Томми выбрался из своего кресла и исчез в проходе.
На сцене тем временем предатель Потинус появился в боковых кулисах, поджидая удобного момента, чтобы убить царицу. Но Клеопатра и Цезарь продолжали танцевать, не замечая ничего вокруг. Музыка зазвучала громче, и в этот момент какая-то фигура, но уже не Томми Цати, заняла место позади Аль Зета. Неизвестный выглядел более худощавым.
Аль Зет по-прежнему был увлечен действием на сцене, его голова кивала в такт музыке, он был полностью поглощен предоставившейся ему на короткий момент возможностью вырваться из того темного мира, который он сам выбрал для себя. Рука шевельнулась, и что-то серебряное блеснуло в темноте. Потинус выскочил из-за кулис с мечом в руке, но Цезарь был быстрее, и его меч вонзился в живот врага.
В ложе надо мной тело Аль Зета замерло, и что-то красное потекло из его рта, когда фигура склонилась над ним, держа одну руку на его плече, а другую — у основания черепа. Со стороны могло показаться, что они разговаривают и ничего больше, но я видел, как блеснуло лезвие, и знал, что произошло. Рот Аль Зета был широко раскрыт и, как я заметил, рука мистера Падда в перчатке зажала его и удерживала, пока он не вздрогнул и не умер.
Затем мистер Падд, казалось, уставился вниз, туда, где сидел я, набросил пальто Аль Зета ему на плечи и растворился в темноте.
На сцене упал занавес, и публика разразилась бурными аплодисментами, но я уже начал двигаться. Я взобрался на край оркестровой ямы и побежал по проходу, двери с шумом распахнулись передо мной. Слева пролет лестницы, заканчивающийся часами в виде орла, вел на следующий этаж. Я побежал, перескакивая через две ступеньки, оттолкнув в сторону билетера и на бегу вытаскивая пистолет.
— Вызовите «скорую»! — крикнул я, пробегая мимо. — И полицию!
Я слышал звук его шагов по лестнице, эхом отражающийся от мрамора, когда добежал до верха лестницы, держа пистолет прямо перед собой. Дверь пожарного выхода осталась открытой, и лифт под тяжестью пассажира поехал вниз. Внизу была погрузочная площадка, откуда как раз в этот момент выезжала на большой скорости машина, серебристый «меркурий». Его корпус поравнялся со мной, когда она сворачивала на Вашингтон-стрит, я не мог разглядеть номера, но увидел внутри двух пассажиров.
За моей спиной люди постепенно покидали свои места, расходясь на время антракта, и один или два человека бросили взгляд на раскрытую дверь. Все двери здесь находятся на сигнализации, так что через некоторое время охранники уже будут здесь, чтобы проверить, кто их открыл и почему. Я вошел в зал и направился к той части, где Аль Зет все еще сидел спокойно на своем месте. Его голова свесилась вниз, подбородок опустился на грудь, пальто слегка сползло с плеч, чтобы спрятать рукоятку кинжала. Кинжал пригвоздил его к креслу, не позволяя упасть лицом вниз. Кровь, вытекавшая изо рта, промочила насквозь грудь его белой рубашки. Отдельные капли попали в стакан с вином в последней жуткой церемонии жертвоприношения. Я не видел Томми Цати.
Позади меня появились двое охранников театра, но они отступили назад, увидев оружие у меня в руках.
— Вы вызвали полицию?
Они кивнули.
Напротив прохода справа от меня дверь все еще оставалась слегка приоткрытой. Я указал на нее.
— Что у вас там?
— Гостиная для особо важных персон, — ответил один из охранников.
Я посмотрел вниз и под дверью увидел что-то похожее на нос ботинка. Я аккуратно толкнул локтем дверь, чтобы она раскрылась.
Томми Цати лежал вниз лицом на полу с головой вывернутой на сторону так, что было ясно видно: у него перерезано горло. Кровь была повсюду — на полу, на стенах. Вероятно, его схватили сзади, когда он поднялся со своего места и вошел в гостиную. За ним была стойка бара с несколькими диванами и стульями, но комната казалась пустой.
Я отступил назад в проход, когда двое полицейских в форме появились за моей спиной с пистолетами наизготовку. Мне приказали бросить оружие, в то время как публика разразилась криками удивления и страха. Я немедленно подчинился, и двое полицейских бросились ко мне.
— Я частный детектив, — сказал я, когда один из них толкнул меня к стене и обыскал, в то время как другой осматривал труп Томми Цати, затем подошел к телу в ложе.
— Это Аль Зет, — сказал я ему, когда он вернулся, и ощутил что-то вроде жалости к старому головорезу. — Больше он не доставит вам хлопот.
* * *
Двое детективов, Каррас и Мак-Кан, допросили меня прямо там же, на сцене. Я рассказал им обо всем, что видел, хотя и умолчал о том, что знал о мистере Падде. Однако я описал его максимально подробно и сказал, что познакомился с Аль Зетом во время одного расследования.
— И что же это было за дело? — спросил Мак-Кан.
— Некоторые проблемы в позапрошлом году в местечке под названием Темная Лощина.
Когда я упомянул Темную Лощину и обрисовал обстоятельства смерти Тони Сэлли от рук того, кто только что умер рядом с нами, их лица прояснились. Мак-Кан даже предложил мне выпить когда-нибудь в будущем за его счет: никто не скорбел о кончине Тони Чистюли.
Я стоял рядом с ними у главного входа в театр, когда зал стал заполняться множеством полицейских. Каждому присутствующему был задан вопрос, не видел ли он чего-нибудь, что могло бы помочь следствию. У всех взяли номера телефонов и просили сообщить, если они припомнят какие-либо детали. В полицейском управлении я дал показания, сидя за заваленным бумагами столом Мак-Кана, затем оставил номер своего мобильника и адрес Рейчел на случай, если им понадобится поговорить со мной еще раз.
Освободившись, я попытался позвонить Мики Шайну в цветочный магазин, но никто не взял трубку, и мне сообщили, что его домашний телефон не зарегистрирован в справочнике. Второй звонок, и спустя пять минут у меня уже был номер его домашнего телефона и адрес некого Майкла Шайнберга на Бодойн-стрит в Кембридже. Этот номер тоже не отвечал. Я оставил записку, затем поймал такси и отправился в Кембридж. Я попросил таксиста подождать, а сам вышел на улицу, обсаженную деревьями. Мики Шайн жил в многоквартирном доме из коричневого камня, но никто не ответил, когда я нажал кнопку его звонка. Я собирался наведаться сюда еще спустя какое-то время, когда в окне показался его сосед. Это был старик в свитере и мешковатых синих джинсах с дрожащими руками.
— Вы ищете Мики?
— Да.
— Вы его друг?
— Да, но я не из города.
— Простите, но его нет дома. Ушел около часа назад.
— Он сказал, куда пошел?
— Нет, сэр, я просто видел, как он уходил. Похоже было, что он хочет уехать на пару дней: у него с собой был чемодан.
Я поблагодарил его и вернулся к такси. Новость о смерти Аль Зета должна была быстро распространиться, и появилось бы множество предположений о том, кто может стоять за этим, но Мики знал это точно. Я думаю, он знал все, что случится, с того момента, как ему сообщили, что я приеду, и он понял, что наконец-то настало время для расследования.
Такси отвезло меня назад в дом Джекоба Верса на улице Стюарта, где меня ждала Рейчел вместе с Эйнджелом и Луисом. Там в соседней квартире в самом разгаре были песни под аккомпанемент пианино, и создавалось впечатление, что поют глухие от рождения люди, да еще напившиеся в стельку. Мы оставили благословенных соседей за этим занятием, прошли несколько домов по направлению к улице Монтьен, где была тайская забегаловка, и набросились на еду.
— Он в порядке, этот мистер Паук, — сказал Луис. — Скорее всего, стал следить за тобой, как только ты приехал.
Я кивнул:
— Тогда он знает о Шайнберге и вас двоих. И о Рейчел. Простите.
— Это игра, — сказал Луис. — Ты ведь знаешь это, не так ли? Визитная карточка, пауки в почтовом ящике. Он с тобой играет, проверяет тебя. Он знает, кто ты, и ему нравится тебе противостоять.
Эйнджел кивнул, соглашаясь:
— У тебя теперь есть репутация. Странно только, что каждый псих отсюда до Флориды еще не сел на автобус и не приехал в Мэн, чтобы проверить, так ли ты хорош.
— Это не очень-то утешает, Эйнджел.
— Нужно утешение — позови священника.
Некоторое время все молчали, потом Луис сказал:
— Я думаю, ты знаешь, что мы будем сопровождать тебя в Мэн.
Рейчел посмотрела на меня.
— Я тоже поеду.
— Мои ангелы-хранители, — резюмировал я. Совершенно бесполезно спорить с любым из них. Кроме того, меня радовало, что Рейчел будет рядом: в одиночестве она уязвима. И снова я обнаружил, что эта красивая, проницательная женщина читает мои мысли.
— Не потому, что нуждаюсь в защите, Паркер, — добавила она. Ее лицо было серьезным, взгляд — тяжелым. — Я еду, потому что тебе понадобится помощь с Марси Бекер и ее родителями, а может быть, и с Мерсье. Если то, что я и эта странная парочка будем с тобой, улучшает твое самочувствие, это плюс и не более.
Эйнджел улыбнулся ей с восхищением и изумлением одновременно.
— Ты такая грубиянка, — шепнул он. — Тебе бы еще пистолет и бронежилет, и получилась бы лесбийская икона.
— Укуси меня, толстяк, — ответила она ему в тон.
Похоже, все уже решено. Я поднял стакан воды, а они — кружки с пивом в ответ.
— Ну, добро пожаловать на войну.
Глава 13
На следующий день вся первая полоса «Нью-Йорк Джеральд» была занята довольно неплохой фотографией Аль Зета, сидящего в кресле в театре Ванг, под заголовком «Крестный отец мафии убит». Есть только два слова, кроме мафия и убийство, а именно «секс» и «подонок», которые редакторы газет предпочитают всем другим, и на сей раз в «Джеральд» они были набраны таким кеглем, что там едва оставалось место для статьи.
Горло Томми Цати было перерезано слева направо. Рана оказалась столь глубокой, что в ней зияли обе артерии (шейная и сонная) и все вены — практически его голова была отсечена от тела. Затем мистер Падд пригвоздил Аль Зета к креслу лезвием кинжала, который проткнул насквозь горло и вышел у основания черепа, задев мозжечок и кору головного мозга. Наконец, с помощью небольшого и очень острого ножа он сделал косой надрез на среднем пальце правой руки старика и отсек верхний сустав.
Я узнал об этом, конечно, не из «Джеральд», а от сержанта Мак-Кана, который позвонил мне на мобильник, когда я сидел за завтраком у Рейчел и читал газеты. Рейчел была в ванной, фальшиво напевая песенки Эла Грина.
— А ребята-то отчаянные: запросто убрать двух человек в публичном месте, — прокомментировал Мак-Кан. — У пожарного выхода нет камер, так что у нас нет ничего, кроме твоего описания. Парни с погрузочной площадки у театра видели их права, выданы в Импале, украдены два дня назад в Конкорде, так что в этом направлении — ноль. Убийца должен был иметь доступ в VIP-гостиную, она запирается электронным ключом. Мы предполагаем, что убийца как-то изготовил один такой для себя. Не так уж сложно отловить кого-нибудь, если точно знаешь, что он собирается делать. Аль Зет появлялся на всех премьерах — старик был, возможно, жестоким и отвратительным сукиным сыном, но у него был вкус и шик, — и всегда занимал эти или соседние места, так что было не так уж сложно угадать, где он будет находиться. Что же до отсеченной фаланги пальца, мы предполагаем, что это своего рода визитная карточка, и проверяем картотеку на предмет аналогичных случаев в провалом.
Он спросил меня, не добавлю ли я что-нибудь по поводу событий прошлой ночи. Я понимал, что он спрашивает из вежливости, но сказал ему, что больше ничем не смогу помочь. Он попросил меня оставаться на связи, и я уверил его, что так и сделаю.
Мак-Кан был прав: Падд очень рисковал, когда пошел на убийство. Возможно, у него не было выбора. Не было другой возможности добраться до Аль Зета, потому что тот постоянно был окружен своими людьми, а окна изготовлены так, чтобы защитить старика от всего, что меньше ракетной боеголовки. В театре с Томми за спиной и сотнями людей вокруг Аль Зет чувствовал себя в безопасности, но он недооценил упорство и дерзость своего убийцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
На сцене тем временем предатель Потинус появился в боковых кулисах, поджидая удобного момента, чтобы убить царицу. Но Клеопатра и Цезарь продолжали танцевать, не замечая ничего вокруг. Музыка зазвучала громче, и в этот момент какая-то фигура, но уже не Томми Цати, заняла место позади Аль Зета. Неизвестный выглядел более худощавым.
Аль Зет по-прежнему был увлечен действием на сцене, его голова кивала в такт музыке, он был полностью поглощен предоставившейся ему на короткий момент возможностью вырваться из того темного мира, который он сам выбрал для себя. Рука шевельнулась, и что-то серебряное блеснуло в темноте. Потинус выскочил из-за кулис с мечом в руке, но Цезарь был быстрее, и его меч вонзился в живот врага.
В ложе надо мной тело Аль Зета замерло, и что-то красное потекло из его рта, когда фигура склонилась над ним, держа одну руку на его плече, а другую — у основания черепа. Со стороны могло показаться, что они разговаривают и ничего больше, но я видел, как блеснуло лезвие, и знал, что произошло. Рот Аль Зета был широко раскрыт и, как я заметил, рука мистера Падда в перчатке зажала его и удерживала, пока он не вздрогнул и не умер.
Затем мистер Падд, казалось, уставился вниз, туда, где сидел я, набросил пальто Аль Зета ему на плечи и растворился в темноте.
На сцене упал занавес, и публика разразилась бурными аплодисментами, но я уже начал двигаться. Я взобрался на край оркестровой ямы и побежал по проходу, двери с шумом распахнулись передо мной. Слева пролет лестницы, заканчивающийся часами в виде орла, вел на следующий этаж. Я побежал, перескакивая через две ступеньки, оттолкнув в сторону билетера и на бегу вытаскивая пистолет.
— Вызовите «скорую»! — крикнул я, пробегая мимо. — И полицию!
Я слышал звук его шагов по лестнице, эхом отражающийся от мрамора, когда добежал до верха лестницы, держа пистолет прямо перед собой. Дверь пожарного выхода осталась открытой, и лифт под тяжестью пассажира поехал вниз. Внизу была погрузочная площадка, откуда как раз в этот момент выезжала на большой скорости машина, серебристый «меркурий». Его корпус поравнялся со мной, когда она сворачивала на Вашингтон-стрит, я не мог разглядеть номера, но увидел внутри двух пассажиров.
За моей спиной люди постепенно покидали свои места, расходясь на время антракта, и один или два человека бросили взгляд на раскрытую дверь. Все двери здесь находятся на сигнализации, так что через некоторое время охранники уже будут здесь, чтобы проверить, кто их открыл и почему. Я вошел в зал и направился к той части, где Аль Зет все еще сидел спокойно на своем месте. Его голова свесилась вниз, подбородок опустился на грудь, пальто слегка сползло с плеч, чтобы спрятать рукоятку кинжала. Кинжал пригвоздил его к креслу, не позволяя упасть лицом вниз. Кровь, вытекавшая изо рта, промочила насквозь грудь его белой рубашки. Отдельные капли попали в стакан с вином в последней жуткой церемонии жертвоприношения. Я не видел Томми Цати.
Позади меня появились двое охранников театра, но они отступили назад, увидев оружие у меня в руках.
— Вы вызвали полицию?
Они кивнули.
Напротив прохода справа от меня дверь все еще оставалась слегка приоткрытой. Я указал на нее.
— Что у вас там?
— Гостиная для особо важных персон, — ответил один из охранников.
Я посмотрел вниз и под дверью увидел что-то похожее на нос ботинка. Я аккуратно толкнул локтем дверь, чтобы она раскрылась.
Томми Цати лежал вниз лицом на полу с головой вывернутой на сторону так, что было ясно видно: у него перерезано горло. Кровь была повсюду — на полу, на стенах. Вероятно, его схватили сзади, когда он поднялся со своего места и вошел в гостиную. За ним была стойка бара с несколькими диванами и стульями, но комната казалась пустой.
Я отступил назад в проход, когда двое полицейских в форме появились за моей спиной с пистолетами наизготовку. Мне приказали бросить оружие, в то время как публика разразилась криками удивления и страха. Я немедленно подчинился, и двое полицейских бросились ко мне.
— Я частный детектив, — сказал я, когда один из них толкнул меня к стене и обыскал, в то время как другой осматривал труп Томми Цати, затем подошел к телу в ложе.
— Это Аль Зет, — сказал я ему, когда он вернулся, и ощутил что-то вроде жалости к старому головорезу. — Больше он не доставит вам хлопот.
* * *
Двое детективов, Каррас и Мак-Кан, допросили меня прямо там же, на сцене. Я рассказал им обо всем, что видел, хотя и умолчал о том, что знал о мистере Падде. Однако я описал его максимально подробно и сказал, что познакомился с Аль Зетом во время одного расследования.
— И что же это было за дело? — спросил Мак-Кан.
— Некоторые проблемы в позапрошлом году в местечке под названием Темная Лощина.
Когда я упомянул Темную Лощину и обрисовал обстоятельства смерти Тони Сэлли от рук того, кто только что умер рядом с нами, их лица прояснились. Мак-Кан даже предложил мне выпить когда-нибудь в будущем за его счет: никто не скорбел о кончине Тони Чистюли.
Я стоял рядом с ними у главного входа в театр, когда зал стал заполняться множеством полицейских. Каждому присутствующему был задан вопрос, не видел ли он чего-нибудь, что могло бы помочь следствию. У всех взяли номера телефонов и просили сообщить, если они припомнят какие-либо детали. В полицейском управлении я дал показания, сидя за заваленным бумагами столом Мак-Кана, затем оставил номер своего мобильника и адрес Рейчел на случай, если им понадобится поговорить со мной еще раз.
Освободившись, я попытался позвонить Мики Шайну в цветочный магазин, но никто не взял трубку, и мне сообщили, что его домашний телефон не зарегистрирован в справочнике. Второй звонок, и спустя пять минут у меня уже был номер его домашнего телефона и адрес некого Майкла Шайнберга на Бодойн-стрит в Кембридже. Этот номер тоже не отвечал. Я оставил записку, затем поймал такси и отправился в Кембридж. Я попросил таксиста подождать, а сам вышел на улицу, обсаженную деревьями. Мики Шайн жил в многоквартирном доме из коричневого камня, но никто не ответил, когда я нажал кнопку его звонка. Я собирался наведаться сюда еще спустя какое-то время, когда в окне показался его сосед. Это был старик в свитере и мешковатых синих джинсах с дрожащими руками.
— Вы ищете Мики?
— Да.
— Вы его друг?
— Да, но я не из города.
— Простите, но его нет дома. Ушел около часа назад.
— Он сказал, куда пошел?
— Нет, сэр, я просто видел, как он уходил. Похоже было, что он хочет уехать на пару дней: у него с собой был чемодан.
Я поблагодарил его и вернулся к такси. Новость о смерти Аль Зета должна была быстро распространиться, и появилось бы множество предположений о том, кто может стоять за этим, но Мики знал это точно. Я думаю, он знал все, что случится, с того момента, как ему сообщили, что я приеду, и он понял, что наконец-то настало время для расследования.
Такси отвезло меня назад в дом Джекоба Верса на улице Стюарта, где меня ждала Рейчел вместе с Эйнджелом и Луисом. Там в соседней квартире в самом разгаре были песни под аккомпанемент пианино, и создавалось впечатление, что поют глухие от рождения люди, да еще напившиеся в стельку. Мы оставили благословенных соседей за этим занятием, прошли несколько домов по направлению к улице Монтьен, где была тайская забегаловка, и набросились на еду.
— Он в порядке, этот мистер Паук, — сказал Луис. — Скорее всего, стал следить за тобой, как только ты приехал.
Я кивнул:
— Тогда он знает о Шайнберге и вас двоих. И о Рейчел. Простите.
— Это игра, — сказал Луис. — Ты ведь знаешь это, не так ли? Визитная карточка, пауки в почтовом ящике. Он с тобой играет, проверяет тебя. Он знает, кто ты, и ему нравится тебе противостоять.
Эйнджел кивнул, соглашаясь:
— У тебя теперь есть репутация. Странно только, что каждый псих отсюда до Флориды еще не сел на автобус и не приехал в Мэн, чтобы проверить, так ли ты хорош.
— Это не очень-то утешает, Эйнджел.
— Нужно утешение — позови священника.
Некоторое время все молчали, потом Луис сказал:
— Я думаю, ты знаешь, что мы будем сопровождать тебя в Мэн.
Рейчел посмотрела на меня.
— Я тоже поеду.
— Мои ангелы-хранители, — резюмировал я. Совершенно бесполезно спорить с любым из них. Кроме того, меня радовало, что Рейчел будет рядом: в одиночестве она уязвима. И снова я обнаружил, что эта красивая, проницательная женщина читает мои мысли.
— Не потому, что нуждаюсь в защите, Паркер, — добавила она. Ее лицо было серьезным, взгляд — тяжелым. — Я еду, потому что тебе понадобится помощь с Марси Бекер и ее родителями, а может быть, и с Мерсье. Если то, что я и эта странная парочка будем с тобой, улучшает твое самочувствие, это плюс и не более.
Эйнджел улыбнулся ей с восхищением и изумлением одновременно.
— Ты такая грубиянка, — шепнул он. — Тебе бы еще пистолет и бронежилет, и получилась бы лесбийская икона.
— Укуси меня, толстяк, — ответила она ему в тон.
Похоже, все уже решено. Я поднял стакан воды, а они — кружки с пивом в ответ.
— Ну, добро пожаловать на войну.
Глава 13
На следующий день вся первая полоса «Нью-Йорк Джеральд» была занята довольно неплохой фотографией Аль Зета, сидящего в кресле в театре Ванг, под заголовком «Крестный отец мафии убит». Есть только два слова, кроме мафия и убийство, а именно «секс» и «подонок», которые редакторы газет предпочитают всем другим, и на сей раз в «Джеральд» они были набраны таким кеглем, что там едва оставалось место для статьи.
Горло Томми Цати было перерезано слева направо. Рана оказалась столь глубокой, что в ней зияли обе артерии (шейная и сонная) и все вены — практически его голова была отсечена от тела. Затем мистер Падд пригвоздил Аль Зета к креслу лезвием кинжала, который проткнул насквозь горло и вышел у основания черепа, задев мозжечок и кору головного мозга. Наконец, с помощью небольшого и очень острого ножа он сделал косой надрез на среднем пальце правой руки старика и отсек верхний сустав.
Я узнал об этом, конечно, не из «Джеральд», а от сержанта Мак-Кана, который позвонил мне на мобильник, когда я сидел за завтраком у Рейчел и читал газеты. Рейчел была в ванной, фальшиво напевая песенки Эла Грина.
— А ребята-то отчаянные: запросто убрать двух человек в публичном месте, — прокомментировал Мак-Кан. — У пожарного выхода нет камер, так что у нас нет ничего, кроме твоего описания. Парни с погрузочной площадки у театра видели их права, выданы в Импале, украдены два дня назад в Конкорде, так что в этом направлении — ноль. Убийца должен был иметь доступ в VIP-гостиную, она запирается электронным ключом. Мы предполагаем, что убийца как-то изготовил один такой для себя. Не так уж сложно отловить кого-нибудь, если точно знаешь, что он собирается делать. Аль Зет появлялся на всех премьерах — старик был, возможно, жестоким и отвратительным сукиным сыном, но у него был вкус и шик, — и всегда занимал эти или соседние места, так что было не так уж сложно угадать, где он будет находиться. Что же до отсеченной фаланги пальца, мы предполагаем, что это своего рода визитная карточка, и проверяем картотеку на предмет аналогичных случаев в провалом.
Он спросил меня, не добавлю ли я что-нибудь по поводу событий прошлой ночи. Я понимал, что он спрашивает из вежливости, но сказал ему, что больше ничем не смогу помочь. Он попросил меня оставаться на связи, и я уверил его, что так и сделаю.
Мак-Кан был прав: Падд очень рисковал, когда пошел на убийство. Возможно, у него не было выбора. Не было другой возможности добраться до Аль Зета, потому что тот постоянно был окружен своими людьми, а окна изготовлены так, чтобы защитить старика от всего, что меньше ракетной боеголовки. В театре с Томми за спиной и сотнями людей вокруг Аль Зет чувствовал себя в безопасности, но он недооценил упорство и дерзость своего убийцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56