Сидеть сзади и помалкивать.
Когда мы бегом выскочили из милиции, у самого подъезда вдруг остановилась легковая машина неизвестной нам марки. Зато вышли из нее два очень даже известных нам гражданина. Когда они увидели нас с Алешкой, то один из них засмеялся басом, а другой легонько усмехнулся и помахал нам рукой. Это были наши попутчики - Вадик и Владик.
Я посмотрел на Алешку и прочел в его глазах, как телеграмму: «Справимся, товарищ полковник» - это было еще в Москве, на вокзале. «Ваши товарищи прибыли» - это прозвучало только что, в кабинете капитана Володи.
Вот так фишка!
А капитан Володя тоже махнул им рукой и сказал:
– Подождите меня в дежурке.
На двух машинах мы вылетели из города и помчались по трассе. Она идет с юга на север. На юге - граница, на севере - наша большая страна.
Проскочили поворот на ту извилистую дорогу, которая ведет к Черному ущелью, промчались мимо небольшого поселка, из которого выскочила и дунула нам вслед, заливаясь веселым лаем, стая собак - они так развлекаются в своей южной скуке. Миновали какой-то перекресток, и вот он - семнадцатый километр.
Полно машин у обочины - милицейские, «Скорая», техпомощь. И все это вокруг автобуса, как-то жалко осевшего на пробитые колеса. Его ветровое стекло мелким крошевом осыпалось на асфальт. Дверцы распахнуты.
Наша машина останавливается немного в стороне, капитан Володя выходит, а мы послушно остаемся сидеть в ней. Распахнув свои дверцы и свои ушки.
Вокруг автобуса - суета. Но такая, я бы сказал, деловая. Оперативники опрашивают потерпевших, врачи оказывают им помощь, эксперты фиксируют следы и ищут вещественные доказательства.
Капитан Володя невдалеке допрашивает водителя. У того забинтована голова. Мы прислушиваемся.
– Как, как произошло?… Обыкновенно. Обогнала иномарка, подрезала. Из задней дверцы - ружейный ствол. Ахнули по скатам и по ветровому стеклу. Меня малость зацепило дробью, - водитель легонько щупает повязку на голове. - Тут же тормозит рядом фургон, и они давай из автобуса груз в него перекладывать… Там, в автобусе, мужик ехал, сопровождающий - ему по башке, из автобуса выкинули.
– Фургон какой марки? - спрашивает капитан Володя. - Номер? Приметы?
– Номер я не заметил, - сожалеюще и чуть виновато говорит водитель. - А фургон наш, отечественный, приметный: на борту орел нарисован, распахнутый такой. И буквы не наши.
Володя спрашивает, записывает, распоряжается. Мы сидим, как мышки.
– Куда он направился, фургон? - уточняет капитан.
– А к Приморску, на север.
– Ладно, спасибо, - говорит Володя и закрывает папку. - Если еще что-нибудь вспомните, позвоните. - И он дает водителю свою визитную карточку.
Водитель отходит. Приостанавливается, мнется.
– Что? - спрашивает Володя.
– Да ерунда! - как-то смущенно говорит водитель. - Вспомнилось не к месту.
– Нам сейчас все к месту. Что вы хотели сказать?
– Да это… Значит, когда фургон с орлом и иномарка отъехали… ну, пока я помощь сопровождающему оказал, пока милицию вызвал… И тут, значит, в обратном направлении еще один фургон прошел. Похожий. Только у того - орел на боку был, а у этого - самолет…
Алешка вдруг хлопает себя ладошкой по губам и толкает меня в бок. Я удивленно смотрю на него. А он вовсю хлопает ресницами - соображает.
– И еще, - вдруг продолжает водитель. - Эти бандюки очень торопились, когда груз переносили. А один все их подгонял, мол, скорее, да скорее. И еще как-то сказал: «Живее, братаны, Тропик уже ждет!»
– Тропик? - переспросил Володя.
– Тропик, - кивнул водитель. - Точно, я запомнил.
Алешка снова меня в бок:
– Дим, этот Тропик их главарь, кличка у него такая.
Ну это и мне ясно.
Потом капитан Володя стал допрашивать дядьку, который сопровождал груз в автобусе. Фамилия его оказалась Воробей. Он и был похож на маленькую непоседливую птичку. И говорил так же быстро, будто чирикал.
Капитан Володя усадил этого Воробья, которого был залеплен пластырем лоб, в машину, потому что тот жаловался на головную боль и когда не чирикал, то морщился. И ругался на бандитов.
Из его слов мы поняли, что группа коммерсантов закупила за рубежом партию телевизоров, арендовала автобус и поручила Воробью сопровождать груз от границы.
– А почему автобус? - уточнил внимательно слушавший Воробья Володя.
– А потому! - сердито буркнул тот и почесал пластырь на лбу. - У вас тут разбойничают на трассе. Я уже третий раз так попадаю. Для безопасности и взяли автобус. Чтоб внимания к грузу не привлекать. Кто ж подумает, что в автобусе телевизоры едут? Правильно?
Значит, кто-то бандитам подсказал, подумал я. И тут же вспомнил, что похожие слова два часа назад говорил капитан Володя папе. А по тому, как Алешка снова ширнул меня локтем в бок, понял, что и он подумал о том же.
У меня вдруг появилось ощущение, что вокруг нас начинает сплетаться что-то вроде сети из загадочных нитей. И, хочешь - не хочешь, а нам с Алешкой в этих сплетениях придется разбираться.
Наконец опергруппа работу закончила. Усталый капитан Володя отдал еще какие-то распоряжения и сказал нам:
– Поехали, братва. Отвезу вас к Арчилу.
– Я на минутку, - сказал Алешка и выскользнул из машины. - Очень надо.
– Ну, раз надо… - Володя вздохнул с пониманием.
Алешка забежал за подбитый автобус, заглянул в его распахнутые дверцы, что-то подобрал с пола и сунул в карман. Володя этого не заметил - курил, положив руки на баранку. Но я видел.
Алешка вернулся, и мы, развернувшись, поехали в свое Черное ущелье.
– Вот такие дела… - несколько раз за дорогу проговорил озабоченный капитан милиции. - Вот такие, стало быть, проблемы…
У поворота на нашу дорогу Алешка, прилипший к окну, снова попросил Володю остановиться.
– Опять! - взвыл Володя. - Ты что, прохудился?
– Это ваш чай, - буркнул Алешка, выпрыгивая из машины.
И здесь он задержался не очень долго. И опять что-то подобрал с дороги и сунул в карман.
Трогаясь с места, капитан спросил Алешку:
– Видишь впереди кривое дерево с двойным стволом, как рогатка?
– Еще как! - похвалился Алешка.
– Я возле него опять остановлюсь. Специально для тебя.
– А мне больше не надо, - хихикнул Алешка. - Вы лучше скажите: куда вон та дорога ведет? - и он указал куда-то влево, где скрывался меж скал и деревьев едва заметный съезд с шоссе.
– Никуда. Раньше была короткая дорога к морю, а теперь - тупик. Там обвал случился, и давно никто не ездит.
– А куда дорога выходила?
– К Песчаной косе, рядом с вашей бухтой. У рогатки останавливаться?
– Ну, если вам очень надо… - лукаво усмехнулся Алешка.
Когда мы поужинали и посидели с удочками в лодке, прямо у берега, я уже было подумал, что жизнь налаживается и что во всех этих событиях разберется кто-нибудь другой, без нас. Или они как-нибудь сами по себе рассосутся. Тоже без нас.
Но не тут-то было.
Алешка выдернул удочку и скомандовал:
– Пошли спать. Завтра рано вставать.
– Чего ради? - рассердился я. - В школу опоздаем?
– Дим, - зашептал Алешка, - нам обязательно нужно забраться в монастырь. И тогда мы все разгадаем.
– Тебе это надо?
– Это всем надо.
Вот выдал! Однако все, что говорит Алешка сгоряча, я потом, обдумав, признаю безоговорочно. Несмотря на нашу с ним разницу в возрасте.
– И как мы туда заберемся?
– Сначала попробуем «трещинкой». Ну, той тропой.
– Арчил обещал голову оторвать.
– Тебе?
– Обоим. Ты не слышал?
– Я забыл, - усмехнулся Алешка. - И ты тоже. А у Арчила я про тропу все выспросил. Она начинается от моря. Вон там, за скалой. Там есть камень, который, как Арчил сказал, «в воду слез». От него тропа идет наверх, к монастырю. Пойдешь со мной?
– Нет, - ответил язвительно я, - одного тебя отправлю!
– Завтра Арчилу скажем, что идем на рыбалку к острову, где «один глупый чайка живет», а сами свернем за скалу. Пусть он спокойно свой «умный диссертаций» пишет. Правильно сказал, да?
Спорить я не решился. Только спросил:
– Лех, а что ты там на дороге, как Мальчик-с-пальчик, подбирал?
Алешка подумал и очень важно ответил:
– Потом скажу. Когда версия окончательно оформится.
Вот удивительно - я знаю про все происходящие вокруг нас загадочные темные дела то же, что и Алешка, но у меня в голове никакие версии не оформляются. И близко к тому ничего нет.
Но зато у меня есть одно тайное открытие. Путем постоянных наблюдений я пришел к выводу, что наш странный колодец… дышит. Причем, равномерно - вдох, выдох. Два раза в день он вдруг оказывается полупустым, а потом неведомым образом наполняется почти доверху. Почему так происходит - великая загадка. Вроде горизонта. Который вроде бы и есть, а на самом деле его нету. Но я разгадаю тайну колодца, чудо природы. Тем более, что в этом смысле у меня тоже версия зарождается. Заметил я одну закономерность. Проверю ее - и сделаю настоящее открытие…
– Эй! - прервал мои мечты Алешка. - Сматывай удочки. Пошли спать.
Утром, когда мы отправились «на рыбалку» у белой скалы или черного камня, ветра почти не было. И мы весь путь прошли на веслах. Но это для нас пустяки. В свое время папа нас научил и веслами грести, и с парусом управляться.
Не дойдя до острова, над которым действительно кружили чайки, мы круто свернули и пошли вдоль берега под прикрытием скалы искать тот самый камень, который «в воду слез». И очень скоро его нашли - совершенно плоский, он влажным языком спускался в море и казался куском асфальта - ни трещинки в нем, ни бугорка, ни ямки. Поэтому мы без труда причалили и вытащили на него лодку.
От камня, и правда, начиналась чуть заметная среди зарослей тропа. И что это была за тропа! Для козлов-архаров! Под ногами - осыпающиеся камни, с боков - злющие колючки. Слева уходит вверх склон ущелья, справа - он обрывается вниз. Камень, выскочивший из-под ноги, скачет меж зарослей и потом звонко стучит по склону, все тише и тише. А когда падает на дно ущелья, звук до нас уже не доносится.
Алешка старательно и упорно пыхтел впереди меня. Я не возражал. Так он был у меня перед глазами и я все время был готов схватить его за шиворот в опасный момент.
Мы шли довольно долго. И было это утомительно. Душно, камни дышали жаром, от всякой тропической флоры исходили под солнцем пряные ароматы. Хорошо еще - не шмыгала под ногами и не ползала по ветвям всякая тропическая фауна в виде экзотических змей.
Тропа забирала все выше и выше. Постепенно она становилась шире и ровней. По нашим расчетам, мы уже находились где-то сбоку от монастыря.
Заросли поредели, раздались, тропа кончилась… Мы ахнули. Тропа обрывалась над ущельем. А на другой его стороне, в гладкой каменной стене зловеще чернело сводчатое отверстие вроде двери. Но добраться до него не было никакой возможности. Ширина расселины в этом месте - метров двадцать. А пропасть… Однажды мы с Алешкой забрались на двадцатый этаж недостроенного дома, и я заглянул сверху в шахту лифта. Сейчас возникло примерно такое же впечатление. Даже голова закружилась. У меня. Но не у Алешки.
– Ерунда, Дим. Срубим вот это дерево, оно упадет верхушкой на ту сторону - и получится мостик. Ты перебежишь по нему…
Я молча сунул Алешке под нос фигу.
Когда мы вернулись на берег, море немного разволновалось.
Мы столкнули лодку в воду, отгреблись от языкастого камня и подняли парус. Он сразу же туго забрал ветер, и наша лодка напористо пошла вдоль берега. Ветер усилился. В скалы звучно заплескали волны, разбивались о них в зеленые брызги, взлетая наверх, и обнажали заросшие мидиями подножия.
Едва мы вышли на открытый участок, лодку резко накренило, тонко запел в снастях ветер. Алешка уселся на наветренный борт, откренивая лодку. И мы понеслись, в пене и брызгах, чуть не касаясь вздувшимся брюхом паруса пенистых гребней.
Когда мы подлетели к берегу, я увидел, что через причал уже грузно переваливаются тяжелые пенистые валы. Мы не решились подходить к нему и выбросились на берег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23