Держась от меня подальше, Карен сказала:
— Я так волновалась за тебя, Фред. Ты все не приходил и не приходил.
— Возникли кое-какие сложности, — в миллионный раз повторил я, сумев придать некоторую твердость этому чересчур мягкому выражению.
— Я хотела позвонить в полицию, — сказала Карен. — Но Герти была уверена, что у тебя все получится.
— Теперь уж и не знаю, права ли я была, — вставила Герти.
В этот миг вернулась секретарша с белым лабораторным халатом в руках.
— Вот все, что я смогла достать, сэр, — сказала она.
— Спасибо, я не стиляга, — ответил я и шагнул к секретарше. Она поспешно бросила халат на спинку стула и отступила в дальний угол.
Ох, и тяжка же участь парии. Будто затравленный зверек, я схватил халат и попросил секретаршу показать, где мужской туалет, после чего оставил дам и ушел, увлекая за собой зеленый шлейф своих болотных миазмов.
В кабинке мужского туалета я полностью разоблачился и накинул халат, который, к счастью, оказался мне великоват. Рукава были слишком длинны, полы доставали до лодыжек. Я принялся закатывать рукава и вскоре увидел свои руки, после чего подошел к раковине и кое-как умылся, а затем вытерся бумажными салфетками. Вошедший в туалет дородный господин с сигарой в зубах увидел меня, резко развернулся и отправился восвояси.
Мои одежда и обувь погибли. Я бросил барахло в мусорный ящик и, шлепая босыми ногами, зашагал по коридору к штаб-квартире ГПП.
Распахнутую дверь подпирал манхэттенский телефонный справочник, оба окна были распахнуты настежь, но в приемной, как раз на уровне носа, все еще витал мой былой дух.
На сей раз все обрадовались, завидев меня. Во всяком случае, я был встречен широкими улыбками, а Карен сказала:
— О, так гораздо лучше, Фред. Иди сюда, сядь со мной рядом.
Секретарша наскоро переговорила с кем-то по телефону и объявила:
— Мистер Брей примет вас через несколько минут.
— Спасибо, — ответили мы.
— Что с тобой случилось, Фред? — спросила Карен.
— У тебя был такой вид, словно они норовили утопить тебя в выгребной яме, — добавила Герти. — Уж такой подлости я ни от кого не ожидала.
Я поведал им о своем бегстве от мафии. Карен всячески старалась сохранить невозмутимость, но не преуспела в этом. А Герти даже и не пыталась.
— Вы как хотите, но я лучше посмеюсь завтра, — заявил я и, взяв номер «Киплингера», принялся читать жития всех других дураков и чокнутых.
Спустя несколько минут в приемную вошел весьма упитанный господин изысканного облика, облаченный в буровато-желтое пальто, и сказал секретарше:
— А, Мери. Каллахан у себя?
— Доброе утро, сенатор, — ответила она. — Нет, у него встреча с комиссаром полиции. Он знал, что вы придете?
— Нет, я просто ехал мимо и решил заглянуть, узнать, как и что, осанистый господин взглянул на часы. — Он сказал, когда вернется?
— Не позже половины двенадцатого. Думаю, на этот раз он не врал.
Сенатор усмехнулся.
— Что ж, поймаем его на слове. Я, пожалуй, подожду.
Он повернулся к скамейке и, похоже, только теперь заметил нас — двух разительно непохожих друг на дружку хорошеньких женщин и перепуганного босоногого дурачка в белом халате, который сидел между ними, будто больной в ожидании операции на мочевом пузыре.
Вероятно, сенатору впервые в жизни так пригодилось его политиканское воспитание. Улыбка лишь на миг сделалась каменной. Других признаков замешательства я и вовсе не заметил. Придя в себя, сенатор одарил нас всех пустыми бодренькими улыбочками, которые всегда найдутся в арсенале человека, привыкшего сидеть в приемных в обществе других посетителей. Я ответил ему такой же улыбкой, но гораздо более тусклой. Карен тем временем внимательно изучала пол, а Герти — потолок. Затем мы немного посидели вчетвером, держа в руках раскрытые журналы. Эта картина весьма напоминала полотно сюрреалиста.
Наконец открылась дверь справа от нас, и вошел издерганный молодой человек в сорочке с коротким рукавом. За ухом у него торчал карандаш, узел галстука был ослаблен. Вошедший окинул меня мимолетным странным взглядом и сказал:
— Приветствую, сенатор! Рад снова видеть вас.
Сенатор встал и обменялся с вошедшим рукопожатием, после чего проговорил:
— Я тоже рад встрече, Боб. Полагаю, эти люди уже заждались вас.
— Да, конечно, — Боб повернулся к нам. — Страшно сожалею, ребята, но у нас тут малость нехватает людей. Вы, кажется, хотели сообщить о каком-то преступлении?
— О целой куче преступлений, — отвечала Герти. — Убийство, похищение, покушение на убийство, подкуп легавых и еще уйма всего.
Кажется, Боб немного опешил. Тихонько хихикнув, он сказал:
— Да, мадам, это внушительный перечень. Вам известно, кто совершил все вышеперечисленные злодеяния?
— Двое братьев по фамилии Коппо.
— Опять они! — внезапно воскликнул сенатор. — Их хоть и двое, Боб, но мы вполне можем вести речь о новой волне преступности.
— Очень точное выражение, — сказала Герти.
— Боб, с вашего разрешения, я хотел бы присутствовать при разговоре, — попросил сенатор и, повернувшись ко мне, добавил:
— Конечно, если вы не против.
— Вы — сенатор Данбар? — спросила Герти.
Осанистый господин улыбнулся.
— Боюсь, что уже не сенатор, — ответил он. — Но во всем остальном сознаюсь.
— Вы тут начальник?
— Всего лишь почетный председатель, — с любезной улыбкой отвечал Данбар. — Нечто вроде свадебного генерала.
— Мы не возражаем против вашего присутствия, — заявила Герти. Верно, Фред?
— Разумеется, — подтвердил я, радуясь приходу сенатора, пусть и бывшего. Если нам удастся быстро заручиться участием какого-нибудь видного человека, это может принести пользу. И уж ни в коем случае не причинит вреда.
— Тогда идемте, — пригласил сенатор. — Ведите нас, Боб.
Мы гурьбой вошли в тесный кабинетик Боба, расселись, и последующие двадцать минут Карен, Герти и я выступали трио, соединив наши короткие рассказы в одно связное повествование.
Глава 42
— Это — одна из самых невероятных историй, какие я когда-либо слышал, — сказал сенатор.
— Все до последнего слова — правда, — ответила Герти.
— Нет-нет, я вам верю, — молвил сенатор. — Невероятно другое — то, что в наши дни, в двадцатом веке, творятся такие вещи, и никто не может положить этому конец. Кровная месть, мафиозные убийства, похищения ни в чем не повинных людей прямо с порога. Нет, это непростительно.
— Вопрос в том, можно ли это остановить, — сказал я.
Сенатор повернулся ко мне.
— Если бы я мог вам ответить, мистер Фитч! — воскликнул он. Мне даже не пришлось просить его не называть меня Фредом. — Если бы мог заявить, что здесь, в этом кабинете, вас ждет готовое решение. Но, боюсь, это невозможно.
У нас уже есть пухлая папка со сведениями о братьях Коппо. Полагаю, они у нас в первой десятке, верно, Боб?
— Кажется, под номерами семь и восемь, — ответил молодой человек.
— Впрочем, это неважно, — продолжал сенатор. — Главное — добиться результата. Нам очень хотелось бы увидеть эту парочку за решеткой. У нас тоже есть список десяти наиболее опасных преступников, как в ФБР. Но это значит лишь, что мы уделяем им особое внимание. Когда предоставляется возможность, покупаем сведения, пытаемся найти свидетелей, готовых дать показания...
— Мы готовы дать показания, — заявила Герти. — Правда, Фред?
— Конечно, — ответил я.
— Э... видите ли, — сказал сенатор, — не все так просто. Братья Коппо могут позволить себе нанять лучших защитников. А с чем вы пойдете в суд? У вас есть какие-нибудь улики против них? — Он повернулся ко мне. Только слова какой-то весьма темной личности, именующей себя профессором Килроем. Вы даже не можете представить его в качестве свидетеля, который под присягой подтвердил бы то, что рассказывал вам. У вас нет ничего, кроме слухов и пересуд.
— А стрельба? — спросил я. — А преследовавшая меня машина? А телефонные звонки?
— Доказательства? У вас нет ни доказательств, ни подтверждений, ни свидетелей, — сенатор грустно улыбнулся и, подавшись ко мне, продолжал: Я очень сожалею, мистер Фитч, честное слово, однако таковы факты. Наше правосудие защищает уголовников куда ревностнее, чем их жертв, но демократия не может действовать иначе.
— Почему? — раздраженно спросила Герти. — Почему мы не можем попросту бросить всех этих Коппо в тюрьму и избавиться от них?
— Вы действительно хотели бы сделать это, мисс Дивайн? Давайте заменим слова «преступник» и «жертва» на «обвиняемый» и «обвинитель». Маленькое семантическое упражнение, но заметьте, как сразу же меняется дело.
Правосудие защищает преступника, а не жертву. Вы правда хотите, чтобы было иначе?
— Я понимаю, что вы имеете в виду, сенатор, — сказал я. — И думаю, что вы правы. Но это — отвлеченные рассуждения, а тут — живое дело. — Я осторожно хихикнул. — Гиблое дело, так сказать.
— Я вам сочувствую, мистер Фитч, — ответил сенатор, — И очень хотел бы предложить вам более радужные виды на будущее, но это было бы нечестно.
Вы видите, как нам тут нехватает людей, но, даже будь у нас полный штат и достаток денежных средств, мы и тогда могли бы только скрести по поверхности. Конечно, можно спровадить в места не столь отдаленные всю первую десятку уголовников, но за их спинами тотчас вырастут десять таких же. Поверьте мне, мистер Фитч, уголовная статистика прямо-таки ужасает.
— Это не просто статистика, — ответил я.
— А что, если я дам свидетельские показания? — спросила Герти. Меня похитили, это не слухи и не пересуды.
Сенатор одарил ее грустной улыбкой.
— Опять же, есть у вас улики, свидетели? Вы можете опознать братьев Коппо как ваших похитителей?
— Те люди, которые меня сторожили, звонили Коппо по телефону.
— Вы способны это доказать? Употребление в речи имени собственного еще ничего не значит, мисс Дивайн, — сенатор откинулся в кресле и развел руками. — Уж простите, что беру на себя роль адвоката дьявола, но я хочу, чтобы вы знали, с чем мы столкнулись. Враг неуловим, и его очень грамотно представляют поверенные.
— Что же нужно, чтобы победить? — спросила Карен.
— Откровенно говоря, для этого нужны деньги, — ответил сенатор. — В большинстве случаев мы обязаны успехом тем сведениям, которые покупаем и за которые платим. К примеру, знай мы наверняка, кто из полицейских стоит на довольствии у братьев Коппо, можно было бы обойти их и обратиться к честным офицерам, поставить ловушки и поймать мздоимцев с поличным. Если бы мы могли заплатить осведомителям и выведать имена похитителей мисс Дивайн, предложить одному из них награду за свидетельские показания... — он развел руками. Мы это делаем, но в час по чайной ложке. Медленно обрубаем щупальца, но голова спрута, похоже, остается в целости и сохранности.
— А Коппо знай себе охотятся за Фредом и за мной, — вставила Герти.
— Могу предложить только одно, — сказал сенатор. — Покиньте город, а если можете, то и страну, и дождитесь, пока этих уголовников надежно упрячут за решетку.
— А если их никогда не упрячут? — спросила Карен.
— Право же, не знаю, что вам сказать, — проговорил сенатор.
Последние минуты две я усиленно размышлял о происходящем и поэтому без промедления спросил:
— Сенатор, вероятно, вам помогло бы пожертвование?
Данбар мечтательно улыбнулся.
— Пожертвование никогда не помешает.
— У меня есть кое-что для вас, — сообщил я ему.
Женщины окинули меня странным взглядом. Карен спросила:
— Фред, что ты собираешься делать?
— Отдать деньги, — ответил я. — Вот достойная цель. Посадить в тюрьму Коппо и иже с ними.
— К чему вы клоните, мистер Фитч? — поинтересовался сенатор.
— Не надо, Фред! — воскликнула Карен.
Но я уже преисполнился решимости.
— Ваша организация получит все, — сообщил я сенатору. — Триста тысяч долларов. Мне эти проклятущие деньги без надобности, а вам могут принести большую пользу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32