— Скажи ему, что, если он не скажет, где они хранят оружие, мы убьем его.
Переводчик повторил фразу по-вьетнамски.
— Он говорит, что оружия нет. И что он старый и поэтому смерти не боится.
— Старый хрен! — выругался ротный и потерял к Старику интерес. — Выступаем через пять минут. Пока они что-нибудь не пронюхали.
Первый взвод…
Второй взвод…
Третий взвод… — определил ротный каждому его задачу.
— А что делать со стариком? — спросили разведчики.
— С командиром вражеского дозора?
— Ну да… Дозора.
— То же, что и со всеми остальными… В мятежную деревню входили с трех сторон. Четвертую оставив свободной. Но с той, четвертой стороны заранее установили пулеметы. И замаскировали их пышной тропической растительностью.
Шли не скрываясь, паля во все, что шевелится. Бросая в хижины и показавшиеся подозрительными отверстия в земле гранаты. Повсюду слышались стрельба, взрывы, крики, лай собак и визг и мычание домашней скотины.
— Второй взвод? Вы там что, спите? — орал в микрофон переносной рации командир роты. — Вы где должны были быть? А вы где? А если они сейчас бросятся туда? Всем скопом. Не бросятся? А вот я посмотрю. И если они по вашей вине…
Вьетнамцы метались между наступающими колоннами, силясь понять, откуда исходит наибольшая угроза. И натыкались везде на одно и то же. На идущих с винтовками наперевес солдат.
Свободным оставался только один путь. Куда все и устремились. Как поток воды, нашедший единственный проход через плотину.
— Тесните их, ребята, тесните. Не давайте уйти в джунгли! — орал, перекрывая гул взрывов, комроты. — И обязательно осматривайте все ямы. Знаю я их. Притаятся, а потом пуляют в спину.
Три взвода сошлись своими флангами в центре деревни.
— Все?
— Все!
— Во втором взводе потери есть?
— Нет.
— В первом?
— Нет. Кроме одного, которого зацепило осколком его же гранаты.
— Тяжело?
— Нет, легко.
— Ладно. После разберемся. Радист! Где ты там? Дай северных. Север? Как там у вас? Готовы? Ну так чего ждете? Пока узкоглазые по щелям попрячутся? Все. Через тридцать секунд начинайте! — И, повернувшись к роте, скомандовал:
— Всем залечь за препятствия! И чтобы пять минут головы не поднимать! Сейчас наши работать начнут. Не хватало еще, чтобы они нас искрошили…
Тридцать секунд истекло. С четвертой стороны деревни слаженно заработали пулеметы. Как швейные машинки.
Ротный присел на корточки и вытянул из внутреннего кармана вторую бутылку пива.
— Теплая уже, — пожаловался он, — чертовы тропики…
Пулеметы работали пять минут. И замолчали.
— Осмотреть здесь все, — приказал комроты, — и чтобы ни одного не пропустить!
Взводы рассыпались и разреженным строем пошли вдоль улиц уже не существующей деревни. Теперь взрывов слышно не было. Теперь раздавались одиночные выстрелы.
— Успеваем, — сказал ротный. — Вертолеты будут только через полтора часа.
Операция была завершена успешно. Даже раньше условленного срока. И опять без потерь со стороны наступавших. Кроме единственного легкораненого, которому даже не потребовалась транспортировка в госпиталь.
Вертолеты пришли через полтора часа. И зависли над деревней. Комроты дал сигнальную ракету. Вертолеты сели. Кроме одного, который на всякий случай барражировал окрестности.
— Ну что, все в порядке? — спросил командир ближнего севшего вертолета.
— В полном!
— Узкоглазые не беспокоили?
— Не беспокоили. Потому что не успели.
— А в седьмой роте потери. Трое убитых и раненые.
— Когда?
— Сегодня днем.
— Воевать надо уметь. Седьмой роте… Взводы пятерками грузились в вертолеты, которые один за другим поднимались над безлюдной деревней. Как большие зеленые стрекозы.
— На южной окраине, со стороны джунглей бегут люди, — доложили по рации с патрульного вертолета.
— Поздно очухались, — сказал ротный и с силой отбросил пустую бутылку в сторону. — Давай на взлет.
Последний вертолет сделал круг над деревней и взял курс на базу. Туда, где в баре работали кондиционеры, а на стойке в запотевших стаканах стояло холодное пиво…
Глава 17
— Это непорядочно! — сказал капрал Джонстон.
— Что непорядочно?
— Уничтожать мирное население.
— Где вы видели мирное население?
— Там, в деревне.
— Почему вы решили, что оно было мирное?
— Я видел там стариков и женщин. И детей.
— А разве старик не может выстрелить? Или бросить вам под ноги гранату. Что, для этого нужны какое-то особое умение или сила? Чтобы выдернуть чеку? Вы говорите ерунду, капрал. Потому что вы не знаете местных условий. Здесь нет мирного населения. Здесь стреляют все. В спину. Если бы мы не применили жесткие меры, мы положили бы там полроты. Ваших товарищей. Вас больше устраивает такая арифметика?
— Но я не слышал ответных выстрелов!
— Правильно, потому что их не было. Потому что операция была грамотно задумана и грамотно проведена. Прямо как в учебнике по тактике стрелкового боя. Они просто не успели среагировать на наше наступление. Не успели подготовиться к отражению атаки. Вытащить и применить оружие. Вас беспокоит именно это? Отсутствие встречных выстрелов?
— Меня беспокоит гибель мирного населения.
— Вы плохо обучаемы, капрал. Вам сказали, что здесь нет мирного населения. В принципе. Это военная нация. Которая воюет уже много десятков лет. Вначале с французами, теперь с нами. А до того черт знает с кем. Здесь умеет стрелять каждый ребенок. С рождения! Здесь каждый ребенок полноценный солдат! Вы просто этого не знаете. Не знаете жизни. Вам никогда еще не стреляли в спину люди, которые только что вам улыбались. И угощали вас фруктами. А мне стреляли! И товарищам моим стреляли. Которых уже нет! Так что не лезьте в дела, в которых вы ни черта не понимаете.
— И все же я буду вынужден подать рапорт по данному инциденту.
— Что?! Какой рапорт? Ты, капрал, видно, не понимаешь, куда попал. Это война, а не уик-энд с девочками. Здесь гибнут люди. Каждый день. Лучше, когда они, чем когда мы. Лучше, когда много их, чем один наш! Это тебе ясно?
— Это ясно. Но лишь когда это касается вооруженного противника.
— Дурак. Трижды дурак! Первый раз, — вытащил комроты из кулака палец, — когда попросился сюда, на войну. Второй раз, — еще один палец, — когда попал ко мне в роту. Третий, — три пальца в самые глаза, — когда надумал защищать этих, узкоглазых. Которые, как мне кажется, тебе ближе, чем твои соплеменники. Или мне кажется?
— Вам кажется. Сэр!
— А если кажется, забудьте обо всей той чуши, которую вы здесь нагородили, и ступайте в бар, промочите хорошенько глотку. И проспитесь. А завтра с утра займитесь чисткой своего оружия. И чтобы оно блестело, как паркет в офисе президента. Или оно у вас чистое? После вчерашнего боя?
— Чистое. Сэр!
— А вы можете доказать? Можете доказать, что вы не стреляли? Как все. Что вы чистенький? Как ваша винтовка…
Капрал напрягся.
— Вы были на боевом задании вместе со своей ротой. В первых рядах. И вместе с ротой этот бой выиграли. Одержав победу над превосходящим вас в живой силе противником. И по счастью избежав серьезных потерь со своей стороны. Чему можно только радоваться.
Вы были как все, капрал. По крайней мере не хуже всех. В своем первом бою. За что командир роты объявил вам благодарность. Официальную, с занесением в личный послужной список. Дайте мне его послужную карточку. Видите? Черным по белому. Благодарность. За проявленную выдержку и умение при проведении боевой операции во время десанта в тыл врага. Вы молодец, капрал. А если кто-то посчитает, что проведенный нами бой был неудачен, что во время него погибло какое-то там количество безоружного мирного населения, вы ему не верьте. Вы пошлите его ко мне. А я покажу ему изъятое с места боя оружие и боеприпасы. Что там было? Два десятка автоматов, пулемет и что еще? Вот видите: автоматы, пулемет, гранаты, мины, которые предназначались нам. Ну или таким же американцам, как мы. И которые я могу продемонстрировать всем желающим. Операция прошла удачно! Хотя бы потому, что это конфискованное оружие уже никогда не выстрелит в нашего солдата или офицера.
Мы победили, капрал!
Вы победили, капрал!
А если вы считаете, что нарушили какие-то там мирные соглашения или, не дай Бог, случайно застрелили кого-нибудь из мирных жителей той деревни, пока другие вели бой с партизанами, я отдам вас под суд. Как военного преступника. Вам ясно, капрал? Вам все ясно? Тогда пойдите и займитесь чисткой оружия. Которое, я уверен, после вчерашнего боя у вас все еще грязное. А я после проверю. Повторите приказание!
— Пойти и почистить оружие. Чтобы вы его позже проверили.
— Вы забыли сказать — сэр!
— Сэр!
— Идите!
Капрал Джонстон повернулся на каблуках и вышел. Чтобы надлежащим образом вычистить свое оружие. После боя, в котором он принимал непосредственное участие.
— Наплачешься ты с ним, — сказал комроты присутствовавший при разговоре взводный.
— Или он со мной…
— Лично я избавился бы от него как можно скорее. Дурной пример заразителен. Как бубонная чума. А за пацифизмом очень легко прятать трусость. И боязнь замарать руки. Как бы он не нашел последователей в роте.
— Не бойся, избавлюсь. Дай срок. А пока присмотри за ним, чтобы он каких-нибудь глупостей не наделал. Или, наоборот, поскорее наделал.
— О'кей. Только я на твоем месте решил бы все официальным порядком. А то как бы после него не отыскались какие-нибудь бумажки. Или дома — письма, где он жалуется мамочке на свою тяжкую долю и рассказывает о нравах своих старших товарищей по службе.
— Ничего. Перестанет. После первого же боя.
— А если уже нажаловался? И еще нажалуется, пока мы стоим в резерве? Подходящий бой, он еще когда будет. А несчастные случаи в пределах части, как ты сам знаешь, подлежат специальному расследованию.
Лучше убери его по-доброму. Когда люди уходят на лучшее, они о худшем помалкивают. Из опасения тому лучшему навредить. И напротив, когда им ничего доброго в ближайшем будущем не светит, когда им терять нечего — грызутся, как загнанные за флажки волки. Порой в той грызне даже утрачивая инстинкт самосохранения. Нужен тебе такой волк?
— Но куда я его уберу?
— А на повышение. И желательно так, чтобы подальше от войны. Как лучшего солдата. Отлично проявившего себя в ходе боевых действий. Разве он станет тогда кому-нибудь жаловаться? Чтобы обратно на передовую, в нашу же роту вернуться? Вряд ли. Он что, враг себе?
— Он враг нам!
— Ну так тем более.
— Может, и верно. Сплавить его по очередной разнарядке. От греха подальше.
— Сплавь. Пока он себе единомышленников в роте не нашел. Все легче дышаться будет.
— Ладно. Уговорил. Набери-ка мне штаб. Что-то у них там было на днях такое, заковыристое. Откуда обратно не возвращаются…
— Капрала Джонстона ко мне! Быстро!
— Капрал Джонстон! Сэр!
Ротный посмотрел на доставившего ему столько неприятностей солдата. Самого плохого солдата его роты. Потому что самого своевольного. Так и не сумевшего понять и принять простейшие законы войны. Равные законам выживания.
— Вот что, капрал. Ступайте в казарму и соберите свои пожитки. На сборы даю два часа. В семнадцать ноль-ноль вы должны быть готовы и должны стоять возле КП. За вами придет машина.
— За мною одним? Сэр!
— За вами одним.
— Я куда-то уезжаю? Сэр!
— Уезжаете. И надеюсь, навсегда… Капрал Джонстон!
— Я! Сэр!
— Я должен сообщить вам, что согласно приказу номер… от… вы переводитесь в другую часть. Вот ваши сопроводительные документы.
Комроты передал своему, теперь уже бывшему, подчиненному запечатанный конверт.
— Я могу узнать о характере моей новой службы? Сэр!
— Можете. На месте. Где вам все растолкуют. В самой доступной форме. Вам ясен мой приказ?
— Да! Сэр! В течение двух часов собрать вещи и ожидать машину возле КП.
— Исполняйте!
— Есть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48