А капитан нырнул в машину, рванул ее с места и уже на ходу крикнул с облегчением:
– Объект сдал! - Затем он на секунду высунул голову в окошко и добавил: - Да, кстати, меня Володей зовут!
И капитан Володя умчался, как сумасшедший, на своем «уазике». Правда, вскоре вернулся - вспомнил, что уехал с нашим чемоданом. Поставив его на землю, посетовал:
– С вами одни приключения…
– А что еще случилось? - Алешка невинно похлопал глазами. - Дорогу потеряли?
Капитан задумчиво посмотрел на него.
– Не потерял, а нашел. Кое-что. Под педалью газа.
– Шишку с итальянской сосны? - обрадовался Алешка. Так натурально, что я сразу заподозрил его в какой-то фишке.
– Покруче, - сказал капитан. - Пассатижи.
– Наверное, они упали и попали под педаль, да? Зато вы уже не могли, - назидательно добавил Алешка, - превышать скорость на опасных участках дороги. Эти пассатижи спасли вашу жизнь, капитан Володя.
– Ты думаешь? - Он все так же задумчиво смотрел на Алешку. - А я думаю - наоборот, сильно ее сократили. До свидания, дети.
И капитан Володя снова умчался. Уже надолго.
Арчил стоял подбоченившись, скрывая в усах улыбку, и то смотрел вслед машине, то на Алешку. И задумчиво качал лохматой головой.
Так началась наша прекрасная, полная опасностей и приключений жизнь среди загадок, тайн и мирных удовольствий…
Место, где мы с Алешкой поселились, было очень красивое, дикое и таинственное - залив на берегу моря, плавно переходящий в узкое мрачное ущелье, по крутым склонам которого росли колючие деревья и дикие сливы. А в конце ущелья вздымалась высоченной стеной каменная скала, вся затянутая ползучими колючками величиной с иглы дикобраза. А если хорошо приглядеться, то на самом ее верху были заметны какие-то темные пятна, на одинаковом расстоянии друг от друга. И одинаковой величины. Но мы сначала не обратили на это внимания.
С одной стороны ущелья на его крутой склон взбирался виноградник, ровными рядами, будто бодро шагала рота солдат. Рядом с ним блестели на солнце чисто вымытыми стеклами теплицы. У правого склона заманчиво раскинулся фруктовый сад со всякими плодами. А все остальное было - море. Голубое и бескрайнее. Там, где кончался пляж, выдавалась в это бескрайнее море песчаная коса. На ней был маленький причал из двух досок, возле которого то плавно покачивалась, то словно глубоко спала лодочка - вроде швертбота, с веслами и простым парусом. А еще дальше в море виднелся какой-то остров.
– А там кто живет? - спросил Алешка.
– Там никто не живет, да. Только один глупый птица, называется чайник… Нет, называется чайка. А вы будете в етим доме жить. - Арчил показал на бунгало. - А кушать в моем доме. Три раза.
– Всего-то? - удивился со смешинкой в глазах Алешка. - За весь месяц?
– Три раза, - уточнил Арчил, - но каждый день. И фрукты сколько в живот влезет. На весь месяц.
– Я согласен, - сказал Алешка.
– И Арчил согласен, - сказал Арчил. - Вам здесь хорошо будет, да. Все это, - он широко повел рукой, - нравится, да? Знаешь, кто все это посадил? Кто такой красивый дом построил? Кто виноград растил? Кто сад сделал? Один очень хороший человек.
– Дядя Арчил, да? - догадался Алешка.
– Еще лучше. Дедушка Арчила.
Что-то непонятно. Зачем этому очень хорошему дедушке надо было строить дом и «делать» сад в таком диком месте?
– Так было надо, - очень подробно ответил на мой вопрос дядя Арчил, внук очень хорошего дедушки.
Мы еще немного посидели у моря на теплой каменной скамье, вырубленной прямо в скале. Море неподвижно лежало у наших ног, тихое, задумчивое - оно даже не плескалось. Только все время меняло свой цвет. Особенно вдали: то синее, то голубое, то все сверкающее под солнцем.
Арчил встал. Погладил гладкий теплый камень скамьи:
– Знаешь, кто такой хороший сиденье сделал?
– Знаю, - сказал Алешка. - Дедушка дяди Арчила.
– Неправильно сказал, - Арчил гордо погладил усы. - Такой скамейка тоже очень хороший человек сделал. Арчил называется.
– Из камня? - притворно изумился Алешка. - Топором?
– Что говоришь!? - притворно возмутился Арчил. - Какой-такой топор? Чайкиной… Как сказать правильно?… Чашкиной ложкой рубил. Так, да.
– Триста лет подряд? Без выходных? Так, да?
Так, да. Кажется, эти юмористы быстро общий язык найдут.
Мы с Алешкой поселились в «бунгало» - маленьком легком домике в одну комнату с верандой, сплошь увитой виноградом. Тяжелые гроздья его, налитые горячим солнцем, висели прямо над головой.
В комнате было две раскладушки, две тумбочки, два парусиновых кресла и столик со стулом. Нам хватит.
Но первый день мы провели в гостеприимной сакле Арчила. Вот уже где класс!
В сакле было сумрачно: окошко маленькое. В очаге, сложенном из камней, рдели алые угли, а над ними дымились и капали на них вкусным соком куски мяса.
В дальнем от двери углу - топчан, покрытый медвежьей шкурой. На нем вместо одеяла - широкая мохнатая бурка. На каменных стенах - тоже какие-то шкуры, а на них - шашка в ножнах, карабин, два кинжала и самодельный арбалет. На одной длинной полке - глиняная посуда, медные блюда и узкогорлые кувшины, похожие на девушек. По всем другим стенам тоже полки и на них - книги. Старинные, сразу видно. И на разных языках.
Арчил придвинул к топчану бочку и поставил на нее блюдо со всякими фруктами и тарелку с чищеными орехами. Налил нам по здоровенному бокалу виноградного сока, а себе - виноградного вина. Поднял бокал, расправил усы и сказал торжественно:
– Этот мой дом теперь и ваш дом. Навсегда. Так, да? И в радости, и в беде. И в солнце, и в снег. И в нужде, и в богатстве. Здравствуйте долго! Как горы и море. Арчил правильно сказал. Так, да? - И он одним махом осушил свой бокал. А мы - свои.
Арчил снял шампуры с шашлыком и положил перед нами.
– Кушайте, джигиты. Так, да.
Джигиты не отказались. И так навалились на сочное, необыкновенно вкусное мясо, что Арчил довольно улыбался и расправлял свои пушистые усы.
Потом мы сидели на пороге сакли и смотрели на море и горы. Арчил закурил трубку.
– А вы здесь все время живете? - спросил Алешка.
– Так, да. У меня такой работа. Очень совсем научный. Арчил такой большой книга пишет. Диссертаций называется. Докторский.
Вот тебе и дикий снежный человек! Ходит голый по пояс, весь в шерсти, из арбалета стреляет и… докторскую диссертацию пишет. Хорошо пошутил наш папочка.
Стало вечереть. С моря потянул легкий ветерок, оно наморщилось, начало чуть слышно плескать в берег. А в небо поднялась луна. Почти полная, только с одного бока краюшки не хватало.
Арчил вычистил трубку, встал.
– Скоро ночь придет. Спите хорошо, два объекта.
– А можно мы завтра на рыбалку пойдем? - спросил я.
– Очень можно, - кивнул Арчил. - Нельзя только три дела делать. - Тут его добродушный тон стал почти суровым: - В горы не лазить - один дело. Стекла в теплице не разбивать - другой дело…
– Шашкой не махать, - догадался Алешка, - третий дело? Так, да?
– Очень правильно сказал.
Мы пошли в свой домик и сразу же улеглись - день был полон впечатлений, мы здорово устали.
Было очень тихо. Даже море уснуло. Только во всю мощь гремели цикады. И светилось окошко в сакле. Наверное, Арчил писал свою «такой большой книга, диссертаций называется».
Через две минуты мы глубоко и безмятежно уснули, совершенно не догадываясь, что эта ночь - одна из последних спокойная и мирная…
Глава II
ЧЕЙ ЭТО ЧЕРЕП?
Утром нас разбудили крики чаек и какие-то мерные трескучие удары.
Мы выглянули в окно. У порога своей сакли полуголый Арчил яростно колол дрова. Волосы, спадающие на плечи, громадный топор в сильных руках - отсюда, на фоне каменной хижины, он был похож не на снежного человека, а на старинного воина-викинга.
И дрова он колол здорово, по-своему. Ставил на чурбак полено и сначала делал по кругу несколько несильных ударов, а потом - замах и один удар, резкий, беспощадный, и здоровенное полено будто само собой разваливалось на полешки, которые осыпались вокруг колоды, стянутой стальным обручем. Красиво!
Арчил воткнул топор в колоду, стал, что-то напевая, класть у стены поленницу - ровно и красиво, чтобы каждое и без того сухое полешко еще и напиталось солнечным жаром.
Мы вышли на веранду. Сквозь виноградные листья пробивались лучи, и когда легкий ветер шевелил листву, по полу, по столу бегали солнечные зайчики. А на столе уже стояли кувшин с соком и тарелка с лепешками.
Мы быстренько позавтракали и пошли к Арчилу. Поздоровались, помогли ему доложить поленницу. Сказали, что идем на рыбалку.
– Мы и вам наловим рыбы, - пообещал Алешка.
– Я не люблю рыбу, - отказался Арчил. - Ее ловить надо. А я плавать не люблю. Потому что не умею. Я шашлык люблю.
– Шашлык ловить не надо, - Алешка кивнул с пониманием.
Арчил улыбнулся, тоже с пониманием. Они все больше и больше друг друга понимали. Хм, надо за ними приглядывать. Охранять и наблюдать.
Первым делом мы, конечно, искупались, а потом взяли удочки и пошли к лодке. Алешка захватил еще и папку для рисования и цветные карандаши.
– Наше место нарисую, - сказал он мне, - и маме пошлю. Пусть знает, где мы живем. Какие тут сакли кругом.
Ветра совсем не было, и мы на веслах отошли от берега, бросили якорь. Алешка положил на колени папку, я застыл над удочками.
И вот интересно - едва я их забросил, тут же над нами закружили горластые чайки. Знают, чем дело пахнет.
Алешка, поглядывая то на ущелье, то на лист бумаги, старательно рисовал. И я тоже поглядывал - то на удочки, то на ущелье. Мрачное, конечно, место, но красивое. Загадочное и, я бы даже сказал - настороженное. Будто знает что-то такое, что не каждому знать дано. И то, что знает, так просто не откроет.
Клев был очень вялый. Раньше меня это поняли чайки и оставили нас в покое. Я поймал всего парочку колючих бычков. Зато Алешка расстарался. Здорово нарисовал. У него вообще глаз очень приметливый и точный.
Я стал разглядывать рисунок и удивляться, почему я сам этого не заметил. На Алешкином рисунке ущелье выглядело похожим на громадную чашку. С отколотым спереди краем. Причем, по одной стороне этой чашки была заметна вроде как трещинка, которая начиналась почти от моря и исчезала у дальней стены ущелья. А на самой стене отсюда (и на рисунке) еще заметнее стали какие-то ровные темные пятна. Все это Алешка разглядел и правильно изобразил на бумаге. Нашлось там место и сакле, похожей издалека на скворечник, прилепившийся к скале, и могучему «греческому» ореху, и нашему маленькому домику, из распахнутого окна которого поднявшийся ветерок выдувал легкую занавеску.
Здорово получилось. Только вот что там за темные пятна такие и трещинка по склону ущелья? Похоже, и Лешка об этом задумался. Потому что, как только мы пришли с моря, он «насел» на Арчила.
И Арчил нас удивил!
– Это окна такие, да, - объяснил нам дядя Арчил. - Древние монахи, очень черные, там свой монастырь строили, да. Одни дырки видно, так, да?
Дядя Арчил плохо говорил по-русски. Вернее, не плохо, а очень медленно. Будто пробовал каждое слово на вкус: годится оно или не годится. И всегда как бы спрашивал в конце фразы: «Так, да?»
– И что там, в этих дырках? - Алешка высоко задрал голову.
– Там, - терпеливо, но очень медленно рассказывал Арчил, - коридор такой идет, так, да? А в нем комнаты…
– Кельи, - уточнил я.
– Да, правильно говоришь, - обрадовался Арчил. - А в етим кельим такие в стенках ямки…
– Ниши, - опять подсказал я.
– Очень правильно говоришь. Так, да. И в етим ниши каждый раз череп лежит. С зубами. Но немного.
– Зубов немного? - уточнил Алешка.
– Так, да. Череп старый очень - мало зубов сохранил. А на черепе свеча стоит. Очень красиво.
Да уж, как во сне. В кошмарном.
– В етим монастыре еще один дедушка жил.
Опять дедушка!
– Ваш дедушка?
– Нет. Дедушка моего дедушки. Черный монах был.
– Черепа таскал?
– Нет. Он в них дырки делал. Арбалетом. Самострел называется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Объект сдал! - Затем он на секунду высунул голову в окошко и добавил: - Да, кстати, меня Володей зовут!
И капитан Володя умчался, как сумасшедший, на своем «уазике». Правда, вскоре вернулся - вспомнил, что уехал с нашим чемоданом. Поставив его на землю, посетовал:
– С вами одни приключения…
– А что еще случилось? - Алешка невинно похлопал глазами. - Дорогу потеряли?
Капитан задумчиво посмотрел на него.
– Не потерял, а нашел. Кое-что. Под педалью газа.
– Шишку с итальянской сосны? - обрадовался Алешка. Так натурально, что я сразу заподозрил его в какой-то фишке.
– Покруче, - сказал капитан. - Пассатижи.
– Наверное, они упали и попали под педаль, да? Зато вы уже не могли, - назидательно добавил Алешка, - превышать скорость на опасных участках дороги. Эти пассатижи спасли вашу жизнь, капитан Володя.
– Ты думаешь? - Он все так же задумчиво смотрел на Алешку. - А я думаю - наоборот, сильно ее сократили. До свидания, дети.
И капитан Володя снова умчался. Уже надолго.
Арчил стоял подбоченившись, скрывая в усах улыбку, и то смотрел вслед машине, то на Алешку. И задумчиво качал лохматой головой.
Так началась наша прекрасная, полная опасностей и приключений жизнь среди загадок, тайн и мирных удовольствий…
Место, где мы с Алешкой поселились, было очень красивое, дикое и таинственное - залив на берегу моря, плавно переходящий в узкое мрачное ущелье, по крутым склонам которого росли колючие деревья и дикие сливы. А в конце ущелья вздымалась высоченной стеной каменная скала, вся затянутая ползучими колючками величиной с иглы дикобраза. А если хорошо приглядеться, то на самом ее верху были заметны какие-то темные пятна, на одинаковом расстоянии друг от друга. И одинаковой величины. Но мы сначала не обратили на это внимания.
С одной стороны ущелья на его крутой склон взбирался виноградник, ровными рядами, будто бодро шагала рота солдат. Рядом с ним блестели на солнце чисто вымытыми стеклами теплицы. У правого склона заманчиво раскинулся фруктовый сад со всякими плодами. А все остальное было - море. Голубое и бескрайнее. Там, где кончался пляж, выдавалась в это бескрайнее море песчаная коса. На ней был маленький причал из двух досок, возле которого то плавно покачивалась, то словно глубоко спала лодочка - вроде швертбота, с веслами и простым парусом. А еще дальше в море виднелся какой-то остров.
– А там кто живет? - спросил Алешка.
– Там никто не живет, да. Только один глупый птица, называется чайник… Нет, называется чайка. А вы будете в етим доме жить. - Арчил показал на бунгало. - А кушать в моем доме. Три раза.
– Всего-то? - удивился со смешинкой в глазах Алешка. - За весь месяц?
– Три раза, - уточнил Арчил, - но каждый день. И фрукты сколько в живот влезет. На весь месяц.
– Я согласен, - сказал Алешка.
– И Арчил согласен, - сказал Арчил. - Вам здесь хорошо будет, да. Все это, - он широко повел рукой, - нравится, да? Знаешь, кто все это посадил? Кто такой красивый дом построил? Кто виноград растил? Кто сад сделал? Один очень хороший человек.
– Дядя Арчил, да? - догадался Алешка.
– Еще лучше. Дедушка Арчила.
Что-то непонятно. Зачем этому очень хорошему дедушке надо было строить дом и «делать» сад в таком диком месте?
– Так было надо, - очень подробно ответил на мой вопрос дядя Арчил, внук очень хорошего дедушки.
Мы еще немного посидели у моря на теплой каменной скамье, вырубленной прямо в скале. Море неподвижно лежало у наших ног, тихое, задумчивое - оно даже не плескалось. Только все время меняло свой цвет. Особенно вдали: то синее, то голубое, то все сверкающее под солнцем.
Арчил встал. Погладил гладкий теплый камень скамьи:
– Знаешь, кто такой хороший сиденье сделал?
– Знаю, - сказал Алешка. - Дедушка дяди Арчила.
– Неправильно сказал, - Арчил гордо погладил усы. - Такой скамейка тоже очень хороший человек сделал. Арчил называется.
– Из камня? - притворно изумился Алешка. - Топором?
– Что говоришь!? - притворно возмутился Арчил. - Какой-такой топор? Чайкиной… Как сказать правильно?… Чашкиной ложкой рубил. Так, да.
– Триста лет подряд? Без выходных? Так, да?
Так, да. Кажется, эти юмористы быстро общий язык найдут.
Мы с Алешкой поселились в «бунгало» - маленьком легком домике в одну комнату с верандой, сплошь увитой виноградом. Тяжелые гроздья его, налитые горячим солнцем, висели прямо над головой.
В комнате было две раскладушки, две тумбочки, два парусиновых кресла и столик со стулом. Нам хватит.
Но первый день мы провели в гостеприимной сакле Арчила. Вот уже где класс!
В сакле было сумрачно: окошко маленькое. В очаге, сложенном из камней, рдели алые угли, а над ними дымились и капали на них вкусным соком куски мяса.
В дальнем от двери углу - топчан, покрытый медвежьей шкурой. На нем вместо одеяла - широкая мохнатая бурка. На каменных стенах - тоже какие-то шкуры, а на них - шашка в ножнах, карабин, два кинжала и самодельный арбалет. На одной длинной полке - глиняная посуда, медные блюда и узкогорлые кувшины, похожие на девушек. По всем другим стенам тоже полки и на них - книги. Старинные, сразу видно. И на разных языках.
Арчил придвинул к топчану бочку и поставил на нее блюдо со всякими фруктами и тарелку с чищеными орехами. Налил нам по здоровенному бокалу виноградного сока, а себе - виноградного вина. Поднял бокал, расправил усы и сказал торжественно:
– Этот мой дом теперь и ваш дом. Навсегда. Так, да? И в радости, и в беде. И в солнце, и в снег. И в нужде, и в богатстве. Здравствуйте долго! Как горы и море. Арчил правильно сказал. Так, да? - И он одним махом осушил свой бокал. А мы - свои.
Арчил снял шампуры с шашлыком и положил перед нами.
– Кушайте, джигиты. Так, да.
Джигиты не отказались. И так навалились на сочное, необыкновенно вкусное мясо, что Арчил довольно улыбался и расправлял свои пушистые усы.
Потом мы сидели на пороге сакли и смотрели на море и горы. Арчил закурил трубку.
– А вы здесь все время живете? - спросил Алешка.
– Так, да. У меня такой работа. Очень совсем научный. Арчил такой большой книга пишет. Диссертаций называется. Докторский.
Вот тебе и дикий снежный человек! Ходит голый по пояс, весь в шерсти, из арбалета стреляет и… докторскую диссертацию пишет. Хорошо пошутил наш папочка.
Стало вечереть. С моря потянул легкий ветерок, оно наморщилось, начало чуть слышно плескать в берег. А в небо поднялась луна. Почти полная, только с одного бока краюшки не хватало.
Арчил вычистил трубку, встал.
– Скоро ночь придет. Спите хорошо, два объекта.
– А можно мы завтра на рыбалку пойдем? - спросил я.
– Очень можно, - кивнул Арчил. - Нельзя только три дела делать. - Тут его добродушный тон стал почти суровым: - В горы не лазить - один дело. Стекла в теплице не разбивать - другой дело…
– Шашкой не махать, - догадался Алешка, - третий дело? Так, да?
– Очень правильно сказал.
Мы пошли в свой домик и сразу же улеглись - день был полон впечатлений, мы здорово устали.
Было очень тихо. Даже море уснуло. Только во всю мощь гремели цикады. И светилось окошко в сакле. Наверное, Арчил писал свою «такой большой книга, диссертаций называется».
Через две минуты мы глубоко и безмятежно уснули, совершенно не догадываясь, что эта ночь - одна из последних спокойная и мирная…
Глава II
ЧЕЙ ЭТО ЧЕРЕП?
Утром нас разбудили крики чаек и какие-то мерные трескучие удары.
Мы выглянули в окно. У порога своей сакли полуголый Арчил яростно колол дрова. Волосы, спадающие на плечи, громадный топор в сильных руках - отсюда, на фоне каменной хижины, он был похож не на снежного человека, а на старинного воина-викинга.
И дрова он колол здорово, по-своему. Ставил на чурбак полено и сначала делал по кругу несколько несильных ударов, а потом - замах и один удар, резкий, беспощадный, и здоровенное полено будто само собой разваливалось на полешки, которые осыпались вокруг колоды, стянутой стальным обручем. Красиво!
Арчил воткнул топор в колоду, стал, что-то напевая, класть у стены поленницу - ровно и красиво, чтобы каждое и без того сухое полешко еще и напиталось солнечным жаром.
Мы вышли на веранду. Сквозь виноградные листья пробивались лучи, и когда легкий ветер шевелил листву, по полу, по столу бегали солнечные зайчики. А на столе уже стояли кувшин с соком и тарелка с лепешками.
Мы быстренько позавтракали и пошли к Арчилу. Поздоровались, помогли ему доложить поленницу. Сказали, что идем на рыбалку.
– Мы и вам наловим рыбы, - пообещал Алешка.
– Я не люблю рыбу, - отказался Арчил. - Ее ловить надо. А я плавать не люблю. Потому что не умею. Я шашлык люблю.
– Шашлык ловить не надо, - Алешка кивнул с пониманием.
Арчил улыбнулся, тоже с пониманием. Они все больше и больше друг друга понимали. Хм, надо за ними приглядывать. Охранять и наблюдать.
Первым делом мы, конечно, искупались, а потом взяли удочки и пошли к лодке. Алешка захватил еще и папку для рисования и цветные карандаши.
– Наше место нарисую, - сказал он мне, - и маме пошлю. Пусть знает, где мы живем. Какие тут сакли кругом.
Ветра совсем не было, и мы на веслах отошли от берега, бросили якорь. Алешка положил на колени папку, я застыл над удочками.
И вот интересно - едва я их забросил, тут же над нами закружили горластые чайки. Знают, чем дело пахнет.
Алешка, поглядывая то на ущелье, то на лист бумаги, старательно рисовал. И я тоже поглядывал - то на удочки, то на ущелье. Мрачное, конечно, место, но красивое. Загадочное и, я бы даже сказал - настороженное. Будто знает что-то такое, что не каждому знать дано. И то, что знает, так просто не откроет.
Клев был очень вялый. Раньше меня это поняли чайки и оставили нас в покое. Я поймал всего парочку колючих бычков. Зато Алешка расстарался. Здорово нарисовал. У него вообще глаз очень приметливый и точный.
Я стал разглядывать рисунок и удивляться, почему я сам этого не заметил. На Алешкином рисунке ущелье выглядело похожим на громадную чашку. С отколотым спереди краем. Причем, по одной стороне этой чашки была заметна вроде как трещинка, которая начиналась почти от моря и исчезала у дальней стены ущелья. А на самой стене отсюда (и на рисунке) еще заметнее стали какие-то ровные темные пятна. Все это Алешка разглядел и правильно изобразил на бумаге. Нашлось там место и сакле, похожей издалека на скворечник, прилепившийся к скале, и могучему «греческому» ореху, и нашему маленькому домику, из распахнутого окна которого поднявшийся ветерок выдувал легкую занавеску.
Здорово получилось. Только вот что там за темные пятна такие и трещинка по склону ущелья? Похоже, и Лешка об этом задумался. Потому что, как только мы пришли с моря, он «насел» на Арчила.
И Арчил нас удивил!
– Это окна такие, да, - объяснил нам дядя Арчил. - Древние монахи, очень черные, там свой монастырь строили, да. Одни дырки видно, так, да?
Дядя Арчил плохо говорил по-русски. Вернее, не плохо, а очень медленно. Будто пробовал каждое слово на вкус: годится оно или не годится. И всегда как бы спрашивал в конце фразы: «Так, да?»
– И что там, в этих дырках? - Алешка высоко задрал голову.
– Там, - терпеливо, но очень медленно рассказывал Арчил, - коридор такой идет, так, да? А в нем комнаты…
– Кельи, - уточнил я.
– Да, правильно говоришь, - обрадовался Арчил. - А в етим кельим такие в стенках ямки…
– Ниши, - опять подсказал я.
– Очень правильно говоришь. Так, да. И в етим ниши каждый раз череп лежит. С зубами. Но немного.
– Зубов немного? - уточнил Алешка.
– Так, да. Череп старый очень - мало зубов сохранил. А на черепе свеча стоит. Очень красиво.
Да уж, как во сне. В кошмарном.
– В етим монастыре еще один дедушка жил.
Опять дедушка!
– Ваш дедушка?
– Нет. Дедушка моего дедушки. Черный монах был.
– Черепа таскал?
– Нет. Он в них дырки делал. Арбалетом. Самострел называется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23