать, никакого, дескать, нет понятия у этой девчонки.
Но все это - цветочки. Хуже дело обстояло, когда подходил черед получать со склада что-нибудь дефицитное. Два орла, пронюхав об этом, сами караулили Катю.
- Пойдем, что ль, Катюш, поможем…
По дороге со склада - а доставлять груз приходилось через всю территорию КБ - они искали любой повод, чтобы отделаться от своей учетчицы. Когда она впервые увидела, какое количество полученных дефицитных материалов грузчики донесли от склада до цеха, ей стало плохо.
Катя пошла к начальнику, но тот даже слушать ее не захотел.
- Вы несете материальную ответственность! - громко кричал он на девушку. - Не умеете работать!..
Катя выбежала из кабинета начальника вся в слезах.
Потом она узнала, что Берта ходила к начальнику цеха, чтобы заступиться за нее.
Цареву опять вызвали в кабинет…
- Вы там построже с ними. Церемоний не разводите - они народец ушлый.
Катя уже видеть не могла этот народец. После разборки грузчики ненадолго притихли, а потом опять стали тащить подряд все, что бы им ни глянулось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46