Вот и все. Я такой тугодум, что не смог сообразить, что было Жизнью, а что Смертью, но мне хватало здравого смысла, чтобы считать пятьдесят две тысячи неплохой жизнью.
Себастьян продолжал говорить по телефону, поэтому я поднялся и стал рассматривать фотографии на стене. Их было около двух десятков. Все — «знаменитости», лауреаты премий в области театра, кино, телевидения, литературы и искусства, имена которых ежедневно мелькали на страницах газет и журналов.
Себастьян положил трубку, а я возвратился на свое место. Опускаясь в кресло, я мог видеть из окна развалины на противоположной стороне улицы. Вот поднимается груша, с размаха ударяет в стену, вниз обрушивается кусок бывшего банка. Отсюда это выглядело забавно и внушительно. Разрушать здания, сжигать деньги... Очевидно, атмосфера этого агентства начала действовать на меня.
— Очень сожалею, что так долго заставил вас ждать, мистер Скотт. Я не мог отложить решение данного вопроса.
- Все в порядке... Вообще-то мне безразлично, какова официальная версия гибели мистера Байта, потому что я должен изучить все варианты; это моя работа.
— Конечно.
Он энергично закивал.
— Мне это понятно. Однако возможность того, что его убили, мне представляется фантастической. У Чарли не было настоящих врагов, во всяком случае, я таковых не знаю. Он был исключительно милым и приятным человеком.
Он долго обсасывал тему того, что не может вообразить человека, имевшего мотив убить Чарли. Когда мне это надоело, я спросил:
— Мистер Вайт участвовал в совместном бизнесе с Джонни Троем?
— Они с Джонни владели большей частью акций Троянских предприятий, которые, в основном, входят в корпорацию. Мое агентство владеет остальными акциями. Он вкладывал также деньги в недвижимую собственность, жилые дома, но я не все знаю.
— Понятно. Еще один момент. Мне хотелось бы повидаться с мистером Троем, но у меня пока ничего не получается. Может быть, вы сумеете мне подсказать, как с ним связаться?
— Боюсь, что это невозможно, мистер Скотт. Вы должны знать, что мистер Трои чрезвычайно чувствительный человек. А смерть Чарли явилась для него страшным ударом.
Этому я мог поверить. Описывая Троя «чрезвычайно чувствительным», Себастьян выразился весьма деликатно. Всей стране было известно, что Джонни Трои — настоящий неврастеник. Как большинство клиентов Себастьяна, у него были странности. С виду — здоровяк, он отличался болезненной застенчивостью и робостью, так что без Чарли Байта буквально не мог и шагу ступить. Он даже не пел без Чарли. Он никогда не ходил в студию звукозаписи без него. Возможно, и в туалет не решался ходить
один. Они жили в соседних апартаментах в Роял Кресте. Вместе купались и обменивались носками.
Джонни Трои был самым лучшим певцом из всей лавины. В наше время пели все, у кого был голос и у кого его вообще не было. В девяти случаях из десяти вновь «испеченный» певец с помощью всяких ухищрений, вроде современных микрофонов, эхокамер, электронных усилителей и регуляторов частоты, которые «обрабатывали» звуки на ходу, напевал одну мелодию десять — двадцать раз, затем выбирали наиболее удачные куски ленты и сооружали первый оригинал звукозаписи, с которого прессовали пластинки.
Разумеется, никто из этих «синтетических» певцов не мог бы выступить непосредственно в телевизионном шоу. Техника была отработана давно: за сценой играли его пластинку, а «певец» лишь шевелил губами, беззвучно «синхронизируя» собственное пение. Зачастую получаются накладки, когда синхронизатор то ли запаздывает, то ли опережает запись. Мы все это наблюдали неоднократно.
Так вот, никакая техника и никакие ухищрения не могли превратить ни одного из этих «кумиров одного дня» в Джонни Троя. Голос у него был не только красивый, теплый, но, самое главное, натуральный. И люди это сразу же понимали. Конечно, Джонни тоже пользовался микрофоном, но для него это была лишь золотая рамка, обрамляющая картину. Его искусство от этого не умалялось. Ведь если высокий мужчина одевает ковбойские сапоги, все понимают, что он не коротышка, нуждающийся в каблуках!
Но даже у Ахиллеса имелась его пята. И даже великий Джонни Трои, когда он выступал перед публикой или непосредственно по телевидению, пел на синхрон. Не то чтобы его мог подвести голос. Наоборот, сам Джонни мог себя подвести, и публика еще больше ценила его за это.
Несколько лет назад, гласит история, еще до того, как Себастьян вывел его на широкую арену, Трои начал петь перед большим скоплением народа в ночном клубе и в полном смысле «провалился». Он открыл рот, чтобы запеть, но у него получился только какой-то хрип. Врачи называют это истеричным напряжением, спазмой мускулов. Прошел целый месяц, прежде чем он смог снова петь. Так почему же так случилось?
В тот вечер Чарли не сидел перед ним, как всегда. Джонни решился выступить в отсутствие друга, который бы своей мимикой, жестами, негромкими восклицаниями подбадривал его, внушал ему уверенность в себе.
Не подумайте, что кто-то из них отличался гомосексуальными наклонностями.
Джонни Трои оставлял за собой широкую полосу в женском населении Голливуда, да и Чарли Вайт не отставал от него. И это не пустые слухи. Я разговаривал с несколькими из «погубленных» ими дамочек, которые буквально не могли дождаться, когда их снова «погубят». Нет, связь между Джонни и Чарли была уникальной, хотя, возможно, и несколько болезненной.
Факт невроза или психоза Троя широко известен. Наоборот, о нем говорилось намеренно много, то ли из честности, то ли весьма прозорливого понимания характера современных американцев. Каковы бы ни были соображения, но такая бьющая в глаза откровенность себя окупала.
Болезненная робость Джонни сделала его еще дороже почитателям, ибо они в известном смысле чувствовали свое превосходство, а, как известно, гораздо легче преклоняться перед кумиром, у которого хотя бы одна нога глиняная.
Так или иначе Трои просто не мог петь, если поблизости не было его друга... Немного позднее мне пришла в голову мысль, с небольшим запозданием, правда, — сможет ли петь Джонни Трои теперь, когда Чарли Вайт умер?.. Что, если у него пропал голос окончательно? Что, если на этот раз ему не оправиться от потрясения?
Такое предположение не могло быть по вкусу Себастьяну. Золотой голос Троя означал золотые альбомы с пластинками, прибыли для самого Джонни, для агентства, для Троянских предприятий; миллионы долларов пропадали в замкнутом горле Джонни.
Судя по выражению лица Себастьяна, он думал о том же самом. Он только что заявил, что смерть Чарли явилась «страшным ударом» для Джонни, теперь, глубоко вздохнув, он продолжал:
— Последние два дня Джонни замкнулся, ушел в себя. С тех пор, как это случилось. Не знаю, вполне ли вы понимаете...
— Думаю, что да. Я слышал, что он, как бы сказать, чувствует себя не в своей тарелке, если рядом нет Байта.
— Да...
Себастьян снова пригладил волосы.
— Это не секрет. Мы это обнаружили, когда Джонни первый раз должен был выступать с сольным концертом перед зрителями за несколько месяцев до выхода его первого альбома с пластинками. Зная его застенчивую натуру, мы попробовали начать с небольшого городка, постепенно увеличивая число присутствующих. Он всегда смертельно боялся сцены, но как-то справлялся со всеми страхами и доводил выступление до конца. Так было до того злополучного вечера, когда Чарли не было в зале...
Снова раздался телефонный звонок.
Он нахмурился, пожал плечами и схватил трубку. Это заставило меня почувствовать себя виновным. Возможно, его время было на вес золота, — скажем, пара тысяч за час. Но к тому времени, как я закурил и сделал пару затяжек, Себастьян закончил и положил трубку.
Я заговорил:
— Ну что же, если вы не можете помочь мне связаться с мистером Троем, я думаю, это все. И без того я отнял у вас достаточно времени.
Он переплел длинные тонкие пальцы.
— В конце концов, мистер Скотт, это решать самому Джонни, не мне. Пожалуй, я смог бы устроить вашу встречу. Уверен, мне он не сможет отказать.
Он снова помолчал и продолжил:
— Возможно, ему полезно немного поговорить об этом. Нужно же ему смириться со случившимся... Кто знает, мистер Скотт, не облегчит ли ваш визит мою задачу, то есть, если вы попытаетесь заставить его, нет, не заставить, а как-то встряхнуть его, извлечь из раковины, в которую он ушел, так сказать.
— Я не силен в искусстве уговоров.
— Будет достаточно, если вы сможете настоять на том, чтобы он ответил на ваши вопросы. Заставьте его задуматься о возможности самоубийства, даже убийства. Я-то не сомневаюсь, что смерть Чарли была случайной, так что ваши вопросы лишь подтвердят данный факт. Но для Джонни это будет полезно. И, косвенно, для меня. Вы понимаете?
— Полагаю...
Раздался зуммер из маленького ящичка на столе Себастьяна, на его физиономии появилось раздраженное выражение. Он надавил на клавишу, женский голос произнес:
— Мистер Себастьян...
— Тельма, — рявкнул он, — я...
Освободив клавишу, он поднялся и молча прошел к двери. Когда он открыл ее, мне было слышно, как он говорил:
— Я же предупреждал: не беспокоить пока... Дверь закрылась.
Очевидно, Тельма сообщила ему что-то важное, потому что он не сразу вернулся. Я поднялся, вновь посмотрел на фотографии, затем остановился перед назойливо бросившимся мне в глаза громадным, как его назвать — «шедевром». Ну и ну. Действительно, всего лишь черная линия и красная клякса на здоровенном куске дерева. Художнику потребовалось максимум три минуты, чтобы все это нарисовать. Но, конечно, возможно, он месяцами думал, как их расположить...
Повернувшись, я заметил под крышкой стола Себастьяна, приблизительно на высоте колена, маленькую белую кнопочку. Я видывал подобные приспособления и раньше, поэтому кнопочка меня заинтересовала. Один мой знакомый с помощью такой кнопки вызывал вооруженную охрану, когда это требовалось. У второго парня такая кнопка открывала стальную дверь. Оба типа были аферистами. Мне стало интересно, для чего понадобилась белая кнопочка такому респектабельному джентльмену, как Себастьян. Поэтому я подошел и легонько нажал на нее. Я надеялся, что от этого письменный стол не взорвется и все три образцово-показательные секретарши не взлетят на воздух.
Знаете, что случилось? Стоило мне дотронуться до кнопочки, как на столе Себастьяна раздался телефонный звонок, а я чуть не выскочил из окна от неожиданности.
Конечно, я моментально вернулся на свое место и принял самую непринужденную позу, когда он торопливо вошел в кабинет. Он поспешно
сел за стол и потянулся к телефону; вид у него при этом был весьма озадаченный. Телефон больше не звонил.
Себастьян снял трубку, послушал, нахмурился, потом взглянул на меня.
«Ох-ох, — подумал я, — видимо, Себастьяну зачастую приходится «принимать великие решения» прямо на ходу, когда кто-то сидит против него в ожидании. Какой умный способ отделаться от назойливого посетителя. Очень ловко!»
— Как странно, — сказал Себастьян, — на линии никого нет.
— Да? Возможно, это был тот человек, который вам звонил прошлый раз?
Мне, конечно, не следовало нажимать на эту треклятую кнопку. В черных глазах Себастьяна снова появился мимолетный огонек.
— Возможно, — сказал он. — Ну что же, мистер Скотт, договориться о встрече с мистером Троем?
— Да, я был бы вам очень признателен.
— Олл-райт. Поезжайте туда и позвоните из вестибюля, прежде чем подняться наверх. Вы ведь знаете, куда ехать?
Я кивнул.
— Приблизительно через час.
На три часа у меня была назначена встреча с доктором Питерсом. На разговор уйдет, как минимум, полчаса. Потом надо возвратиться в город. Я сказал:
— Сейчас у меня есть еще кое-какие дела. В четыре часа будет о'кей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Себастьян продолжал говорить по телефону, поэтому я поднялся и стал рассматривать фотографии на стене. Их было около двух десятков. Все — «знаменитости», лауреаты премий в области театра, кино, телевидения, литературы и искусства, имена которых ежедневно мелькали на страницах газет и журналов.
Себастьян положил трубку, а я возвратился на свое место. Опускаясь в кресло, я мог видеть из окна развалины на противоположной стороне улицы. Вот поднимается груша, с размаха ударяет в стену, вниз обрушивается кусок бывшего банка. Отсюда это выглядело забавно и внушительно. Разрушать здания, сжигать деньги... Очевидно, атмосфера этого агентства начала действовать на меня.
— Очень сожалею, что так долго заставил вас ждать, мистер Скотт. Я не мог отложить решение данного вопроса.
- Все в порядке... Вообще-то мне безразлично, какова официальная версия гибели мистера Байта, потому что я должен изучить все варианты; это моя работа.
— Конечно.
Он энергично закивал.
— Мне это понятно. Однако возможность того, что его убили, мне представляется фантастической. У Чарли не было настоящих врагов, во всяком случае, я таковых не знаю. Он был исключительно милым и приятным человеком.
Он долго обсасывал тему того, что не может вообразить человека, имевшего мотив убить Чарли. Когда мне это надоело, я спросил:
— Мистер Вайт участвовал в совместном бизнесе с Джонни Троем?
— Они с Джонни владели большей частью акций Троянских предприятий, которые, в основном, входят в корпорацию. Мое агентство владеет остальными акциями. Он вкладывал также деньги в недвижимую собственность, жилые дома, но я не все знаю.
— Понятно. Еще один момент. Мне хотелось бы повидаться с мистером Троем, но у меня пока ничего не получается. Может быть, вы сумеете мне подсказать, как с ним связаться?
— Боюсь, что это невозможно, мистер Скотт. Вы должны знать, что мистер Трои чрезвычайно чувствительный человек. А смерть Чарли явилась для него страшным ударом.
Этому я мог поверить. Описывая Троя «чрезвычайно чувствительным», Себастьян выразился весьма деликатно. Всей стране было известно, что Джонни Трои — настоящий неврастеник. Как большинство клиентов Себастьяна, у него были странности. С виду — здоровяк, он отличался болезненной застенчивостью и робостью, так что без Чарли Байта буквально не мог и шагу ступить. Он даже не пел без Чарли. Он никогда не ходил в студию звукозаписи без него. Возможно, и в туалет не решался ходить
один. Они жили в соседних апартаментах в Роял Кресте. Вместе купались и обменивались носками.
Джонни Трои был самым лучшим певцом из всей лавины. В наше время пели все, у кого был голос и у кого его вообще не было. В девяти случаях из десяти вновь «испеченный» певец с помощью всяких ухищрений, вроде современных микрофонов, эхокамер, электронных усилителей и регуляторов частоты, которые «обрабатывали» звуки на ходу, напевал одну мелодию десять — двадцать раз, затем выбирали наиболее удачные куски ленты и сооружали первый оригинал звукозаписи, с которого прессовали пластинки.
Разумеется, никто из этих «синтетических» певцов не мог бы выступить непосредственно в телевизионном шоу. Техника была отработана давно: за сценой играли его пластинку, а «певец» лишь шевелил губами, беззвучно «синхронизируя» собственное пение. Зачастую получаются накладки, когда синхронизатор то ли запаздывает, то ли опережает запись. Мы все это наблюдали неоднократно.
Так вот, никакая техника и никакие ухищрения не могли превратить ни одного из этих «кумиров одного дня» в Джонни Троя. Голос у него был не только красивый, теплый, но, самое главное, натуральный. И люди это сразу же понимали. Конечно, Джонни тоже пользовался микрофоном, но для него это была лишь золотая рамка, обрамляющая картину. Его искусство от этого не умалялось. Ведь если высокий мужчина одевает ковбойские сапоги, все понимают, что он не коротышка, нуждающийся в каблуках!
Но даже у Ахиллеса имелась его пята. И даже великий Джонни Трои, когда он выступал перед публикой или непосредственно по телевидению, пел на синхрон. Не то чтобы его мог подвести голос. Наоборот, сам Джонни мог себя подвести, и публика еще больше ценила его за это.
Несколько лет назад, гласит история, еще до того, как Себастьян вывел его на широкую арену, Трои начал петь перед большим скоплением народа в ночном клубе и в полном смысле «провалился». Он открыл рот, чтобы запеть, но у него получился только какой-то хрип. Врачи называют это истеричным напряжением, спазмой мускулов. Прошел целый месяц, прежде чем он смог снова петь. Так почему же так случилось?
В тот вечер Чарли не сидел перед ним, как всегда. Джонни решился выступить в отсутствие друга, который бы своей мимикой, жестами, негромкими восклицаниями подбадривал его, внушал ему уверенность в себе.
Не подумайте, что кто-то из них отличался гомосексуальными наклонностями.
Джонни Трои оставлял за собой широкую полосу в женском населении Голливуда, да и Чарли Вайт не отставал от него. И это не пустые слухи. Я разговаривал с несколькими из «погубленных» ими дамочек, которые буквально не могли дождаться, когда их снова «погубят». Нет, связь между Джонни и Чарли была уникальной, хотя, возможно, и несколько болезненной.
Факт невроза или психоза Троя широко известен. Наоборот, о нем говорилось намеренно много, то ли из честности, то ли весьма прозорливого понимания характера современных американцев. Каковы бы ни были соображения, но такая бьющая в глаза откровенность себя окупала.
Болезненная робость Джонни сделала его еще дороже почитателям, ибо они в известном смысле чувствовали свое превосходство, а, как известно, гораздо легче преклоняться перед кумиром, у которого хотя бы одна нога глиняная.
Так или иначе Трои просто не мог петь, если поблизости не было его друга... Немного позднее мне пришла в голову мысль, с небольшим запозданием, правда, — сможет ли петь Джонни Трои теперь, когда Чарли Вайт умер?.. Что, если у него пропал голос окончательно? Что, если на этот раз ему не оправиться от потрясения?
Такое предположение не могло быть по вкусу Себастьяну. Золотой голос Троя означал золотые альбомы с пластинками, прибыли для самого Джонни, для агентства, для Троянских предприятий; миллионы долларов пропадали в замкнутом горле Джонни.
Судя по выражению лица Себастьяна, он думал о том же самом. Он только что заявил, что смерть Чарли явилась «страшным ударом» для Джонни, теперь, глубоко вздохнув, он продолжал:
— Последние два дня Джонни замкнулся, ушел в себя. С тех пор, как это случилось. Не знаю, вполне ли вы понимаете...
— Думаю, что да. Я слышал, что он, как бы сказать, чувствует себя не в своей тарелке, если рядом нет Байта.
— Да...
Себастьян снова пригладил волосы.
— Это не секрет. Мы это обнаружили, когда Джонни первый раз должен был выступать с сольным концертом перед зрителями за несколько месяцев до выхода его первого альбома с пластинками. Зная его застенчивую натуру, мы попробовали начать с небольшого городка, постепенно увеличивая число присутствующих. Он всегда смертельно боялся сцены, но как-то справлялся со всеми страхами и доводил выступление до конца. Так было до того злополучного вечера, когда Чарли не было в зале...
Снова раздался телефонный звонок.
Он нахмурился, пожал плечами и схватил трубку. Это заставило меня почувствовать себя виновным. Возможно, его время было на вес золота, — скажем, пара тысяч за час. Но к тому времени, как я закурил и сделал пару затяжек, Себастьян закончил и положил трубку.
Я заговорил:
— Ну что же, если вы не можете помочь мне связаться с мистером Троем, я думаю, это все. И без того я отнял у вас достаточно времени.
Он переплел длинные тонкие пальцы.
— В конце концов, мистер Скотт, это решать самому Джонни, не мне. Пожалуй, я смог бы устроить вашу встречу. Уверен, мне он не сможет отказать.
Он снова помолчал и продолжил:
— Возможно, ему полезно немного поговорить об этом. Нужно же ему смириться со случившимся... Кто знает, мистер Скотт, не облегчит ли ваш визит мою задачу, то есть, если вы попытаетесь заставить его, нет, не заставить, а как-то встряхнуть его, извлечь из раковины, в которую он ушел, так сказать.
— Я не силен в искусстве уговоров.
— Будет достаточно, если вы сможете настоять на том, чтобы он ответил на ваши вопросы. Заставьте его задуматься о возможности самоубийства, даже убийства. Я-то не сомневаюсь, что смерть Чарли была случайной, так что ваши вопросы лишь подтвердят данный факт. Но для Джонни это будет полезно. И, косвенно, для меня. Вы понимаете?
— Полагаю...
Раздался зуммер из маленького ящичка на столе Себастьяна, на его физиономии появилось раздраженное выражение. Он надавил на клавишу, женский голос произнес:
— Мистер Себастьян...
— Тельма, — рявкнул он, — я...
Освободив клавишу, он поднялся и молча прошел к двери. Когда он открыл ее, мне было слышно, как он говорил:
— Я же предупреждал: не беспокоить пока... Дверь закрылась.
Очевидно, Тельма сообщила ему что-то важное, потому что он не сразу вернулся. Я поднялся, вновь посмотрел на фотографии, затем остановился перед назойливо бросившимся мне в глаза громадным, как его назвать — «шедевром». Ну и ну. Действительно, всего лишь черная линия и красная клякса на здоровенном куске дерева. Художнику потребовалось максимум три минуты, чтобы все это нарисовать. Но, конечно, возможно, он месяцами думал, как их расположить...
Повернувшись, я заметил под крышкой стола Себастьяна, приблизительно на высоте колена, маленькую белую кнопочку. Я видывал подобные приспособления и раньше, поэтому кнопочка меня заинтересовала. Один мой знакомый с помощью такой кнопки вызывал вооруженную охрану, когда это требовалось. У второго парня такая кнопка открывала стальную дверь. Оба типа были аферистами. Мне стало интересно, для чего понадобилась белая кнопочка такому респектабельному джентльмену, как Себастьян. Поэтому я подошел и легонько нажал на нее. Я надеялся, что от этого письменный стол не взорвется и все три образцово-показательные секретарши не взлетят на воздух.
Знаете, что случилось? Стоило мне дотронуться до кнопочки, как на столе Себастьяна раздался телефонный звонок, а я чуть не выскочил из окна от неожиданности.
Конечно, я моментально вернулся на свое место и принял самую непринужденную позу, когда он торопливо вошел в кабинет. Он поспешно
сел за стол и потянулся к телефону; вид у него при этом был весьма озадаченный. Телефон больше не звонил.
Себастьян снял трубку, послушал, нахмурился, потом взглянул на меня.
«Ох-ох, — подумал я, — видимо, Себастьяну зачастую приходится «принимать великие решения» прямо на ходу, когда кто-то сидит против него в ожидании. Какой умный способ отделаться от назойливого посетителя. Очень ловко!»
— Как странно, — сказал Себастьян, — на линии никого нет.
— Да? Возможно, это был тот человек, который вам звонил прошлый раз?
Мне, конечно, не следовало нажимать на эту треклятую кнопку. В черных глазах Себастьяна снова появился мимолетный огонек.
— Возможно, — сказал он. — Ну что же, мистер Скотт, договориться о встрече с мистером Троем?
— Да, я был бы вам очень признателен.
— Олл-райт. Поезжайте туда и позвоните из вестибюля, прежде чем подняться наверх. Вы ведь знаете, куда ехать?
Я кивнул.
— Приблизительно через час.
На три часа у меня была назначена встреча с доктором Питерсом. На разговор уйдет, как минимум, полчаса. Потом надо возвратиться в город. Я сказал:
— Сейчас у меня есть еще кое-какие дела. В четыре часа будет о'кей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22