Я вздрогнула и в испуге тоже посмотрела за спину. Естественно, там ничего не было. Но когда я вернула голову в исходное положение, то обнаружила, что мистер Амальфи держит в руке невесть откуда появившийся бокал.
— Действительно, где же дворецкий? — сказал Амальфи недовольно. — Пойду проведаю Высокородную Памелу, а заодно узнаю, налили ли ей мартини.
Он зашагал прочь. Я осталась в одиночестве, но скучать мне не дали: кто-то подкрался и постучал пальцем в спину, как в дверь. Я обернулась и обомлела: передо мной стоял Марти. Марти-убийца из Центральной бригады. Он нагло смотрел на меня и кривил рожу в противной ухмылке. Я чуть не запустила своим бокалом в эти голубенькие поросячьи глазки, но вовремя спохватилась: ведь я нахожусь в чужом доме среди высокопоставленных гостей.
— Как вы здесь оказались? — замирая, спросила я.
— Тесен мир, — промурлыкал коротышка.
У меня от его голоса по спине прокатилась легкая судорога.
— Убирайтесь! И немедленно! Не ждите, когда я позову полицию.
— А как ты здесь оказалась, бамбина? — Марти прищурил свои небесные глазки, и мне захотелось исчезнуть, испариться, перенестись в какое-нибудь другое место, хоть к черту на сковороду.
— Меня пригласили. Мой друг...
— Вот и меня пригласили.
— Вижу, вы уже познакомились, — раздался голос графини.
Она стояла рядом с нами и мило улыбалась. Я оглянулась. Пит как сквозь землю провалился.
— Нет, мы не знакомы, — учтиво сказал гангстер. — Только обменялись любезностями.
— Это Мэвис Зейдлиц, — графиня слегка коснулась моей руки. — А это, Мэвис, наш «мастер острот», как мы его называем, то есть мастер острого ножа — Марти Гудмен. Марти — большой талант. Видели бы вы, как он мечет ножи, рисует ими «картины»... Мне хочется, чтобы вы стали друзьями.
Я обратила внимание, что графиня смотрит на меня куда приветливее, чем в первый раз. Она прямо-таки лучилась от счастья — так ей нравилось общаться с Мэвис Зейдлиц.
— Пит рассказал мне о вас, дорогая. Вы просто находка для нас! Я прошу... Нет, я требую, чтобы вы приняли мое приглашение. Поедем, Мэвис!
Я невинно осведомилась:
— Куда?
— На Капри, естественно! Разве Пит не сказал вам, что мы отправляемся туда завтра?
— Ну... завтра... у меня могут быть дела... — запинаясь, промямлила я.
— Пит все уладит, дорогая! Возьмите с собой купальник и вечернее платье. Мы проведем неделю на острове, и вы не пожалеете. Это будет удивительный отпуск, мисс Зейдлиц, поверьте! Отдых в кругу избранных!
— А кто входит в этот круг? — задала я бестактный вопрос и покосилась на Марти.
— Мистер Амальфи, мисс Уоринг, наш Марти и еще несколько человек, которых вы не знаете. Будет особый гость, — графиня понизила голос. — Не могу пока назвать его имени.
— И все же... мне как-то боязно отправляться на этот остров...
Признаюсь, я говорила чистую правду: узнав, что на Капри едет убийца Марти, я запаниковала.
— Нет-нет, решено! Вы едете! — Графиня крепко сжала мою руку и удалилась.
Я посмотрела ей вслед. Ягодицы, обтянутые зеленым шелком, двигались, как части хорошо смазанного механизма. Внезапно я поняла, что угодила в ситуацию, механики которой не знаю, что я — всего лишь маленький винтик или пружинка и что выхода у меня нет.
— Ты бывала на Капри? — вкрадчиво спросил коротышка. — Нет? О, это то место, где многие хотели бы быть похороненными. Прекрасное место.
Он не стал дожидаться ответной реплики и, насвистывая, пошел прочь. Я стояла, вцепившись в бокал, как в спасительный трос, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Пита нигде не было видно. Зато появилась Памела, изрядно подвыпившая. Она пила мартини частыми глотками.
— Что же вы не пьете, мисс? — удивилась Высокородная. — Мартини со льдом просто прелесть. Я пью уже второй бокал.
— Вы умеете плавать? — спросила я с беспокойством.
— То есть вы хотите узнать, посещаю ли я пляжи или бассейны? — Памела вздернула подбородок. — Фи! Не вижу надобности! И вообще, демонстрация полуобнаженного тела — пошлость. Смешанные пляжи, где мужчины и женщины рассматривают друг друга, бултыхаются в воде, жарятся на солнце, — это постыдное занятие, которое может завести наше общество в такие...
Мне надоело слушать ее бредни, и я перебила:
— В скором времени вы измените свое мнение, и весьма кардинально.
Памела поперхнулась и вытаращила глаза. Как воспитанная дама, она тут же перевела разговор на другое.
— Карла уведомила меня, что вы тоже едете на Капри. Это так?
— Еду, если не умру, — чистосердечно призналась я.
— Шутите? Но где-то вы правы: мы все подвержены опасности. Девушке надо остерегаться мужчин, особенно южан. Однажды один такой молодчик ущипнул меня за... за турпюр.
Я поразилась: неужели лихие «щипуны» позарились и на этот мешок с костями? И предположила:
— Видимо, ваш молодчик был слепым.
— Нет, но он им стал, когда я применила старый прием «ун моментино».
— "Ун моментино"?
— Еще в гимназии нас научили: если мужчина хочет сделать что-то неприличное, надо расставить широко указательный и средний пальцы, напрячь их и ткнуть ими обидчика в оба глаза. Вот так!
Памела Уоринг показала и залпом опустошила бокал.
— Дворецкий... Он опять где-то гуляет. Какая наглость! Гости должны гоняться за прислугой! Я всегда говорила Карле, чтобы она не брала на работу иностранцев. У меня был горький опыт: моя горничная-француженка просто спала на ходу. А что она носила! Платья с таким декольте, что там невозможно было спрятать даже горошину. Причем под платьем — никакого белья. Вы меня понимаете? Ну где же дворецкий?
Высокородная ушла.
У меня появилось такое чувство, что я нахожусь на вокзале. Или в театре, где идет пьеса про вокзал. Кто-то приходил, уходил, произносил реплики, трогал меня за руку... Театр абсурда. Вдруг возник Пит под ручку с сероглазой девицей, которая была на полголовы выше меня. Крашеная платиновая блондинка. Волосы завиты, а на лице нарисовано все: брови, глаза, губы, румянец... Одним словом, передо мной была декорация. Впрочем, скрепя сердце могу предположить, что мужчинам платиновая красотка могла нравиться. У этих бабников бывает такой испорченный вкус...
— Мэвис, знакомьтесь, — произнес Пит. — Это — Джекки Крюгер.
Джекки выгнула бровь дугой и изрекла свое «хэлло!» так, как это делает, по ее мнению, настоящая американка.
— Ну как, Мэвис, едем на Капри? — Джекки была очень непосредственна и сразу перевела меня в ранг старых знакомых. — Представляю, как мы там порезвимся! — Она захохотала.
— Порезвимся. Особенно с коротышкой Марти! — Поджав губы, я бросила на Пита красноречивый взгляд.
— Марти? — Пит пожал плечами. — Кто это?
— Пит! Вы уже все забыли?.. Коротышка... светлые волосы... голубые глазки... Ну!
— Не могу припомнить. Марти... А фамилия?
Он или издевался надо мной, или действительно выкинул из головы всю историю, которая произошла в отеле.
— О, я знаю, о ком вы говорите, — вмешалась Джекки. — Марта Гудмен, артист. Мальчик что надо! На Капри мы обязательно подпоим его, и тогда он продемонстрирует нам свое искусство!
— Какое искусство? — я опешила.
— Марти Гудмен — метатель ножей, «мастер кровавых холстов», оригинальная личность. Его не жалует полиция, но полицию мы пошлем в задницу. В прошлый раз никто не соглашался стать его партнершей, но так как я выпила много шампанского, мне море было по колено. Марти поставил меня к стене, отошел футов на двадцать и начал метать ножи. Я застыла, как статуя, представляете? Ножи вонзались в четверти дюйма от меня. А? Каково? Просто чудо! Марти — великий мастер. Он «нарисовал» мой контур.
— Да? — Я поежилась. — Думаю, что мне надо вернуться в отель. Что-то знобит.
Как ни странно, Пит меня поддержал:
— Поедем, Мэвис. Карла занята с гостями, а нам здесь уже нечего делать. Пока, Джекки!
— Увидимся на Капри! — Платиновая блондинка подмигнула мне.
Мы с Питом пересекли дворик. Пит уже приоткрыл дверцу в стене, как вдруг за нашими спинами раздались громкие звуки: то ли крик, то ли пение.
— Что это? — Пит не удержался и оглянулся.
Я тоже повернула голову и увидела Высокородную Памелу Уоринг. Распевая, она решительным шагом шла к фонтану. Памела не только пела, но и раздевалась. Она уже сбросила свой шерстяной костюм, сняла комбинацию и оказалась в дурацких панталонах и допотопном лифчике, который не застегивается, а надевается через голову. Белье имело тот грязновато-бежевый цвет, который так обожают «порядочные женщины» (лично я предпочитаю белый, розовый, голубой и сексуальный черный цвета).
Костистое бледное тело в бородавках производило столь мерзкое впечатление, что меня даже замутило. Я выскочила через дверцу на улицу и прижалась к стене, глубоко дыша. Пит захлопнул дверцу и смущенно взглянул на меня.
— Что это с мисс Уоринг?
— Это не она. Это кинозвезда Джина Наполитана демонстрирует свое умопомрачительно красивое тело. — И добавила, помолчав: — Слава богу, что мы ушли прежде, чем Памела сняла панталоны...
Глава 4
В машине я, наконец, втолковала Питу, что метатель ножей, оригинальная личность и «мастер кровавых холстов» Марти Гудмен — это и есть тот самый Марти, который держал нож у моего горла, а потом один или вместе с Тино убил несчастного Жордана. Но Пит не проявил особых эмоций и только заметил, что Центральная бригада работает классно.
— Вот видите, Мэвис, они вплотную подобрались к Его высочеству. Нам надо обязательно ехать на Капри.
Я ответила, что если Пит хочет обрести на Капри свою могилку, то это его личное дело и я никаких препятствий чинить не буду. Что касается меня, то я немедленно лечу в Америку.
Пит взбесился и снова стал пугать меня тем, что сообщит полиции про меня и Фрэнка Жордана.
Мы продолжили препираться в ресторане. В результате я чуть не запустила в Пита тарелкой. Кончилось тем, что я, ударив плашмя ложкой, облила его супом, а он больно стукнул меня ногой под столом. И сказал:
— Завтра в восемь утра я заеду в отель. Если вы, Мэвис, не будете готовы к поездке, пеняйте на себя.
Я пришла в номер, разделась и рухнула на постель без сил.
Сиеста... Я слышала, что в такое время лучше поспать. Но как уснуть, когда в голове — бешеная пляска лиц: Марти и Тино, Амальфи и Памела, графиня и Пит... Я оказалась замешана в какие-то политические интриги с криминальным душком... Убит Фрэнк Жордан, частный сыщик... Пит Брук шантажирует меня... Памела Уоринг раздевается... Джекки хохочет... А что делать бедной Мэвис?..
Глаза мои закрылись, и я незаметно для себя уснула.
Пробуждение не принесло облегчения. Взглянув в окно, я увидела, что солнце заходит. Значит, вечер. Голова моя раскалывалась по-прежнему от проклятых вопросов. Мне показалось, что начались слуховые галлюцинации: кто-то ходил по комнате. Однако уже в следующее мгновение я поняла, что это не галлюцинации: крепкая мужская рука схватила меня за шею, и я почувствовала холод стального лезвия.
Знакомый голос промурлыкал:
— Нам надо поговорить.
— Что за манеры? — прохрипела я. — Почему все сговорились и утверждают, что вы артист? Вы гангстер!
Марти присел на край кровати, однако нож не спрятал. Только тут я сообразила, что на мне ничего нет, кроме бюстгальтера и трусиков. Марти жадно ощупывал взглядом мои формы, его голубенькие глазки превратились в две противные щелочки. Он даже засопел.
Я сказала:
— Как вы сюда попали? А, догадываюсь, воспользовались отмычкой! И как давно вы в моем номере?
— Давно, — ухмыльнулся коротышка. — Обыскал комнату, полюбовался на тебя, бамбина. — Он захихикал. — И не я один!
— Что?!
— Со мной были мои парни. Сначала они караулили дверь с той стороны. Но я впустил мальчиков, когда увидел, как ты тут разметалась. Ребятки выложили мне по тысяче лир за это зрелище и посчитали, что потратили деньги не зря.
— Негодяй! Мерзавец! Отвернитесь — мне надо одеться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
— Действительно, где же дворецкий? — сказал Амальфи недовольно. — Пойду проведаю Высокородную Памелу, а заодно узнаю, налили ли ей мартини.
Он зашагал прочь. Я осталась в одиночестве, но скучать мне не дали: кто-то подкрался и постучал пальцем в спину, как в дверь. Я обернулась и обомлела: передо мной стоял Марти. Марти-убийца из Центральной бригады. Он нагло смотрел на меня и кривил рожу в противной ухмылке. Я чуть не запустила своим бокалом в эти голубенькие поросячьи глазки, но вовремя спохватилась: ведь я нахожусь в чужом доме среди высокопоставленных гостей.
— Как вы здесь оказались? — замирая, спросила я.
— Тесен мир, — промурлыкал коротышка.
У меня от его голоса по спине прокатилась легкая судорога.
— Убирайтесь! И немедленно! Не ждите, когда я позову полицию.
— А как ты здесь оказалась, бамбина? — Марти прищурил свои небесные глазки, и мне захотелось исчезнуть, испариться, перенестись в какое-нибудь другое место, хоть к черту на сковороду.
— Меня пригласили. Мой друг...
— Вот и меня пригласили.
— Вижу, вы уже познакомились, — раздался голос графини.
Она стояла рядом с нами и мило улыбалась. Я оглянулась. Пит как сквозь землю провалился.
— Нет, мы не знакомы, — учтиво сказал гангстер. — Только обменялись любезностями.
— Это Мэвис Зейдлиц, — графиня слегка коснулась моей руки. — А это, Мэвис, наш «мастер острот», как мы его называем, то есть мастер острого ножа — Марти Гудмен. Марти — большой талант. Видели бы вы, как он мечет ножи, рисует ими «картины»... Мне хочется, чтобы вы стали друзьями.
Я обратила внимание, что графиня смотрит на меня куда приветливее, чем в первый раз. Она прямо-таки лучилась от счастья — так ей нравилось общаться с Мэвис Зейдлиц.
— Пит рассказал мне о вас, дорогая. Вы просто находка для нас! Я прошу... Нет, я требую, чтобы вы приняли мое приглашение. Поедем, Мэвис!
Я невинно осведомилась:
— Куда?
— На Капри, естественно! Разве Пит не сказал вам, что мы отправляемся туда завтра?
— Ну... завтра... у меня могут быть дела... — запинаясь, промямлила я.
— Пит все уладит, дорогая! Возьмите с собой купальник и вечернее платье. Мы проведем неделю на острове, и вы не пожалеете. Это будет удивительный отпуск, мисс Зейдлиц, поверьте! Отдых в кругу избранных!
— А кто входит в этот круг? — задала я бестактный вопрос и покосилась на Марти.
— Мистер Амальфи, мисс Уоринг, наш Марти и еще несколько человек, которых вы не знаете. Будет особый гость, — графиня понизила голос. — Не могу пока назвать его имени.
— И все же... мне как-то боязно отправляться на этот остров...
Признаюсь, я говорила чистую правду: узнав, что на Капри едет убийца Марти, я запаниковала.
— Нет-нет, решено! Вы едете! — Графиня крепко сжала мою руку и удалилась.
Я посмотрела ей вслед. Ягодицы, обтянутые зеленым шелком, двигались, как части хорошо смазанного механизма. Внезапно я поняла, что угодила в ситуацию, механики которой не знаю, что я — всего лишь маленький винтик или пружинка и что выхода у меня нет.
— Ты бывала на Капри? — вкрадчиво спросил коротышка. — Нет? О, это то место, где многие хотели бы быть похороненными. Прекрасное место.
Он не стал дожидаться ответной реплики и, насвистывая, пошел прочь. Я стояла, вцепившись в бокал, как в спасительный трос, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Пита нигде не было видно. Зато появилась Памела, изрядно подвыпившая. Она пила мартини частыми глотками.
— Что же вы не пьете, мисс? — удивилась Высокородная. — Мартини со льдом просто прелесть. Я пью уже второй бокал.
— Вы умеете плавать? — спросила я с беспокойством.
— То есть вы хотите узнать, посещаю ли я пляжи или бассейны? — Памела вздернула подбородок. — Фи! Не вижу надобности! И вообще, демонстрация полуобнаженного тела — пошлость. Смешанные пляжи, где мужчины и женщины рассматривают друг друга, бултыхаются в воде, жарятся на солнце, — это постыдное занятие, которое может завести наше общество в такие...
Мне надоело слушать ее бредни, и я перебила:
— В скором времени вы измените свое мнение, и весьма кардинально.
Памела поперхнулась и вытаращила глаза. Как воспитанная дама, она тут же перевела разговор на другое.
— Карла уведомила меня, что вы тоже едете на Капри. Это так?
— Еду, если не умру, — чистосердечно призналась я.
— Шутите? Но где-то вы правы: мы все подвержены опасности. Девушке надо остерегаться мужчин, особенно южан. Однажды один такой молодчик ущипнул меня за... за турпюр.
Я поразилась: неужели лихие «щипуны» позарились и на этот мешок с костями? И предположила:
— Видимо, ваш молодчик был слепым.
— Нет, но он им стал, когда я применила старый прием «ун моментино».
— "Ун моментино"?
— Еще в гимназии нас научили: если мужчина хочет сделать что-то неприличное, надо расставить широко указательный и средний пальцы, напрячь их и ткнуть ими обидчика в оба глаза. Вот так!
Памела Уоринг показала и залпом опустошила бокал.
— Дворецкий... Он опять где-то гуляет. Какая наглость! Гости должны гоняться за прислугой! Я всегда говорила Карле, чтобы она не брала на работу иностранцев. У меня был горький опыт: моя горничная-француженка просто спала на ходу. А что она носила! Платья с таким декольте, что там невозможно было спрятать даже горошину. Причем под платьем — никакого белья. Вы меня понимаете? Ну где же дворецкий?
Высокородная ушла.
У меня появилось такое чувство, что я нахожусь на вокзале. Или в театре, где идет пьеса про вокзал. Кто-то приходил, уходил, произносил реплики, трогал меня за руку... Театр абсурда. Вдруг возник Пит под ручку с сероглазой девицей, которая была на полголовы выше меня. Крашеная платиновая блондинка. Волосы завиты, а на лице нарисовано все: брови, глаза, губы, румянец... Одним словом, передо мной была декорация. Впрочем, скрепя сердце могу предположить, что мужчинам платиновая красотка могла нравиться. У этих бабников бывает такой испорченный вкус...
— Мэвис, знакомьтесь, — произнес Пит. — Это — Джекки Крюгер.
Джекки выгнула бровь дугой и изрекла свое «хэлло!» так, как это делает, по ее мнению, настоящая американка.
— Ну как, Мэвис, едем на Капри? — Джекки была очень непосредственна и сразу перевела меня в ранг старых знакомых. — Представляю, как мы там порезвимся! — Она захохотала.
— Порезвимся. Особенно с коротышкой Марти! — Поджав губы, я бросила на Пита красноречивый взгляд.
— Марти? — Пит пожал плечами. — Кто это?
— Пит! Вы уже все забыли?.. Коротышка... светлые волосы... голубые глазки... Ну!
— Не могу припомнить. Марти... А фамилия?
Он или издевался надо мной, или действительно выкинул из головы всю историю, которая произошла в отеле.
— О, я знаю, о ком вы говорите, — вмешалась Джекки. — Марта Гудмен, артист. Мальчик что надо! На Капри мы обязательно подпоим его, и тогда он продемонстрирует нам свое искусство!
— Какое искусство? — я опешила.
— Марти Гудмен — метатель ножей, «мастер кровавых холстов», оригинальная личность. Его не жалует полиция, но полицию мы пошлем в задницу. В прошлый раз никто не соглашался стать его партнершей, но так как я выпила много шампанского, мне море было по колено. Марти поставил меня к стене, отошел футов на двадцать и начал метать ножи. Я застыла, как статуя, представляете? Ножи вонзались в четверти дюйма от меня. А? Каково? Просто чудо! Марти — великий мастер. Он «нарисовал» мой контур.
— Да? — Я поежилась. — Думаю, что мне надо вернуться в отель. Что-то знобит.
Как ни странно, Пит меня поддержал:
— Поедем, Мэвис. Карла занята с гостями, а нам здесь уже нечего делать. Пока, Джекки!
— Увидимся на Капри! — Платиновая блондинка подмигнула мне.
Мы с Питом пересекли дворик. Пит уже приоткрыл дверцу в стене, как вдруг за нашими спинами раздались громкие звуки: то ли крик, то ли пение.
— Что это? — Пит не удержался и оглянулся.
Я тоже повернула голову и увидела Высокородную Памелу Уоринг. Распевая, она решительным шагом шла к фонтану. Памела не только пела, но и раздевалась. Она уже сбросила свой шерстяной костюм, сняла комбинацию и оказалась в дурацких панталонах и допотопном лифчике, который не застегивается, а надевается через голову. Белье имело тот грязновато-бежевый цвет, который так обожают «порядочные женщины» (лично я предпочитаю белый, розовый, голубой и сексуальный черный цвета).
Костистое бледное тело в бородавках производило столь мерзкое впечатление, что меня даже замутило. Я выскочила через дверцу на улицу и прижалась к стене, глубоко дыша. Пит захлопнул дверцу и смущенно взглянул на меня.
— Что это с мисс Уоринг?
— Это не она. Это кинозвезда Джина Наполитана демонстрирует свое умопомрачительно красивое тело. — И добавила, помолчав: — Слава богу, что мы ушли прежде, чем Памела сняла панталоны...
Глава 4
В машине я, наконец, втолковала Питу, что метатель ножей, оригинальная личность и «мастер кровавых холстов» Марти Гудмен — это и есть тот самый Марти, который держал нож у моего горла, а потом один или вместе с Тино убил несчастного Жордана. Но Пит не проявил особых эмоций и только заметил, что Центральная бригада работает классно.
— Вот видите, Мэвис, они вплотную подобрались к Его высочеству. Нам надо обязательно ехать на Капри.
Я ответила, что если Пит хочет обрести на Капри свою могилку, то это его личное дело и я никаких препятствий чинить не буду. Что касается меня, то я немедленно лечу в Америку.
Пит взбесился и снова стал пугать меня тем, что сообщит полиции про меня и Фрэнка Жордана.
Мы продолжили препираться в ресторане. В результате я чуть не запустила в Пита тарелкой. Кончилось тем, что я, ударив плашмя ложкой, облила его супом, а он больно стукнул меня ногой под столом. И сказал:
— Завтра в восемь утра я заеду в отель. Если вы, Мэвис, не будете готовы к поездке, пеняйте на себя.
Я пришла в номер, разделась и рухнула на постель без сил.
Сиеста... Я слышала, что в такое время лучше поспать. Но как уснуть, когда в голове — бешеная пляска лиц: Марти и Тино, Амальфи и Памела, графиня и Пит... Я оказалась замешана в какие-то политические интриги с криминальным душком... Убит Фрэнк Жордан, частный сыщик... Пит Брук шантажирует меня... Памела Уоринг раздевается... Джекки хохочет... А что делать бедной Мэвис?..
Глаза мои закрылись, и я незаметно для себя уснула.
Пробуждение не принесло облегчения. Взглянув в окно, я увидела, что солнце заходит. Значит, вечер. Голова моя раскалывалась по-прежнему от проклятых вопросов. Мне показалось, что начались слуховые галлюцинации: кто-то ходил по комнате. Однако уже в следующее мгновение я поняла, что это не галлюцинации: крепкая мужская рука схватила меня за шею, и я почувствовала холод стального лезвия.
Знакомый голос промурлыкал:
— Нам надо поговорить.
— Что за манеры? — прохрипела я. — Почему все сговорились и утверждают, что вы артист? Вы гангстер!
Марти присел на край кровати, однако нож не спрятал. Только тут я сообразила, что на мне ничего нет, кроме бюстгальтера и трусиков. Марти жадно ощупывал взглядом мои формы, его голубенькие глазки превратились в две противные щелочки. Он даже засопел.
Я сказала:
— Как вы сюда попали? А, догадываюсь, воспользовались отмычкой! И как давно вы в моем номере?
— Давно, — ухмыльнулся коротышка. — Обыскал комнату, полюбовался на тебя, бамбина. — Он захихикал. — И не я один!
— Что?!
— Со мной были мои парни. Сначала они караулили дверь с той стороны. Но я впустил мальчиков, когда увидел, как ты тут разметалась. Ребятки выложили мне по тысяче лир за это зрелище и посчитали, что потратили деньги не зря.
— Негодяй! Мерзавец! Отвернитесь — мне надо одеться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21