Им важно людей запугать. И, надо сказать, это пока у них получается неплохо.
— Но ты-то не боишься? — усмехнулся Малютин.
— Как сказать… — задумался Барышев. — Не боятся только сумасшедшие, а я практик. Я знаю, что в этом мире сколько стоит.
— И сколько, ты думаешь, твоя жизнь стоит?
— Моя немного, тысяч за десять меня пристрелят. А вот ваша жизнь подороже будет, потому как и власти у вас побольше, и информации тоже, — полковник кивнул на заваленный бумагами стол. — Они к вам давно и упорно подбираются.
— Подбираются? А толку?
— Вы, Лев Петрович, понимаете, почему вас до сих нор убить не попытались?
— Договориться хотят.
— Надеются договориться, — поправил Малютина полковник. — А вы им надежды не даете.
Малютин с подозрением посмотрел на Барышева, в честности которого не сомневался. Если уж такой человек заводит подобный разговор, значит, дела пошли совсем дрянь.
— Нет, мы пойдем до конца, убежденно сказал Малютин.
— Это я от вас и хотел услышать Ну что, я еду в управление, — проговорил полковник, как бы предлагая отправиться вместе.
Малютину захотелось хоть немного побыть одному, нервы расшатались.
— Кстати, губернатор уже знает?
— Естественно. Правда, я не знаю, кто ему доложил. Я лично не докладывал, но от него мне уже позвонили.
— И что, — усмехнулся Малютин, — требуют найти преступников и наказать?
— Да уж, не горячим чаем напоить, — нашел в себе силы пошутить Барышев. И от этой дурацкой шутки на душе стало совсем мерзко.
Малютин понял, что пришло время поделиться планами на будущее.
— Покушения я не боюсь. Кишка тонка у бандитов руку на представителя президента поднять. Но через влиятельных знакомых они вполне могут устроить мою отставку.
Барышев задумался, он, как человек «служивый», прекрасно понимал ненадежность и временность постов и должностей.
— Вот если бы ваша должность была выборной, — вздохнул он.
— Выборы не за горами, и я решил начать избирательную кампанию. Для начала — изготовить буклет, где бы ненавязчиво мог изложить свою программу. Питерских журналистов включать в работу не хочу: растрезвонят раньше времени. Главное, хорошею фотографа найти, нестандартного, чтобы с месяц около меня находился.
— Присмотрели такого?
— Нашел. Самое странное — случайно. Смотрел сегодня телевизор, в новостях передали, что одна из московских фотографов, Екатерина Ершова, признана человеком года в Восточной Европе. Пару ее работ показали, мне понравилось. Думал, трудно ее отыскать будет Хотел уже в Останкино звонить. Но помощник у меня толковый. Только фамилию спросил и мигом через Интернет отыскал агентство, в котором она работает у модельера Варлама Кириллова. Поверишь ли, через пять минут мы с ним уже через сеть связались, и он пообещал, что подпишет со мной контракт в ближайшее время, вот только Ершова освободится от дел.
Малютин показал Барышеву компьютерную распечатку.
— Успехов. Кажется, ты правильно решил. В другой раз основательно поговорим с тобой, я со своей стороны могу тебе помощь предложить.
Мужчины обменялись коротким рукопожатием, и Малютин остался один. Туман за окном стал еще более плотным, и ему казалось, что противоположный берег не только не виден, но и исчез вовсе, даже если разойдется туман, его не увидишь.
— Я убью тебя, лодочник, — пробормотал, глядя в густой туман, Малютин. — Непременно найду и убью.
Зазвонил телефон. Сперва хозяин кабине га даже бровью не повел, лишь на второй звонок он повернул голову.
Аппаратов на приставном столике хватало. Звонил крайний — тот, номер которого был известен очень немногим — семье и нескольким близким людям.
«Жена что ли? Спросит, когда вернусь, а что я ей скажу?»
Он снял трубку, медленно поднес ее к уху и устало произнес.
— Слушаю.
— И правильно делаешь, сказать-то тебе нечего, — донесся до нею незнакомый мужской голос.
— Кто это? — спросил Малютин.
— Не надо задавать вопросы, я не для этого звоню.
Лучше послушай Малютину хотелось положить трубку, но он подавил в себе это желание.
— Тебе уже доложили, что слишком любопытного капитана нашли с простреленной башкой?
— Кто это говорит?
— Значит, доложили, — голос из вкрадчивого превратился в уверенный. — Если ты не перестанешь совать свой нос вдела порта и лезть туда, куда тебя не просят, пеняй на себя, больше уговаривать не станем, просто отправим на тот свет, понял?
— Это все?
Говоривший в телефонной трубке продолжал:
— Людей, которые умеют хорошо стрелять, у нас хватает.
Так что подумай и скажи своим, чтобы не слишком усердствовали. Пусть продолжают проверять, но не надо копать слишком глубоко. Думаешь, менты взяток не берут? Если тебе интересно, я могу сказать, сколько стоит твой полковник Барышев, сколько стоил покойный капитан Федосеев.
— И сколько же?
— Девять граммов, — сухо рассмеялся говоривший. — Хотя нет, извини, Федосеев обошелся в восемнадцать граммов. Так ты понял? — невидимый абонент грязно выругался, и связь оборвалась.
Малютин еще минуту стоял, сжимая в руке трубку, из которой неслись длинные гудки. Он сжимал ее так крепко, что побелели пальцы. Затем, с трудом разжав ладонь, он положил трубку на рычаги аппарата и сразу, с этого же аппарата, позвонил домой. Но там никого не оказалось.
«Где же они? — зло подумал он о жене и детях. — Какого черта не сидят дома? Куда их в такую погоду понесло? А может, просто телефон отключили? Но ведь знают же, я могу позвонить. А может, им тоже позвонили, их тоже пугают? Ничего, время работает на меня. Если они начали пугать, значит, сами всерьез испугались».
* * *
Федор Павлович Петров был в ярости, когда узнал, что его люди застрелили капитана Федосеева. Он кипел, как паровозный котел, слюна брызгала изо рта, к нему было страшно приблизиться. Он размахивал кулаками, матерился. Его голос, хрипловатый и низкий, срывался на пронзительный визг. Двое мужчин стояли перед ним навытяжку.
— Я вас просил, уродов, мента убирать!?
— Но…
— Я вас просил? Я вам заказывал этого сыскаря?
Какого черта? Какого хрена? Вы совсем спятили? Не хватало еще, чтобы люди из управления наехали на нас и начали копаться в наших делах! Почему в порту? Вы что, в конце концов, не могли вывезти его за город, влить бутылку водки в горло и сбросить с моста? Или разбить его машину? Что, не могли, приспичило мента прикончить?
— Не получилось. Он выхватил пистолет, но мы оказались проворнее.
— Пистолет выхватил? Какого черта довели дурного мента до того, что он за оружие хвататься начал? Денег не могли дать? Он же раньше брал?
— Нет, этот не брал. Потому и пришлось дурака прикончить.
«Уроды! Настоящие уроды! С кем я работаю?!» — в сердцах подумал о своих подручных Петров.
— Проморгали мы его, Федор Павлович, проморгали! — сказал широкоплечий мужчина с родинкой под левым глазом. — Он видел, как водку выгружали из финского контейнеровоза.
— Ну и что из того, что видел? Откуда он узнал, что водка «левая»?
— До этого с грузчиками базарил.
— А грузчики что?
— Он их напоил, они ему и сказали о том, что на корабле партия водки, которая благополучно миновала и пограничников, и таможенников. А по бумагам там не водка, а минеральная вода.
— Ух, уроды! — выдохнул Петров. — Вас бы всех перестрелять! Проблемы, неприятности, причем на ровном месте. Что, по-человечески не могли обтяпать? Не могли?
Не могли? У, сволочи! — Петров подбежал к мужчине, который стоял к нему ближе, и замахнулся на него растопыренной пятерней.
Мужчина втянул голову в плечи и отскочил.
— Что ты шарахаешься от меня, стой на месте! Вы же так все дело завалите. Это не простой мент был, не участковый какой-то, он человек Малютина. Зачем Малютина злить, он итак на нас зубы точит! Ладно.., в общем, на этой неделе никакой водки, никакого «левого» товара в порту чтобы не было. Пусть смотрят, пусть все перещупают. Нашего там оставаться не должно. Все, что можно, необходимо вывезти.
— А товар Короедова? — переспросил мужчина с родинкой. Второй стоял молча, разглядывая носки грязных ботинок.
— Вывозите, но пусть сам разбирается, куда его складировать. Не найдет — в заливе контейнеры утопить. Но чтобы никто из наших в порту зря не крутился. Попадетесь ментам — вызволять не стану.
Наконец злость немного улеглась. Петров отдышался.
— Как мое поручение? — спросил он, глядя в лица то одному, то другому.
— Занимаемся, Федор Павлович.
— Откладывать это дело нельзя. Но все должно быть сделано аккуратно, чики-чики. С головы Малютина даже волос не должен упасть, ни одна пуговица на его одежде не должна поцарапаться. Только напугать. Но напугать так. чтобы он в штаны наложил.
— Постараемся. Специалисты у нас хорошие, свое дело знают.
— Не надо мне рассказывать про специалистов, не о цене договариваемся. Сделают, тогда и разберемся, хорошие они специалисты или не г. А ты. Боцман, потом Толику их поручи. Чтобы он твоих специалистов убрал, — вцепившись в воротник куртки бандита пробурчал Петров. — Ты меня понял?
— Чего ж не понять, дело яснее ясного.
— Ну, смотри у меня!
* * *
Еще три дня лил дождь, и потом, словно специально, окончился как раз в день похорон капитана Федосеева.
Хоронили его за городом, на небольшом сельском кладбище, рядом с дедом и отцом. Так захотела жена.
Малютин, хоть и был занят по горло, понял, что не поехать не сможет, совесть не позволит. Как-никак, человек действовал по его поручению, и он в какой-то мере ответственен за его гибель. Но на этот раз Малютин твердо решил, что выступать не станет, хотя все ждали, когда он подойдет к гробу и скажет прощальные слова.
Дольше всех говорил полковник Барышев, и Малютин слушал его речь так, словно бы говорил сам. «Да, чувствуется, что человек говорит на похоронах уже не в первый раз. Как лектор, который ездит с одной и той же лекцией по разным аудиториям и уже выучил ее наизусть».
Тем не менее, он был благодарен Барышеву, во-первых, за то, что тот избавил его от необходимости выступать, а во-вторых, за то, что сумел посмотреть на себя как бы со стороны. «Больше на похоронах выступать не стану, — решил Малютин, — лучше сделаю все, чтобы найти этих сволочей-убийц».
Он на пару секунд подошел к разверстой могиле и бросил туда горсть земли — сухого желтого песка, который почти беззвучно исчез в глубине ямы.
И вновь Малютин решил отложить разговор с женой на завтра. Так уже случалось не первый раз: он возвращался домой усталый, злой, понимая, что не сможет спокойно поговорить, сорвется и начнет кричать. А семья, в общем-то, ни в чем не виновата, он сам согласился занять эту должность, прекрасно представляя, что его ждет в будущем.
Заснуть он не мог очень долго, а проснулся с тяжелой головой, словно с похмелья. Сидел на кухне, рассеянно слушая радио. Новости казались ему пустыми, он лишь отметил, что никто не вспомнил о гибели капитана Федосеева. Значит, журналисты сдержали свое слово, значит, его еще уважают, значит, в слово, данное им самим, верят.
Малютин оделся и посмотрел на часы. «Еще успею выпить кофе, может, голова перестанет болеть».
Поглядывая в окно, он выпил чашку кофе, за ней другую. Но машина в положенное время у подъезда так и не появилась. «Черт его знает. Что случилось? Может, из гаража не выехал?»
Опаздывать Малютину не хотелось. На самое начало дня он назначил две встречи, а к двум часам самому предстояло нанести визит к губернатору. Губернатор требовал отчета, почему люди Малютина почти парализовали работу порта. Жалобы на него поступали со всех сторон, Петров и Короедов постарались. Звонили и жаловались на него пограничники, таможенники, автомобилисты, железнодорожники, владельцы оптовых рынков. Выходило, что Малютин делом не занимается, а только мешает работе огромного предприятия и лишает казну поступлений. Предстояло сегодня убедить губернатора в том, что расследование продлится совсем недолго, может, недели две-три, и вскоре порт заработает на полную мощность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Но ты-то не боишься? — усмехнулся Малютин.
— Как сказать… — задумался Барышев. — Не боятся только сумасшедшие, а я практик. Я знаю, что в этом мире сколько стоит.
— И сколько, ты думаешь, твоя жизнь стоит?
— Моя немного, тысяч за десять меня пристрелят. А вот ваша жизнь подороже будет, потому как и власти у вас побольше, и информации тоже, — полковник кивнул на заваленный бумагами стол. — Они к вам давно и упорно подбираются.
— Подбираются? А толку?
— Вы, Лев Петрович, понимаете, почему вас до сих нор убить не попытались?
— Договориться хотят.
— Надеются договориться, — поправил Малютина полковник. — А вы им надежды не даете.
Малютин с подозрением посмотрел на Барышева, в честности которого не сомневался. Если уж такой человек заводит подобный разговор, значит, дела пошли совсем дрянь.
— Нет, мы пойдем до конца, убежденно сказал Малютин.
— Это я от вас и хотел услышать Ну что, я еду в управление, — проговорил полковник, как бы предлагая отправиться вместе.
Малютину захотелось хоть немного побыть одному, нервы расшатались.
— Кстати, губернатор уже знает?
— Естественно. Правда, я не знаю, кто ему доложил. Я лично не докладывал, но от него мне уже позвонили.
— И что, — усмехнулся Малютин, — требуют найти преступников и наказать?
— Да уж, не горячим чаем напоить, — нашел в себе силы пошутить Барышев. И от этой дурацкой шутки на душе стало совсем мерзко.
Малютин понял, что пришло время поделиться планами на будущее.
— Покушения я не боюсь. Кишка тонка у бандитов руку на представителя президента поднять. Но через влиятельных знакомых они вполне могут устроить мою отставку.
Барышев задумался, он, как человек «служивый», прекрасно понимал ненадежность и временность постов и должностей.
— Вот если бы ваша должность была выборной, — вздохнул он.
— Выборы не за горами, и я решил начать избирательную кампанию. Для начала — изготовить буклет, где бы ненавязчиво мог изложить свою программу. Питерских журналистов включать в работу не хочу: растрезвонят раньше времени. Главное, хорошею фотографа найти, нестандартного, чтобы с месяц около меня находился.
— Присмотрели такого?
— Нашел. Самое странное — случайно. Смотрел сегодня телевизор, в новостях передали, что одна из московских фотографов, Екатерина Ершова, признана человеком года в Восточной Европе. Пару ее работ показали, мне понравилось. Думал, трудно ее отыскать будет Хотел уже в Останкино звонить. Но помощник у меня толковый. Только фамилию спросил и мигом через Интернет отыскал агентство, в котором она работает у модельера Варлама Кириллова. Поверишь ли, через пять минут мы с ним уже через сеть связались, и он пообещал, что подпишет со мной контракт в ближайшее время, вот только Ершова освободится от дел.
Малютин показал Барышеву компьютерную распечатку.
— Успехов. Кажется, ты правильно решил. В другой раз основательно поговорим с тобой, я со своей стороны могу тебе помощь предложить.
Мужчины обменялись коротким рукопожатием, и Малютин остался один. Туман за окном стал еще более плотным, и ему казалось, что противоположный берег не только не виден, но и исчез вовсе, даже если разойдется туман, его не увидишь.
— Я убью тебя, лодочник, — пробормотал, глядя в густой туман, Малютин. — Непременно найду и убью.
Зазвонил телефон. Сперва хозяин кабине га даже бровью не повел, лишь на второй звонок он повернул голову.
Аппаратов на приставном столике хватало. Звонил крайний — тот, номер которого был известен очень немногим — семье и нескольким близким людям.
«Жена что ли? Спросит, когда вернусь, а что я ей скажу?»
Он снял трубку, медленно поднес ее к уху и устало произнес.
— Слушаю.
— И правильно делаешь, сказать-то тебе нечего, — донесся до нею незнакомый мужской голос.
— Кто это? — спросил Малютин.
— Не надо задавать вопросы, я не для этого звоню.
Лучше послушай Малютину хотелось положить трубку, но он подавил в себе это желание.
— Тебе уже доложили, что слишком любопытного капитана нашли с простреленной башкой?
— Кто это говорит?
— Значит, доложили, — голос из вкрадчивого превратился в уверенный. — Если ты не перестанешь совать свой нос вдела порта и лезть туда, куда тебя не просят, пеняй на себя, больше уговаривать не станем, просто отправим на тот свет, понял?
— Это все?
Говоривший в телефонной трубке продолжал:
— Людей, которые умеют хорошо стрелять, у нас хватает.
Так что подумай и скажи своим, чтобы не слишком усердствовали. Пусть продолжают проверять, но не надо копать слишком глубоко. Думаешь, менты взяток не берут? Если тебе интересно, я могу сказать, сколько стоит твой полковник Барышев, сколько стоил покойный капитан Федосеев.
— И сколько же?
— Девять граммов, — сухо рассмеялся говоривший. — Хотя нет, извини, Федосеев обошелся в восемнадцать граммов. Так ты понял? — невидимый абонент грязно выругался, и связь оборвалась.
Малютин еще минуту стоял, сжимая в руке трубку, из которой неслись длинные гудки. Он сжимал ее так крепко, что побелели пальцы. Затем, с трудом разжав ладонь, он положил трубку на рычаги аппарата и сразу, с этого же аппарата, позвонил домой. Но там никого не оказалось.
«Где же они? — зло подумал он о жене и детях. — Какого черта не сидят дома? Куда их в такую погоду понесло? А может, просто телефон отключили? Но ведь знают же, я могу позвонить. А может, им тоже позвонили, их тоже пугают? Ничего, время работает на меня. Если они начали пугать, значит, сами всерьез испугались».
* * *
Федор Павлович Петров был в ярости, когда узнал, что его люди застрелили капитана Федосеева. Он кипел, как паровозный котел, слюна брызгала изо рта, к нему было страшно приблизиться. Он размахивал кулаками, матерился. Его голос, хрипловатый и низкий, срывался на пронзительный визг. Двое мужчин стояли перед ним навытяжку.
— Я вас просил, уродов, мента убирать!?
— Но…
— Я вас просил? Я вам заказывал этого сыскаря?
Какого черта? Какого хрена? Вы совсем спятили? Не хватало еще, чтобы люди из управления наехали на нас и начали копаться в наших делах! Почему в порту? Вы что, в конце концов, не могли вывезти его за город, влить бутылку водки в горло и сбросить с моста? Или разбить его машину? Что, не могли, приспичило мента прикончить?
— Не получилось. Он выхватил пистолет, но мы оказались проворнее.
— Пистолет выхватил? Какого черта довели дурного мента до того, что он за оружие хвататься начал? Денег не могли дать? Он же раньше брал?
— Нет, этот не брал. Потому и пришлось дурака прикончить.
«Уроды! Настоящие уроды! С кем я работаю?!» — в сердцах подумал о своих подручных Петров.
— Проморгали мы его, Федор Павлович, проморгали! — сказал широкоплечий мужчина с родинкой под левым глазом. — Он видел, как водку выгружали из финского контейнеровоза.
— Ну и что из того, что видел? Откуда он узнал, что водка «левая»?
— До этого с грузчиками базарил.
— А грузчики что?
— Он их напоил, они ему и сказали о том, что на корабле партия водки, которая благополучно миновала и пограничников, и таможенников. А по бумагам там не водка, а минеральная вода.
— Ух, уроды! — выдохнул Петров. — Вас бы всех перестрелять! Проблемы, неприятности, причем на ровном месте. Что, по-человечески не могли обтяпать? Не могли?
Не могли? У, сволочи! — Петров подбежал к мужчине, который стоял к нему ближе, и замахнулся на него растопыренной пятерней.
Мужчина втянул голову в плечи и отскочил.
— Что ты шарахаешься от меня, стой на месте! Вы же так все дело завалите. Это не простой мент был, не участковый какой-то, он человек Малютина. Зачем Малютина злить, он итак на нас зубы точит! Ладно.., в общем, на этой неделе никакой водки, никакого «левого» товара в порту чтобы не было. Пусть смотрят, пусть все перещупают. Нашего там оставаться не должно. Все, что можно, необходимо вывезти.
— А товар Короедова? — переспросил мужчина с родинкой. Второй стоял молча, разглядывая носки грязных ботинок.
— Вывозите, но пусть сам разбирается, куда его складировать. Не найдет — в заливе контейнеры утопить. Но чтобы никто из наших в порту зря не крутился. Попадетесь ментам — вызволять не стану.
Наконец злость немного улеглась. Петров отдышался.
— Как мое поручение? — спросил он, глядя в лица то одному, то другому.
— Занимаемся, Федор Павлович.
— Откладывать это дело нельзя. Но все должно быть сделано аккуратно, чики-чики. С головы Малютина даже волос не должен упасть, ни одна пуговица на его одежде не должна поцарапаться. Только напугать. Но напугать так. чтобы он в штаны наложил.
— Постараемся. Специалисты у нас хорошие, свое дело знают.
— Не надо мне рассказывать про специалистов, не о цене договариваемся. Сделают, тогда и разберемся, хорошие они специалисты или не г. А ты. Боцман, потом Толику их поручи. Чтобы он твоих специалистов убрал, — вцепившись в воротник куртки бандита пробурчал Петров. — Ты меня понял?
— Чего ж не понять, дело яснее ясного.
— Ну, смотри у меня!
* * *
Еще три дня лил дождь, и потом, словно специально, окончился как раз в день похорон капитана Федосеева.
Хоронили его за городом, на небольшом сельском кладбище, рядом с дедом и отцом. Так захотела жена.
Малютин, хоть и был занят по горло, понял, что не поехать не сможет, совесть не позволит. Как-никак, человек действовал по его поручению, и он в какой-то мере ответственен за его гибель. Но на этот раз Малютин твердо решил, что выступать не станет, хотя все ждали, когда он подойдет к гробу и скажет прощальные слова.
Дольше всех говорил полковник Барышев, и Малютин слушал его речь так, словно бы говорил сам. «Да, чувствуется, что человек говорит на похоронах уже не в первый раз. Как лектор, который ездит с одной и той же лекцией по разным аудиториям и уже выучил ее наизусть».
Тем не менее, он был благодарен Барышеву, во-первых, за то, что тот избавил его от необходимости выступать, а во-вторых, за то, что сумел посмотреть на себя как бы со стороны. «Больше на похоронах выступать не стану, — решил Малютин, — лучше сделаю все, чтобы найти этих сволочей-убийц».
Он на пару секунд подошел к разверстой могиле и бросил туда горсть земли — сухого желтого песка, который почти беззвучно исчез в глубине ямы.
И вновь Малютин решил отложить разговор с женой на завтра. Так уже случалось не первый раз: он возвращался домой усталый, злой, понимая, что не сможет спокойно поговорить, сорвется и начнет кричать. А семья, в общем-то, ни в чем не виновата, он сам согласился занять эту должность, прекрасно представляя, что его ждет в будущем.
Заснуть он не мог очень долго, а проснулся с тяжелой головой, словно с похмелья. Сидел на кухне, рассеянно слушая радио. Новости казались ему пустыми, он лишь отметил, что никто не вспомнил о гибели капитана Федосеева. Значит, журналисты сдержали свое слово, значит, его еще уважают, значит, в слово, данное им самим, верят.
Малютин оделся и посмотрел на часы. «Еще успею выпить кофе, может, голова перестанет болеть».
Поглядывая в окно, он выпил чашку кофе, за ней другую. Но машина в положенное время у подъезда так и не появилась. «Черт его знает. Что случилось? Может, из гаража не выехал?»
Опаздывать Малютину не хотелось. На самое начало дня он назначил две встречи, а к двум часам самому предстояло нанести визит к губернатору. Губернатор требовал отчета, почему люди Малютина почти парализовали работу порта. Жалобы на него поступали со всех сторон, Петров и Короедов постарались. Звонили и жаловались на него пограничники, таможенники, автомобилисты, железнодорожники, владельцы оптовых рынков. Выходило, что Малютин делом не занимается, а только мешает работе огромного предприятия и лишает казну поступлений. Предстояло сегодня убедить губернатора в том, что расследование продлится совсем недолго, может, недели две-три, и вскоре порт заработает на полную мощность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50