А здесь...
А что, если посмотреть характер ранений?
Посмотрели...
Куда попадали выпущенные бойцами пули, можно было узнать, изучив фотографии трупов. Почти все ранения были в голову, то есть стрельба велась на поражение, судя по всему, специально обученными снайперами. Что оправданно вначале, в первые мгновения операции, когда важно сломить активное сопротивление противника, ошеломить, деморализовать его, чтобы он не успел причинить вред заложникам. Но потом, когда большинство преступников уже обезврежены и не представляют опасности, потом-то зачем их убивать? Ведь спасение заложников — это не вся работа, это лишь часть работы, после которой начинается расследование, призванное выявить имена соучастников и заказчиков преступления. Что гораздо проще сделать, когда в руках полицейских есть свидетели. А здесь их не осталось. Ни одного!
Странно...
Или это объясняется тем, что они не профессионалы?
Нет, не похоже, если судить по слаженности действий и выучке бойцов.
Что же тогда?
Эксперты вычистили фотографии трупов в фоторедакторах и, увеличив, показали их медикам и патологоанатомам.
— Непонятно...
Что им непонятно?
— Вот здесь... это входное пулевое отверстие. Видите, вокруг него почти нет крови?
— Ну и что, что нет?
— А то, что это свидетельствует о том, что это посмертная рана, которая была нанесена после того, как человек умер, с расстояния, не превышающего десять-двадцать сантиметров, если обратить внимание вот на эти обгоревшие волоски.
То есть стреляли в труп? Причем в голову. Причем в упор...
А зачем стрелять в труп, да еще в голову, да еще с расстояния десять сантиметров, когда он уже никому никакого вреда причинить не может? То есть получается, что после того, как террористов застрелили снайперы, их кто-то застрелил еще раз? Хм... Все это очень напоминает так называемый контрольный выстрел, который обычно используют профессиональные киллеры, которых теперь так много у них в России.
Странно, очень странно...
Но, с другой стороны, это уже не имеет прямого отношения к теме операций по освобождению заложников. Возможно, это у них такой варварский обычай — стрелять в головы покойникам. Кто их, этих русских, поймет...
А может, и точно... Может, это просто дурная привычка, приобретенная на халтурках, которыми бойцы спецподразделений подрабатывают в свободное от основной работы время? Может, так?
А что — может, и так...
Но... только вряд ли так! Что-то не верится!..
Глава 20
От судьбы не убежишь. От службы тем более. Как бы ни мечтал солдат, что там, куда он попадет, будет лучше, чем там, откуда попадет, — лучше редко бывает. Бывает по-другому — что-то лучше, что-то хуже, а что-то — хуже не придумать... Примерно как при обмене шила на мыло.
В Чечне кормили лучше.
Но реже.
Денег обещали платить больше.
Но пока только обещали.
Офицеры солдат в Чечне почти не гоняли.
Гоняли — чеченцы.
И еще в Чечне было одно неудобство, которого не было в России. В Чечне — убивали.
Первые потери подразделение понесло через две недели после прибытия. Ночью пропали двое заступивших в караул солдат. Вначале, как это часто бывает, все решили, что они подались в бега. Солдаты часто бегают, особенно когда вырываются из частей в командировки и дуреют от близости свободы. Наверное, и эти подались...
Личный состав подняли на поиски дезертиров, но не для того, чтобы найти, скорее для очистки совести. Что они, дураки, в кустах возле лагеря торчать, ожидая, когда их поймают и на губу спровадят?
Но беглецов нашли. В кустах. Недалеко от лагеря.
Мертвых.
Это были первые трупы, которые Александр Мохов видел так близко. Эти трупы он хорошо знал, это были ребята из его взвода, одного с ним призыва. Один лежал на соседней койке. А теперь лежал на земле со вспоротым животом, зажав мертвыми руками выпирающие во все стороны сизые петли кишок. Головы у него не было. Его голова валялась дальше, метрах в двадцати. Глаза у головы были открыты и смотрели куда-то вверх, в небо...
Мамочка моя!..
Солдаты испуганно смотрели на мертвецов, с которыми только вчера сечку ели. И все как один думали об одном и том же, о том, что на их месте запросто могли оказаться они.
— Ну, чего вылупились? — недовольно спросил подбежавший сержант. — И с вами то же будет, если на посту хлебалом щелкать станете. Давай за командиром!
Солдаты опрометью бросились за командиром.
— Товарищ старший лейтенант, там... там...
Лейтенант побежал вслед за солдатами. Увидел пропавших бойцов.
— Вот падлы! — в сердцах выругался он. Имея в виду убитых солдат, из-за которых у него ожидались серьезные неприятности по службе. Потому что это были солдаты его взвода.
На земле расстелили плащ-палатки, перевалили на них трупы и понесли...
Вечером, после отбоя, бойцы накушались водки.
Водку в Чечне достать нетрудно — водкой в любой час дня и ночи торгуют чеченцы. Если нет денег, они часто соглашаются отдать “пузырь” в обмен на тушенку, патроны или гранаты. Потому что во многих районах Чечни патроны имеют хождение наравне с деньгами. Курс зависит от количества завезенной водки, активности бандформирований и наличия или отсутствия поблизости складов боеприпасов. Если такие есть, то прапорщики сбивают цены, заваливая окружающие базары оптовыми партиями почти дармовых патронов и гранат.
Русские солдаты считаются лучшими покупателями, потому что им, в отличие от чеченцев, платят деньги. Кроме водки, “чехи” предлагают сигареты, пиво, а под заказ все, что угодно, — хоть целый супермаркет привезут, только плати.
Первая партия водки кончилась быстро.
Сбегали за второй...
Сашка Мохов водку не любил, его с нее воротило. Но тут он не отказывался, пил наравне со всеми. После того, что он увидел, хотелось забыться. Да и кто бы ему позволил оставаться трезвым, когда остальные пьют? Трезвый — он опасный, потому что чистенький — возьмет и вложит...
Ночью в палатку ввалился взводный, подняв всех на ноги и на уши.
— Водку жрете, гниды? — спросил он, втягивая ноздрями воздух.
— Никак нет, товарищ старший лейтенант, — нестройно ответили еле стоящие на ногах бойцы.
Хотя дураку было понятно, что после такого личный состав упьется в стельку. Да и хрен с ними — пусть пьют, главное, чтобы за рамочки не выходили.
— Все здесь?
— Так точно!..
Лейтенант пересчитал бойцов по головам, кое-кому для профилактики сунув кулаком в зубы.
— Если чего заначили — давай сюда!
Отдавать водку не хотелось, но тогда лейтенант устроит шмон, перевернув все вверх дном, все равно ее найдет и все равно заберет.
Бойцы нехотя вытащили три оставшиеся бутылки. Довольный лейтенант распихал их по карманам.
— Чтобы тихо мне тут! — приказал он. — Если что — урою!
И ушел.
— Вот гнус, теперь сам все выжрет, — тихо возмутился кто-то из стариков. — А завтра, с похмелюги, гонять начнет, как Сидоровых коз...
Утром снова давали осточертевшую сечку с сардинами. И пахнущий кислым хлеб, из расчета одна буханка на шестерых. Хлеб можно было, сбросившись, купить на базаре, но денег после вчерашнего не осталось.
Сашка Мохов, морщась, пережевывал совершенно несъедобную пищу и думал, что нет, там, откуда он прибыл, наверное, все же лучше было. Там хотя бы голов не отрезали...
Зря он так стремился в Чечню...
Глава 21
Дело было решенное, не хватало только исполнителей. Тех, что готовы отдать за свободную Ичкерию жизнь!
Считаете, что все готовы отдать?
Как бы не так! Все бы хотели отдать — давно бы отдали, а не сшивались на российских базарах, собирая с торговцев дань. Чеченцы, они тоже разные бывают...
И не надо мне толковать про шахидов! Какие они шахиды? Чеченские боевики, даже самые отъявленные, даже те, что объявляют себя смертниками, никакими шахидами на самом деле не являются, а остаются нашими в доску ребятами, еще той, советской закваски, отчего всегда норовят и рыбку съесть, и куда поудобней сесть. В бою — без проблем, в бою чеченец будет отстреливаться до последнего патрона, а потом попрет буром на пулеметы с кинжалом наперевес, себя не жалея. А вот так, чтобы сознательно, без вариантов, на смерть пойти...
Настоящему шахиду главное что — главное побыстрей себя жизни лишить, чтобы, пред светлые очи Аллаха представ, получить билетик в рай. А “нашим” — нет, “нашим”, из бывших советских, мало что пожить охота, так еще хорошо пожить охота, что-нибудь сверх отпущенных ему благ урвав! Как раньше, когда можно было, оставаясь верным заветам Ильича партийцем, небольшой свечной заводик иметь, а дома гарем из молодых комсомолок и пионерок.
Не верю я таким шахидам, пусть они даже не один, а сто поясов с тротилом на себя навяжут и десять кнопок в руки возьмут, грозя взорвать себя и всех к чертовой матери. Они и тогда будут надеяться на халяву, на то, что все как-нибудь обойдется, что их испугаются, пойдут им на уступки, дадут самолет в Швейцарию и в придачу большую кучу денег. Возможно, новое поколение чеченских партизан будет другим, а эти вряд ли...
Но клич был брошен и был услышан.
Добровольцы нашлись, их было даже много, но все они в первую очередь интересовались, сколько за свою работу получат. Хотя деньги им вроде как будут ни к чему.
Выручили, как всегда, женщины и дети.
Детям, им только скажи:“Будь готов!” — и они: “Всегда готовы!” И тут были готовы взорвать себя прямо хоть сейчас и за просто так, лишь бы доказать, что они уже взрослые и могут сражаться наравне с мужчинами.
Ну а женщины... А женщин никто не спрашивал! Кто их о чем на Кавказе спрашивает?.. Тем более что их, которым терять нечего, в Чечне пруд пруди!
А может, так и нужно — женщина или подросток внимания привлекают меньше, чем мужчина, и там, в России, им проскочить будет легче. Обвязать их поясами с взрывчаткой, вывести проводки через рукав к правой кисти, зачистить на кончиках изоляцию, намотать на указательный и большой пальцы, и живая бомба готова — нужно лишь в определенный момент вместе пальцы свести, чтобы цепь замкнуть! И...
Впрочем, мужчины тоже без дела не останутся — ведь кто-то должен осуществлять общее руководство и за исполнителями приглядывать. Ну не дамы же!..
Так было положено начало.
Начало конца России.
Глава 22
Война хирела, войне срочно нужны были донорские вливания — те самые, заменяющие кровь, зелененькие, хрустящие купюры, без которых ни автоматы не стреляют, ни гранаты не взрываются.
Бесчисленные чеченские эмиссары, беспрерывно разъезжая по десяткам стран, стучались в сотни дверей, прося денег. Вид их был непривычен — никакого камуфляжа, никаких автоматов и даже папах — цивильные, купленные в известных европейских бутиках костюмы классического кроя, пятисотдолларовые ботинки, часы “Роллекс”, очки в модной оправе. Желающий получить миллион должен выглядеть на десять штук — иначе его никто на порог не пустит. Он же не на паперть пришел, а к серьезным людям.
— Что вы хотели?
Как что — бабки. Но сразу про них нельзя — не принято. Вначале надо про страдания маленького, но гордого кавказского народа, выбравшего путь демократии и свободы. И в качестве подарка серебряный, с насечкой и драгоценными камнями кинжал ручной работы.
— О-о!..
— Примите этот небольшой сувенир в знак искреннего уважения...
А теперь можно и про бабки. Тем более что надо сущий пустяк — всего-то “лимон”. Которых у этого денежного мешка должно быть без счету — как грязи!
Но нет, не даст, все эти миллиардеры — жмоты первостатейные, за просто так цента не выложат!
— Я готов помочь вашему народу, но я должен видеть финансовые перспективы обсуждаемого инвестиционного проекта...
Короче, что я буду с этого иметь?
А что нужно?
— Если я помогу вашей маленькой, гордой стране, могу ли я рассчитывать на взаимовыгодный контракт, на строительство трубопровода для переброски нефти через вашу территорию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
А что, если посмотреть характер ранений?
Посмотрели...
Куда попадали выпущенные бойцами пули, можно было узнать, изучив фотографии трупов. Почти все ранения были в голову, то есть стрельба велась на поражение, судя по всему, специально обученными снайперами. Что оправданно вначале, в первые мгновения операции, когда важно сломить активное сопротивление противника, ошеломить, деморализовать его, чтобы он не успел причинить вред заложникам. Но потом, когда большинство преступников уже обезврежены и не представляют опасности, потом-то зачем их убивать? Ведь спасение заложников — это не вся работа, это лишь часть работы, после которой начинается расследование, призванное выявить имена соучастников и заказчиков преступления. Что гораздо проще сделать, когда в руках полицейских есть свидетели. А здесь их не осталось. Ни одного!
Странно...
Или это объясняется тем, что они не профессионалы?
Нет, не похоже, если судить по слаженности действий и выучке бойцов.
Что же тогда?
Эксперты вычистили фотографии трупов в фоторедакторах и, увеличив, показали их медикам и патологоанатомам.
— Непонятно...
Что им непонятно?
— Вот здесь... это входное пулевое отверстие. Видите, вокруг него почти нет крови?
— Ну и что, что нет?
— А то, что это свидетельствует о том, что это посмертная рана, которая была нанесена после того, как человек умер, с расстояния, не превышающего десять-двадцать сантиметров, если обратить внимание вот на эти обгоревшие волоски.
То есть стреляли в труп? Причем в голову. Причем в упор...
А зачем стрелять в труп, да еще в голову, да еще с расстояния десять сантиметров, когда он уже никому никакого вреда причинить не может? То есть получается, что после того, как террористов застрелили снайперы, их кто-то застрелил еще раз? Хм... Все это очень напоминает так называемый контрольный выстрел, который обычно используют профессиональные киллеры, которых теперь так много у них в России.
Странно, очень странно...
Но, с другой стороны, это уже не имеет прямого отношения к теме операций по освобождению заложников. Возможно, это у них такой варварский обычай — стрелять в головы покойникам. Кто их, этих русских, поймет...
А может, и точно... Может, это просто дурная привычка, приобретенная на халтурках, которыми бойцы спецподразделений подрабатывают в свободное от основной работы время? Может, так?
А что — может, и так...
Но... только вряд ли так! Что-то не верится!..
Глава 20
От судьбы не убежишь. От службы тем более. Как бы ни мечтал солдат, что там, куда он попадет, будет лучше, чем там, откуда попадет, — лучше редко бывает. Бывает по-другому — что-то лучше, что-то хуже, а что-то — хуже не придумать... Примерно как при обмене шила на мыло.
В Чечне кормили лучше.
Но реже.
Денег обещали платить больше.
Но пока только обещали.
Офицеры солдат в Чечне почти не гоняли.
Гоняли — чеченцы.
И еще в Чечне было одно неудобство, которого не было в России. В Чечне — убивали.
Первые потери подразделение понесло через две недели после прибытия. Ночью пропали двое заступивших в караул солдат. Вначале, как это часто бывает, все решили, что они подались в бега. Солдаты часто бегают, особенно когда вырываются из частей в командировки и дуреют от близости свободы. Наверное, и эти подались...
Личный состав подняли на поиски дезертиров, но не для того, чтобы найти, скорее для очистки совести. Что они, дураки, в кустах возле лагеря торчать, ожидая, когда их поймают и на губу спровадят?
Но беглецов нашли. В кустах. Недалеко от лагеря.
Мертвых.
Это были первые трупы, которые Александр Мохов видел так близко. Эти трупы он хорошо знал, это были ребята из его взвода, одного с ним призыва. Один лежал на соседней койке. А теперь лежал на земле со вспоротым животом, зажав мертвыми руками выпирающие во все стороны сизые петли кишок. Головы у него не было. Его голова валялась дальше, метрах в двадцати. Глаза у головы были открыты и смотрели куда-то вверх, в небо...
Мамочка моя!..
Солдаты испуганно смотрели на мертвецов, с которыми только вчера сечку ели. И все как один думали об одном и том же, о том, что на их месте запросто могли оказаться они.
— Ну, чего вылупились? — недовольно спросил подбежавший сержант. — И с вами то же будет, если на посту хлебалом щелкать станете. Давай за командиром!
Солдаты опрометью бросились за командиром.
— Товарищ старший лейтенант, там... там...
Лейтенант побежал вслед за солдатами. Увидел пропавших бойцов.
— Вот падлы! — в сердцах выругался он. Имея в виду убитых солдат, из-за которых у него ожидались серьезные неприятности по службе. Потому что это были солдаты его взвода.
На земле расстелили плащ-палатки, перевалили на них трупы и понесли...
Вечером, после отбоя, бойцы накушались водки.
Водку в Чечне достать нетрудно — водкой в любой час дня и ночи торгуют чеченцы. Если нет денег, они часто соглашаются отдать “пузырь” в обмен на тушенку, патроны или гранаты. Потому что во многих районах Чечни патроны имеют хождение наравне с деньгами. Курс зависит от количества завезенной водки, активности бандформирований и наличия или отсутствия поблизости складов боеприпасов. Если такие есть, то прапорщики сбивают цены, заваливая окружающие базары оптовыми партиями почти дармовых патронов и гранат.
Русские солдаты считаются лучшими покупателями, потому что им, в отличие от чеченцев, платят деньги. Кроме водки, “чехи” предлагают сигареты, пиво, а под заказ все, что угодно, — хоть целый супермаркет привезут, только плати.
Первая партия водки кончилась быстро.
Сбегали за второй...
Сашка Мохов водку не любил, его с нее воротило. Но тут он не отказывался, пил наравне со всеми. После того, что он увидел, хотелось забыться. Да и кто бы ему позволил оставаться трезвым, когда остальные пьют? Трезвый — он опасный, потому что чистенький — возьмет и вложит...
Ночью в палатку ввалился взводный, подняв всех на ноги и на уши.
— Водку жрете, гниды? — спросил он, втягивая ноздрями воздух.
— Никак нет, товарищ старший лейтенант, — нестройно ответили еле стоящие на ногах бойцы.
Хотя дураку было понятно, что после такого личный состав упьется в стельку. Да и хрен с ними — пусть пьют, главное, чтобы за рамочки не выходили.
— Все здесь?
— Так точно!..
Лейтенант пересчитал бойцов по головам, кое-кому для профилактики сунув кулаком в зубы.
— Если чего заначили — давай сюда!
Отдавать водку не хотелось, но тогда лейтенант устроит шмон, перевернув все вверх дном, все равно ее найдет и все равно заберет.
Бойцы нехотя вытащили три оставшиеся бутылки. Довольный лейтенант распихал их по карманам.
— Чтобы тихо мне тут! — приказал он. — Если что — урою!
И ушел.
— Вот гнус, теперь сам все выжрет, — тихо возмутился кто-то из стариков. — А завтра, с похмелюги, гонять начнет, как Сидоровых коз...
Утром снова давали осточертевшую сечку с сардинами. И пахнущий кислым хлеб, из расчета одна буханка на шестерых. Хлеб можно было, сбросившись, купить на базаре, но денег после вчерашнего не осталось.
Сашка Мохов, морщась, пережевывал совершенно несъедобную пищу и думал, что нет, там, откуда он прибыл, наверное, все же лучше было. Там хотя бы голов не отрезали...
Зря он так стремился в Чечню...
Глава 21
Дело было решенное, не хватало только исполнителей. Тех, что готовы отдать за свободную Ичкерию жизнь!
Считаете, что все готовы отдать?
Как бы не так! Все бы хотели отдать — давно бы отдали, а не сшивались на российских базарах, собирая с торговцев дань. Чеченцы, они тоже разные бывают...
И не надо мне толковать про шахидов! Какие они шахиды? Чеченские боевики, даже самые отъявленные, даже те, что объявляют себя смертниками, никакими шахидами на самом деле не являются, а остаются нашими в доску ребятами, еще той, советской закваски, отчего всегда норовят и рыбку съесть, и куда поудобней сесть. В бою — без проблем, в бою чеченец будет отстреливаться до последнего патрона, а потом попрет буром на пулеметы с кинжалом наперевес, себя не жалея. А вот так, чтобы сознательно, без вариантов, на смерть пойти...
Настоящему шахиду главное что — главное побыстрей себя жизни лишить, чтобы, пред светлые очи Аллаха представ, получить билетик в рай. А “нашим” — нет, “нашим”, из бывших советских, мало что пожить охота, так еще хорошо пожить охота, что-нибудь сверх отпущенных ему благ урвав! Как раньше, когда можно было, оставаясь верным заветам Ильича партийцем, небольшой свечной заводик иметь, а дома гарем из молодых комсомолок и пионерок.
Не верю я таким шахидам, пусть они даже не один, а сто поясов с тротилом на себя навяжут и десять кнопок в руки возьмут, грозя взорвать себя и всех к чертовой матери. Они и тогда будут надеяться на халяву, на то, что все как-нибудь обойдется, что их испугаются, пойдут им на уступки, дадут самолет в Швейцарию и в придачу большую кучу денег. Возможно, новое поколение чеченских партизан будет другим, а эти вряд ли...
Но клич был брошен и был услышан.
Добровольцы нашлись, их было даже много, но все они в первую очередь интересовались, сколько за свою работу получат. Хотя деньги им вроде как будут ни к чему.
Выручили, как всегда, женщины и дети.
Детям, им только скажи:“Будь готов!” — и они: “Всегда готовы!” И тут были готовы взорвать себя прямо хоть сейчас и за просто так, лишь бы доказать, что они уже взрослые и могут сражаться наравне с мужчинами.
Ну а женщины... А женщин никто не спрашивал! Кто их о чем на Кавказе спрашивает?.. Тем более что их, которым терять нечего, в Чечне пруд пруди!
А может, так и нужно — женщина или подросток внимания привлекают меньше, чем мужчина, и там, в России, им проскочить будет легче. Обвязать их поясами с взрывчаткой, вывести проводки через рукав к правой кисти, зачистить на кончиках изоляцию, намотать на указательный и большой пальцы, и живая бомба готова — нужно лишь в определенный момент вместе пальцы свести, чтобы цепь замкнуть! И...
Впрочем, мужчины тоже без дела не останутся — ведь кто-то должен осуществлять общее руководство и за исполнителями приглядывать. Ну не дамы же!..
Так было положено начало.
Начало конца России.
Глава 22
Война хирела, войне срочно нужны были донорские вливания — те самые, заменяющие кровь, зелененькие, хрустящие купюры, без которых ни автоматы не стреляют, ни гранаты не взрываются.
Бесчисленные чеченские эмиссары, беспрерывно разъезжая по десяткам стран, стучались в сотни дверей, прося денег. Вид их был непривычен — никакого камуфляжа, никаких автоматов и даже папах — цивильные, купленные в известных европейских бутиках костюмы классического кроя, пятисотдолларовые ботинки, часы “Роллекс”, очки в модной оправе. Желающий получить миллион должен выглядеть на десять штук — иначе его никто на порог не пустит. Он же не на паперть пришел, а к серьезным людям.
— Что вы хотели?
Как что — бабки. Но сразу про них нельзя — не принято. Вначале надо про страдания маленького, но гордого кавказского народа, выбравшего путь демократии и свободы. И в качестве подарка серебряный, с насечкой и драгоценными камнями кинжал ручной работы.
— О-о!..
— Примите этот небольшой сувенир в знак искреннего уважения...
А теперь можно и про бабки. Тем более что надо сущий пустяк — всего-то “лимон”. Которых у этого денежного мешка должно быть без счету — как грязи!
Но нет, не даст, все эти миллиардеры — жмоты первостатейные, за просто так цента не выложат!
— Я готов помочь вашему народу, но я должен видеть финансовые перспективы обсуждаемого инвестиционного проекта...
Короче, что я буду с этого иметь?
А что нужно?
— Если я помогу вашей маленькой, гордой стране, могу ли я рассчитывать на взаимовыгодный контракт, на строительство трубопровода для переброски нефти через вашу территорию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48