Дети радостно плескались в бассейне. Энергии у каждого хватало на двоих.
Эми унесла младенца в тень. Расположилась в шезлонге рядом с Джеком, в том самом, где только что сидела Шана.
Начала кормить малыша.
– Вы мне не представились.
– Джек.
Она указала на одного из мальчиков:
– Его зовут Джек. Джон. Как и его отца.
«Из семерых детей четверо мальчики», – отметил Джек.
– Это все ваши дети?
– Да. Красавчики, не правда ли?
– Да.
– Это я делать умею.
– Что?
– Рожать детей. Мне, правда, потребовались три мужа, но все красивые, здоровые, умные.
– Вам еще нет тридцати?
– Двадцать девять.
– Однако. Семеро детей, а вам еще нет тридцати. Простите, пожалуйста. Впервые вижу такую женщину.
Она рассмеялась:
– Хотите еще иметь детей?
– Да. И много.
– Как хорошо, что вы богаты.
– Это точно. Вам никто не говорил, как это приятно, кормить грудью ребенка.
– Догадываюсь.
– Завидуете маленькому Роберту?
– Есть немного.
– А вас кормили грудью?
– Понятия не имею.
– Тогда, боюсь, что не кормили. Я считаю, что дети растут более здоровыми, если кормить их грудью.
– А ваши мужья?.. Впрочем, это неважно.
Она рассмеялась:
– Столько детей я могла родить только здесь, в Виндомии, где мне всегда помогут. Мужчины, за которых я выходила замуж, думали, что в Виндомии их ждет райская жизнь. Но со временем выясняли, что им тут не так уж и хорошо. Каждый приходил к выводу, что в Виндомии ему тесно.
– Я их понимаю.
– Здесь они могли работать на моего отца или вообще не работать. Ничего другого им не оставалось. В итоге они говорили, что Виндомия действует им на нервы, и уезжали, чтобы жить так, как им хочется. Мы остаемся добрыми друзьями, я и мои экс-мужья.
– Вы очень хотели иметь детей?
– Да. Если ты богата, на кого тратить деньги, как не на детей?
– Тратят и на другое, – ответил Джек.
Как бы между прочим, без нажима, Эми выяснила, где Джек родился, рос, учился. Он постарался ответить на все ее вопросы.
– По возрасту вам пора жениться. Еще не успели?
– Нет.
– Я полагаю, к семейной жизни вы относитесь скептически.
– Если не иметь детей…
– А вы хотите иметь детей?
– Не знаю.
– Вы правы. Жениться надо лишь для того, чтобы рожать детей.
– Разводы с тремя мужьями, должно быть, обошлись вам в некоторую сумму.
– Ерунда. Мне есть чем прижать моего отца.
– Чем же?
– Если он не пойдет мне навстречу, я расскажу всему миру, что он сексуально домогался меня, когда я была еще ребенком.
– Это правда?
– Разумеется, нет Но он манипулирует людьми, хочет контролировать все и вся. Поэтому приходится искать способ манипулировать им, верно? Его слабое место – репутация. Ему хочется быть идеальным человеком, идеальным мужем, отцом идеальных детей. Это единственное оружие, которое у меня есть.
– Как-то это не по-честному.
– Зато срабатывает.
– И вы действительно воспользуетесь им? Скажете такое об отце?
– Разумеется. И он это знает.
Старший из мальчиков, лет девяти, подошел к Джеку:
– Как тебя зовут?
– Джек.
– Джек, не хочешь поиграть с нами?
Играть с детьми особо не хотелось. Он бы с большим удовольствием поговорил с Эми Макдоуэлл. Внезапно прекрасный день, прекрасные цветы, прекрасный бассейн, прекрасные дети стали не такими уж прекрасными, словно их заплевали грязью.
– Идите, – кивнула Эми.
Джек встал:
– Если я коснусь ваших обнаженных детей в бассейне, будет мое деяние классифицироваться как сексуальное домогательство? – Вопрос получился излишне резким.
– Разумеется, нет, – хохотнула Эми – Какой смысл вас в этом обвинять?
Играть с детьми Джеку понравилось.
Он сцеплял пальцы под водой, дети один за другим становились на импровизированную подставку, он поднимал руки вверх, и они плюхались спиной об воду, оглашая бассейн восторженными криками.
Потом они поиграли в короля горы, забираясь ему на плечи В итоге волосы у него встали торчком, а уши покраснели.
Дети копошились вокруг, словно маленькие обезьянки.
Игра затянулась.
– Джек, – позвала Эми, подойдя к бортику – Вам бы лучше выйти из воды. У вас кровоточит спина.
Джек коснулся рукой спины, убедился, что так оно и есть.
– Не подставляйте спину под прямые лучи, – посоветовала Эми – А не то останется шрам.
Джек надевал носки и кроссовки, когда Эми вновь подошла к нему.
– Никому не говорите о том, что я вам сказала. Мне бы не хотелось, что бы Аликсис прижала отца тем же. Вы меня понимаете?
Глава 17
– Какие нежные звуки вы извлекаете из этого ящика со струнами.
Джек сидел в лесу, привалившись спиной к дереву, и наигрывал на гитаре. Велосипед он прислонил к другому дереву.
Сначала на небольшую полянку выскочил боксер. Затем на тропинке появился высокий, в возрасте, мужчина в шортах и роговых очках. С очень прямой спиной.
– Не вставайте, – остановил Джека доктор Редлиф – И продолжайте играть. Мне нравится. Можно мне присесть Джек?
Джек вновь привалился спиной к дереву.
– Это ваш лес доктор Редлиф.
– Лес принадлежит Богу. Как и весь мир. Мы лишь арендаторы – Редлиф опустится на траву, скрестил ноги по-турецки. Хохотнул. – Будь я Богом, я бы всех нас предал огню. А вы?
– Если б вы были Богом, вы сожгли бы себя? – спросил Джек.
– Я пытался не сходить с пути истинного. – Редлиф оглядел растущие вокруг деревья. – В основном мне это удалось. Как можно научиться играть на гитаре?
– Я учился так давно. – Джек прошелся по струнам. – Главное, не мешать пальцам играть.
* * *
Вернувшись в коттедж, Джек съел пару сандвичей, запил их молоком, закинул за спину гитару, оседлал велосипед и проехался по Виндомии.
Около административного корпуса в субботний день стояли лишь несколько автомобилей. В том числе «БМВ» Бьювилля.
Около взлетно-посадочной полосы замерли с десяток маленьких самолетов, как с реактивными, так и турбовинтовыми двигателями. Пока Джек их считал, приземлился еще один, древний, двухместный, выкрашенный желтой краской биплан. Пилот, правда, прилетел один, без пассажира.
Несколько машин стояли и у клуба. Теннисные корты, бассейн, площадка для гольфа пустовали.
Когда Джек катил к аэропорту, его обогнал серый седан «Инфинити» с тонированными стеклами. Еще один проехал мимо, у клуба.
Джек предположил, что гости прибывают на самолетах, а потом их отвозят в особняк, где вечером хозяева устраивали прием.
За клубом Джек обнаружил проселочную дорогу, уходящую в лес. Тут и там ее пересекали пешеходные тропинки. Он свернул на одну, которая и вывела его на полянку. Джек думал, что там он сможет побыть один.
На гитаре он играл минут двадцать.
* * *
Еще один самолет пролетел низко над головой, заходя на посадку.
Доктор Честер Редлиф разглядывал деревья.
– Гости все прибывают, – он улыбнулся Джеку. – Самое время погулять в лесу.
– Вы знаете и мою фамилию? – спросил Джек. Редлиф кивнул:
– Джек Фаони.
Собака забралась на скрещенные ноги Редлифа, улеглась, положив голову ему на колено.
– Этого типа зовут Архи. Он думает, что я – его собственность.
– Архи?
– Архимед.
– А, понятно.
– Хотел так назвать сына, но миссис Редлиф встала на дыбы.
– Назвать сына в честь винта? – улыбнулся Джек.
– Неважно. – Редлиф сменил тему. – Несколько дней назад мой старший сын, Чет, удивил меня. На заре встретил меня в конюшне. С двумя оседланными лошадьми. Мы отлично провели время.
Джек ждал продолжения.
Но Редлиф молчал.
– А где был в то утро Пеппи? – спросил Джек.
– Не знаю.
– А через сколько дней умер ваш любимый жеребец?
– Дней? – переспросил Редлиф. – Через три или четыре. – Он потрепал собаку по голове. – Такое случается не так часто, как я мог бы ожидать.
– Случается что?
– Когда хотя бы один из детей составляет мне компанию в верховой прогулке.
Джек наигрывал какую-то мелодию, думая о Редлифе.
Никогда еще он не встречался с таким человеком. Всемирно признанный гений, а в последних фразах слышалось что-то детское. Или он просто не понимал, что ему хотят сказать.
Редлифа удивляло, что его дети не ездят с ним верхом.
Редлифа удивляло, что только один сын однажды составил ему компанию.
Отсюда следует… что?
Когда Джек спросил Нэнси Данбар, в чем необходимость столь суровых мер безопасности и почему в Виндомии все должны шпионить друг за другом, она ответила: «Доктор Редлиф не любит сюрпризов».
Может, доктор Редлиф мыслил категориями, недоступными среднему человеку, поэтому все деяния обычных людей удивляли его.
Редлиф не сводил глаз с пальцев Джека, перебиравших струны.
– Интересно.
– Так что необходимо для того, чтобы изобрести идеальное зеркало? – спросил Джек.
Редлиф пожал плечами:
– Тот самый случай, что и с вашими пальцами. Не мешать мозгу играть. Пусть думает о чем хочет. Что-то и получается. – Он помолчал. – Иногда.
Глядя на пальцы, лежащие на грифе, Джек спросил:
– Что происходит с черной дырой, когда она исчезает?
Редлиф улыбнулся.
– Вы хотите спросить, что происходит с информацией, которая находится внутри.
– Я не знаю, о чем я хочу спросить.
– Было бы забавным, если б она растягивалась в столь тонкую нить, что ее срез становился бы невидимым.
– А что тут забавного?
– Потому что нам это поможет определять неопределенности, которые пока мы воспринимаем исключительно как неопределенность.
– Ага. – Джек, конечно, ничего не понял, но почувствовал, что доктор Редлиф знает, о чем говорит. Человеческие существа могли удивлять Редлифа своим поведением, он, возможно, говорил с ними на разных языках, но вот исчезновение черных дыр его нисколько не удивляло.
– Вас не затруднит ответить, какие идеи вы сейчас обдумываете? – спросил Джек.
– Отнюдь. Космические перемещения.
– Космические полеты?
– Пожалуй. Мне представляется, люди еще не задумывались, а так ли фундаментальны основные физические принципы.
– Я – нет, – честно признал Джек.
– Вас этому не научили.
– Нам предлагалось учить известное, а не придумывать что-то свое.
– Дело в том, – Редлиф его, похоже, и не услышал, – что основные законы физики универсальны во всей вселенной. Принимая во внимание период ее существования, мы, люди, познаем эти законы очень короткое время. И я не уверен, что мы уже успели докопаться до истины. Боюсь, что знания наши полностью определяются нашим интеллектуальным уровнем и не могут считаться абсолютными. Эти же самые физические законы, увиденные с другой планеты, сквозь призму интеллектуального уровня тамошних обитателей, могут толковаться иначе. Скорее всего и толкуются.
– Понятно.
– Однако, когда будут познаны истинные, абсолютные, универсальные физические законы, выяснится, что их сущность неизменна для любой планеты.
– Наверное, мне лучше и дальше играть на гитаре, – вздохнул Джек.
– Это одно и то же. Вы оказались в той пространственно-временной системе, которая позволяет вам играть на гитаре. Мы же должны прийти в ту пространственно-временную систему, еще недостижимую для нас, которая позволит нам путешествовать в космосе.
Редлиф столкнул боксера на землю, поднялся:
– Пошли, Архи. К гостям опаздывать нехорошо. Видите, думать можно о чем угодно. – Последнее относилось уже к Джеку. – О любых глупостях. Кто знает, что из этого выйдет.
Доктор Редлиф выпрямился во весь рост, потянулся.
– Почему бы, к примеру, не предположить, даже не имея никаких теоретических обоснований, что вытянутая в нить черная дыра может послужить транспортным туннелем, по которому мы сможем мгновенно перемещаться из одной точки пространства в другую?
Джеку, сидящему на земле, Редлиф казался гигантом.
– Я полагаю или надеюсь, что все происходящее имеет какую-то цель. – Он наклонился, почесал Архи за ухом. – Искать цель и не видеть ее, видеть и не стремиться к ней – непростительная ошибка.
– Сэр?
Редлиф улыбался, ожидая продолжения.
– Почему вы решили поговорить со мной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Эми унесла младенца в тень. Расположилась в шезлонге рядом с Джеком, в том самом, где только что сидела Шана.
Начала кормить малыша.
– Вы мне не представились.
– Джек.
Она указала на одного из мальчиков:
– Его зовут Джек. Джон. Как и его отца.
«Из семерых детей четверо мальчики», – отметил Джек.
– Это все ваши дети?
– Да. Красавчики, не правда ли?
– Да.
– Это я делать умею.
– Что?
– Рожать детей. Мне, правда, потребовались три мужа, но все красивые, здоровые, умные.
– Вам еще нет тридцати?
– Двадцать девять.
– Однако. Семеро детей, а вам еще нет тридцати. Простите, пожалуйста. Впервые вижу такую женщину.
Она рассмеялась:
– Хотите еще иметь детей?
– Да. И много.
– Как хорошо, что вы богаты.
– Это точно. Вам никто не говорил, как это приятно, кормить грудью ребенка.
– Догадываюсь.
– Завидуете маленькому Роберту?
– Есть немного.
– А вас кормили грудью?
– Понятия не имею.
– Тогда, боюсь, что не кормили. Я считаю, что дети растут более здоровыми, если кормить их грудью.
– А ваши мужья?.. Впрочем, это неважно.
Она рассмеялась:
– Столько детей я могла родить только здесь, в Виндомии, где мне всегда помогут. Мужчины, за которых я выходила замуж, думали, что в Виндомии их ждет райская жизнь. Но со временем выясняли, что им тут не так уж и хорошо. Каждый приходил к выводу, что в Виндомии ему тесно.
– Я их понимаю.
– Здесь они могли работать на моего отца или вообще не работать. Ничего другого им не оставалось. В итоге они говорили, что Виндомия действует им на нервы, и уезжали, чтобы жить так, как им хочется. Мы остаемся добрыми друзьями, я и мои экс-мужья.
– Вы очень хотели иметь детей?
– Да. Если ты богата, на кого тратить деньги, как не на детей?
– Тратят и на другое, – ответил Джек.
Как бы между прочим, без нажима, Эми выяснила, где Джек родился, рос, учился. Он постарался ответить на все ее вопросы.
– По возрасту вам пора жениться. Еще не успели?
– Нет.
– Я полагаю, к семейной жизни вы относитесь скептически.
– Если не иметь детей…
– А вы хотите иметь детей?
– Не знаю.
– Вы правы. Жениться надо лишь для того, чтобы рожать детей.
– Разводы с тремя мужьями, должно быть, обошлись вам в некоторую сумму.
– Ерунда. Мне есть чем прижать моего отца.
– Чем же?
– Если он не пойдет мне навстречу, я расскажу всему миру, что он сексуально домогался меня, когда я была еще ребенком.
– Это правда?
– Разумеется, нет Но он манипулирует людьми, хочет контролировать все и вся. Поэтому приходится искать способ манипулировать им, верно? Его слабое место – репутация. Ему хочется быть идеальным человеком, идеальным мужем, отцом идеальных детей. Это единственное оружие, которое у меня есть.
– Как-то это не по-честному.
– Зато срабатывает.
– И вы действительно воспользуетесь им? Скажете такое об отце?
– Разумеется. И он это знает.
Старший из мальчиков, лет девяти, подошел к Джеку:
– Как тебя зовут?
– Джек.
– Джек, не хочешь поиграть с нами?
Играть с детьми особо не хотелось. Он бы с большим удовольствием поговорил с Эми Макдоуэлл. Внезапно прекрасный день, прекрасные цветы, прекрасный бассейн, прекрасные дети стали не такими уж прекрасными, словно их заплевали грязью.
– Идите, – кивнула Эми.
Джек встал:
– Если я коснусь ваших обнаженных детей в бассейне, будет мое деяние классифицироваться как сексуальное домогательство? – Вопрос получился излишне резким.
– Разумеется, нет, – хохотнула Эми – Какой смысл вас в этом обвинять?
Играть с детьми Джеку понравилось.
Он сцеплял пальцы под водой, дети один за другим становились на импровизированную подставку, он поднимал руки вверх, и они плюхались спиной об воду, оглашая бассейн восторженными криками.
Потом они поиграли в короля горы, забираясь ему на плечи В итоге волосы у него встали торчком, а уши покраснели.
Дети копошились вокруг, словно маленькие обезьянки.
Игра затянулась.
– Джек, – позвала Эми, подойдя к бортику – Вам бы лучше выйти из воды. У вас кровоточит спина.
Джек коснулся рукой спины, убедился, что так оно и есть.
– Не подставляйте спину под прямые лучи, – посоветовала Эми – А не то останется шрам.
Джек надевал носки и кроссовки, когда Эми вновь подошла к нему.
– Никому не говорите о том, что я вам сказала. Мне бы не хотелось, что бы Аликсис прижала отца тем же. Вы меня понимаете?
Глава 17
– Какие нежные звуки вы извлекаете из этого ящика со струнами.
Джек сидел в лесу, привалившись спиной к дереву, и наигрывал на гитаре. Велосипед он прислонил к другому дереву.
Сначала на небольшую полянку выскочил боксер. Затем на тропинке появился высокий, в возрасте, мужчина в шортах и роговых очках. С очень прямой спиной.
– Не вставайте, – остановил Джека доктор Редлиф – И продолжайте играть. Мне нравится. Можно мне присесть Джек?
Джек вновь привалился спиной к дереву.
– Это ваш лес доктор Редлиф.
– Лес принадлежит Богу. Как и весь мир. Мы лишь арендаторы – Редлиф опустится на траву, скрестил ноги по-турецки. Хохотнул. – Будь я Богом, я бы всех нас предал огню. А вы?
– Если б вы были Богом, вы сожгли бы себя? – спросил Джек.
– Я пытался не сходить с пути истинного. – Редлиф оглядел растущие вокруг деревья. – В основном мне это удалось. Как можно научиться играть на гитаре?
– Я учился так давно. – Джек прошелся по струнам. – Главное, не мешать пальцам играть.
* * *
Вернувшись в коттедж, Джек съел пару сандвичей, запил их молоком, закинул за спину гитару, оседлал велосипед и проехался по Виндомии.
Около административного корпуса в субботний день стояли лишь несколько автомобилей. В том числе «БМВ» Бьювилля.
Около взлетно-посадочной полосы замерли с десяток маленьких самолетов, как с реактивными, так и турбовинтовыми двигателями. Пока Джек их считал, приземлился еще один, древний, двухместный, выкрашенный желтой краской биплан. Пилот, правда, прилетел один, без пассажира.
Несколько машин стояли и у клуба. Теннисные корты, бассейн, площадка для гольфа пустовали.
Когда Джек катил к аэропорту, его обогнал серый седан «Инфинити» с тонированными стеклами. Еще один проехал мимо, у клуба.
Джек предположил, что гости прибывают на самолетах, а потом их отвозят в особняк, где вечером хозяева устраивали прием.
За клубом Джек обнаружил проселочную дорогу, уходящую в лес. Тут и там ее пересекали пешеходные тропинки. Он свернул на одну, которая и вывела его на полянку. Джек думал, что там он сможет побыть один.
На гитаре он играл минут двадцать.
* * *
Еще один самолет пролетел низко над головой, заходя на посадку.
Доктор Честер Редлиф разглядывал деревья.
– Гости все прибывают, – он улыбнулся Джеку. – Самое время погулять в лесу.
– Вы знаете и мою фамилию? – спросил Джек. Редлиф кивнул:
– Джек Фаони.
Собака забралась на скрещенные ноги Редлифа, улеглась, положив голову ему на колено.
– Этого типа зовут Архи. Он думает, что я – его собственность.
– Архи?
– Архимед.
– А, понятно.
– Хотел так назвать сына, но миссис Редлиф встала на дыбы.
– Назвать сына в честь винта? – улыбнулся Джек.
– Неважно. – Редлиф сменил тему. – Несколько дней назад мой старший сын, Чет, удивил меня. На заре встретил меня в конюшне. С двумя оседланными лошадьми. Мы отлично провели время.
Джек ждал продолжения.
Но Редлиф молчал.
– А где был в то утро Пеппи? – спросил Джек.
– Не знаю.
– А через сколько дней умер ваш любимый жеребец?
– Дней? – переспросил Редлиф. – Через три или четыре. – Он потрепал собаку по голове. – Такое случается не так часто, как я мог бы ожидать.
– Случается что?
– Когда хотя бы один из детей составляет мне компанию в верховой прогулке.
Джек наигрывал какую-то мелодию, думая о Редлифе.
Никогда еще он не встречался с таким человеком. Всемирно признанный гений, а в последних фразах слышалось что-то детское. Или он просто не понимал, что ему хотят сказать.
Редлифа удивляло, что его дети не ездят с ним верхом.
Редлифа удивляло, что только один сын однажды составил ему компанию.
Отсюда следует… что?
Когда Джек спросил Нэнси Данбар, в чем необходимость столь суровых мер безопасности и почему в Виндомии все должны шпионить друг за другом, она ответила: «Доктор Редлиф не любит сюрпризов».
Может, доктор Редлиф мыслил категориями, недоступными среднему человеку, поэтому все деяния обычных людей удивляли его.
Редлиф не сводил глаз с пальцев Джека, перебиравших струны.
– Интересно.
– Так что необходимо для того, чтобы изобрести идеальное зеркало? – спросил Джек.
Редлиф пожал плечами:
– Тот самый случай, что и с вашими пальцами. Не мешать мозгу играть. Пусть думает о чем хочет. Что-то и получается. – Он помолчал. – Иногда.
Глядя на пальцы, лежащие на грифе, Джек спросил:
– Что происходит с черной дырой, когда она исчезает?
Редлиф улыбнулся.
– Вы хотите спросить, что происходит с информацией, которая находится внутри.
– Я не знаю, о чем я хочу спросить.
– Было бы забавным, если б она растягивалась в столь тонкую нить, что ее срез становился бы невидимым.
– А что тут забавного?
– Потому что нам это поможет определять неопределенности, которые пока мы воспринимаем исключительно как неопределенность.
– Ага. – Джек, конечно, ничего не понял, но почувствовал, что доктор Редлиф знает, о чем говорит. Человеческие существа могли удивлять Редлифа своим поведением, он, возможно, говорил с ними на разных языках, но вот исчезновение черных дыр его нисколько не удивляло.
– Вас не затруднит ответить, какие идеи вы сейчас обдумываете? – спросил Джек.
– Отнюдь. Космические перемещения.
– Космические полеты?
– Пожалуй. Мне представляется, люди еще не задумывались, а так ли фундаментальны основные физические принципы.
– Я – нет, – честно признал Джек.
– Вас этому не научили.
– Нам предлагалось учить известное, а не придумывать что-то свое.
– Дело в том, – Редлиф его, похоже, и не услышал, – что основные законы физики универсальны во всей вселенной. Принимая во внимание период ее существования, мы, люди, познаем эти законы очень короткое время. И я не уверен, что мы уже успели докопаться до истины. Боюсь, что знания наши полностью определяются нашим интеллектуальным уровнем и не могут считаться абсолютными. Эти же самые физические законы, увиденные с другой планеты, сквозь призму интеллектуального уровня тамошних обитателей, могут толковаться иначе. Скорее всего и толкуются.
– Понятно.
– Однако, когда будут познаны истинные, абсолютные, универсальные физические законы, выяснится, что их сущность неизменна для любой планеты.
– Наверное, мне лучше и дальше играть на гитаре, – вздохнул Джек.
– Это одно и то же. Вы оказались в той пространственно-временной системе, которая позволяет вам играть на гитаре. Мы же должны прийти в ту пространственно-временную систему, еще недостижимую для нас, которая позволит нам путешествовать в космосе.
Редлиф столкнул боксера на землю, поднялся:
– Пошли, Архи. К гостям опаздывать нехорошо. Видите, думать можно о чем угодно. – Последнее относилось уже к Джеку. – О любых глупостях. Кто знает, что из этого выйдет.
Доктор Редлиф выпрямился во весь рост, потянулся.
– Почему бы, к примеру, не предположить, даже не имея никаких теоретических обоснований, что вытянутая в нить черная дыра может послужить транспортным туннелем, по которому мы сможем мгновенно перемещаться из одной точки пространства в другую?
Джеку, сидящему на земле, Редлиф казался гигантом.
– Я полагаю или надеюсь, что все происходящее имеет какую-то цель. – Он наклонился, почесал Архи за ухом. – Искать цель и не видеть ее, видеть и не стремиться к ней – непростительная ошибка.
– Сэр?
Редлиф улыбался, ожидая продолжения.
– Почему вы решили поговорить со мной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24