Просто нечего… Все остальное только после того, как переговорю со своим адвокатом… Да, да, естественно, как и положено».
Во время чтения своих заметок инспектор Мерч, стоя по стойке «смирно», отклонялся все дальше и дальше назад. Казалось даже, он вот-вот упадет. Впрочем, этого не случилось. Инспектор резво качнулся вперед, лукаво ухмыльнулся и продолжил:
— Так вот, поскольку ордера на задержание подозреваемого у меня тогда еще не было, я попросил, подчеркиваю, только попросил его проехать вместе со мною сюда для требуемого опознания. Не более того, сэр. И знаете что?… Он отказался! Сказал, что сначала должен позвонить в Лондон и посоветоваться со своим адвокатом. Никак не раньше… Что ж, умно, умно, ничего не скажешь. Правда, потом подозреваемый заявил, что после этого вполне готов подчиниться требованию закона, ну а до того останется под полным надзором сержанта Рейвенса… Так что деваться ему некуда, сэр, хотя, говоря строго между нами, мне все-таки удалось добыть кое-какую информацию, которая лично мне представляется весьма и весьма существенной.
— А что ж, прекрасная работа, иначе не назовешь! — не скрывая одобрения, довольно произнес полковник Стэндиш. — Вы слышали? Вот так-то! Теперь нам осталось его только расколоть и… повесить. Вы молодец, Мерч, просто молодец!
— Благодарю вас, сэр, благодарю, я… э-э-э… я всего лишь выполнял свою работу. — Похоже, совсем не ожидавший такого инспектор даже чуть потупился. — Так вот, господа, позвольте продолжить… Как вполне официально утверждает сам мистер Траверс, в указанное им время вчера вечером его здесь не было. Свидетели также подтверждают, что он действительно ушел к себе в номер именно где-то в половине десятого вечера, не позже, но… около десяти кое-кто из них видел, как он влезал в окно своего номера. Который, кстати, расположен на первом этаже. Причем забавно: он был весь насквозь промокший, хотя… хотя дождь тогда еще даже не начинался. Все выглядело так, будто мистер Траверс вдруг взял и искупался в реке! Может быть, и так, но… но зачем? С чего бы?
— В реке? — с неожиданным интересом переспросил доктор Фелл. — В реке? Так говорите — в реке? А что, неплохо, совсем неплохо… Ну и как, интересно, вы все это объясняете?
— Простите, сэр, но… никак. Понимаете, во всей этой истории это пока еще не представляется нам самым главным. Потому что миссис Кенвис, то есть законная жена владельца «Чекерса», сама видела, как он это делал! Когда возвращалась с выстиранной одеждой из прачечной. Ей все это тогда показалось довольно странным, и она даже задержалась, чтобы посмотреть… И менее чем через пять минут наш мистер Траверс появился снова… Правда, уже полностью переодевшись, и куда-то срочно заспешил. Что на самом деле представляется очень важным. Потому что любой здоровый мужчина вполне способен преодолеть четыре мили между гостиницей и гостевым домиком меньше чем за час. Значит, вчера вечером он мог быть здесь еще до одиннадцати.
— Да, конечно, мог, — с готовностью согласился доктор Фелл. — Как раз вовремя, чтобы лично увидеть, чем именно и, главное, кого именно потом шантажировать.
Не ожидавший такого ответа, инспектор нахмурился.
— «Увидеть», сэр? — повторил он. — Простите, вы сказали — увидеть? Нет, нет, увидеть здесь совсем ни при чем, сэр. Он прошел через вот эту самую дверь, когда свет везде погас, поднялся наверх и пристрелил беднягу мистера Деппинга. Затем, еще до половины первого ночи, вернулся и вроде бы «лег спать». Как утверждает сама миссис Кенвис, — почему-то уже несколько менее уверенно продолжил Мерч, — ее прямой обязанностью было следить за тем самым окном. И видеть, что там происходит. И уж поверьте мне, ее с мужем чуть кондрашка не хватил, когда они узнали, что произошло на самом деле! Она сразу же побежала к сержанту Рейвенсу, — вот, собственно, отсюда я и узнал обо всем этом. Но, господа… — Инспектор с подчеркнутой значительностью постучал указательным пальцем по черной записной книжечке. — При всем этом мы никому, еще раз подчеркиваю, никому не раскрываем информации о ведущемся расследовании. И, прежде всего, само собой разумеется, мистеру Траверсу… Знаете, мне тогда показалось, что лучше всего сразу же приняться за дело, так сказать по горячим следам, как нас учили в школе, раскрутить все, что положено, установить личности участников, ну и… Ну и мы его взяли! Практически сразу же! — Он закрыл свою черную записную книжку. — К тому же не следует забывать, господа, что, как совсем недавно сказал мне мой непосредственный начальник, старший констебль округа, «теперь у вас есть все формальные основания для задержания преступника».
— Значит, взяли все-таки! — Полковник довольно обвел глазами вокруг. — Причем взяли, черт побери, на полностью законных основаниях! Что ж, жаль, доктор Фелл, жаль, что притащили вас сюда понапрасну. Извините великодушно… Ах да, совсем забыл! Позвольте представить вам: доктор Фордис, моя дочь Патриция…
— Здравствуйте, мэм, очень рад познакомиться с вами, — немедленно произнес Хью Донован.
— Вообще-то вы нас уже всех друг другу представили, — недовольно поморщившись, заметил полицейский медик. — И, кроме того, поскольку все необходимые формальные процедуры вроде бы уже закончены, я был бы крайне признателен, если бы мне позволили как можно скорее произвести вскрытие и покинуть поле битвы.
— Поле битвы? Ах да, конечно же, конечно, делайте свое дело, — с отсутствующим видом разрешил ему доктор Фелл. Он терпеливо подождал, пока врач в сопровождении двух констеблей прошел мимо них в дом. Затем оглядел всю группу оставшихся и остановил взгляд на Мерче. — Значит, вы, инспектор, здесь в основном для того, чтобы, так сказать, официально идентифицировать Спинелли, так? Или, иначе говоря, получить должное подтверждение от дворецкого, я прав?
— Да, да, сэр, именно так. — Инспектор Мерч с явным облегчением вздохнул. — И поверьте, как же я по-настоящему искренне рад, что убийцей оказался чужак, Траверс или Спинелли, короче говоря, один из тех, кто, как в кино, готов спускать курок при одном только не совсем понравившемся ему взгляде, а не кто-то из наших, из местных… Это хорошо, очень даже хорошо! Теперь-то, слава тебе господи, он, наконец, поймет, что здесь такие номера не проходят! — Он с весьма довольным видом снова разгладил свои пшеничные усы. — Хотя, сэр, честно говоря, должен признаться, у меня возникали определенные сомнения…
— Сомнения?
— Да, сэр, сомнения, — с готовностью согласился инспектор. — Ерунда, конечно же, но факт есть факт, и тут уж не поспоришь. — Теперь, когда бремя официальной части вроде бы с него спало, речь Мерча стала как бы проще и спокойнее. — Понимаете, когда в голову вдруг приходит какая-нибудь идея, то выгнать ее уже, хотите верьте, хотите нет, практически не представляется возможным. Нет, и все тут, хоть тресни! — Он широко развел руками. — Вокруг все говорят, говорят, все время на что-то намекают… Понимаете, намекают? Интересно, на что?… Вот отсюда и возникли те самые определенные сомнения. Причем не только у меня, сэр, а и у мистера Моргана тоже. Он ведь на редкость умный малый, этот мистер Морган. Здорово тогда помог мне в этом деле. Да, здорово, отрицать не буду… — Инспектор снова широко развел руками. Правда, не совсем понятно, то ли одобряя свои собственные выводы, то ли по каким-то причинам их категорически осуждая, поскольку при этом нахмурился.
Доктор Фелл остановил на нем внимательный взгляд:
— А знаете, инспектор, лично я буду вам крайне признателен, если вы не затруднитесь поделиться со мной вашими сомнениями. Само собой разумеется, в контексте с вашими последними находками. О которых у нас, к сожалению, еще пока не было возможности поговорить. Прошу вас, давайте, пожалуйста, пройдемте наверх. Хотя, боюсь, у меня для вас далеко не самые хорошие новости. Прошу вас…
— Да, но чего мы тогда ждем, черт вас всех побери? — неожиданно вмешался в их разговор полковник. — Давайте займемся делом! Давно пора. Мне ведь еще надо успеть проделать целых, пропади вы все пропадом, целых шесть миль до местного телеграфа, чтобы сообщить этому чертову Хэдли из Скотленд-Ярда, что мы… да, да, мы поймали нашего убийцу… Морли! Морли, черт вас всех побери, что ты там делаешь? Пойдем со мной. Я ведь совершенно не умею писать телеграммы, ты ведь знаешь!… Ну а ты, Патриция? Ты-то чем занимаешься? Что тебе-то делать там наверху? Что там может быть интересного для такой девушки, как ты?
Патриция, впервые за все это время, заговорила — на редкость мягким, приятным голосом, в котором отчетливо слышались добрые нотки, причем с известной долей юмора:
— Для такой девушки, как я? Ну конечно же ничего, папа.
Полковник Стэндиш, казалось, был поражен. Настолько, что даже, не скрывая удивления, переспросил:
— Как ты сказала? Повтори-ка еще раз, пожалуйста.
— Конечно же, ничего интересного, папа, — с готовностью повторила она. Ее миндалевидные глаза слегка прищурились, взгляд остановился на Хью. В первый раз за все это время! Сразу же вызвав «боевую тревогу»: шесть пронзительных воев сирены подряд! После чего Патриция Стэндиш якобы совершенно невинным тоном пояснила: — Простите, может, мне лучше все-таки отвести мистера Донована в поместье и представить его нашей маме? Не сомневаюсь, у него сильно пересохло в… То есть, я хотела сказать, он наверняка просто… ну просто умирает от голода. — И при этом мило улыбнулась. Ни дать ни взять — просто ангел во плоти…
Зато полковник тут же с обычным для него энтузиазмом предложил несколько иной вариант:
— Вот именно! Вот именно! Отведи его туда, представь кому надо. Кроме того, это напоминает мне… да, да… что… Патриция, это ведь родной сын Джо Донована! Хью, мальчик мой, позволь мне лично представить тебе мою дочь — Патриция… Патриция, а это… это Хью Донован. Так сказать, собственной персоной…
— Значит, наконец-то мы во всем разобрались? — загадочно улыбнувшись, спросила Патриция. — Что ж, тогда пошли! Тогда, мистер Донован, прошу вас, следуйте за мной!
Глава 9
Логические догадки старого Джона Зеда
Вот так он, к своему собственному удивлению, уже буквально через несколько минут шагал бок о бок с молодой, элегантной и на редкость соблазнительной особой в облегающем платье спортивного покроя и без рукавов. Причем шел как можно быстрее, поскольку боялся вот-вот услышать строгий окрик своего сурового отца, категорически требующий, чтобы он немедленно вернулся и занялся тем, для чего они сюда явились. Особое впечатление на Хью произвела ее фраза насчет «не сомневаюсь, у него сильно пересохло…», тут же напомнившая ему то, что так любила подробно описывать в своих сонетах известнейшая поэтесса всех времен Элизабет Баррет Браунинг: когда встречаешься с такими по-настоящему потрясающими женщинами, «сиренами всех времен и нравов», то первое, что хочется сделать, — это промочить горло и прийти в себя! Иначе просто не выжить… Ведь если бы Беатриче, встретившая Данте на том самом мосту, вместо классических глупостей прошептала тогда ему что-то вроде «А знаешь, глоток кьянти мне сейчас совсем не помешал бы», этот исторический бедолага прежде всего постарался бы узнать ее адрес или хотя бы телефон, а не побежал бы домой, чтобы детально изложить свои переживания на бумаге.
Хотя аналогичное желание не обошло и нашего Хью: не успел он как бы случайно остановить взгляд на невинном лице своей спутницы, как на него тут же нашло озарение. Что-то вроде:
Жил да был однажды такой поэт Данте,
Который очень и очень любил выпить бокал кьянти!
Чтобы потом тут же взять в руки перо
И как можно подробнее описать прелести девицы Доро.
Поддавшись невольному порыву и высказав это вслух, он, чуть подумав, удивленно потер руки и даже поднял глаза вверх, как бы ожидая, что боги подарят ему еще один поэтический шедевр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Во время чтения своих заметок инспектор Мерч, стоя по стойке «смирно», отклонялся все дальше и дальше назад. Казалось даже, он вот-вот упадет. Впрочем, этого не случилось. Инспектор резво качнулся вперед, лукаво ухмыльнулся и продолжил:
— Так вот, поскольку ордера на задержание подозреваемого у меня тогда еще не было, я попросил, подчеркиваю, только попросил его проехать вместе со мною сюда для требуемого опознания. Не более того, сэр. И знаете что?… Он отказался! Сказал, что сначала должен позвонить в Лондон и посоветоваться со своим адвокатом. Никак не раньше… Что ж, умно, умно, ничего не скажешь. Правда, потом подозреваемый заявил, что после этого вполне готов подчиниться требованию закона, ну а до того останется под полным надзором сержанта Рейвенса… Так что деваться ему некуда, сэр, хотя, говоря строго между нами, мне все-таки удалось добыть кое-какую информацию, которая лично мне представляется весьма и весьма существенной.
— А что ж, прекрасная работа, иначе не назовешь! — не скрывая одобрения, довольно произнес полковник Стэндиш. — Вы слышали? Вот так-то! Теперь нам осталось его только расколоть и… повесить. Вы молодец, Мерч, просто молодец!
— Благодарю вас, сэр, благодарю, я… э-э-э… я всего лишь выполнял свою работу. — Похоже, совсем не ожидавший такого инспектор даже чуть потупился. — Так вот, господа, позвольте продолжить… Как вполне официально утверждает сам мистер Траверс, в указанное им время вчера вечером его здесь не было. Свидетели также подтверждают, что он действительно ушел к себе в номер именно где-то в половине десятого вечера, не позже, но… около десяти кое-кто из них видел, как он влезал в окно своего номера. Который, кстати, расположен на первом этаже. Причем забавно: он был весь насквозь промокший, хотя… хотя дождь тогда еще даже не начинался. Все выглядело так, будто мистер Траверс вдруг взял и искупался в реке! Может быть, и так, но… но зачем? С чего бы?
— В реке? — с неожиданным интересом переспросил доктор Фелл. — В реке? Так говорите — в реке? А что, неплохо, совсем неплохо… Ну и как, интересно, вы все это объясняете?
— Простите, сэр, но… никак. Понимаете, во всей этой истории это пока еще не представляется нам самым главным. Потому что миссис Кенвис, то есть законная жена владельца «Чекерса», сама видела, как он это делал! Когда возвращалась с выстиранной одеждой из прачечной. Ей все это тогда показалось довольно странным, и она даже задержалась, чтобы посмотреть… И менее чем через пять минут наш мистер Траверс появился снова… Правда, уже полностью переодевшись, и куда-то срочно заспешил. Что на самом деле представляется очень важным. Потому что любой здоровый мужчина вполне способен преодолеть четыре мили между гостиницей и гостевым домиком меньше чем за час. Значит, вчера вечером он мог быть здесь еще до одиннадцати.
— Да, конечно, мог, — с готовностью согласился доктор Фелл. — Как раз вовремя, чтобы лично увидеть, чем именно и, главное, кого именно потом шантажировать.
Не ожидавший такого ответа, инспектор нахмурился.
— «Увидеть», сэр? — повторил он. — Простите, вы сказали — увидеть? Нет, нет, увидеть здесь совсем ни при чем, сэр. Он прошел через вот эту самую дверь, когда свет везде погас, поднялся наверх и пристрелил беднягу мистера Деппинга. Затем, еще до половины первого ночи, вернулся и вроде бы «лег спать». Как утверждает сама миссис Кенвис, — почему-то уже несколько менее уверенно продолжил Мерч, — ее прямой обязанностью было следить за тем самым окном. И видеть, что там происходит. И уж поверьте мне, ее с мужем чуть кондрашка не хватил, когда они узнали, что произошло на самом деле! Она сразу же побежала к сержанту Рейвенсу, — вот, собственно, отсюда я и узнал обо всем этом. Но, господа… — Инспектор с подчеркнутой значительностью постучал указательным пальцем по черной записной книжечке. — При всем этом мы никому, еще раз подчеркиваю, никому не раскрываем информации о ведущемся расследовании. И, прежде всего, само собой разумеется, мистеру Траверсу… Знаете, мне тогда показалось, что лучше всего сразу же приняться за дело, так сказать по горячим следам, как нас учили в школе, раскрутить все, что положено, установить личности участников, ну и… Ну и мы его взяли! Практически сразу же! — Он закрыл свою черную записную книжку. — К тому же не следует забывать, господа, что, как совсем недавно сказал мне мой непосредственный начальник, старший констебль округа, «теперь у вас есть все формальные основания для задержания преступника».
— Значит, взяли все-таки! — Полковник довольно обвел глазами вокруг. — Причем взяли, черт побери, на полностью законных основаниях! Что ж, жаль, доктор Фелл, жаль, что притащили вас сюда понапрасну. Извините великодушно… Ах да, совсем забыл! Позвольте представить вам: доктор Фордис, моя дочь Патриция…
— Здравствуйте, мэм, очень рад познакомиться с вами, — немедленно произнес Хью Донован.
— Вообще-то вы нас уже всех друг другу представили, — недовольно поморщившись, заметил полицейский медик. — И, кроме того, поскольку все необходимые формальные процедуры вроде бы уже закончены, я был бы крайне признателен, если бы мне позволили как можно скорее произвести вскрытие и покинуть поле битвы.
— Поле битвы? Ах да, конечно же, конечно, делайте свое дело, — с отсутствующим видом разрешил ему доктор Фелл. Он терпеливо подождал, пока врач в сопровождении двух констеблей прошел мимо них в дом. Затем оглядел всю группу оставшихся и остановил взгляд на Мерче. — Значит, вы, инспектор, здесь в основном для того, чтобы, так сказать, официально идентифицировать Спинелли, так? Или, иначе говоря, получить должное подтверждение от дворецкого, я прав?
— Да, да, сэр, именно так. — Инспектор Мерч с явным облегчением вздохнул. — И поверьте, как же я по-настоящему искренне рад, что убийцей оказался чужак, Траверс или Спинелли, короче говоря, один из тех, кто, как в кино, готов спускать курок при одном только не совсем понравившемся ему взгляде, а не кто-то из наших, из местных… Это хорошо, очень даже хорошо! Теперь-то, слава тебе господи, он, наконец, поймет, что здесь такие номера не проходят! — Он с весьма довольным видом снова разгладил свои пшеничные усы. — Хотя, сэр, честно говоря, должен признаться, у меня возникали определенные сомнения…
— Сомнения?
— Да, сэр, сомнения, — с готовностью согласился инспектор. — Ерунда, конечно же, но факт есть факт, и тут уж не поспоришь. — Теперь, когда бремя официальной части вроде бы с него спало, речь Мерча стала как бы проще и спокойнее. — Понимаете, когда в голову вдруг приходит какая-нибудь идея, то выгнать ее уже, хотите верьте, хотите нет, практически не представляется возможным. Нет, и все тут, хоть тресни! — Он широко развел руками. — Вокруг все говорят, говорят, все время на что-то намекают… Понимаете, намекают? Интересно, на что?… Вот отсюда и возникли те самые определенные сомнения. Причем не только у меня, сэр, а и у мистера Моргана тоже. Он ведь на редкость умный малый, этот мистер Морган. Здорово тогда помог мне в этом деле. Да, здорово, отрицать не буду… — Инспектор снова широко развел руками. Правда, не совсем понятно, то ли одобряя свои собственные выводы, то ли по каким-то причинам их категорически осуждая, поскольку при этом нахмурился.
Доктор Фелл остановил на нем внимательный взгляд:
— А знаете, инспектор, лично я буду вам крайне признателен, если вы не затруднитесь поделиться со мной вашими сомнениями. Само собой разумеется, в контексте с вашими последними находками. О которых у нас, к сожалению, еще пока не было возможности поговорить. Прошу вас, давайте, пожалуйста, пройдемте наверх. Хотя, боюсь, у меня для вас далеко не самые хорошие новости. Прошу вас…
— Да, но чего мы тогда ждем, черт вас всех побери? — неожиданно вмешался в их разговор полковник. — Давайте займемся делом! Давно пора. Мне ведь еще надо успеть проделать целых, пропади вы все пропадом, целых шесть миль до местного телеграфа, чтобы сообщить этому чертову Хэдли из Скотленд-Ярда, что мы… да, да, мы поймали нашего убийцу… Морли! Морли, черт вас всех побери, что ты там делаешь? Пойдем со мной. Я ведь совершенно не умею писать телеграммы, ты ведь знаешь!… Ну а ты, Патриция? Ты-то чем занимаешься? Что тебе-то делать там наверху? Что там может быть интересного для такой девушки, как ты?
Патриция, впервые за все это время, заговорила — на редкость мягким, приятным голосом, в котором отчетливо слышались добрые нотки, причем с известной долей юмора:
— Для такой девушки, как я? Ну конечно же ничего, папа.
Полковник Стэндиш, казалось, был поражен. Настолько, что даже, не скрывая удивления, переспросил:
— Как ты сказала? Повтори-ка еще раз, пожалуйста.
— Конечно же, ничего интересного, папа, — с готовностью повторила она. Ее миндалевидные глаза слегка прищурились, взгляд остановился на Хью. В первый раз за все это время! Сразу же вызвав «боевую тревогу»: шесть пронзительных воев сирены подряд! После чего Патриция Стэндиш якобы совершенно невинным тоном пояснила: — Простите, может, мне лучше все-таки отвести мистера Донована в поместье и представить его нашей маме? Не сомневаюсь, у него сильно пересохло в… То есть, я хотела сказать, он наверняка просто… ну просто умирает от голода. — И при этом мило улыбнулась. Ни дать ни взять — просто ангел во плоти…
Зато полковник тут же с обычным для него энтузиазмом предложил несколько иной вариант:
— Вот именно! Вот именно! Отведи его туда, представь кому надо. Кроме того, это напоминает мне… да, да… что… Патриция, это ведь родной сын Джо Донована! Хью, мальчик мой, позволь мне лично представить тебе мою дочь — Патриция… Патриция, а это… это Хью Донован. Так сказать, собственной персоной…
— Значит, наконец-то мы во всем разобрались? — загадочно улыбнувшись, спросила Патриция. — Что ж, тогда пошли! Тогда, мистер Донован, прошу вас, следуйте за мной!
Глава 9
Логические догадки старого Джона Зеда
Вот так он, к своему собственному удивлению, уже буквально через несколько минут шагал бок о бок с молодой, элегантной и на редкость соблазнительной особой в облегающем платье спортивного покроя и без рукавов. Причем шел как можно быстрее, поскольку боялся вот-вот услышать строгий окрик своего сурового отца, категорически требующий, чтобы он немедленно вернулся и занялся тем, для чего они сюда явились. Особое впечатление на Хью произвела ее фраза насчет «не сомневаюсь, у него сильно пересохло…», тут же напомнившая ему то, что так любила подробно описывать в своих сонетах известнейшая поэтесса всех времен Элизабет Баррет Браунинг: когда встречаешься с такими по-настоящему потрясающими женщинами, «сиренами всех времен и нравов», то первое, что хочется сделать, — это промочить горло и прийти в себя! Иначе просто не выжить… Ведь если бы Беатриче, встретившая Данте на том самом мосту, вместо классических глупостей прошептала тогда ему что-то вроде «А знаешь, глоток кьянти мне сейчас совсем не помешал бы», этот исторический бедолага прежде всего постарался бы узнать ее адрес или хотя бы телефон, а не побежал бы домой, чтобы детально изложить свои переживания на бумаге.
Хотя аналогичное желание не обошло и нашего Хью: не успел он как бы случайно остановить взгляд на невинном лице своей спутницы, как на него тут же нашло озарение. Что-то вроде:
Жил да был однажды такой поэт Данте,
Который очень и очень любил выпить бокал кьянти!
Чтобы потом тут же взять в руки перо
И как можно подробнее описать прелести девицы Доро.
Поддавшись невольному порыву и высказав это вслух, он, чуть подумав, удивленно потер руки и даже поднял глаза вверх, как бы ожидая, что боги подарят ему еще один поэтический шедевр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47