Мы оставили «Шимитар» на стоянке, которая вчера была забита машинами, а сегодня почти пуста. Мне показалось, что какое-то время автомобиль может постоять под открытым небом. Я без всяких опасений сел в большой «Мерседес» Лукаса, обрадовавшись, что в нем есть кондиционер, и мы поехали в Ньюмаркет — Невыносимая духота, — произнес Лукас и включил кондиционер. — Скверное время года.
В отличие от нас с Чико он был в строгом костюме. А мы, как и вчера, пришли в джинсах, рубашках без пиджаков.
— Классная у вас машина, — восхищенно заметил Чико.
— Тебе тоже не мешало бы обзавестись «Мерседесом», Сид, — сказал Лукас.
Я согласился с ним, и полдороги до Суффолка мы проговорили об автомобилях.
Лукас вел «Мерседес» неплохо, но так же торопливо и порывисто, как и все, что он делал. Не человек, а просто перец с солью, подумал я, поглядев на его затылок. Каштановые волосы с сединой, карие глаза с сероватым отливом и крапинками на радужной оболочке. Коричневая с серым клетчатая рубашка и чрезвычайно элегантный галстук. Перец с солью преобладал в его облике, манере говорить, да и во всем поведении.
У него был такой вид, будто он долго готовился задать вопрос и наконец решился.
— Как у вас обстоят дела с синдикатами? Сидевший сзади Чико то ли фыркнул, то ли запыхтел.
— Если честно, то хуже некуда, — отозвался я.
— А конкретнее? — спросил Лукас и нахмурился.
— Там что-то продолжается, — начал я. — Это совершенно ясно, но до нас доходили только слухи — Я помедлил. — А что, мы уже должны подсчитать расходы?
Он помрачнел и недоуменно откликнулся.
— Я полагаю, что договорюсь с Жокейским Клубом и нас поддержат. Вряд ли администрация станет уклоняться, особенно после вчерашнего Чико перегнулся и сделал мне знак за спиной Лукаса. Я подумал, что проблемы начинают громоздиться одна на другую, но с ними можно и повременить. В один прекрасный день ко мне вернутся деньги, которые я дал Джекси.
— Вы считаете, нам стоит продолжать? — задал я вопрос.
— Непременно. — Он кивнул. — Я на вас очень надеюсь.
Мы без опоздания добрались до Ньюмаркета и быстро проехали на ферму Джорджа Каспара.
Я не увидел там «Ягуар» Тревора Динсгейта, да и других машин на ферме тоже не было. Если события в последние дни шли своим чередом, то он сейчас должен быть в Йорке и заниматься привычными букмекерскими делами. Но я в это не верил.
Джордж ждал Лукаса, и встреча со мной его явно не обрадовала. Розмари спустилась в просторный холл. Проходя по коврам и паркету, она заметила меня и смерила неприязненным взглядом.
— Убирайся, — проговорила она. — Как ты посмел здесь появиться?
На ее щеках вспыхнули пятна болезненного румянца. У нее был такой вид, словно она вот-вот схватит меня и вышвырнет из дома.
— Нет, нет, — вступился Лукас Вейнрайт. Ему, бывшему моряку, сделалось не по себе от бестактной женской выходки. — Джордж, пусть твоя жена хотя бы выслушает, что мы скажем.
Ему удалось убедить Розмари. Она с надменно-обиженным видом села на стул, а мы с Чико лениво развалились в креслах. Лукас Вейнрайт принялся рассказывать о рожистом воспалении свиней и сердечной недостаточности.
Каспары жадно слушали его. Я ощущал их замешательство и страх. Когда Лукас упомянул Тревора Динсгейта, Джордж поднялся и в волнении прошелся по комнате.
— Это невероятно, — проговорил он. — Тревор не мог так поступить.
— Вы разрешили ему подойти к Три-Нитро после тренировочного галопа? поинтересовался я. По выражению лица Джорджа я понял ответ.
— В воскресенье утром, — холодно сказала Розмари. — Он приехал в воскресенье. Он часто бывал у нас в выходные. Они с Джорджем обошли двор. — Она немного помедлила. — Тревор любит ощупывать лошадей. И особенно хлопать их по крупу. Другие предпочитают похлопывать по шее. Кто-то треплет за ухо. А вот Тревор хлопал по крупу.
— Как бы то ни было, Джордж, тебе придется дать показания в суде, предупредил Лукас.
— При этом я буду выглядеть как последний идиот, — уныло отозвался Каспар.
— Во дворе полно охраны, и я сам пригласил Динсгейта.
Розмари окинула меня непримиримым взглядом.
— Я предупреждала вас, что их испортили.
Я говорила вам. А вы мне не верили. Это удивило Лукаса Вейнрайта.
— Я думал, что вы поняли, миссис Каспар. Сид вам поверил. Это он провел расследование, а не Жокейский Клуб.
Она изумленно открыла рот.
— Знаете, — не слишком тактично вмешался я. — У меня для вас подарок. Кен Армадейл из Исследовательского центра коневодства проделал огромную работу. Он считает, что Три-Нитро можно вылечить, если проколоть ему редкие антибиотики. Я захватил их с собой из Лондона.
Я встал и отдал коробочку Розмари, поцеловав ее в щеку.
— Простите меня, дорогая Розмари, что я не успел сделать это к скачкам в Гинеях. Может быть, в Дерби... и уж конечно, на ирландских дерби, на Даймонд Стейкс и Триумфальной Арке Три-Нитро будет в отличной форме.
И тут железная Розмари Каспар разрыдалась.
Мы вернулись в Лондон лишь к пяти часам, потому что Лукас захотел встретиться с Кеном Армадейлом и Генри Трейсом и побеседовать с ними. Глава службы безопасности Жокейского Клуба невольно придал всем контактам официальный характер.
Он с облегчением вздохнул, когда Кен отпустил своих помощников, которые брали анализ крови у лошадей, разбившихся на скачках.
— Микробы проникают прямо в сердечные клапаны, и вы никогда не обнаружите их при общем обследовании и стандартных анализах. Лишь потом иногда они выявляются в крови. Так было с Зингалу, когда мы взяли образец его крови.
— Иными словами, — требовательным тоном осведомился Лукас, — если вы сейчас, в эту минуту, сделаете анализ крови Три-Нитро, то не сумеете доказать, что он болен?
— Мы только сможем найти антитела, — пояснил Кен.
Это расстроило Лукаса.
— В таком случае как мы докажем в суде, что его заразили?
— Вы можете подсчитать антитела рожистого воспаления сегодня и через неделю, — сказал Кен. — Сравните и увидите, как резко возрастет их количество.
Результат покажет, что лошадь больна и пытается бороться.
Лукас грустно покачал головой.
— Присяжным этого будет недостаточно.
— Возьмите анализ у Глинера, — предложил я, и Кен согласился.
Лукас ненадолго покинул нас и уединился в своем кабинете в Жокейском Клубе, а мы с Чико выпили в «Уайт Харт», но легче нам не стало.
Я переменил батарейки. Привычное дело. День казался бесконечным.
— Давай уедем в Испанию, — сказал я.
— В Испанию?
— Да куда угодно.
— Я сразу представил себе какую-нибудь сеньориту.
— Заткнись, ты мне противен.
— А ты мне.
Мы заказали еще по бокалу, выпили, но нам по-прежнему было жарко.
— Как по-твоему, сколько мы получим? — спросил Чико.
— Примерно сколько просили. Джордж Каспар обещал, что, если Три-Нитро выздоровеет, владелец лошади для нас ничего не пожалеет.
— Деньги придут, можешь не беспокоиться, — сухо ответил я.
— В таком случае что же ты намерен просить? — полюбопытствовал Чико.
— Сам не знаю. Может быть, пять процентов от суммы приза.
— По-Божески.
Наконец мы решились сдвинуться с места. В машине было прохладно, мы освежились и прослушали по радио репортаж о скачках Данте в Йорке.
К моему огромному удовольствию, Флотилла выиграл забег.
Чико дремал на заднем сиденье. Лукас, как и прежде, вел машину нервно и торопливо, а я думал о Розмари и Треворе Динсгейте, Нbкласе Эше и Треворе Динсгейте, Льюис и Треворе Динсгейте.
«Я сделаю то, о чем говорил».
Лукас высадил нас у въезда в автопарк, где я оставил «Шимитар». Наверное, внутри него настоящее пекло, ведь машина целый день простояла на солнцепеке, подумал я. Мы с Чико двинулись к «Шимитару» по раскаленным плитам.
Чико зевнул.
Ванна, размечтался я. Потом неплохо бы выпить. Пообедать. Отыскать новый номер в отеле. Не квартиру.
За моей машиной припарковался «Лендровер» с передвижным денником-прицепом на две лошади. Странно Почему он оказался в центре Лондона, мелькнуло у меня в голове. Чико, продолжая позевывать, пробрался между денником и «Шимитаром» и стал ждать, когда я открою двери.
— Мы тут запаримся, — проговорил я, полез в карман за ключами и оглядел автомобиль.
Чико громко хмыкнул. Я посмотрел и ощутил, как быстро изнурительно жаркий полдень может обернуться могильным холодом.
Между прицепом и машиной стоял какой-то здоровенный тип. Он вцепится в Чико левой рукой, и тот умоляюще поглядел на меня. Нападавший постарался его удержать, и голова Чико свесилась вперед.
В правой руке мужчина держал маленькую, грушевидную черную дубинку.
Его напарник спустился с подножки кабины «Лендровера».
Я без труда узнал их. В последний раз я видел их из окна шатра гадалки, не предсказавшей мне ничего хорошего.
— Залезай сюда, парень, — скомандовал мне державший Чико. — Заходи справа.
Тихо и по-быстрому. А не то я еще разок-другой стукну твоего дружка. Прямо по башке.
Чико прижали к багажнику. Он повернул голову и что-то пробормотал.
Здоровенный тип поднял дубинку и выкрикнул с сильным шотландским акцентом:
— Полезай в прицеп. Направо и вглубь.
Я вскипел от ярости, обошел свою машину и денник. Открыл дверь справа, как он и сказал. Влез. Его напарник держался на расстоянии. Кроме нас, на автостоянке не было ни души.
Я обнаружил, что по-прежнему держу ключи от машины, и, не думая, вновь положил их себе в карман. Ключи, носовой платок, деньги, а в левом кармане только незаряженная батарейка. Никакого оружия. Я вспомнил про нож в носке и решил, что у Никласа Эша есть чему поучиться.
Человек, державший Чико, приблизился к прицепу и полувтащил-полувнес Чико в левый отсек.
— Начнешь шуметь, парень, — предупредил он меня, — и я от твоего дружка мокрого места не оставлю. По глазам, парень, и по носу. А попробуешь дернуться, мы его так исполосуем, что он навсегда заткнется. Понял?
Я подумал о Мэсоне в Танбридж-Уэллсе. Слабоумном и слепом.
И промолчал.
— Я поеду с твоим дружком, — сказал он. — Запомни это.
Его напарник закрыл верх прицепа, и солнце исчезло, уступив место полной тьме. У многих передвижных денников крыша открывается легко, а у этого нет.
Я оцепенел.
Мотор «Лендровера» завели, и машина двинулась юзом по узкой дорожке.
Одного толчка при выезде было достаточно, чтобы меня встряхнуло и я чуть не свалился. Я понял, что лучше сесть.
Прицеп соорудили так, чтобы он смог выдержать вес и удары лошадиных копыт.
Я беспомощно сидел на полу, среди комьев грязи и навоза. В голову мне лезли страшные мысли.
После столь непредсказуемого путешествия я согласился поехать с Лукасом и, как последний идиот, на целый день оставил машину на всеобщем обозрении. Они могли схватить меня в Жокейском Клубе. Или вчера, или сегодня утром. Вчера, подумал я, стоянка была забита машинами, а я оставил «Шимитар» на улице и взял талон.
Я не поехал к себе домой. Я не стал возвращаться в Эйнсфорд. Я не был в «Кавендише». Я не был ни в одном привычном для меня месте. В конце концов я решил отправиться в Жокейский Клуб.
Я сидел, проклинал себя и думал о Треворе Динсгейте.
Поездка заняла без малого час — было мучительно душно и постоянно трясло на поворотах. Я старался не загадывать, чем это кончится. Вскоре мне удалось услышать Чико через перегородку, но я не разобрал ни слова. Шотландец что-то отвечал ему грубым, невыразительным голосом и рокотал, как гром.
Два наемника из Глазго. Джекси рассказал мне о них. Первый, карауливший Чико, несомненно, был профи. Не запутанный заказчиком бездумный, заурядный исполнитель, а крепкий, напористый, быстро соображающий убийца. Что гораздо хуже.
Внезапно тряска прекратилась, и до меня донеслось какое-то лязганье. Я догадался, что денник разъединили с «Лендровером». В наступившей тишине я услышал голос Чико.
— Что случилось? — дрожа от волнения, спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43