Максимум, на что Хью Донован тогда отважился, — это бросить на Спинелли беглый взгляд искоса. Впрочем, сразу же понял, что бояться, собственно, нечего: Спинелли был слишком увлечен, слишком полон неудержимым желанием отыграться за все перенесенные унижения, слишком переполнен алкогольной храбрости и слишком жаждал быть в центре внимания, чтобы смотреть по сторонам или хотя бы слегка понизить свой чересчур громкий голос… Вот он язвительно засмеялся, при этом пытаясь незаметно нащупать свободно болтающейся ногой, видимо, уже понадобившуюся ему металлическую опору под баром.
— Вот почему его приняли за меня, а меня за него, теперь понятно? — Спинелли многозначительно постучал пальцем по стойке. — Потому что ему надо было незаметно уйти из дома. Чтобы никто, ни одна живая душа не знала об этом. И даже не догадывалась. В этом-то и весь старина Ник Деппинг. Увы, теперь уже покойный старина Деппинг. Так вот, он все сделал как надо, но когда вернулся домой, то обнаружил, что не может войти внутрь. Почему? Да потому что во время своего маленького приключения умудрился потерять ключ, вот почему! Ха-ха-ха! Уж кому-кому, а мне байки рассказывать не надо. Я сам все знаю…
Но для бармена все это было какой-то абсолютной абракадаброй. Он украдкой бросил задумчивый взгляд в сторону бутылки бренди и осторожно кашлянул.
— Да, да, конечно же, сэр, — кивая, поспешил согласиться бармен. — Вообще-то, признаться, мистер Деппинг действительно был несколько странноватым джентльменом. И если ему пришло в голову одеваться так необычно, то что ж, это его дело, и никого оно больше не касается, уж точно… Может, еще бокальчик домашнего пива, сэр?
Спинелли чуть не подпрыгнул в воздух.
— Значит, вы мне не верите? Не верите мне?! Хорошо, тогда слушайте, слушайте все! Я вам расскажу, я расскажу всему миру, каким отпетым мерзавцем и негодяем был наш старина Ник Деппинг, как мы его все ненавидели. Клянусь Господом Богом! Потому что мне до смерти хочется, чтобы об этом узнали все, потому что…
— Но мистер Траверс, сэр! Здесь же присутствуют дамы!
— Так вот, нашелся кто-то, кто оказался умнее его. Кто-то, кому удалось в его отсутствие проникнуть туда при помощи дубликата того самого ключа, а потом сделать вид, будто ключа нет и в помине. Но не это, нет, совсем не это я хочу поведать всему миру. Миру, то есть всем тем, кто считал Ника Деппинга эдаким славным, прекрасно образованным и даже аристократичным парнем с манерами урожденного британского джентльмена, следовало бы знать, кем наш покойник был на самом деле. И они узнают, будьте уверены. Я расскажу им и всем вам…
Как далеко он зашел бы в своих воспоминаниях, можно было только догадываться. Хью Доновану было понятно только одно: сейчас Спинелли старался использовать единственную и последнюю возможность хоть как-то отомстить своему бывшему дружку и хозяину — покойному Нику Деппингу. Но его вдруг перебил бармен. Бросив беглый взгляд на часы и изобразив на лице удивление, он неожиданно громким, раскатистым голосом объявил:
— Последний заказ! Делайте последний заказ, дамы и господа, последний заказ! Ровно через десять минут мы закрываемся. Так что, если хотите, делайте, поскорее делайте свой последний заказ…
В его голосе прозвучали нотки особой повелительности, которые без спроса приходят к трактирщикам всего мира, как правило, всего за несколько минут до закрытия. И эти слова, само собой разумеется, дополненные красноречивыми просьбами не создавать заведению ненужных проблем, не лишать его лицензии за нарушение правил, практически моментально привели всех посетителей в движение — большинство из них тут же поспешили к стойке, чтобы успеть заказать еще бокальчик бренди или кружку пива… В образовавшейся около стойки бара суматохе Хью Доновану не составило труда незаметно смешаться с толпой и, уже не опасаясь быть узнанным, спокойно наблюдать, в каком направлении и куда именно Спинелли собирается уйти.
Он совсем неплохо видел лицо Спинелли, по которому можно было судить, что только что посетившее его вдохновение, похоже, уже стремительно пошло на убыль. В тусклом свете висящей прямо над ним масляной лампы Спинелли выглядел совсем не как великий оратор, а скорее как усталая, вконец затравленная дичь, за которой по пятам гонятся безжалостные охотники. Ему до смерти были нужны яркий свет и шумная компания, чтобы вновь не вернулись старые страхи, но люди уже начали потихоньку расходиться, и теперь Спинелли придется в полном одиночестве идти по темной дороге навстречу грядущей неизвестности. Или смертельной опасности? Ведь в том, что он собирался на встречу с настоящим убийцей, не могло быть никаких сомнений. Именно сегодня вечером и именно там, в гостевом домике… Глядя на него, в тот короткий момент Хью Донован находился во власти настолько сильного и стремительно растущего предчувствия, что мог бы с полнейшей уверенностью прокричать вслух: «Этот человек идет на верную смерть!»
Именно в силу чудовищности и, судя по всему, неотвратимости грядущего трагического события Доновану страшно хотелось тут же схватить Спинелли за плечо, резко развернуть лицом к себе и громко-громко прокричать: «Да послушайте же, вы, идиот, не делайте этого! Не вздумайте туда ходить! Ни в коем случае! Если вам дорога собственная жизнь, оставайтесь здесь. Оставайтесь здесь, иначе с вами случится то же самое, что совсем недавно случилось с мистером Деппингом!» Абсолютная уверенность в правоте такого предчувствия испугала даже его самого.
А Спинелли, купив себе новую бутылку бренди и пару пачек сигарет, в это время торопливо рассовывал их по внутренним карманам пиджака. Сигареты, очевидно, означали, что до роковой встречи у него остается еще достаточно времени, которое, вполне возможно, придется где-нибудь скоротать… Никто больше не обращал или старательно делал вид, что не обращает на него никакого внимания. Когда первые посетители постепенно потянулись к выходу, Спинелли внезапно принял решение и направился вслед за ними.
На освещаемой луной дороге перед зданием трактира группы вышедших посетителей начали разбредаться, яростные споры, равно как и громкие удаляющиеся шаги, постепенно затихали. Кто-то смешным, совершенно немузыкальным баритоном запел «Мои любимые вельветовые штаны», а кругом стояла такая тишина, что его слова, казалось, отражались эхом от самого неба. Какая-то женщина, очевидно слегка перебравшая, спотыкаясь и пьяно хихикая, пошла по направлению к автобусной остановке. В окнах трактира начал гаснуть свет…
Вскоре вокруг снова стало темно и тихо. Настолько невероятно тихо, что Хью боялся даже дышать. Он стоял у стены и думал: «Интересно, они выпустят на ночь собаку или нет?» Кто-то прямо над его головой открыл окно спальни, и до него донесся даже скрип кровати, когда этот кто-то плюхнулся в нее, чтобы после утомительного трудового дня наконец-то заснуть праведным сном.
Спинелли молча сидел на переднем сиденье арендованной им машины и даже не пытался ни зажечь бортовые огни, ни завести мотор. Просто сидел, то и дело зажигая спички, чтобы прикурить потухшую сигарету и бросить взгляд на часы. И непрерывно прикладывался к купленной в трактире перед уходом бутылке бренди. Позже Хью не мог точно вспомнить, сколько времени ему пришлось ждать там в темноте, но зато это хорошо помнили его сильно затекшие мышцы. Яркая луна начала заметно тускнеть, поскольку ее постепенно заволакивали ночные облака…
Где-то вдали послышались смутные раскаты грома, затем шумок чем-то потревоженного домашнего скота. Наполовину сонный и размякший от долгого неподвижного ожидания, Хью резко встрепенулся, услышав, что передняя дверца автомобиля вдруг тихо открылась, и оттуда, громко задев бутылкой о боковую стойку, выскользнул на землю Спинелли. Выглядел он, как ни странно, почти абсолютно трезвым.
Первые пару сотен метров, когда его еще могли услышать обитатели деревушки, он шел довольно осторожно — не выходил из тени, не пел, не выкрикивал проклятия, — но затем, уже где-то в самом начале высокого холма, оглянувшись, чтобы убедиться в отсутствии опасности, вышел на середину дороги. У невысокой каменной ограды церковного кладбища он вдруг остановился, прислонился к ней и довольно захихикал. Подняв голову, внимательно посмотрел на квадратную башенку церкви, отчетливо видневшуюся там, где вырывавшийся из-за облаков свет луны заставлял тени от плюща принимать самые причудливые очертания и где чуть ли не у самого резного крылечка начинались могильные плиты. Спинелли посмотрел на все это и, мрачно нахмурившись, почти торжественно произнес:
— Здесь навеки упокоились яростные прапращуры тех из нас, кто еще дышит и ходит по нашей бренной земле. И каждому уготовано свое узенькое, но собственное ложе. Спите спокойно… сучары!
Что-то, описав в воздухе широкий полукруг, с громким треском разбилось о каменную стену… Очевидно, уже опустевшая бутылка бренди, догадался Хью.
А Спинелли, будто исполнив свой долг, как ни в чем не бывало пошел дальше.
Этот открытый, богохульный и бесстыдный, иначе просто не назовешь, вызов, казалось вдохновивший Спинелли еще больше, у Хью Донована, наоборот, вызвал самый настоящий шок. Его первым и самым естественным желанием было немедленно догнать Спинелли, похлопать его по плечу, хорошенько размахнуться и уложить прямо на дорогу. А что? Простая, совершенно необременительная и, главное, быстрая процедура, результаты которой все, несомненно, только одобрят и которая, кроме того, наверняка поможет избежать массы бесконечных проблем. Включая его собственную, непосредственно связанную с весьма неудобной необходимостью следить за явно криминальным элементом! Пистолета он особенно не боялся, поскольку очень и очень сомневался, что у Спинелли даже в крайней ситуации хватит решимости вот так открыто застрелить человека. Раздумывая о плюсах и минусах такого подхода к решению проблемы, Хью невольно вспоминал и о скрытых сторонах характера своей «дичи», довольно наглядно проявившихся совсем недавно в местном трактире. Да, нет никаких сомнений: это тот самый случай, когда требуется либо жесточайшая порка, либо хороший специалист по безнадежным психическим заболеваниям. Само собой разумеется, в прямой зависимости от принятой точки зрения.
Тут Хью пришлось прерваться, поскольку Спинелли вдруг резко остановился. Почти прямо напротив темного дома Морганов. Чуть постоял, затем направился к дорожке на левой стороне, ведущей к стене парка поместья «Гранже», там снова остановился, зажег спичку и потрогал рукой камни стены. Значит, шел по направлению к гостевому домику, в этом уже не могло быть никаких сомнений. Хью Донован, прижимаясь как можно ближе к кустам на противоположной стороне, бесшумно крался за ним…
Вдруг сзади кто-то крепко схватил его за руку!
Более страшного шока испытывать Хью еще никогда не доводилось. Он мгновенно напрягся, но при этом неожиданность случившегося настолько парализовала его способность нормально мыслить, что он даже не счел нужным обернуться и посмотреть, кто это или что это такое. В тот страшный момент в голову ему пришло только одно: «Это — убийца!…» Наконец кое-как придя в себя, Хью резко развернулся, приготовился ударить напавшего, но… но тут ему прямо в ухо чей-то голос прошептал, причем настолько тихо — тише, чем шелест листвы живой изгороди, — что сначала Хью показалось, будто это он говорит сам себе:
— Все в порядке, не волнуйтесь. Я тоже за ним наблюдаю. Можно мне с вами? Мало ли что? Вам же может понадобиться помощь…
Почти беззвучный шепот прекратился так же внезапно, как и появился. Медленно повернувшись, Хью увидел, что стоит спиной прямо напротив высокой двери калитки, за которой в тусклых лучах лунного света поблескивают очки Моргана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47