.. Ладно, давай спать укладываться. Поздно уже. Нет, нельзя мне пить! Быстро пьянею.
Глава 24
- Томазик, про тебя сегодня в больнице спрашивали…
Вернувшаяся с ночного дежурства медсестра Галина, у которой жил Томаз Гелашвили, поставила тяжелую сумку в прихожей и стала снимать пальто.
- Кто? - сорвался с дивана Томаз. - Кто спрашивал? - Его больные глаза прямо-таки вонзились в Галину.
- Да не волнуйся ты. - Она попыталась его успокоить. - Приличный такой мужчина.
- Что ты им сказала?
- Ничего! Ты же мне не велел никому про тебя говорить.
Осунувшееся, серое лицо Томаза Гелашвили в последнее время сделалось просто страшным. Каждый день он говорил себе, что надо уходить - и вот дождался… Пригрелся у бабы, нашел тихое местечко. Да эти бандюки в два счета его выследят!
Томаза всего трясло.
- Принесла? - только и спросил он.
Галина поджала губы.
- Нет! - твердо сказала Галина. - И не принесу больше, хватит. У меня из-за тебя скоро неприятности будут.
Она вспомнила, как раковому больному вводила дистиллированную воду вместо обезболивающего. Несчастный такими глазами смотрел на нее… "Не помогает, - говорил он. - Мне уже теперь ничего не поможет". Помер он спустя два дня, но как мучился!.. Из-за нее, потому что Томазу наркотики приносила.
- Я не хочу в тюрьму садится.
- Ах не хочешь? - заорал он. - А я, думаешь, хочу подыхать?
Томаз шарил у себя в карманах. Сигареты кончились. Он выскочил в прихожую и стал быстро одеваться.
- Ты куда?
- Сигарет куплю…
Гелашвили стоял у газетного киоска и по привычке разглядывал витрину. Его внимание привлекло фото красивой девушки с зелеными глазами, помещенное на обложке еженедельника.
- Мама моя! - Он даже присел от удивления.
Эту девчонку привозила подруга Линя - Наташа… Точно! Томаз не помнил, как звали эту красавицу. "Екатерина Царева", - прочитал он на обложке. Да, ее звали Катей, Наталья их знакомила. Эту девушку еще и Марат Газеев видел.
У Томаза похолодело внутри… Так, приехали! Эти бандюки не зря его навестили. Убирать будут.
Он вернулся в квартиру.
- Уже пришел? Забыла сказать: хлеба купить надо.
- Сама сходишь, - буркнул Томаз.
Галина молча собралась и ушла, хлопнув дверью.
Как только она вышла, Томаз сорвался с места. Он торопливо хватал свою одежду (ту, что успела купить Галина, пока грузин жил у нее) и пихал в сумку… К черту одежду! Гелашвили швырнул все на пол. Деньги! Надо взять деньги! Он кинулся к шкафу и достал оттуда небольшую пачку денег. Дрожащей рукой засунул ее в карман. "Доехать до дома хватит", - прикинул он и опрометью выбежал из квартиры.
***
- Смотался он, ясное дело. - Назаров, набычившись, смотрел на Романа Баскакова. - Я у бабы его был. Говорит: за хлебом сегодня вышла утром, вернулась - а его нет. Торопился, даже вещи побросал. Жаловалась, что последние деньги забрал.
- Плохо дело, - заключил Баскаков. Он надолго задумался. - А может, оно и к лучшему.
- Точно! Смылся, и хрен с ним. Не в ментовку же он побежал!
- Не в ментовку… А если его загребут, пока до дому будет добираться? На нем крови нет, он молчать не будет.
Когда бандиты Баскакова узнали, что городская прокуратура возобновила уголовное дело по фактам смерти Линькова и его любовницы, они задергались.
- Вот те хрен! - сказал тогда главарь. Но предпринимать ничего не стал.
Он знал от своего племянника, Марата Газеева, что опера приезжали на виллу в Никульском: трясли соседей, искали очевидцев.
- Пусть ищут, - высказался тогда Баскаков. - Ни черта не найдут.
Дядю Линя они так пуганули, что старик сбежал в свою Белоруссию и язык там проглотил. "Жить хочешь - помалкивай!" - напутствовали его. Старик не дурак, понял. Про Томаза тогда не было ни слуху ни духу.
Баскаков думал, что все обойдется. Но не обошлось.
Марат Газеев, его племянничек, вчера срочно вызвал дядю в Москву. Перед ним лежал еженедельник, на обложке которого красовалась фотография какой-то девицы.
- Это подруга Натальи Богдановой, - пояснил Марат. - Я ее узнал.
- Ну и что?
- Она наверняка все знает. Наталья с ней не расставалась. Она и в Никульское ее привозила. Девчонка меня видела. Если менты начнут рыть, она все расскажет.
Бандиты снова занервничали. Кинулись искать Томаза Гелашвили. Марат вычислил, что грузин к медсестре больницы прибился. Правда, поздно хватились - того уже и след простыл.
Баскаков, заложив руки за спину, ходил по комнате, как по камере.
- Вот что, племянничек… - Он уперся в Марата взглядом. - Грузин утек, и хрен с ним, сам загнется. С девчонкой хуже. Прокуратура с ментами роет, а тут, оказывается, живой свидетель появился. Ты, парень, наследил, ты и разбирайся.
- Да я… - начал тот.
- Я все сказал! - отрубил Баскаков. - Девчонку надо убрать. И кончать лучше не здесь, в городке, а возле этого самого Дома моделей. - Он кивнул на смятый еженедельник с фотографией. - Вроде как столичный вариант. Тогда опера по месту действия все в одну кучу увязать не смогут.
Марат Газеев побледнел.
- Или хочешь срок в колонии мотать?
***
Садчиков был взбешен.
- Заткнись, придурок! - прикрикнул он на собаку.
Герцог, повинуясь хозяину, отскочил от двери и, продолжая тихо поскуливать, улегся в прихожей на коврике перед зеркалом. Умные собачьи глаза, однако, продолжали наблюдать за хозяином.
Илье показалось, что даже пес украдкой насмехается над ним.
Все рухнуло, все! Когда Илье с братцем удалось наконец заполучить Идину долю акций торгового дома, дело закрутилось, тут как раз и на тебе - полный обвал!
Илья, пугая мачеху незаконными торговыми операциями, накаркал: налоговики действительно заинтересовались фирмой. И теперь самому Садчикову приходилось вертеться словно ужу на сковородке.
- У, суки! - Он метался по комнате, как зверь в клетке.
Герцог настороженно следил за ним. Илье очень хотелось пнуть собаку. Он сделал шаг в сторону пса - и услышал злобное ворчание. Герцог вскочил на ноги и залаял: курцхаар был готов постоять за себя.
Отхваченный кусок папенькиного наследства, подобно "приваловским миллионам", уплывал из рук. И не просто уплывал. Сокрытие доходов грозило нынешнему главе фирмы серьезными неприятностями.
Покойный родитель в свое время для получения сверхприбылей использовал хорошо отлаженный механизм, не им придуманный, но использованный им на всю катушку. Между торговым домом и фирмой-"фонарем", в которую поступали товары народного потребления из-за рубежа, существовало несколько фирм-"прокладок". При перемещении товаров из одной фирмы-"прокладки" в другую шла хорошая накрутка. Жизнь липовых контор, созданных на подставных лиц, продолжалась ровно столько, сколько требовалось, чтобы туда не нагрянули налоговики: максимум - три месяца. Этого было достаточно, чтобы успеть получить сверхприбыль. Торговый дом благодаря «прокладкам» отодвигался от фирмы-"фонаря", в которую приходили товары. Таким образом, уличить Садчикова-старшего в получении сверхприбылей было почти невозможно.
Увы, нашлись умные головы, которые разгадали этот механизм. Деньги! Как ни петляй, и по запутанному следу пройти можно. Расчеты с зарубежным поставщиком осуществлялись через банк, куда деньги поступали из торгового дома, а не из фирмы-"фонаря". Поставщик ввозил товары с товарораспорядительными документами. Проследить движение шуб, обуви и всего прочего по накладным, где все указано: количество, сертификация, фирма-производитель - совсем просто.
Илья, понадеявшись на родительскую сметку, ничего не стал менять в хорошо работавшей схеме. И прокололся.
- Надо было проплату через другой банк делать, идиот! Хрен бы они тогда на меня вышли…
Налоговая служба, начав рыть, выявила терминал, где проходила «левая» растаможка. Счеты фирмы были арестованы. "Торговый дом Садчикова" должен был вот-вот прекратить свое существование.
Глава 25
Кардашев стоял за кулисами рядом со своими подопечными…
"Силуэт России" - это конкурс модельеров. Дизайнер постоянно насилует свой мозг, провоцирует его на создание нового - того, чего еще не было. И это новое должно иметь отношение к нашей стране, нашему стилю жизни и нашему дизайну. Стоит повторить красивые, но уже проигранные идеи, как все начинают кричать, что это уже было. Чтобы диктовать моду, надо быть достойными "диктаторами".
Кардашев составил свою коллекцию таким образом, чтобы каждая женщина могла помечтать: хоть бы один раз в жизни появиться в одном из подобных туалетов на публике! Он учитывал при этом возрастные категории. Большинство моделей были носибельными. Но имелись в коллекции и такие, которые говорили о творческой дерзости маэстро.
Для манекенщиц, участвовавших в показе, разыгрывалось несколько номинаций. Получить на конкурсе звание "Мисс Грация" считалось очень престижным. На это втайне надеялась каждая моделька.
При показе многое зависело от манекенщиц. Зрители, собравшиеся в зале, видели и оценивали представленную коллекцию прежде всего благодаря им: по реакции зала можно сразу определить, понравилась модель или нет.
Участников показа собралось немало. Пригласили модельеров из ближнего зарубежья. Волновались все - и манекенщицы, и модельеры. Победившие могли рассчитывать на хорошие контракты. На конкурс приехали представители нескольких зарубежных фирм.
- Одежда стремится к трасформации, - звучал голос комментатора. - Особенно это актуально для молодежной моды. Сейчас мы показываем вам сумки-косынки, представленные домом Андрона Аверина. Свободные руки позволяют…
Показ коллекции Аверина - этого главного конкурента Кардашева - завершала практически голая девица. Лишь гирлянда цветов прикрывала то, что принято прятать под купальником.
Эдуард Викторович присмотрелся - и хмыкнул: Андрон погорячился! Купальник, пардон, должен иметь хотя бы некое слабое подобие плавок. А здесь зад девицы остался абсолютно голым. Открытую спину перекрещивали две тонюсенькие ниточки. Это, по-видимому, и был коронный номер Аверина.
Кардашев в нетерпении теребил край свитера. Он волновался, ожидая, когда пойдет его коллекция.
После Аверина на подиуме появились представители крутого авангардизма. Публика сдержанно пересмеивалась, наблюдая за полетом их мысли. Полет этот воистину вышел очень крутым, и людьми со стереотипным мышлением он воспринимался туго.
После авангардной моды запустили девушек в «совковых» халатах. Устроители, видно, поставили перед собой цель: непрерывно будоражить публику.
В зале послышался сдержанный смех. «Совковый» халат элегантную публику в бриллиантах не вдохновил.
- Девочки, внимание! - скомандовала Валентина Ивановна. И жестом отправила первых манекенщиц на подиум.
Кардашев, не отрывая взгляда, следил за ними…
- Нет, вы мне не говорите, нашим подавай блеск и максимально обнаженную натуру! - услышал он за своей спиной знакомый уверенный голос. Эдуард Викторович обернулся.
Андрон Аверин разговаривал с каким-то мужчиной - и одновременно кривился при виде порхающей по подиуму Наденьки… Девочка-подросток в скромной белой майке и белых сапожках. Сверху накинут черный, длинный, до пят, шифон, красиво развевающийся при ходьбе. В этой модели все было выстроено на контрастах.
Наденьке хлопали, но довольно умеренно.
Кардашев внутренне сжался: не пошло, а он так надеялся на свою Лолиту!
В других нарядах Наденьку тоже принимали достаточно сдержанно. Эдуард Викторович закрыл глаза - ему хотелось провалиться на месте. Длительные аплодисменты заставили его очнуться.
По подиуму шагали две манекенщицы: Елена Ходакова и Катерина Царева.
Аверин наклонился к своему собеседнику:
- Контрастами увлекается. Ну что ж, это тоже прием, правда, довольно избитый. - Андрон говорил, а сам в это время не сводил взгляда с подиума.
Публика, видимо, не была солидарна с Авериным. Принимали девушек хорошо.
Рыжая грива Кати великолепно смотрелась на темном фоне жакета;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46