И деньги надо тратить на другое, жилища для бездомных, еду для голодных. А в кино место тем, у кого действительно есть талант. Разговоры эти очень меня расстроили. С тех пор я практически не покидаю Виндомию. Теперь ты понимаешь, почему я говорю, что на меня постоянно давят? Кому это понравится?
– А чем бы вы хотели заняться? – спросил Джек. Впервые ее глаза вспыхнули. Чуть разошлись губки.
– Сексом. Мне очень нравится секс.
Она посмотрела Джеку в глаза, затем ее взгляд опустился ниже.
– А тебе нравится секс?
– Конечно.
– Я хочу сказать, что лучше ничего нет. Если можешь заниматься сексом, зачем тратить время на что-то еще? – Аликсис облизала губы. – Почему людям этого не хватает? Любое телодвижение требует энергии, которую я с большим удовольствием потратила бы на секс.
Аликсис придвинулась к нему. Джека опалило жаром.
– Это правильно. – Джек встал. – Пожалуй, мне пора в спортивный зал. Там надо прибраться.
– Понятно. – Она смотрела на свои загорелые колени.
Джек подмел корт, собрал теннисные мячи. Она сидела на скамье, наблюдая за ним. Когда он вернулся, поднялась:
– Пожалуй, пойду с тобой. Чтобы вечером сказать отцу, что заглядывала и в спортивный зал.
* * *
– Привет, толстяк, – крикнула Аликсис.
Молодой парень не ответил. Только бросил на сестру сердитый взгляд.
Толстый, дряблый, с нездорового цвета кожей.
Они столкнулись у входа в спортивный зал. Аликсис, Джек и двое мужчин в замасленных комбинезонах. Они подъехали на грузовичке, какими обычно пользуется служба технической помощи.
– Мой брат Дункан, – представила толстяка Аликсис. – А это Джек – Дункан посмотрел на форменные шорты Джека и не сказал ни слова, не протянул руки.
Джек переложил три ракетки в левую руку.
– Человек, который помогает Дункану тратить деньги на автомобили, – продолжила Аликсис. – Альфред?
– Альберт, – поправил ее Альберт.
– И на все остальное. Чего это тебя сюда занесло, братец? Не для занятий же спортом.
– Мы в сауну.
– Нет, Дункан, – твердо заявила Аликсис.
Джек задумался, всегда ли у Дункана такие злые глаза.
– Дункан, ты же большой любитель белого порошка. Нельзя тебе в сауну. Для тебя это плохо кончится.
– И что? – Дункан открыл дверь. – Кого это волнует?
– У тебя будет сердечный приступ. – Аликсис последовала за братом.
– Заткнись.
– Лучше б ты занимался на тренажерах… Дункан повернулся к сестре:
– Да заткнешься ты или нет?
– … а уж потом нюхал это дерьмо. Сопровождаемый Альбертом, Дункан прошел через вращающуюся дверь.
– Делай, что хочешь, – крикнула вслед Аликсис. – Мне без разницы.
Джек оглядывался: ему надоело таскаться с ракетками и мячами. Увидел дверцы стенного шкафа. Подошел, открыл. На полках лежали теннисные ракетки, бейсбольные биты, волейбольная сетка, мячи. Все новенькое, неиспользованное.
– В борцовском зале дверь закрывается на засов, – раздался за спиной голос Аликсис.
– Что?
– Ты знаешь, что. Мы об этом говорили. У Джека забилось сердце.
– О чем мы говорили?
– О сексе.
– Вы и я?
– Вроде бы больше тут никого нет.
– Нет, – покачал головой Джек. – Не сейчас. Может, позже. Я на работе.
– Ты согласился!
– Согласился?
– Да пошел ты…
– Послушайте, я же здесь работаю.
– Ты мне совсем не нравишься, Джек!
– Извините.
– Да пошел ты…
– Ну что вы меня все посылаете и посылаете.
Аликсис развернулась и зашагала к двери. Ноги у нее были потрясающие.
* * *
– Мне нужны еще шестьсот пятьдесят тысяч долларов. – Чтобы перекрыть шипение пара, приходилось говорить громче. Но они думали, что за пределами сауны, отделенной толстой деревянной дверью и выложенными теплоизолирующими плитками стенами, ничего не слышно – Я уже столько раз говорил об этом старику! Почему он не дает их мне?
Джек осмотрел тяжелоатлетический манеж. Чинить ничего не надо. Он разложил гири и гантели по полкам, пропылесосил ковер. Штанги, блины, зеркала во всю стену, идеальные условия для тренировок. Он протер влажной тряпкой пол на баскетбольной площадке. Прошелся по всем комнатам, собирая грязные полотенца, некоторые еще не высохли.
Ящик для полотенец стоял у двери в сауну.
– Он велел мне написать запрос, – негодовал Дункан. – Можешь ты себе это представить. Я должен писать запрос на эти жалкие шестьсот тысяч! Я написал. Знаешь, что он сделал? Исправил ошибки красными чернилами и вернул мне! Каков говнюк!
– Тебе следовало писать на компьютере, – вставил Альберт. – Там есть программа «Корректор». Исправляет ошибки.
– Я и писал на компьютере. Но «Корректором» не воспользовался. Торопился. Говнюк! Никакой резолюции. Ни да, ни нет! Да за кого он меня принимает?
Дункан и Альберт оставили комбинезоны и ботинки на полу рядом с дверью в сауну. В душ они, похоже, не заглядывали.
– Сколько ты уже потратил на машины? – спросил Альберт.
– Всего? Не так уж и много. Миллион, может, полтора. – Альберт промолчал. – Я же победил в Юте!
– Твоя зеркальная машина была единственной в своем классе.
– Но я победил, ведь так?
– Победил.
– Я хочу сказать, нет смысла участвовать в гонках, если у тебя нет возможности тратить деньги. Это же понятно и ежу.
– Шестьсот пятьдесят тысяч долларов – большие деньги. Во всяком случае, для меня.
– Но не для моего отца. Он совсем мне не помогает. Всякий раз, когда мы видимся, он спрашивает, в какую школу бизнеса я подал документы. Словно я обязан делать то, что хочет он, а мои желания в расчет не принимаются.
– А в какую школу бизнеса ты подал документы?
– Ни в какую.
– А я думал, что подал.
– Я солгал.
– Он хочет, чтобы ты изучил управление бизнесом и потом помогал ему.
– Да кому нужен его бизнес? Он его создал, пусть сам им и управляет.
– Но он платит по счетам.
– У него столько денег, что нам нет нужды работать. И так хватит до конца дней. Дисциплина! Да пошел он со своей дисциплиной!
– Автогонщики – люди дисциплинированные, – напомнил Альберт.
– А я что – нет? Я же закончил Вандербилт. Как он того и хотел.
– Да. – Собирая полотенца, Джек услышал, как хохотнул Альберт. – Ты нанимал студентов, чтобы они сдавали за тебя экзамены.
– Но я получил диплом, так? Он же этого хотел. А теперь я хочу модернизировать мой автомобиль. Я уже подал заявки на участие в десятке гонок, а у меня нет достойного автомобиля.
– У тебя отличный автомобиль. Иной раз я даже боюсь, что он выскочит из-под тебя.
– Я с ним совладаю. И что же мне теперь делать?
– Потрать свои деньги. Когда тебе исполнился двадцать один год, ты же получил от него акции стоимостью в десять миллионов.
– Почему я должен тратить собственные деньги? Я назвал автомобиль «Редлиф миррор кар». Платить должен отец. Это же реклама. И потом, нам не разрешено продавать акции компании. Но я продам, если придется.
– Зеркальный автомобиль слепит. Других гонщиков. Его могут не допустить к гонкам.
– Для своих денег я найду другое применение.
– Засунь их себе в нос.
– Лучше я их засуну в твою задницу.
– Валяй. Я знаю, что я с ними сделаю. Уеду из этого сумасшедшего дома. От тебя.
Джек покатил ящик с полотенцами в прачечную, загрузил их в большущую стиральную машину.
Позже он намеревался вернуться к супермаркету и позвонить отцу по телефону-автомату.
«Как приятно позвонить отцу, – подумал Джек. – Совсем недавно у меня такой возможности не было».
Ему всегда хотелось, чтобы у него был отец.
Теперь же Джеку надо было посоветоваться с ним по конкретному вопросу.
Что он обо всем этом скажет?
Глава 10
– Хочешь пива?
Молодой человек, живший в том же коттедже, что и Джек, в соседней квартире, стоял в дверях с двумя невскрытыми банками пива в руках.
Джек поздоровался с ним, вернувшись с работы в начале шестого. Молодой человек, в башмаках, синих джинсах и рубашке в белую и синюю клетку, прибыл чуть раньше и уже открывал дверь, когда Джек ставил велосипед в ячейку.
– Почему нет? С удовольствием выпью.
– Меня зовут Пеппи, – представился молодой человек.
Высокий, стройный, с черной кожей и вьющимися волосами.
– Джек, – ответил Джек – Откуда ты берешь пиво?
– Из сумки, что стоит под моей кроватью. – Улыбаясь, Пеппи вскрыл одну банку, передал Джеку. – Покупаю на неделю в выходной день. Оно не холодное.
– Просто теплое.
– И что? – Пеппи открыл свою банку и одним глотком осушил наполовину. – Это же пиво. – Он рыгнул.
Он стоял в дверях, ветер дул с улицы, так что на Джека пахнуло животными.
– А что ты делаешь с пустыми банками?
– Убираю обратно в сумку. И увожу в город.
– А люди на автостоянке не замечают, что ты тащишь сумку с жестянками?
– Я прячу ее в кустах. Забираю по пути к воротам. И снова прячу перед тем, как заехать на стоянку.
– Ты занимаешься контрабандой пива.
– Да, – сознался Пеппи. – Какими только глупостями не приходится тут заниматься.
Джек сел на раскладывающийся диван.
– Ты работаешь на конюшне?
– Как ты догадался? От меня пахнет конским навозом? Это мой естественный запах. От моего папашки пахло точно так же. – Пеппи сел на один из двух стульев у стола. – Я работаю с лошадьми, прибираюсь в стойлах, вывожу навоз.
– И сколько здесь лошадей?
– Сейчас восемнадцать.
– Так много?
– На большинстве никто не ездит. Только старик. Да еще один или два из его подчиненных, желающих привлечь к себе внимание босса. Ты бы видел, как выглядит на лошади японец, вице-президент не знаю чего. Голова у него так болтается, что вот-вот оторвется. Сразу видно, бедняга ненавидит верховую езду. Но он считает своим долгом следовать примеру руководителя «Редлиф миррор». Старик пытается организовать коллективные прогулки, но его никто не поддерживает, даже родственники. В последнее время Чет составляет ему компанию. Между прочим, он устроил меня на это место. Иногда на лошадях ездят гости, некоторые знают в этом толк. Я должен каждый день прогуливать лошадей, чистить их и так изо дня в день. Такие вот у меня обязанности. Ты ездишь верхом?
– Нет. Обязанности приятные, если ты любишь лошадей.
– Очень тут одиноко, – пожаловался Пеппи. – Никогда так остро не чувствовал одиночества. Не с кем пообщаться. Я вырос в Оклахоме, жил среди лошадей, спал рядом с ними. Не могу с ними расстаться. Наверное, я один из них.
– В смысле?
– Лошадь.
– И давно ты здесь?
– Три месяца. Четыре. Пять. Должен же я где-то быть. Что-то делать.
– А где ты познакомился с Четом?
– В баре. В Нью-Йорке.
– Не лучшее место для лошади. И что ты там делал? Пеппи ответил после долгой паузы.
– Старался уйти от лошадей? Старался перестать быть лошадью? Старался избавиться от одиночества? – Пеппи повернулся к Джеку. Большие глаза, длинное лицо. – Я похож на лошадь, правда? Движения у меня, как у лошади.
– Ну, не знаю.
– Я – лошадь. – Пеппи отпил пива. – Я ржу. Джеку осталось только гадать, сколько пива уже выпил Пеппи.
– Я слышал, на днях умерла одна лошадь. Пеппи кивнул:
– Под стариком. Жеребец. Умер, еще не упав. Едва не прибил старика. Если б не отменная реакция, жеребец как минимум сломал бы ему ногу…
– И все?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Всего лишь сломал бы ногу?
– Если б это случилось на всем скаку или во время прыжка, а старик обожает прыгать через изгороди, он бы сломал себе шею. А так он просто больше не появляется.
– Кто?
– Старик. Док Редлиф. С того раза ни разу не ездил верхом. Меня это удивляет. Я думал, он вернется на следующее утро и вскочит на другую лошадь. Их же еще восемнадцать. Но я все равно прихожу в конюшню каждое утро и седлаю для него лошадь. Вдруг придет.
– А он больше так и не показался?
– Нет.
– Почему? Как ты думаешь, он испугался, когда под ним умер жеребец?
– Наверное. – Пеппи пожал плечами. – Он в последнее время не такой активный, как всегда. Я слышал, его чуть не сбросил и джип. Все его игрушки ломаются. Он проводит большую часть времени в кабинете и лаборатории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– А чем бы вы хотели заняться? – спросил Джек. Впервые ее глаза вспыхнули. Чуть разошлись губки.
– Сексом. Мне очень нравится секс.
Она посмотрела Джеку в глаза, затем ее взгляд опустился ниже.
– А тебе нравится секс?
– Конечно.
– Я хочу сказать, что лучше ничего нет. Если можешь заниматься сексом, зачем тратить время на что-то еще? – Аликсис облизала губы. – Почему людям этого не хватает? Любое телодвижение требует энергии, которую я с большим удовольствием потратила бы на секс.
Аликсис придвинулась к нему. Джека опалило жаром.
– Это правильно. – Джек встал. – Пожалуй, мне пора в спортивный зал. Там надо прибраться.
– Понятно. – Она смотрела на свои загорелые колени.
Джек подмел корт, собрал теннисные мячи. Она сидела на скамье, наблюдая за ним. Когда он вернулся, поднялась:
– Пожалуй, пойду с тобой. Чтобы вечером сказать отцу, что заглядывала и в спортивный зал.
* * *
– Привет, толстяк, – крикнула Аликсис.
Молодой парень не ответил. Только бросил на сестру сердитый взгляд.
Толстый, дряблый, с нездорового цвета кожей.
Они столкнулись у входа в спортивный зал. Аликсис, Джек и двое мужчин в замасленных комбинезонах. Они подъехали на грузовичке, какими обычно пользуется служба технической помощи.
– Мой брат Дункан, – представила толстяка Аликсис. – А это Джек – Дункан посмотрел на форменные шорты Джека и не сказал ни слова, не протянул руки.
Джек переложил три ракетки в левую руку.
– Человек, который помогает Дункану тратить деньги на автомобили, – продолжила Аликсис. – Альфред?
– Альберт, – поправил ее Альберт.
– И на все остальное. Чего это тебя сюда занесло, братец? Не для занятий же спортом.
– Мы в сауну.
– Нет, Дункан, – твердо заявила Аликсис.
Джек задумался, всегда ли у Дункана такие злые глаза.
– Дункан, ты же большой любитель белого порошка. Нельзя тебе в сауну. Для тебя это плохо кончится.
– И что? – Дункан открыл дверь. – Кого это волнует?
– У тебя будет сердечный приступ. – Аликсис последовала за братом.
– Заткнись.
– Лучше б ты занимался на тренажерах… Дункан повернулся к сестре:
– Да заткнешься ты или нет?
– … а уж потом нюхал это дерьмо. Сопровождаемый Альбертом, Дункан прошел через вращающуюся дверь.
– Делай, что хочешь, – крикнула вслед Аликсис. – Мне без разницы.
Джек оглядывался: ему надоело таскаться с ракетками и мячами. Увидел дверцы стенного шкафа. Подошел, открыл. На полках лежали теннисные ракетки, бейсбольные биты, волейбольная сетка, мячи. Все новенькое, неиспользованное.
– В борцовском зале дверь закрывается на засов, – раздался за спиной голос Аликсис.
– Что?
– Ты знаешь, что. Мы об этом говорили. У Джека забилось сердце.
– О чем мы говорили?
– О сексе.
– Вы и я?
– Вроде бы больше тут никого нет.
– Нет, – покачал головой Джек. – Не сейчас. Может, позже. Я на работе.
– Ты согласился!
– Согласился?
– Да пошел ты…
– Послушайте, я же здесь работаю.
– Ты мне совсем не нравишься, Джек!
– Извините.
– Да пошел ты…
– Ну что вы меня все посылаете и посылаете.
Аликсис развернулась и зашагала к двери. Ноги у нее были потрясающие.
* * *
– Мне нужны еще шестьсот пятьдесят тысяч долларов. – Чтобы перекрыть шипение пара, приходилось говорить громче. Но они думали, что за пределами сауны, отделенной толстой деревянной дверью и выложенными теплоизолирующими плитками стенами, ничего не слышно – Я уже столько раз говорил об этом старику! Почему он не дает их мне?
Джек осмотрел тяжелоатлетический манеж. Чинить ничего не надо. Он разложил гири и гантели по полкам, пропылесосил ковер. Штанги, блины, зеркала во всю стену, идеальные условия для тренировок. Он протер влажной тряпкой пол на баскетбольной площадке. Прошелся по всем комнатам, собирая грязные полотенца, некоторые еще не высохли.
Ящик для полотенец стоял у двери в сауну.
– Он велел мне написать запрос, – негодовал Дункан. – Можешь ты себе это представить. Я должен писать запрос на эти жалкие шестьсот тысяч! Я написал. Знаешь, что он сделал? Исправил ошибки красными чернилами и вернул мне! Каков говнюк!
– Тебе следовало писать на компьютере, – вставил Альберт. – Там есть программа «Корректор». Исправляет ошибки.
– Я и писал на компьютере. Но «Корректором» не воспользовался. Торопился. Говнюк! Никакой резолюции. Ни да, ни нет! Да за кого он меня принимает?
Дункан и Альберт оставили комбинезоны и ботинки на полу рядом с дверью в сауну. В душ они, похоже, не заглядывали.
– Сколько ты уже потратил на машины? – спросил Альберт.
– Всего? Не так уж и много. Миллион, может, полтора. – Альберт промолчал. – Я же победил в Юте!
– Твоя зеркальная машина была единственной в своем классе.
– Но я победил, ведь так?
– Победил.
– Я хочу сказать, нет смысла участвовать в гонках, если у тебя нет возможности тратить деньги. Это же понятно и ежу.
– Шестьсот пятьдесят тысяч долларов – большие деньги. Во всяком случае, для меня.
– Но не для моего отца. Он совсем мне не помогает. Всякий раз, когда мы видимся, он спрашивает, в какую школу бизнеса я подал документы. Словно я обязан делать то, что хочет он, а мои желания в расчет не принимаются.
– А в какую школу бизнеса ты подал документы?
– Ни в какую.
– А я думал, что подал.
– Я солгал.
– Он хочет, чтобы ты изучил управление бизнесом и потом помогал ему.
– Да кому нужен его бизнес? Он его создал, пусть сам им и управляет.
– Но он платит по счетам.
– У него столько денег, что нам нет нужды работать. И так хватит до конца дней. Дисциплина! Да пошел он со своей дисциплиной!
– Автогонщики – люди дисциплинированные, – напомнил Альберт.
– А я что – нет? Я же закончил Вандербилт. Как он того и хотел.
– Да. – Собирая полотенца, Джек услышал, как хохотнул Альберт. – Ты нанимал студентов, чтобы они сдавали за тебя экзамены.
– Но я получил диплом, так? Он же этого хотел. А теперь я хочу модернизировать мой автомобиль. Я уже подал заявки на участие в десятке гонок, а у меня нет достойного автомобиля.
– У тебя отличный автомобиль. Иной раз я даже боюсь, что он выскочит из-под тебя.
– Я с ним совладаю. И что же мне теперь делать?
– Потрать свои деньги. Когда тебе исполнился двадцать один год, ты же получил от него акции стоимостью в десять миллионов.
– Почему я должен тратить собственные деньги? Я назвал автомобиль «Редлиф миррор кар». Платить должен отец. Это же реклама. И потом, нам не разрешено продавать акции компании. Но я продам, если придется.
– Зеркальный автомобиль слепит. Других гонщиков. Его могут не допустить к гонкам.
– Для своих денег я найду другое применение.
– Засунь их себе в нос.
– Лучше я их засуну в твою задницу.
– Валяй. Я знаю, что я с ними сделаю. Уеду из этого сумасшедшего дома. От тебя.
Джек покатил ящик с полотенцами в прачечную, загрузил их в большущую стиральную машину.
Позже он намеревался вернуться к супермаркету и позвонить отцу по телефону-автомату.
«Как приятно позвонить отцу, – подумал Джек. – Совсем недавно у меня такой возможности не было».
Ему всегда хотелось, чтобы у него был отец.
Теперь же Джеку надо было посоветоваться с ним по конкретному вопросу.
Что он обо всем этом скажет?
Глава 10
– Хочешь пива?
Молодой человек, живший в том же коттедже, что и Джек, в соседней квартире, стоял в дверях с двумя невскрытыми банками пива в руках.
Джек поздоровался с ним, вернувшись с работы в начале шестого. Молодой человек, в башмаках, синих джинсах и рубашке в белую и синюю клетку, прибыл чуть раньше и уже открывал дверь, когда Джек ставил велосипед в ячейку.
– Почему нет? С удовольствием выпью.
– Меня зовут Пеппи, – представился молодой человек.
Высокий, стройный, с черной кожей и вьющимися волосами.
– Джек, – ответил Джек – Откуда ты берешь пиво?
– Из сумки, что стоит под моей кроватью. – Улыбаясь, Пеппи вскрыл одну банку, передал Джеку. – Покупаю на неделю в выходной день. Оно не холодное.
– Просто теплое.
– И что? – Пеппи открыл свою банку и одним глотком осушил наполовину. – Это же пиво. – Он рыгнул.
Он стоял в дверях, ветер дул с улицы, так что на Джека пахнуло животными.
– А что ты делаешь с пустыми банками?
– Убираю обратно в сумку. И увожу в город.
– А люди на автостоянке не замечают, что ты тащишь сумку с жестянками?
– Я прячу ее в кустах. Забираю по пути к воротам. И снова прячу перед тем, как заехать на стоянку.
– Ты занимаешься контрабандой пива.
– Да, – сознался Пеппи. – Какими только глупостями не приходится тут заниматься.
Джек сел на раскладывающийся диван.
– Ты работаешь на конюшне?
– Как ты догадался? От меня пахнет конским навозом? Это мой естественный запах. От моего папашки пахло точно так же. – Пеппи сел на один из двух стульев у стола. – Я работаю с лошадьми, прибираюсь в стойлах, вывожу навоз.
– И сколько здесь лошадей?
– Сейчас восемнадцать.
– Так много?
– На большинстве никто не ездит. Только старик. Да еще один или два из его подчиненных, желающих привлечь к себе внимание босса. Ты бы видел, как выглядит на лошади японец, вице-президент не знаю чего. Голова у него так болтается, что вот-вот оторвется. Сразу видно, бедняга ненавидит верховую езду. Но он считает своим долгом следовать примеру руководителя «Редлиф миррор». Старик пытается организовать коллективные прогулки, но его никто не поддерживает, даже родственники. В последнее время Чет составляет ему компанию. Между прочим, он устроил меня на это место. Иногда на лошадях ездят гости, некоторые знают в этом толк. Я должен каждый день прогуливать лошадей, чистить их и так изо дня в день. Такие вот у меня обязанности. Ты ездишь верхом?
– Нет. Обязанности приятные, если ты любишь лошадей.
– Очень тут одиноко, – пожаловался Пеппи. – Никогда так остро не чувствовал одиночества. Не с кем пообщаться. Я вырос в Оклахоме, жил среди лошадей, спал рядом с ними. Не могу с ними расстаться. Наверное, я один из них.
– В смысле?
– Лошадь.
– И давно ты здесь?
– Три месяца. Четыре. Пять. Должен же я где-то быть. Что-то делать.
– А где ты познакомился с Четом?
– В баре. В Нью-Йорке.
– Не лучшее место для лошади. И что ты там делал? Пеппи ответил после долгой паузы.
– Старался уйти от лошадей? Старался перестать быть лошадью? Старался избавиться от одиночества? – Пеппи повернулся к Джеку. Большие глаза, длинное лицо. – Я похож на лошадь, правда? Движения у меня, как у лошади.
– Ну, не знаю.
– Я – лошадь. – Пеппи отпил пива. – Я ржу. Джеку осталось только гадать, сколько пива уже выпил Пеппи.
– Я слышал, на днях умерла одна лошадь. Пеппи кивнул:
– Под стариком. Жеребец. Умер, еще не упав. Едва не прибил старика. Если б не отменная реакция, жеребец как минимум сломал бы ему ногу…
– И все?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Всего лишь сломал бы ногу?
– Если б это случилось на всем скаку или во время прыжка, а старик обожает прыгать через изгороди, он бы сломал себе шею. А так он просто больше не появляется.
– Кто?
– Старик. Док Редлиф. С того раза ни разу не ездил верхом. Меня это удивляет. Я думал, он вернется на следующее утро и вскочит на другую лошадь. Их же еще восемнадцать. Но я все равно прихожу в конюшню каждое утро и седлаю для него лошадь. Вдруг придет.
– А он больше так и не показался?
– Нет.
– Почему? Как ты думаешь, он испугался, когда под ним умер жеребец?
– Наверное. – Пеппи пожал плечами. – Он в последнее время не такой активный, как всегда. Я слышал, его чуть не сбросил и джип. Все его игрушки ломаются. Он проводит большую часть времени в кабинете и лаборатории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24