История его жизни широко освещалась не только в местной, но и в межрегиональной прессе. Джек Холден, семидесятилетний пенсионер, выпускал ежедневный листок новостей, бесплатно распространяемый в приютах, на раздачах бесплатного супа, на перекрестках и вообще везде, где только можно. Тридцать лет он проработал репортером в «Стар трибюн» и вышел на пенсию в 1990 году, вскоре после смерти жены. В течение года он путешествовал по стране и вернулся домой скучающий и разочарованный. В июне 1991 он арендовал помещение, где раньше была парикмахерская, перевез туда стол, шкафы, компьютер с лазерным принтером, ксерокс и стал издавать «Уличный листок». Пять дней в неделю он писал, редактировал, копировал и бесплатно распространял свой листок новостей. В каждом выпуске помещалось расписание работы ночлежек, бесплатных кухонь, личные объявления и многое другое. Джек даже предоставлял место для сотни абонентских ящиков, для всех желающих, и тоже совершенно бесплатно.
Когда Саймон вошел, над дверью зазвонил колокольчик. Джек Холден, которого Саймон сразу узнал по многочисленным фотографиям в газетах, оторвал взгляд от монитора и посмотрел на гостя. В зеркале, остававшемся на стене еще со времен парикмахерской, Саймон увидел свое отражение. Вид у него был неважный, да и чувствовал он себя в точности как выглядел. Джек улыбнулся. Улыбка его была искренней, теплой и добродушной.
– Дерьмово выглядишь, сынок. Присаживайся.
Саймон вздохнул и с удовольствием опустился в кресло возле стола.
– Хочешь кофе? – спросил Джек.
– Нет, спасибо.
– Тогда чем могу быть тебе полезен?
– Ну, вообще-то меня к вам направила Бекки Ратман, знаете, из ночлежки на Одиннадцатой улице.
– А, так ты, наверное, Саймон? Бекки мне звонила.
– И что она вам сказала?
– Сказала, что с вашим общим знакомым, Филом, приключилась какая-то неприятная история. Я не совсем понял. Ты хотел мне ее рассказать?
– Да.
– Я не видел Фила уже несколько месяцев.
– Я иногда с ним встречался.
– Ну и как он?
– До вчерашнего вечера все было в порядке.
– До вчерашнего вечера, говоришь? Из-за этого ты ко мне пришел?
– Я кое-что видел – кое-что, о чем, мне кажется, вам стоит рассказать в своем «Листке».
– Да? И что же?
Саймон глубоко вздохнул:
– С Филом случилась беда.
Джек нахмурился:
– Вот как?
– Мне трудно вам объяснить.
– Понимаю.
– Это похоже на сумасшествие.
– Так ты мне расскажешь или я должен угадывать?
– Было темно. Это было в переулке за «Мунбим Букс».
– Так, дальше?
– Что-то держало его на весу. Сжимало его. А потом его не стало. – Не стало?
– Это что-то его съело.
– Что?
Саймон потер лицо ладонями.
– Простите меня. Я и сам не совсем ясно себе представляю, что произошло. Я бы с удовольствием сформулировал это по-другому, но у меня не получается. Я не могу придумать ничего, что звучало бы более разумно. Там, в переулке, было что-то, похожее на человека, только это был не человек. Это существо обхватило Фила, словно закутало его в какую-то простыню. Оно сжимало его, потом на землю полилась вода, а Фил исчез. Оно повернулось и увидело меня. Я убежал.
– И ты был трезв?
– Да.
– А в полиции тебе, конечно же, не поверили?
– Нет, не поверили. Там не осталось ничего, никаких следов. Ни Фила, ни тела – ничего.
– И тебя бросили за решетку.
– Да. Это все, что я видел, и все, что я знаю. Мне нравился Фил. И я подумал, что надо рассказать вам. Ведь если по улице ходит какой-то говнюк и убивает людей, то надо рассказать об этом всем, надо же что-то делать.
– Ты сказал, что это был не человек.
– Да я сам толком не знаю, что это было.
Джек очень пристально смотрел на Саймона, и выражение его глаз отчего-то очень не понравилось Саймоиу. По спине у него пробежали мурашки.
– В чем дело?
– Я тебе верю.
Саймон недоверчиво посмотрел на Джека.
– Вы шутите, – сказал он.
– Ничуть, Две вещи говорят в твою пользу. Во-первых, я вижу, что ты очень встревожен и не лжешь, а во-вторых, ты понравился Бекки.
– Это правда?
– Да, это правда, и это очень хорошо.
– И что вы напишете?
– Для начала напишу, чтобы люди были настороже и держались подальше от всего, что им покажется странным или подозрительным, от тех, кто им незнаком.
– Но это смахивает на всеобщую паранойю.
– Очень может быть. Но ведь за этим ты сюда и пришел, верно?
– Ну, в общем, да.
– А ты сам что собираешься предпринять?
– Ну, я не знаю. Я же пришел к вам, разве этого недостаточно?
– На этот вопрос ты себе сам ответишь.
Саймон покраснел и пожал плечами.
– Мы говорили об этом с Бекки. Она считает, что нам надо бы поискать Фила, на всякий случай. Я мог бы завтра этим заняться. У меня есть пара друзей, которые могли бы помочь.
– Что ж, наверное, это будет полезно. В понедельник я помещу в «Листке» предупреждение. Я бы сказал, начало достойное.
Саймон кивнул, встал и направился к двери. Когда он открыл ее, ему в лицо ударил порыв ветра пополам с дождем. Он повернулся к Джеку:
– Можно я иногда буду к вам заходить?
Джек кивнул:
– Всегда буду рад, мой юный друг.
После ухода Саймона Джек еще долго сидел, уставившись на дверь, и смотрел, как по стеклу стекают капли дождя. На улице быстро темнело.
Он подумал о тех несчастных, живущих на улице, о тех, кому предстояла длинная, холодная, сырая ночь. Темная ночь.
Даже тем немногим счастливчикам, которые знают, когда и в какую ночлежку можно пойти, придется ждать еще час, прежде чем их туда пустят. От такой жизни кто угодно отчается. И подумав об этом, он вновь позавидовал внутренней силе и твердости этих людей, потому что очень непросто жить такой жизнью день за днем, месяц за месяцем, год за годом.
И еще он подумал, что сам не вынес бы подобной жизни. Сегодняшняя ночь казалась более зловещей и темной, чем была на самом деле. Отчасти в том была виновата приближающаяся зима. Одна мысль о ней может испортить настроение любому. Но в основном это было из-за рассказа Саймона о странном и ужасном исчезновении Фила. Джек напечатал объявление, сбросил его на дискету и выключил компьютер. Когда утихло жужжание вентилятора процессора, кабинет наполнился неестественной тишиной. Джек взял телефон и набрал номер ночлежки на Одиннадцатой улице. После третьего звонка трубку сняла Бекки.
– Привет Бекки, это Джек. Ты очень занята?
– Привет, Джек. Нет, не очень. Из-за дождя мы открылись пораньше, и у нас уже больше нет мест. Ты хотел кого-то прислать? Попробуй позвонить в Армию Спасения, может, у них осталась пара свободных коек.
– Нет, дело не в этом. Просто у меня только что был Саймон Бабич.
– Вот оно что.
– Ты была права, он приятный парень.
– Он тебе рассказал?
– Да.
– Ну и что ты об этом думаешь?
– Я не сомневаюсь, что он говорит правду. Он очень встревожен исчезновением Фила, да и я тоже. Я пообещал ему в понедельник поместить в «Листке» объявление.
– Замечательно.
– Он сказал, что вы с ним хотите поискать Фила.
– Да, мы собирались.
– Я думаю, это надо сделать, Бекки, только будьте осторожны.
– Ты считаешь, все это было на самом деле?
– Я не знаю, но мне бы очень не хотелось, чтобы ты удостоверилась в этом на собственном опыте. Полиции на это плевать, и будет плевать, даже если пропадет сотня Филов. Но мы не имеем права отнестись к этому наплевательски, ведь Фил один из нас. Вы приняли правильное решение, просто будьте предельно осторожны.
– Он не говорил, не собирается ли он позвонить мне?
– Он это подразумевал. Я думаю, он позвонит. Что бы ни случилось, держите меня в курсе.
Джек положил трубку и задумчиво потер подбородок. Потом откинулся на спинку кресла и потер переносицу. Он кое-что утаил от Бекки и Саймона. История, рассказанная Саймоном, потрясла его гораздо сильнее, чем он показал, и он верил в нее куда больше, чем сам хотел бы признать. Кроме тех двух причин, которые Джек назвал Саймону, для этого имелась еще и третья – но о ней он ни словом не обмолвился ни Бекки, ни Саймону. Джек открыл ящик стола и достал полупустую бутылку «Джонни Уокера» с красной этикеткой. Допив остатки холодного кофе, он налил в чашку на три пальца виски и одним глотком выпил половину. История, рассказанная Саймоном, была не такой уж невероятной. На самом деле Джек ждал ее вот уже двадцать лет. И почему-то ему показалось, что эти двадцать лет пролетели как одно мгновение. Он повернулся в кресле и открыл нижний ящик среднего шкафа. Там не было папок с бумагами – ящик был набит микрокассетами от диктофона, оставшимися еще с тех дней, когда Джек работал сначала в «Стар», потом в «Трибюн», а затем уже в «Стар трибюн». Он начал перебирать их, просматривая даты и пометки, пока наконец не нашел то, что искал: «1б июля 1975 года, пятница. История Пита Т». Джек закрыл ящик, положил кассету на стол, допил виски и налил еще. Минута ушла у него на то, чтобы найти старенький карманный диктофон, пять минут – на поиск сетевого адаптера, а когда все было готово, ему потребовалось еще полчашки виски» чтобы набраться смелости и включить воспроизведение.
В конце концов он погасил верхний свет, оставив только настольную лампу, откинулся в кресле и включил диктофон. Из динамика раздался его собственный голос, молодой, полный напора, желания достигнуть чего-то, поразить этот старый, жестокий мир. Теперешний Джек был совсем не похож на себя молодого. Он давно уже оставил попытки поразить мир; правда, на это у него ушло довольно много времени.
«Шестнадцатое июля 1975 года, пятница. Девять часов двадцать минут вечера, – сказал его голос. – Интервью с Питом… Как, вы сказали, ваша фамилия?»
«Пит Ти», – ответил другой, более хриплый голос.
Двадцать лет назад, когда Джек был на ночном дежурстве в отделе новостей, в редакцию пришел старик, рассказавший ему эту историю. Этого старика ни один человек в здравом уме не стал бы и слушать. Бродяга. Так их называли в то время. Не было никаких бездомных, а были бродяги и попрошайки. Так вот, это был бродяга, он явился в редакцию прямо с улицы, воняя дешевой выпивкой, блевотиной и бог знает чем еще. Он сказал, что в полиции ему не поверили. Но было видно, что он сильно испуган. Очень сильно испуган. Так же, как двадцать лет спустя был испуган Саймон Бабич. А Джек давно понял, что, если человек испуган, его историю стоит послушать. Интервью с Питом Ти, человеком без определенного места жительства.
– Итак, Пит, вы говорите, что прошлой ночью стали свидетелем чего-то ужасного!
– Он убил Малыша Тони.
– Кто такой Малыш Тони и кто его убил?
– Малыш Тони. Мальчик. Мы с ним сидели в переулке за гостиницей.
– «Рэдиссон»?
– Да. Вот Тони и говорит: «Пит, сходи-ка принеси нам чего-нибудь пожрать». Ну я и говорю, мол, ладно, и пошел. А когда вернулся, он уже его убивал».
– Кто его убивал?
Тишина. Джек сидел, уставившись на диктофон. Его шея и плечи покрылись мурашками. Было мучительно слышать эти голоса из прошлого. Он взял чашку с виски и сделал большой глоток, но на этот раз алкоголь не помог ему снять напряжение.
– Он его ел.
– Он ел Тони?
– Как будто всасывал.
– Куда всасывал?
– В себя.
– Погодите, давайте сначала. Кто это был?
– Малыш Тони.
– Да нет, черт возьми, другой. Вы узнали его?
Какие-то хрюкающие звуки.
– А узнали бы, если бы снова увидели?
– Я не видел его лица.
Раздраженный вздох молодого Джека.
– И что же вы хотите от меня?
– В полиции меня даже слушггь не стали. Им насрать на Малыша Тони.
– Ну, знаете ли…
Тогда Джеку это показалось единственным достойным ответом.
– Оно его съело.
– Оно?
Медленный, огорченный вздох. Джек вдруг поймал себя на том, что сидит не дыша. Очень осторожно он выпустил воздух из легких.
– Я, пожалуй, пойду, – тихо сказал на пленке Пит Ти, наверное, давно уже умерший и всеми забытый.
– Одну минутку. Подождите. Если, как вы говорите, это был не человек, то кто же?
– Вампир!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Когда Саймон вошел, над дверью зазвонил колокольчик. Джек Холден, которого Саймон сразу узнал по многочисленным фотографиям в газетах, оторвал взгляд от монитора и посмотрел на гостя. В зеркале, остававшемся на стене еще со времен парикмахерской, Саймон увидел свое отражение. Вид у него был неважный, да и чувствовал он себя в точности как выглядел. Джек улыбнулся. Улыбка его была искренней, теплой и добродушной.
– Дерьмово выглядишь, сынок. Присаживайся.
Саймон вздохнул и с удовольствием опустился в кресло возле стола.
– Хочешь кофе? – спросил Джек.
– Нет, спасибо.
– Тогда чем могу быть тебе полезен?
– Ну, вообще-то меня к вам направила Бекки Ратман, знаете, из ночлежки на Одиннадцатой улице.
– А, так ты, наверное, Саймон? Бекки мне звонила.
– И что она вам сказала?
– Сказала, что с вашим общим знакомым, Филом, приключилась какая-то неприятная история. Я не совсем понял. Ты хотел мне ее рассказать?
– Да.
– Я не видел Фила уже несколько месяцев.
– Я иногда с ним встречался.
– Ну и как он?
– До вчерашнего вечера все было в порядке.
– До вчерашнего вечера, говоришь? Из-за этого ты ко мне пришел?
– Я кое-что видел – кое-что, о чем, мне кажется, вам стоит рассказать в своем «Листке».
– Да? И что же?
Саймон глубоко вздохнул:
– С Филом случилась беда.
Джек нахмурился:
– Вот как?
– Мне трудно вам объяснить.
– Понимаю.
– Это похоже на сумасшествие.
– Так ты мне расскажешь или я должен угадывать?
– Было темно. Это было в переулке за «Мунбим Букс».
– Так, дальше?
– Что-то держало его на весу. Сжимало его. А потом его не стало. – Не стало?
– Это что-то его съело.
– Что?
Саймон потер лицо ладонями.
– Простите меня. Я и сам не совсем ясно себе представляю, что произошло. Я бы с удовольствием сформулировал это по-другому, но у меня не получается. Я не могу придумать ничего, что звучало бы более разумно. Там, в переулке, было что-то, похожее на человека, только это был не человек. Это существо обхватило Фила, словно закутало его в какую-то простыню. Оно сжимало его, потом на землю полилась вода, а Фил исчез. Оно повернулось и увидело меня. Я убежал.
– И ты был трезв?
– Да.
– А в полиции тебе, конечно же, не поверили?
– Нет, не поверили. Там не осталось ничего, никаких следов. Ни Фила, ни тела – ничего.
– И тебя бросили за решетку.
– Да. Это все, что я видел, и все, что я знаю. Мне нравился Фил. И я подумал, что надо рассказать вам. Ведь если по улице ходит какой-то говнюк и убивает людей, то надо рассказать об этом всем, надо же что-то делать.
– Ты сказал, что это был не человек.
– Да я сам толком не знаю, что это было.
Джек очень пристально смотрел на Саймона, и выражение его глаз отчего-то очень не понравилось Саймоиу. По спине у него пробежали мурашки.
– В чем дело?
– Я тебе верю.
Саймон недоверчиво посмотрел на Джека.
– Вы шутите, – сказал он.
– Ничуть, Две вещи говорят в твою пользу. Во-первых, я вижу, что ты очень встревожен и не лжешь, а во-вторых, ты понравился Бекки.
– Это правда?
– Да, это правда, и это очень хорошо.
– И что вы напишете?
– Для начала напишу, чтобы люди были настороже и держались подальше от всего, что им покажется странным или подозрительным, от тех, кто им незнаком.
– Но это смахивает на всеобщую паранойю.
– Очень может быть. Но ведь за этим ты сюда и пришел, верно?
– Ну, в общем, да.
– А ты сам что собираешься предпринять?
– Ну, я не знаю. Я же пришел к вам, разве этого недостаточно?
– На этот вопрос ты себе сам ответишь.
Саймон покраснел и пожал плечами.
– Мы говорили об этом с Бекки. Она считает, что нам надо бы поискать Фила, на всякий случай. Я мог бы завтра этим заняться. У меня есть пара друзей, которые могли бы помочь.
– Что ж, наверное, это будет полезно. В понедельник я помещу в «Листке» предупреждение. Я бы сказал, начало достойное.
Саймон кивнул, встал и направился к двери. Когда он открыл ее, ему в лицо ударил порыв ветра пополам с дождем. Он повернулся к Джеку:
– Можно я иногда буду к вам заходить?
Джек кивнул:
– Всегда буду рад, мой юный друг.
После ухода Саймона Джек еще долго сидел, уставившись на дверь, и смотрел, как по стеклу стекают капли дождя. На улице быстро темнело.
Он подумал о тех несчастных, живущих на улице, о тех, кому предстояла длинная, холодная, сырая ночь. Темная ночь.
Даже тем немногим счастливчикам, которые знают, когда и в какую ночлежку можно пойти, придется ждать еще час, прежде чем их туда пустят. От такой жизни кто угодно отчается. И подумав об этом, он вновь позавидовал внутренней силе и твердости этих людей, потому что очень непросто жить такой жизнью день за днем, месяц за месяцем, год за годом.
И еще он подумал, что сам не вынес бы подобной жизни. Сегодняшняя ночь казалась более зловещей и темной, чем была на самом деле. Отчасти в том была виновата приближающаяся зима. Одна мысль о ней может испортить настроение любому. Но в основном это было из-за рассказа Саймона о странном и ужасном исчезновении Фила. Джек напечатал объявление, сбросил его на дискету и выключил компьютер. Когда утихло жужжание вентилятора процессора, кабинет наполнился неестественной тишиной. Джек взял телефон и набрал номер ночлежки на Одиннадцатой улице. После третьего звонка трубку сняла Бекки.
– Привет Бекки, это Джек. Ты очень занята?
– Привет, Джек. Нет, не очень. Из-за дождя мы открылись пораньше, и у нас уже больше нет мест. Ты хотел кого-то прислать? Попробуй позвонить в Армию Спасения, может, у них осталась пара свободных коек.
– Нет, дело не в этом. Просто у меня только что был Саймон Бабич.
– Вот оно что.
– Ты была права, он приятный парень.
– Он тебе рассказал?
– Да.
– Ну и что ты об этом думаешь?
– Я не сомневаюсь, что он говорит правду. Он очень встревожен исчезновением Фила, да и я тоже. Я пообещал ему в понедельник поместить в «Листке» объявление.
– Замечательно.
– Он сказал, что вы с ним хотите поискать Фила.
– Да, мы собирались.
– Я думаю, это надо сделать, Бекки, только будьте осторожны.
– Ты считаешь, все это было на самом деле?
– Я не знаю, но мне бы очень не хотелось, чтобы ты удостоверилась в этом на собственном опыте. Полиции на это плевать, и будет плевать, даже если пропадет сотня Филов. Но мы не имеем права отнестись к этому наплевательски, ведь Фил один из нас. Вы приняли правильное решение, просто будьте предельно осторожны.
– Он не говорил, не собирается ли он позвонить мне?
– Он это подразумевал. Я думаю, он позвонит. Что бы ни случилось, держите меня в курсе.
Джек положил трубку и задумчиво потер подбородок. Потом откинулся на спинку кресла и потер переносицу. Он кое-что утаил от Бекки и Саймона. История, рассказанная Саймоном, потрясла его гораздо сильнее, чем он показал, и он верил в нее куда больше, чем сам хотел бы признать. Кроме тех двух причин, которые Джек назвал Саймону, для этого имелась еще и третья – но о ней он ни словом не обмолвился ни Бекки, ни Саймону. Джек открыл ящик стола и достал полупустую бутылку «Джонни Уокера» с красной этикеткой. Допив остатки холодного кофе, он налил в чашку на три пальца виски и одним глотком выпил половину. История, рассказанная Саймоном, была не такой уж невероятной. На самом деле Джек ждал ее вот уже двадцать лет. И почему-то ему показалось, что эти двадцать лет пролетели как одно мгновение. Он повернулся в кресле и открыл нижний ящик среднего шкафа. Там не было папок с бумагами – ящик был набит микрокассетами от диктофона, оставшимися еще с тех дней, когда Джек работал сначала в «Стар», потом в «Трибюн», а затем уже в «Стар трибюн». Он начал перебирать их, просматривая даты и пометки, пока наконец не нашел то, что искал: «1б июля 1975 года, пятница. История Пита Т». Джек закрыл ящик, положил кассету на стол, допил виски и налил еще. Минута ушла у него на то, чтобы найти старенький карманный диктофон, пять минут – на поиск сетевого адаптера, а когда все было готово, ему потребовалось еще полчашки виски» чтобы набраться смелости и включить воспроизведение.
В конце концов он погасил верхний свет, оставив только настольную лампу, откинулся в кресле и включил диктофон. Из динамика раздался его собственный голос, молодой, полный напора, желания достигнуть чего-то, поразить этот старый, жестокий мир. Теперешний Джек был совсем не похож на себя молодого. Он давно уже оставил попытки поразить мир; правда, на это у него ушло довольно много времени.
«Шестнадцатое июля 1975 года, пятница. Девять часов двадцать минут вечера, – сказал его голос. – Интервью с Питом… Как, вы сказали, ваша фамилия?»
«Пит Ти», – ответил другой, более хриплый голос.
Двадцать лет назад, когда Джек был на ночном дежурстве в отделе новостей, в редакцию пришел старик, рассказавший ему эту историю. Этого старика ни один человек в здравом уме не стал бы и слушать. Бродяга. Так их называли в то время. Не было никаких бездомных, а были бродяги и попрошайки. Так вот, это был бродяга, он явился в редакцию прямо с улицы, воняя дешевой выпивкой, блевотиной и бог знает чем еще. Он сказал, что в полиции ему не поверили. Но было видно, что он сильно испуган. Очень сильно испуган. Так же, как двадцать лет спустя был испуган Саймон Бабич. А Джек давно понял, что, если человек испуган, его историю стоит послушать. Интервью с Питом Ти, человеком без определенного места жительства.
– Итак, Пит, вы говорите, что прошлой ночью стали свидетелем чего-то ужасного!
– Он убил Малыша Тони.
– Кто такой Малыш Тони и кто его убил?
– Малыш Тони. Мальчик. Мы с ним сидели в переулке за гостиницей.
– «Рэдиссон»?
– Да. Вот Тони и говорит: «Пит, сходи-ка принеси нам чего-нибудь пожрать». Ну я и говорю, мол, ладно, и пошел. А когда вернулся, он уже его убивал».
– Кто его убивал?
Тишина. Джек сидел, уставившись на диктофон. Его шея и плечи покрылись мурашками. Было мучительно слышать эти голоса из прошлого. Он взял чашку с виски и сделал большой глоток, но на этот раз алкоголь не помог ему снять напряжение.
– Он его ел.
– Он ел Тони?
– Как будто всасывал.
– Куда всасывал?
– В себя.
– Погодите, давайте сначала. Кто это был?
– Малыш Тони.
– Да нет, черт возьми, другой. Вы узнали его?
Какие-то хрюкающие звуки.
– А узнали бы, если бы снова увидели?
– Я не видел его лица.
Раздраженный вздох молодого Джека.
– И что же вы хотите от меня?
– В полиции меня даже слушггь не стали. Им насрать на Малыша Тони.
– Ну, знаете ли…
Тогда Джеку это показалось единственным достойным ответом.
– Оно его съело.
– Оно?
Медленный, огорченный вздох. Джек вдруг поймал себя на том, что сидит не дыша. Очень осторожно он выпустил воздух из легких.
– Я, пожалуй, пойду, – тихо сказал на пленке Пит Ти, наверное, давно уже умерший и всеми забытый.
– Одну минутку. Подождите. Если, как вы говорите, это был не человек, то кто же?
– Вампир!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51