Грэйс встретилась с Парагоном и пыталась прижать его, сообщив, что ей известно о продаже Апокалипсиса, но Парагон был лишь марионеткой, и Грэйс, как умная женщина, быстро поняла это. Возможно, он побоялся рассказать Фолкнеру и Падду, что продал книгу, но еще больше боялся утаить от них визит девушки. Итак, Грэйс встретилась с Парагоном, дождалась, когда тот впадет в панику, проследила, как он поехал на север... Или ждала, пока они сами явятся к нему? Я подозревал последнее, потому что Парагон умер, поскольку не смог указать Голему место, где они скрываются. Как бы там ни было, Грэйс добралась до самых врат ада, собственного ада Фолкнера. И, едва представилась возможность, она проникла в их владения и смогла скрыться с книгой, которая свидетельствовала об истинной судьбе Арустукских баптистов, и в частности Элизабет Джессоп. Эта кража заставила Братство быстро предпринять ответные меры. Падд и остальные принялись разыскивать Апокалипсис, выявляя всех, кто действовал против них и для кого эта книга могла бы стать действенным оружием, способным заставить власти приложить еще большие усилия по розыску тел на озере Святого Фройда.
Я закрыл книгу, осторожно уложил ее в пакет, затем тщательно вымыл руки и лишь тогда взглянул на Рейчел и Луиса.
— Похоже, у нас появилось новое толкование слова «псих», — пробормотал Луис. — Ты знаешь, для чего нужна такая книга?
— Это отчет, — ответил я. — Своеобразное свидетельство о смерти и, возможно, о чем-то еще. Это список отверженных, своего рода противовес Книге жизни. Имена Арустукских баптистов и еще, по крайней мере, дюжины мужчин и женщин записаны в нем — из их плоти создан этот Апокалипсис. А изготовил его Фолкнер. Его останки не были найдены среди тех, что лежат в братской могиле, не было там и останков его дочери и сына. Они вместе судили и убивали, создавая эту книгу. Я думаю, что остальные имена принадлежат тем несчастным, которые осмелились перебежать дорогу Братству в разное время, или тем, кто представлял собой угрозу для них. Конечно, части тел Грэйс и Кертиса Пелтье, Джосси Эпштейна, и, возможно, Джека Мерсье и членов его семьи будут когда-нибудь вставлены в этот переплет, при условии что книгу удастся вернуть обратно. Она должна стать как можно более полным списком, иначе утратит свой смысл.
— Я так понимаю, что ты говоришь о самом омерзительном толковании слова «смысл», — заметила Рейчел. Ее отвращение было совершенно очевидным.
Я уже растер руки полотенцем докрасна, но все равно чувствовал, что на пальцах остались несмываемые следы от соприкосновения с этой книгой.
— Значение слова не так уж важно, — мне не хотелось с ней спорить. — Эта вещь — признание в убийстве, если, конечно, можно найти ниточки, ведущие от нее к Фолкнеру.
— Если мы вообще разыщем его, — добавил Луис. — Что произойдет, если Лутц не отрапортует им о выполнении задания?
— Тогда они пошлют кого-то еще, возможно Падда, выяснить, что случилось. Он не может допустить, чтобы эта книга осталась в миру. А это, в свою очередь, даст нам понять, что наш лысый друг не добрался до него первым.
Я взвесил все, что знал или подозревал о том, где находится подполье Фолкнеров. Теперь мне стало понятно, что оно на севере, между Мачиасом и Бангором, вблизи побережья и неподалеку от маяка. Около семидесяти маяков располагалось по всему побережью Мэна, большинство из них включались автоматически или обслуживались дистанционно, и лишь немногие были переданы для разных других целей. Из этих последних примерно около дюжины находились к северу от Мачиаса.
Я наклонился и взял завернутую книгу в руки.
— Что ты собираешься с этим делать? — спросила Рейчел.
— Ничего, — ответил я. — Пока ничего.
Она подошла ко мне ближе и перехватила мой взгляд.
— Ты хочешь найти его? Ты не дашь полиции сделать это?
— На него работали Лутц и Воизин, — объяснил я. — И Воизин все еще находится где-то здесь поблизости. Могут найтись и другие. Если мы передадим это в полицию и хотя бы один из копов окажется сообщником Лутца, Фолкнер будет предупрежден, и тогда он исчезнет навсегда. Я предполагаю, что он уже готовит свое исчезновение. Вероятно, он планировал побег с момента, когда пропала книга и, уж конечно, с того момента, как были найдены тела на озере Святого Фройда. Поэтому и еще для безопасности Марси мы покамест придержим книгу у себя, не так ли, Марси?
Она подняла рюкзак и стояла в ожидании.
— Мы собираемся спрятать тебя в безопасном месте. Ты пока можешь позвонить своим родителям и дать им знать, что с тобой все в порядке.
Она кивнула. Я вышел наружу и связался с Колонией по мобильному. Трубку взяла Эми.
— Это Чарли Паркер, — сказал я. — Мне нужна твоя помощь. У меня здесь женщина. Ее надо надежно спрятать.
На другом конце провода Эми какое-то время молчала. Наконец, я услышал ее голос:
— Какого рода проблемы?
Задавая вопрос, она уже знала ответ.
— Я подобрался к нему, Эми. Я могу положить этому конец.
Она согласилась, однако нотки сомнения звучали в ее голосе, ведь женщины, за исключением самой Эми, обычно не жили в Колонии. Правда, там были отдельные спальни в главном корпусе, которые иногда использовались в чрезвычайных обстоятельствах.
— Спасибо. С ней будет мужчина. Он будет вооружен.
— Ты же знаешь, как мы здесь относимся к оружию, Чарли.
— Я знаю, но мы имеем дело с Паддом. Я прошу тебя позволить моему другу остаться с Марси, пока это все не закончится. День-два, не более.
Я попросил ее принять и Рейчел. Эми согласилась, и я отсоединился. Марси позвонила матери, и мы покинули дом в Бутбее. Затем мы разделились: Луис и Рейчел поехали на юг, в сторону Скарборо, откуда Эйнджел отвезет Марси и Рейчел, все еще сопротивлявшуюся моему решению, в Колонию. Луис должен будет присоединиться ко мне, оставив Рейчел и Марси на попечение Эйнджела. Книга лежала, надежно спрятанная, под сидением «мустанга».
Я направился на север до Бангора, где в магазине «Беттс» на центральной улице купил книгу Томпсон «Маяки побережья Мэн». На Голом берегу возле Мачиаса, города, где Марси ждала Грэйс, пока та занималась своими делами, было семь маяков: Мельница Уиттлоксов в Кале; Ист-Кводди на острове Кампобелло; дальше на юг — маяк Малхолланд, Вест-Кводди, Любек Ченнел, Литл-Ривер и Мачиас Сил Айленд. Последний находился довольно далеко от моря, чтобы принимать его во внимание, так что оставалось шесть.
Я позвонил Россу в Нью-Йорк, надеясь на помощь, но попал на секретаршу. Моя машина была в двадцати милях от Бангора, когда Холл наконец перезвонил мне.
— Я видел материалы по Харону из Мэна, — начал он. — В этой части расследования участвовало мало народа, это была работа для ног. Активист по борьбе за права геев был убит в Виллидже в 1991 — застрелен в туалете бара на Бликерс; зарегистрирован аналогичный характер выстрела в Майами. Киллер был осторожен, но список его телефонных разговоров указывает на то, что незадолго до убийства он сделал семь звонков в Братство. Женщина по фамилии Торрэнс сообщила Харону, что этот парень — гомик, и она же сообщила о его звонках в местную полицию. Детектив Лутц подтвердил это.
Так что, если киллер и работал на Братство, у них было алиби. Они сообщили о звонках в полицию перед убийством, и Лутц, к тому времени уже прикормленный ими полицейский, подтвердил их непричастность.
— А что случилось с киллером?
— Его звали Ласки, Баррет Ласки. Он был выпущен на поруки и найден двумя днями позже мертвым в Дампстере, Куинс. Огнестрельное ранение в голову. Теперь о Хароне. Согласно нашим материалам, он в своих розысках не продвинулся далее Уотервилла. Но есть и нестыковки: в его расходы внесен счет за бензин из городка Любек, примерно в ста пятидесяти милях к северу от Уотервилла. Это на побережье.
— Любек, — повторил я. — Похоже, это имеет смысл.
— А что там, в Любеке? — спросил Росс.
— Маяки, — ответил я. — И мост.
В Любеке было три маяка. Отсюда, из самого восточного города США, начинался мемориальный мост Франклина Делано Рузвельта, ведущий в Канаду. Пожалуй, нет лучше места для того, кто в любой момент готов к бегству, ведь в нескольких минутах езды отсюда совершенно другая страна. Они обосновались в Любеке, я был в этом уверен, и Странник отыскал их там. Неосторожно было оставлять в деле счет за бензин, но только если принять во внимание все последующие события и убийства, которые совершил он сам, прикрываясь странным оправданием, основанным на порочности человека вообще и непоследовательности его действий, что сближало Странника с Фолкнером.
Но я недооценил Фолкнера. Недооценил и Падда. Когда я вплотную приблизился к ним, они вырвали из наших рядов самого уязвимого из всех, единственного, кого мы оставили одного.
Они забрали Эйнджела.
Глава 26
На пороге дома была кровь, на входной двери — кровь. На кухне трещины лучами разбегались по штукатурке от пулевых отверстий на стене. Еще больше крови было в холле, кровавая дорожка тянулась по полу, как след от змеи. Дверь кухни была практически сорвана с петель, а окно вдребезги разбито пулями.
Никаких трупов внутри дома не было.
Захват Эйнджела был превентивной мерой на случай, если мы первыми доберемся до Марси Бекер, но это была и месть мне лично. Они, видимо, явились, чтобы прикончить нас всех, но нашли одного Эйнджела и забрали его с собой. Я представил себе, как мистер Падд и немая волокут его к машине, его кровь пачкает их одежду и лица. Нам нельзя было оставлять его одного. Никто из нас теперь не должен оставаться один.
Конечно, они не оставят его в живых. В итоге они не оставят в живых никого из нас. Даже если они сейчас скроются, я знаю: в один прекрасный день они снова появятся и найдут нас. Мы можем охотиться на них, но мир велик, глубок, и в нем много темных уголков. Слишком много мест, где можно спрятаться. И пройдут недели, месяцы, возможно, годы страха и боли, пробуждения от ночных кошмаров каждое утро с мыслями о том, что вот и наступил день, когда они придут. Потом в конце концов мы сами захотим, чтобы они пришли, дабы прекратить, наконец, это бесконечное ожидание.
Звонок мобильного застал меня мчащимся в Любек. Соединившись, я услышал шум мотора. Рейчел — это была она — рассказала мне обо всем, что увидела в моем доме в Скарборо. Сейчас она везла Марси Бекер в Колонию на собственной машине: теперь, когда Фолкнеры заполучили Эйнджела, она на некоторое время была в безопасности. Луис в это время двигался на север и должен был позвонить мне с минуты на минуту.
— Он не умер, — спокойно заметила Рейчел.
— Знаю, — ответил я. — Если бы он умер, они бы оставили его в доме, чтобы мы сами могли его обнаружить.
Я задумался, сколько времени понадобилось Лутцу, чтобы рассказать все, и добрался ли Голем до них. Если он уже там, все остальное несущественно.
— Как Марси? — спросил я.
— Она спит на заднем сидении. Не думаю, что ей удавалось поспать с тех пор, как умерла Грэйс. Она хотела узнать, почему мы рискуем своей жизнью: Эйнджел, Луис, я и особенно ты. Она сказала, что это не твоя битва.
— И что же ты ответила ей?
— Не я — Луис ответил. Он сказал, что все вокруг — твое поле битвы. Думаю, он пошутил. Луиса иногда очень трудно понять.
— Я знаю, где они, Рейчел. Они в Любеке.
В ответ ее голос дрогнул:
— Будь осторожен!
— Я всегда осторожен.
— Нет, не так, как всегда.
— Ну, хорошо, на сей раз буду осторожнее.
Я только что выбрался из Бангора. Любек находился в 120 милях в сторону отсюда по шоссе № 1. Я смогу добраться туда меньше чем за два часа, конечно, если какой-нибудь полицейский с орлиным зрением не остановит меня за превышение скорости. Я нажал на газ и почувствовал, как «мустанг» рванул вперед.
Луис позвонил, когда я проезжал Элсворт-Фоллс, направляясь по дороге № 1А к побережью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56