И не думайте о цене. Просто очень много самых красивых, самых дорогих цветов. Не волнуйтесь, все будет оплачено. А надпись на ленте вот какая: «Моей любимой. Эмерсон Рид». Чем проще, тем лучше — правда?
— Безусловно, сэр. Не волнуйтесь. Все будет исполнено. Я лично прослежу, — казалось, эта дамочка сейчас заплачет вместе со мной.
— Счет пришлите мне. «Оушн Тауэр», номер тысяча четыреста восемь. Записали?
— Да, сэр.
— Спасибо.
Я повесил трубку.
Что ж, хоть Бланш Арлингтон будет похоронена по-людски. Может, и заслужила...
На твою бы могилку эти цветочки, Эмерсон Рид!
Глава 5
Форт-стрит оказалась достаточно оживленной улицей в деловом районе Гонолулу. Припарковаться здесь было трудно, и пришлось изрядно поколесить, прежде чем где-то в самом конце квартала нашлось место, куда мог втиснуться мой «додж». Теперь надо было идти пешком искать мистера Чоя.
Мне повезло: довольно скоро я увидел большую вывеску «Чой. Магазин подарков». За прилавком стояла очаровательная миниатюрная китаяночка. Я улыбнулся ей и спросил, могу ли поговорить с хозяином, назвав при этом свое имя.
Китаяночка вышла на пару минут, потом вернулась и сказала, что проводит меня к шефу. Она была одета в национальный китайский наряд, но, как оказалось, слегка осовремененный — сзади у халата (или как там эта штука называется) проходил достаточно высокий разрез. Я намеренно чуть-чуть отстал от девушки, чтобы любоваться при ходьбе ее стройными изящными ножками.
Мы вошли в дверь с табличкой «Только для работников магазина», прошли через склад, потом завернули в какой-то узкий темный коридорчик. Он упирался в дверь с надписью: «Управляющий». Девушка сказала, что это кабинет мистера Чоя, улыбнулась на прощание и пошла обратно. На пороге, глянув ей вслед и оценив в последний раз изящество ножек, я подумал, что Улани, конечно, краса Гавайев, но это еще не все Гавайи. Как видишь, Бойд, есть чем гордиться и Гавайям китайским. А, кроме них, существуют еще Гавайи японские, португальские, немецкие, испанские... Эх, закатиться бы сюда месяца на три!
Кабинет Чоя оказался примерно таким, каким мне представлялся: просторным, светлым, слегка в восточном стиле, обставленным дорогой элегантной мебелью. Сам мистер Чой, конечно же, был одет в отлично сшитый легкий костюм, и — конечно же! — традиционная улыбка светилась на его лице.
— Рад вас видеть, Дэнни! Садитесь.
— A y вас неплохой магазин, Као, — сказал я, усаживаясь напротив.
— Стараемся. Если хотите, могу приказать подыскать для вас какой-нибудь симпатичный сувенирчик.
— Благодарю, — я махнул рукой. — Успеется. Есть дело поважнее. У меня сегодня утром был один очень интересный разговор.
— С кем?
— Не поверите. С Эмерсоном Ридом. Он все-таки приперся в Гонолулу.
— Вот как? — Као продолжал вежливо улыбаться, но в глазах его на мгновение мелькнул странный огонек. — Ну и?..
— Мы перестали понимать друг друга. Я предпочел отдать Риду тысячу шестьсот баксов и послать этого ублюдка подальше. В его игры я больше не играю.
Као хмыкнул:
— Ну, Дэнни, если вы на такое решились, значит, действительно произошло нечто чрезвычайное.
— Как считать. Я попросил Рида рассказать о деле, из-за которого он меня посватал. А Рид не захотел.
— И все?
— Да. Если не считать события, о котором сегодня пишут все утренние газеты.
Улыбка покинула лицо Као:
— Я уже читал. Печально. Я плохо знал мисс Арлингтон, но от мысли, что такая красивая женщина умерла столь жуткой смертью...
— А я ее вообще не знал, — сказал я. — Но мне просто не нравится, когда людей убивают.
— Н-да... — Као предпочел обойтись без комментариев.
Я закурил, и некоторое время мы сидели молча. Наконец я произнес:
— Вы в прошлый раз сказали, что могли бы предложить мне какую-то работенку. И что гонорар будет даже выше, чем у Эмерсона.
Као кивнул:
— Говорил. А что — есть интерес?
— Деньги Рида пришлось вернуть. Нужно как-то возмещать убытки.
. — Естественно, — китаец ухмыльнулся. — Но нам нужно твердо знать, Дэнни, что вас с Ридом действительно отныне ничего не связывает.
— Отрезано навсегда! — твердо сказал я.
Као помолчал.
— Допустим, лично я вам поверю. Лично я! Но вы же понимаете, что есть еще мои друзья. И им понадобится определенное время на то, чтобы убедиться, что вы нас не... — он щелкнул в воздухе пальцами.
— С вашей стороны это совершенно нормально, — сказал я. — Только интересно, каким образом ваши друзья собираются выяснять, что я их не... — и тоже щелкнул пальцами.
— Дэнни! — расплылся Као в улыбке. — Я человек восточный, а какой же Восток без тайн!
— Вопрос снимается, — сказал я. — Сколько времени вам нужно на проверку?
— Пара часов, — ответил он, — может, чуть больше. Необходимая формальность, но ведь, простите, и мы рискуем. Если все будет нормально, предложим вариант, который, мне кажется, вас устроит.
— И Ларсон согласится работать со мной на пару? — засмеялся я.
— Он просто будет поставлен перед фактом — и никуда не денется. С такими простыми ребятами надо быть жестче.
— Китайцы в Америке забыли Конфуция, — с искренним изумлением покачал я головой. — Но приобрели кое-что взамен. Например, хватку. Приятно говорить с человеком, у которого есть ответ на любой вопрос.
— Не на любой. — Као развел руками. — Сейчас, например, я не нахожу ответа на вопрос, кто зарезал Бланш Арлингтон.
— Не может быть, — вежливо улыбнулся я.
— Честность, Дэнни, — он поднял палец кверху, — мое главное достоинство.
Разговор, похоже, заканчивался, я встал.
— Спасибо, Као. Когда мне ждать от вас вестей?
— После обеда. Где вы в это время будете?
— У себя в отеле.
— Отлично. Будете идти сейчас через торговый зал — можете попросить Сью Тонг подобрать вам что-нибудь на память. Только саму ее не прихватите!
— Сью Тонг?
— Та девушка, на которую вы так страстно оглянулись в дверях, — он засмеялся.
* * *
Реклама ресторанчика в Вайкини обещала накормить до отвала всего за один доллар двадцать пять центов — и не врала. За эти деньги мне принесли целых семь блюд. Я подумал, что это местечко надо запомнить.
У себя в ланаи я был около двух часов дня. Жара не спадала. Я надел плавки и пошел к бассейну: впереди, возможно, был важный разговор, вечером — встреча с Улани, так что стоило встряхнуться.
В воду я бухнулся с удовольствием и тут же рванул быстрым кролем. Как оказалось, напрасно: через несколько секунд, держась за поручень на противоположном конце бассейна, я, тяжело дыша, слушал, как бешено колотится в груди сердце. Ты слишком много курил в последние дни, Дэнни Бойд. И пил виски. И шлялся по жаре. Иди отдыхай, парень, и кончай с ненужными подвигами.
Хорошо, хоть шезлонг стоял недалеко. Можно было плюхнуться в него и вытянуть ноги. Сновавшего поблизости официанта в белом костюме я попросил принести холодный колинз с ромом — и сразу три порции. Наступали минуты блаженства: голубое небо, яркое солнце, плеск воды, вкус коктейля во рту, сладкая расслабленность в теле. Может быть, ради таких мгновений и живет человек. Сами собой закрылись глаза...
Острая боль, будто кто-то разодрал мне щеку, — и я мгновенно проснулся.
— Хватит спать! Встречай гостей.
Высокая статная блондинка в черном закрытом купальнике стояла передо мной, насмешливо улыбаясь. Ее длинный красный ноготь покачивался перед моим носом, готовый впиться в него, если я немедленно не приду в себя. Надменный подбородок, широко стоящие голубые глаза, высокие скулы, полная грудь, которая, казалось, вот-вот вырвется наружу, длинные загорелые ноги с крутыми бедрами — Вирджиния Рид сейчас могла свести с ума кого угодно.
— Сколько ты еще намерен на меня глазеть? — спросила она. — Или есть замечания по моей фигуре?
— Замечаний нет, — сказал я и констатировал: — Фигура — класс!
Она опустилась в соседний шезлонг, надела черные очки.
— Что, Дэнни Бойд, парень-вечный двигатель, уже перегрелся? А ты, оказывается, храпишь во сне.
— Не пугай меня, — я подозвал официанта. — Заказать тебе колинз?
— Алкоголь в такую жару? — ее брови удивленно поднялись. — Ладно, только ради тебя.
Официант ушел за коктейлем. Я закурил.
— Такая женщина — и одна. Ты рискуешь. Могут похитить!
Она приспустила очки на кончик носа и оценивающе глянула на меня поверх стекол.
— Юмор, конечно, незамысловат. Все прочее — ничего... Что-то в тебе есть.
— Профиль! — сказал я. — Четкий чеканный профиль, как на старинной медали. Женщины, увидев его, валятся с ног.
— Да? А я думаю, что ты дамочек сам заваливаешь до того, как они тебя разглядят.
— Я им все равно на всякий случай глаза завязываю, — сказал я. — Слушай, а твои старики были изрядными хохмачами. Это ж надо — назвать тебя Вирджинией.
Нам принесли колинз. Я прихлебнул коктейль и снова почувствовал себя на вершине блаженства. Вирджиния вертела бокал в пальцах.
— Я здесь, как сам понимаешь, в качестве парламентера.
— Као убедился, что я не вру?
— Считай, что так. В любом случае, решено, что можно брать тебя в игру.
— Подробнее, если можно.
— Тебе будет причитаться пятая часть — если мы выиграем. Это порядка пятидесяти тысяч долларов, а может, и больше. Если проиграем — большой-большой, жирный ноль. Так что решай.
— Сколько народу придется пришить?
— Хотелось бы обойтись без этого, — быстро произнесла она. — Работа, конечно, предстоит тяжелая, но крови мы не хотим. Разве что, возникнет экстремальная ситуация.
— А что — есть риск?
— Риска, — раздельно и внятно произнесла Вирджиния, — во всем этом деле выше головы. Риск — это то, что я тебе обещаю с гарантией. Усвоил?
— Я не могу сказать, согласен или нет, пока не узнаю сути дела. Во всех подробностях.
— Нет, — она отрицательно покачала головой. — Нас такая постановка вопроса не устраивает. Все, что тебе пока нужно знать, ты уже узнал. А дальше... Говоришь «да» — продолжаем разговор, говоришь «нет»... — она пожала плечами.
— Предположим, — сказал я, — я соглашаюсь. Ты мне все рассказываешь. И выясняется, что мне ваше дело не подходит. Я говорю «нет».
— Понимаешь, дорогой, — усмехнулась Вирджиния, — «нет» в этом случае ты уже сказать не сможешь. Слишком опасно.
— Прирежете?
— По крайней мере с сохранностью черепа у тебя возникнут проблемы, — она это сказала без тени улыбки.
— И дни мои закончатся в дурдоме...
Помолчали.
— Я согласен, — сказал я.
— Тогда продолжаем, — она огляделась по сторонам. — Здесь не самое удобное место для серьезного разговора.
— Можем пройти ко мне в номер, — страстное воркование зазвучало в моем голосе. — Там прохладнее. Мы опустим жалюзи, ты снимешь купальник, я присяду рядом...
— Убил! — она посмотрела на меня с легким презрением. — Я понимаю, что у тебя ланаи ассоциируется только с одним. Предупреждаю: дотронешься до жалюзи — закричу: «Насилуют!»
— А я-то думал, что беседую с нежным, ласковым существом, — вздохнул я. — Ошибся. Ты, оказывается, злобная и кровожадная. Слушай, не успел рассмотреть — у тебя под купальником акульего хвоста нет?
— Не успел — и не успеешь!
Она встала. Я еще раньше обратил внимание, что в начале разговора рядом со своим шезлонгом она кинула на пол что-то яркое. Теперь я понял, что это было. Пестрое муумуу на Вирджинии оказалось в одно мгновение. Застегивая пуговицы, она подмигнула мне:
— Так спокойнее.
— Спокойнее всего на необитаемом острове, — буркнул я. — Так и туда бойскауты в турпоходы ходят. Им так нужны девушки-проводники! Но ты бы детишек обидела.
По пути в номер я заказал еще два колинза. Официант принес их на ланаи, когда Вирджиния усаживалась на диванчике.
— Значит, мои надежды на секс похоронены в этом саване, — печально сказал я, указывая на муумуу. — Остается говорить о деле.
— Будь я в купальнике, — усмехнулась она, — ты бы меня не слушал.
— Тогда начинай, — предложил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20