Смитту досталось дежурство от трех до шести. Ему было неловко делить платформу с Люй в присутствии сержантов, но поскольку она была дочерью вождя и это была ее идея, то отказаться было невозможно. Не успел он прилечь, как тут же провалился в сон. В следующий момент Родригес прошептал на ухо:
– Три часа, сэр.
– Ясно, – буркнул Смитт, тотчас же проснувшись.
Выползая наружу, он поежился.
– Ну и холод. Заморозки, что ли?
За спиной проснулась Люй и повернулась к нему.
– Разбудил?
– Да нет, ничего.
Ее появление действовало на него благотворно.
Внезапно она притянула его к себе и прошептала:
– Ложись, я подежурю вместе с тобой.
Ее руки принялись расстегивать ремень. Он понял, что сама она уже разделась. Несмотря на холод, им обоим стало жарко. Люй вздохнула счастливо, а затем слегка вскрикнула. Бамбуковые колья, на которых крепилась платформа, отчаянно скрипели.
Брик откатился в сторону и оделся. Они лежали вместе, когда в джунглях раздалось пронзительное уханье. Постепенно джунгли заполнялись писком, верещаньем, щебетаньем, доносившимся со всех сторон. За всем этим гамом больше ничего не было слышно. Целый полк мог бы атаковать лагерь, никто бы этого не понял.
Люй и Брик посмотрели друг на друга в предрассветных сумерках. Они оба улыбнулись, потом рассмеялись, и одним движением Люй скользнула под него. Ее восторженные восклицания и скрип кольев потонули в утренней какофонии.
* * *
После того как Смитт отправился на плато, с радистами связался Тон и попросил о скорейшей встрече с подпольщиками. Он детально описал место встречи и как избегнуть вьетконговских патрулей. Де Порта задержал Оссидиана и Во, пока не вернулись проводники и не сообщили, что Смитт одобрил новую базу.
– Я не думаю, чтобы ты или Во сдались в плен живыми, Оссидиан, – сказал Де Порта на прощание. – Но осторожность никогда не помешает.
Оссидиан согласно кивнул.
– Действительно, довольно трудно предугадать, что может произойти, сэр.
– Эта встреча необходима, сержант?
– Сэр, мне надо лично познакомиться с этими подпольщиками Тона, если уж я собираюсь руководить разведкой. После разговора с ними я, по крайней мере, буду иметь представление о человеческом материале, с которым предстоит работать.
– Нам придется трудно, если мы потеряем одновременно тебя и Во.
– Я поступлю, как вы прикажете, сэр. – Оссидиан глянул командиру прямо в глаза. – Но я работал с агентами по всему миру и знаю...
– О'кей, Оссидиан. Поступай, как считаешь нужным.
Во, Оссидиан и два проводника в набедренных повязках и с лентами вокруг голов скрылись в джунглях.
Через четыре часа маленькая группка вышла к шоссе, ведущему в Хонг Монг. Оссидиан велел остановиться.
– Это не прогулка, – выдохнул он Во. – Но как подумаешь, что еще придется возвращаться.
Во присел, тяжело дыша, и отпил воды из фляги.
– Я думаю, мне лучше остаться. Тон говорит, у него есть для меня подходящее прикрытие. Я свяжусь со своими знакомыми, а заодно проверю его агентов.
Оссидиан кивнул.
– Если встреча пройдет нормально, оставайся.
Он поглядел в долину на группку зданий в два-три этажа – город Хонг Монг – в две квадратные мили площадью и с населением сорок тысяч. Над ним стлался дым от заводских кварталов к северу.
– Нам надо выполнить три задачи здесь: во-первых, выкрасть этого Ти.
– О'кей.
– Второе, установить тщательное наблюдение за главными целями: электростанцией, губернатором и мостом к северу.
– Верно, – сказал Во. – А в-третьих, надо организовать сеть помощи пилотам, попавшим под обстрел.
Оссидиан улыбнулся:
– Ну, теперь двинули.
Они вышли на шоссе и пошли к городу. Оссидиан чувствовал себя неуютно. Ни у него, ни у Во не было никаких удостоверений личности. Их могли схватить в любую минуту. Он частенько поглядывал на фальшивую бородавку. Ему не хотелось умирать, по крайней мере, до тех пор, пока он не сумеет убедиться, что операция проходит успешно.
Миновало приблизительно с полчаса, и Оссидиан начал признавать кое-какие приметы, перечисленные в сообщении Тона. Они дошли до большой фермы метрах в пятидесяти от дороги. Встреча была назначена на шесть вечера, поскольку с десяти в силу вступал комендантский час и без пропуска в городе делать было нечего – слишком опасно. Оссидиан мельком оглядел окрестности, замечая малейшие детали: машины, мотоциклы, дорожные знаки.
Внезапно они почувствовали сильную вонь. Подавив тошноту, они заметили телегу, запряженную волами. Лейтенант Во кашлянул и воскликнул:
– Чертовы муа! Удобряют поля дерьмом из общественных туалетов.
Он еще не закончил, как позади раздался скрежет коробки передач ехавшей машины. Открытый военный вездеход, который медленно пылил по дороге, а сидевшие в нем вьетконговцы внимательно разглядывали каждого прохожего, набрал скорость, чтобы побыстрей проехать зловонное место.
Оссидиан проводил их взглядом. Он знал, что жизнь людей при коммунистическом режиме строго регламентирована. Но их разведке не удавалось получить много информации об этом районе. Одной из главных задач, стоявших перед Оссидианом, была необходимость выяснить, каким же именно образом коммунисты осуществляют строгий контроль на своей территории. Поскольку Фам Сон Ти являлся крупной политической фигурой, то его похищение становилось задачей номер один.
Часы показывали семнадцать тридцать, почти сумерки, когда внезапно позади раздалась резкая команда. Они обернулись. Сердце Оссидиана екнуло, под ложечкой засосало. Два полицейских в хаки и фуражках догоняли их на велосипедах.
Во и Оссидиан переглянулись.
– Говорить буду я, – сказал Во. – Мы оба с тобой таи, но ты не знаешь вьетнамского. Держи пакет наготове и жди сигнала.
Полицейские затормозили, и один из них, вероятно, офицер, судя по нашивкам на ремне, принялся их допрашивать. Во принялся отвечать, то и дело запинаясь.
Разговор затянулся, полицейский то и дело хватался за автомат, потом Во принялся хлопать по пустым карманам, очевидно, в ответ на требование документов. Внезапно тон полицейского смягчился и хитрая улыбка мелькнула на его лице, когда он взглянул на Оссидиана. Во щелкнул пальцами, и Оссидиан вынул из корзины грубый коричневый конверт и передал Во. Офицер перехватил конверт, вскрыл, достал оттуда щепотку коричневого порошка и втянул в нос.
Теперь Во и полицейский, оставив автомат в покое, принялись беседовать вполголоса. Сердце Оссидиана мало-помалу успокаивалось.
Потом полицейский решительно засунул конверт в карман и вместе со своим напарником отъехал. Во и Оссидиан опять двинулись в сторону Хонг Монга.
– Пронесло, – выдохнул Во.
– Что случилось?
– Я убедил их, что ты вождь деревушки, которая торгует опиумом, и работаешь в тесном контакте с губернатором.
– Да, я так и понял, когда ты произнес его имя.
– Все здесь знают, что губернатор покупает сырой опиум у жителей гор. Часть он оставляет для себя, а часть передает правительству для продажи на международном рынке. Полицейские не захотели связываться и забрали конверт с опиумом в качестве взятки. Они продадут это на китайском черном рынке за полугодовую зарплату.
– Хорошо, что все они тут взяточники.
– Взяточничество? – улыбнулся Во. – Это образ жизни.
Около шести часов вечера они подошли к месту встречи. Недалеко, за сухим рисовым полем, Оссидиан различил в сгущавшихся сумерках ряды кокосовых пальм, посаженных вперемежку с банановыми Деревьями. Подойдя ближе, они различили домик из бетона. Они свернули к нему.
Тон использовал точное слово – деклассе, – подумал Оссидиан, приближаясь к домику. Когда-то это было вполне приличное жилище для относительно богатых людей. Теперь же от него осталась какая-то развалина.
Оссидиан жестом приказал Во обогнуть дом сзади, и когда тот наконец вышел из-за угла, то оба остановились у открытой двери. Оссидиан кивнул. Во приблизился к дверному проему.
– Чоу Оу, – послышался изнутри женский голос.
– Это Кванда, – сказал Во.
В дверях появился улыбающийся Нгуен Тон и поманил их внутрь.
– Вам Кванда понравится, – сказал он. – Это женщина номер один.
Оссидиан не ответил на улыбку.
– Я верю тебе, Тон, но я здесь по делу.
– Важно поддерживать тесную связь со своими агентами, – сказал Тон. – Меня учили этому в американской военной академии.
Сопровождаемые двумя проводниками, таями, Оссидиан и Во прошли внутрь. Его представили Кванде, которая зажгла свечу, и, разглядев ее хорошенько, он решил, что Тон совсем не преувеличивал. Она была в платье О-дай с высоким воротником на вьетнамский манер, и темноту материала изящно оттеняло ожерелье из жемчуга. Работа на Ближнем Востоке приучила Оссидиана к правилам элементарного этикета.
– Очарован, мадемуазель, – сказал он, прикасаясь к поданной руке губами. – Я с нетерпением жаждал познакомиться с вами. Как мне сказали, вашу красоту превосходят только ваши деловые качества.
Кванда тут же попалась на его удочку:
– Месье, вы мне тоже нравитесь. – А затем она добавила, проницательно глядя на гостя. – Надеюсь, вас обрадует цена, о которой мне удалось договориться с китайцами о продаже вашего золота.
– За сколько удалось продать? – спросил Оссидиан.
– В переводе на ваши деньги: тридцать восемь долларов за унцию. Это чуть больше, чем вы получите в Америке. Я оставила себе обычные пятнадцать процентов.
Знания Кванды поразили Оссидиана.
– А откуда вы знаете наши цены?
Она загадочно улыбнулась.
– Мы с моим братом, – она указала на могучего вьетнамца, тихо сидевшего в углу, – не новички в бизнесе, с тех самых пор как убили нашего отца. – Ее взгляд неожиданно стал жестким и холодным. – Мистер Тон сообщил мне, что вы купили для перепродажи весь опиум Мук Чона.
Оссидиан кивнул. Он понял, что находится в присутствии незаурядной женщины, и проклял свое недостаточное знание французского и вьетнамского.
– Может быть, мы заключим сделку? Боюсь, вы испортили его, слишком много переплатив. Но я надеюсь, вы согласитесь перепродать все мне за ту цену, что я обычно плачу Чону? В конце концов, вас ведь привели сюда другие интересы, в которых мы с братом готовы вам помочь.
– Нет проблем, – с готовностью подхватил Оссидиан ее тон. – У нас достаточно золота и опиума, и, как вы заметили, нас интересует иная прибыль.
– Прекрасно. Так что же вы от нас хотите?
Оссидиан бросил взгляд на Тона.
– Мы можем ей доверять? – спросил он по-английски.
– Без сомнения. Если только не попытаемся надуть с оплатой. Она дальняя родственница Ти, но коммунистов ненавидит. Они расстреляли ее отца в 66-м, когда тогдашний комиссар в Хонг Монге объявил его контрреволюционером. Ее отец отказался добровольно отдать свою землю для раздела между крестьянами.
– А как насчет брата?
– Фам? Да он ненавидит Ти и коммунистов. – Тон обернулся к Фаму и пояснил: – Американец беспокоится, не симпатизируешь ли ты коммунистам.
Фам сплюнул на пол и посмотрел на Оссидиана. Он медленно произнес:
– Моего отца расстреляли, потому что он был владельцем всей земли вокруг этого дома. Теперь нашим является только этот дом и больше ничего. Я же провел целый год в вонючей тюрьме только потому, что был его сыном. Тогда многих расстреливали. И я ждал, что придет мой черед, но в это время пришел циркуляр из Ханоя, что кое-где власти слишком переусердствовали в проведении земельной реформы. Меня освободили с сотнями других. И что же комиссар в Хонг Монге сказал, когда мы вернулись домой? Он заявил, что вместе с правительством надеется, что мы, попавшие в тюрьму по ошибке и чьи отцы и братья были по ошибке расстреляны, поймем трудности формирования нового правительства, простим тех, кто ошибся, и станем хорошо трудиться.
– У нас нет никакого желания помогать коммунистам, – заметила Кванда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Три часа, сэр.
– Ясно, – буркнул Смитт, тотчас же проснувшись.
Выползая наружу, он поежился.
– Ну и холод. Заморозки, что ли?
За спиной проснулась Люй и повернулась к нему.
– Разбудил?
– Да нет, ничего.
Ее появление действовало на него благотворно.
Внезапно она притянула его к себе и прошептала:
– Ложись, я подежурю вместе с тобой.
Ее руки принялись расстегивать ремень. Он понял, что сама она уже разделась. Несмотря на холод, им обоим стало жарко. Люй вздохнула счастливо, а затем слегка вскрикнула. Бамбуковые колья, на которых крепилась платформа, отчаянно скрипели.
Брик откатился в сторону и оделся. Они лежали вместе, когда в джунглях раздалось пронзительное уханье. Постепенно джунгли заполнялись писком, верещаньем, щебетаньем, доносившимся со всех сторон. За всем этим гамом больше ничего не было слышно. Целый полк мог бы атаковать лагерь, никто бы этого не понял.
Люй и Брик посмотрели друг на друга в предрассветных сумерках. Они оба улыбнулись, потом рассмеялись, и одним движением Люй скользнула под него. Ее восторженные восклицания и скрип кольев потонули в утренней какофонии.
* * *
После того как Смитт отправился на плато, с радистами связался Тон и попросил о скорейшей встрече с подпольщиками. Он детально описал место встречи и как избегнуть вьетконговских патрулей. Де Порта задержал Оссидиана и Во, пока не вернулись проводники и не сообщили, что Смитт одобрил новую базу.
– Я не думаю, чтобы ты или Во сдались в плен живыми, Оссидиан, – сказал Де Порта на прощание. – Но осторожность никогда не помешает.
Оссидиан согласно кивнул.
– Действительно, довольно трудно предугадать, что может произойти, сэр.
– Эта встреча необходима, сержант?
– Сэр, мне надо лично познакомиться с этими подпольщиками Тона, если уж я собираюсь руководить разведкой. После разговора с ними я, по крайней мере, буду иметь представление о человеческом материале, с которым предстоит работать.
– Нам придется трудно, если мы потеряем одновременно тебя и Во.
– Я поступлю, как вы прикажете, сэр. – Оссидиан глянул командиру прямо в глаза. – Но я работал с агентами по всему миру и знаю...
– О'кей, Оссидиан. Поступай, как считаешь нужным.
Во, Оссидиан и два проводника в набедренных повязках и с лентами вокруг голов скрылись в джунглях.
Через четыре часа маленькая группка вышла к шоссе, ведущему в Хонг Монг. Оссидиан велел остановиться.
– Это не прогулка, – выдохнул он Во. – Но как подумаешь, что еще придется возвращаться.
Во присел, тяжело дыша, и отпил воды из фляги.
– Я думаю, мне лучше остаться. Тон говорит, у него есть для меня подходящее прикрытие. Я свяжусь со своими знакомыми, а заодно проверю его агентов.
Оссидиан кивнул.
– Если встреча пройдет нормально, оставайся.
Он поглядел в долину на группку зданий в два-три этажа – город Хонг Монг – в две квадратные мили площадью и с населением сорок тысяч. Над ним стлался дым от заводских кварталов к северу.
– Нам надо выполнить три задачи здесь: во-первых, выкрасть этого Ти.
– О'кей.
– Второе, установить тщательное наблюдение за главными целями: электростанцией, губернатором и мостом к северу.
– Верно, – сказал Во. – А в-третьих, надо организовать сеть помощи пилотам, попавшим под обстрел.
Оссидиан улыбнулся:
– Ну, теперь двинули.
Они вышли на шоссе и пошли к городу. Оссидиан чувствовал себя неуютно. Ни у него, ни у Во не было никаких удостоверений личности. Их могли схватить в любую минуту. Он частенько поглядывал на фальшивую бородавку. Ему не хотелось умирать, по крайней мере, до тех пор, пока он не сумеет убедиться, что операция проходит успешно.
Миновало приблизительно с полчаса, и Оссидиан начал признавать кое-какие приметы, перечисленные в сообщении Тона. Они дошли до большой фермы метрах в пятидесяти от дороги. Встреча была назначена на шесть вечера, поскольку с десяти в силу вступал комендантский час и без пропуска в городе делать было нечего – слишком опасно. Оссидиан мельком оглядел окрестности, замечая малейшие детали: машины, мотоциклы, дорожные знаки.
Внезапно они почувствовали сильную вонь. Подавив тошноту, они заметили телегу, запряженную волами. Лейтенант Во кашлянул и воскликнул:
– Чертовы муа! Удобряют поля дерьмом из общественных туалетов.
Он еще не закончил, как позади раздался скрежет коробки передач ехавшей машины. Открытый военный вездеход, который медленно пылил по дороге, а сидевшие в нем вьетконговцы внимательно разглядывали каждого прохожего, набрал скорость, чтобы побыстрей проехать зловонное место.
Оссидиан проводил их взглядом. Он знал, что жизнь людей при коммунистическом режиме строго регламентирована. Но их разведке не удавалось получить много информации об этом районе. Одной из главных задач, стоявших перед Оссидианом, была необходимость выяснить, каким же именно образом коммунисты осуществляют строгий контроль на своей территории. Поскольку Фам Сон Ти являлся крупной политической фигурой, то его похищение становилось задачей номер один.
Часы показывали семнадцать тридцать, почти сумерки, когда внезапно позади раздалась резкая команда. Они обернулись. Сердце Оссидиана екнуло, под ложечкой засосало. Два полицейских в хаки и фуражках догоняли их на велосипедах.
Во и Оссидиан переглянулись.
– Говорить буду я, – сказал Во. – Мы оба с тобой таи, но ты не знаешь вьетнамского. Держи пакет наготове и жди сигнала.
Полицейские затормозили, и один из них, вероятно, офицер, судя по нашивкам на ремне, принялся их допрашивать. Во принялся отвечать, то и дело запинаясь.
Разговор затянулся, полицейский то и дело хватался за автомат, потом Во принялся хлопать по пустым карманам, очевидно, в ответ на требование документов. Внезапно тон полицейского смягчился и хитрая улыбка мелькнула на его лице, когда он взглянул на Оссидиана. Во щелкнул пальцами, и Оссидиан вынул из корзины грубый коричневый конверт и передал Во. Офицер перехватил конверт, вскрыл, достал оттуда щепотку коричневого порошка и втянул в нос.
Теперь Во и полицейский, оставив автомат в покое, принялись беседовать вполголоса. Сердце Оссидиана мало-помалу успокаивалось.
Потом полицейский решительно засунул конверт в карман и вместе со своим напарником отъехал. Во и Оссидиан опять двинулись в сторону Хонг Монга.
– Пронесло, – выдохнул Во.
– Что случилось?
– Я убедил их, что ты вождь деревушки, которая торгует опиумом, и работаешь в тесном контакте с губернатором.
– Да, я так и понял, когда ты произнес его имя.
– Все здесь знают, что губернатор покупает сырой опиум у жителей гор. Часть он оставляет для себя, а часть передает правительству для продажи на международном рынке. Полицейские не захотели связываться и забрали конверт с опиумом в качестве взятки. Они продадут это на китайском черном рынке за полугодовую зарплату.
– Хорошо, что все они тут взяточники.
– Взяточничество? – улыбнулся Во. – Это образ жизни.
Около шести часов вечера они подошли к месту встречи. Недалеко, за сухим рисовым полем, Оссидиан различил в сгущавшихся сумерках ряды кокосовых пальм, посаженных вперемежку с банановыми Деревьями. Подойдя ближе, они различили домик из бетона. Они свернули к нему.
Тон использовал точное слово – деклассе, – подумал Оссидиан, приближаясь к домику. Когда-то это было вполне приличное жилище для относительно богатых людей. Теперь же от него осталась какая-то развалина.
Оссидиан жестом приказал Во обогнуть дом сзади, и когда тот наконец вышел из-за угла, то оба остановились у открытой двери. Оссидиан кивнул. Во приблизился к дверному проему.
– Чоу Оу, – послышался изнутри женский голос.
– Это Кванда, – сказал Во.
В дверях появился улыбающийся Нгуен Тон и поманил их внутрь.
– Вам Кванда понравится, – сказал он. – Это женщина номер один.
Оссидиан не ответил на улыбку.
– Я верю тебе, Тон, но я здесь по делу.
– Важно поддерживать тесную связь со своими агентами, – сказал Тон. – Меня учили этому в американской военной академии.
Сопровождаемые двумя проводниками, таями, Оссидиан и Во прошли внутрь. Его представили Кванде, которая зажгла свечу, и, разглядев ее хорошенько, он решил, что Тон совсем не преувеличивал. Она была в платье О-дай с высоким воротником на вьетнамский манер, и темноту материала изящно оттеняло ожерелье из жемчуга. Работа на Ближнем Востоке приучила Оссидиана к правилам элементарного этикета.
– Очарован, мадемуазель, – сказал он, прикасаясь к поданной руке губами. – Я с нетерпением жаждал познакомиться с вами. Как мне сказали, вашу красоту превосходят только ваши деловые качества.
Кванда тут же попалась на его удочку:
– Месье, вы мне тоже нравитесь. – А затем она добавила, проницательно глядя на гостя. – Надеюсь, вас обрадует цена, о которой мне удалось договориться с китайцами о продаже вашего золота.
– За сколько удалось продать? – спросил Оссидиан.
– В переводе на ваши деньги: тридцать восемь долларов за унцию. Это чуть больше, чем вы получите в Америке. Я оставила себе обычные пятнадцать процентов.
Знания Кванды поразили Оссидиана.
– А откуда вы знаете наши цены?
Она загадочно улыбнулась.
– Мы с моим братом, – она указала на могучего вьетнамца, тихо сидевшего в углу, – не новички в бизнесе, с тех самых пор как убили нашего отца. – Ее взгляд неожиданно стал жестким и холодным. – Мистер Тон сообщил мне, что вы купили для перепродажи весь опиум Мук Чона.
Оссидиан кивнул. Он понял, что находится в присутствии незаурядной женщины, и проклял свое недостаточное знание французского и вьетнамского.
– Может быть, мы заключим сделку? Боюсь, вы испортили его, слишком много переплатив. Но я надеюсь, вы согласитесь перепродать все мне за ту цену, что я обычно плачу Чону? В конце концов, вас ведь привели сюда другие интересы, в которых мы с братом готовы вам помочь.
– Нет проблем, – с готовностью подхватил Оссидиан ее тон. – У нас достаточно золота и опиума, и, как вы заметили, нас интересует иная прибыль.
– Прекрасно. Так что же вы от нас хотите?
Оссидиан бросил взгляд на Тона.
– Мы можем ей доверять? – спросил он по-английски.
– Без сомнения. Если только не попытаемся надуть с оплатой. Она дальняя родственница Ти, но коммунистов ненавидит. Они расстреляли ее отца в 66-м, когда тогдашний комиссар в Хонг Монге объявил его контрреволюционером. Ее отец отказался добровольно отдать свою землю для раздела между крестьянами.
– А как насчет брата?
– Фам? Да он ненавидит Ти и коммунистов. – Тон обернулся к Фаму и пояснил: – Американец беспокоится, не симпатизируешь ли ты коммунистам.
Фам сплюнул на пол и посмотрел на Оссидиана. Он медленно произнес:
– Моего отца расстреляли, потому что он был владельцем всей земли вокруг этого дома. Теперь нашим является только этот дом и больше ничего. Я же провел целый год в вонючей тюрьме только потому, что был его сыном. Тогда многих расстреливали. И я ждал, что придет мой черед, но в это время пришел циркуляр из Ханоя, что кое-где власти слишком переусердствовали в проведении земельной реформы. Меня освободили с сотнями других. И что же комиссар в Хонг Монге сказал, когда мы вернулись домой? Он заявил, что вместе с правительством надеется, что мы, попавшие в тюрьму по ошибке и чьи отцы и братья были по ошибке расстреляны, поймем трудности формирования нового правительства, простим тех, кто ошибся, и станем хорошо трудиться.
– У нас нет никакого желания помогать коммунистам, – заметила Кванда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59