Если здесь никого нет — то можно не таиться, спокойно ходить по квартире, хлопать дверьми и разговаривать в полный голос.
А если здесь кто-то есть?
Если здесь кто-то есть, то он все равно знает о ее появлении.
И если здесь кто-то есть — почему этот кто-то не подает никаких признаков жизни?
Надежда почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки.
— Есть здесь кто-нибудь? — повторила она еле слышно, открывая дверь комнаты.
Эта единственная жилая комната была и спальней, и гостиной, и кабинетом, и столовой. Здесь стоял узенький раскладной диванчик, накрытый сильно потертым вылинявшим пледом, и стол, по совместительству исполнявший обязанности письменного и обеденного — во всяком случае, на одной его стороне лежала стопка общих тетрадей в клетчатых переплетах, а на другом — грязная тарелка с неаппетитными остатками недоеденных пельменей. В углу, возле диванчика, валялся на полу черный матерчатый рюкзак с уже знакомой Надежде символикой «подземных байкеров».
Еще в комнате были старенький корейский телевизор и недорогой музыкальный центр..
Хозяина квартиры здесь не было.
Решив позднее более внимательно осмотреть комнату, Надежда вышла из нее и заглянула на кухню.
Здесь царил еще больший беспорядок.
В раковине громоздилась высоченная стопка грязных тарелок, маленький столик был заставлен посудой так тесно, что на нем не оставалось свободного места. Надежда поняла, почему тарелка с пельменями оказалась в комнате — на кухонном столе ее просто некуда было поставить.
От природы аккуратной Надежде не хотелось задерживаться на этой свалке, тем более что здесь тоже не было никаких следов хозяина.
Она вышла в коридор и снова огляделась.
Перед ней были еще две двери — одна, судя по всему, вела в совмещенный санузел, а вторая — в кладовку или встроенный стенной шкаф.
Надежда открыла дверь ванной комнаты.
При этом ее охватило какое-то удивительно скверное предчувствие. Ей не хотелось переступать порог ванной, не хотелось до тошноты, до судорог, до головокружения.
«Что такое? — недовольно подумала она. — Я современная женщина, отягощенная высшим техническим образованием и совершенно не склонная к предрассудкам. Я не верю в привидения, в лохнесское чудовище, в переселение душ и в снежного человека. Откуда же вдруг такие дикие, несовременные мистические предчувствия?»
Она взяла себя в руки, включила свет и вошла в маленькое тесное помещение.
Здесь, пожалуй, было чуть больше порядка, чем в комнате и на кухне, — просто потому, что здесь было меньше возможностей устроить свалку. Перед Надеждой Николаевной предстал во всей красе бежевый унитаз с деревянным шкафчиком за спиной и самая обыкновенная чугунная ванна, задернутая зеленой пластиковой занавеской.
Благодаря особенностям звукоизоляции, сюда особенно отчетливо доносились звуки скандала, все еще бушевавшего в соседней квартире.
«Какой интересной, полнокровной жизнью живут эти люди, — подумала Надежда, покосившись на стену, — сколько чувства! Какие страсти! А я тут брожу как последняя дура по чужой квартире и трясусь от необъяснимого страха… И чего, интересно, я так боялась? Ничего страшного здесь нет».
Она машинально отдернула в сторону зеленую занавеску…
И истошно завопила.
В ванной, почти до краев наполненной водой, лежало тело.
Надежда зажала себе руками рот, который совершенно ей не повиновался и продолжал кричать. Учитывая тонкие стены, этот крик могли услышать соседи. Кое-как справившись с этой непослушной частью тела, она заставила себя еще раз внимательно посмотреть на содержимое ванны.
Ей не показалось. Там действительно лежало тело, человеческое тело.
Оно было очень бледным. Оно было мужским. У него были согнуты колени. Худые костлявые коленки торчали из воды, а вот голова мертвеца была полностью покрыта водой.
Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Надежда смогла окончательно взять себя в руки. Теперь она узнала того, кто лежал в ванне.
Это был Витя Грачев, парень с фотографии, тот самый парень, которого она хотела найти и расспросить кое о чем. В частности, о том, что он делал на платформе в день смерти Ильи Константиновича. И почему он убегал. А также почему у него при этом было такое испуганное лицо. Что его испугало — неожиданная смерть старого знакомого или что-то совсем другое?
Но теперь ему нельзя было задать этих вопросов.
Точнее, задать-то их можно, да вот только ответов не дождешься. , Кто-то успел нанести Грачеву визит раньше Надежды и позаботился о том, чтобы тот не смог ответить ни на какие вопросы.
Надежда Николаевна ни на секунду не усомнилась в том, что его убили. Она не верила, что молодой, крепкий парень, велосипедист, кстати, просто так утонул в ванне, без чьей-либо помощи. Или что у него ни с того ни с сего случился сердечный приступ. Слишком своевременно это произошло.
Нет, его наверняка утопили. Утопили, чтобы заткнуть ему рот… Точнее, залить его водой…
Надежда подумала, что недавно расспрашивала о Витьке его коллег по клубу андербайкеров, и они наверняка отлично ее запомнили и опишут милиции.
"Нет, это просто замечательно! — в раздражении подумала она. — Именно после того, как я побывала в клубе и получила адрес этого Вити, его и убили! Не могли подождать чуть-чуть…
Хотя что это я несу? Его убили, потому что он что-то знал. Мало того, что я ничего теперь не узнаю, так еще и та девица из клуба так распишет меня милиции, что они там посчитают меня злостной рецидивисткой! Еще и фоторобот составят и вывесят на стенде «Их разыскивает милиция»! Позор какой! Потому что я у них буду первым, а может быть — единственным кандидатом в подозреваемые. И это еще не самое страшное…"
Надежду Николаевну затрясло крупной дрожью.
Здесь, в этой квартире, в этой ванной только что побывал убийца. Может быть, они разминулись на какие-нибудь полчаса, а то и меньше…
Может быть, убийца видел, как она входила в подъезд…
А может быть, убийца еще и теперь здесь, в этой квартире?
И вдруг за дверью ванной раздался едва слышный скрип.
На этот раз Надежда не закричала.
Она просто побоялась закричать, побоялась, что крик ужаса выдаст ее убийце.
Хотя, конечно, он и так знает, что она здесь. Ведь она ходила по квартире, топая как слон и оглушительно хлопая дверьми. Чтобы не заметить ее, он должен быть слепоглухонемым.
Надежда подумала — а почему, собственно, она называет убийцу «он»? Вполне может быть, что это «она», женщина… В конце концов, женщины не меньше мужчин способны на преступление…
Из коридора снова донесся тихий скрип.
И тогда Надежда не выдержала. Она выглянула из-за двери ванной, потому что неизвестность показалась ей гораздо страшнее любого понятного, видимого зла.
Она выглянула в прихожую и увидела, как медленно приоткрылась дверь стенного шкафа, и оттуда показалось женское лицо.
Это лицо было бледным. Это лицо было знакомым, хотя Надежда ни разу не видела его, так сказать, в живом виде. Зато она очень часто видела его на фотографии. Эта была та самая невзрачная женщина с усталыми глазами и кулоном на шее — подруга Сергея Ивановича Лунгина. , И тут случилась удивительная вещь. Надежда абсолютно перестала бояться. Да и на самом деле — пока опасность была неясной, безымянной, неопределенной — она путала Надежду до судорог, до умопомрачения, но когда у этой опасности появилось лицо, да к тому же лицо такое заурядное, невзрачное, обыкновенное — страх отступил.
Тем более что выглянувшая из кладовки женщина сама была здорово напугана.
Увидев Надежду, она вскрикнула, как ошпаренная вылетела из кладовки и бросилась к дверям квартиры.
Еще немного, и ей удалось бы сбежать, но, к несчастью, ее путь пролегал мимо двери ванной, то есть — мимо Надежды Николаевны.
И та, разумеется, не упустила свой шанс. Она ловко выставила правую ногу, незнакомка споткнулась и упала.
Надежда схватила удачно подвернувшуюся под руку швабру, напрочь забыв, что нельзя оставлять в квартире свои отпечатки, и подскочила к поверженной незнакомке. В руках рассерженной женщины обыкновенная швабра — это грозное оружие. Незнакомка со стоном поднялась на четвереньки и потерла ушибленное колено. Увидев занесенную над собой швабру, она жалобно проговорила:
— Не.., не бейте меня!
— За что ты убила бедного Витю? — сурово вопросила Надежда и слегка повела в воздухе шваброй.
Она решила сразу же брать быка за рога и деморализовать противника.
Женщина подняла руки к потолку и воскликнула:
— Я его не убивала! Не убивала!
— Ну да, — недоверчиво отозвалась Надежда, — он сам утопился!
— Когда я пришла, он уже был.., там.., в ванне.., мертвый!
— Вот как? — Надежда по-прежнему смотрела с недоверием и не выпускала из рук свое оружие. — И как же ты попала в квартиру?
— Дверь была открыта…
Надежда сама понимала, что задала глупый вопрос: она сама точно так же только что вошла в незапертую дверь. Странным образом этот факт несколько успокоил ее и внушил доверие к незнакомке. Кроме того, она казалась такой беспомощной, стоя на коленях.
— Ладно, можешь подняться, — Надежда немного отступила, но на всякий случай не выпускала из рук швабру.
Встав на ноги, женщина стала заметно увереннее. Она посмотрела на Надежду и неожиданно сказала:
— А вы-то кто такая? И что, интересно, вы здесь делаете?
— Я пришла в эту квартиру, чтобы поговорить с Виктором о том, что он видел… О том, что он знал про обстоятельства некоторых последних событий… И вообще, почему это я должна отвечать на ваши вопросы? — Надежда гордо подняла голову и выдала свою любимую фразу, позаимствованную из старого детективного фильма:
— Вопросы здесь задаю я!
— Вы.., вы не из милиции? — упавшим голосом проговорила женщина.
Надежда пожала плечами — определенно у дамы от страха поехала крыша. Где, интересно, вы видели работника милиции, который в качестве оружия применяет домашнюю швабру?
Вообще-то соблазн был велик — наговорить тетке с три короба, напугать, она и расколется.
Но во-первых, все-таки женщина не производила впечатление слабоумной и вполне могла опомниться и потребовать у Надежды документы. А у нее их нет. А во-вторых, уж очень не хотелось так явно врать. Одно дело — представиться тетей несуществующей племянницы Тани Собакеевой, а совсем другое — выдать себя за работника милиции. Этак можно и срок схлопотать!
Между тем женщина очень внимательно рассматривала Надежду. Она отошла чуть в сторону и склонила голову набок, потом приоткрыла дверь в комнату, чтобы в прихожей было больше света. Надежда даже слегка забеспокоилась.
Глаза у женщины заблестели, и она неожиданно проговорила:
— А я знаю, кто вы!
— Да? — Надежда Николаевна искренне удивилась и еще больше насторожилась. — И кто же?
— Вы — не Анна Константиновна…
— Вот уж это точно!
— Я знаю, вы — Маргарита, жена Ильи!
«Ни фига себе! — мелькнуло в голове у Надежды. — Кажется, тетка совсем сбрендила!»
— Простите, что я вас сразу не узнала! — оживленно заговорила женщина. — Столько лет прошло… Вы изменились очень…
«Еще бы!» — подумала Надежда.
— Годы, конечно, никого не красят…
«На себя бы посмотрела! — разозлилась Надежда. — Худая вся, бледная как смерть, волосы будто солома, никакой косметики, а других критикует!»
— Но узнать вас можно! — продолжала женщина.
— И на том спасибо! — тихонько буркнула Надежда себе под нос.
— Я вообще-то хорошо помню то время, когда вы с Ильей Константиновичем… Ну, пока вы не развелись. — Кажется, женщина ударилась в воспоминания. — Мы, все его сотрудники, очень вами восхищались, вы так одевались хорошо, и со вкусом…
Тут она замолчала и уставилась на Надежду.
Сегодня утром, собираясь в клуб подземных байкеров, Надежда долго раздумывала, что надеть. С одной стороны, район там люмпенский, и лучше от греха одеться поскромнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
А если здесь кто-то есть?
Если здесь кто-то есть, то он все равно знает о ее появлении.
И если здесь кто-то есть — почему этот кто-то не подает никаких признаков жизни?
Надежда почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки.
— Есть здесь кто-нибудь? — повторила она еле слышно, открывая дверь комнаты.
Эта единственная жилая комната была и спальней, и гостиной, и кабинетом, и столовой. Здесь стоял узенький раскладной диванчик, накрытый сильно потертым вылинявшим пледом, и стол, по совместительству исполнявший обязанности письменного и обеденного — во всяком случае, на одной его стороне лежала стопка общих тетрадей в клетчатых переплетах, а на другом — грязная тарелка с неаппетитными остатками недоеденных пельменей. В углу, возле диванчика, валялся на полу черный матерчатый рюкзак с уже знакомой Надежде символикой «подземных байкеров».
Еще в комнате были старенький корейский телевизор и недорогой музыкальный центр..
Хозяина квартиры здесь не было.
Решив позднее более внимательно осмотреть комнату, Надежда вышла из нее и заглянула на кухню.
Здесь царил еще больший беспорядок.
В раковине громоздилась высоченная стопка грязных тарелок, маленький столик был заставлен посудой так тесно, что на нем не оставалось свободного места. Надежда поняла, почему тарелка с пельменями оказалась в комнате — на кухонном столе ее просто некуда было поставить.
От природы аккуратной Надежде не хотелось задерживаться на этой свалке, тем более что здесь тоже не было никаких следов хозяина.
Она вышла в коридор и снова огляделась.
Перед ней были еще две двери — одна, судя по всему, вела в совмещенный санузел, а вторая — в кладовку или встроенный стенной шкаф.
Надежда открыла дверь ванной комнаты.
При этом ее охватило какое-то удивительно скверное предчувствие. Ей не хотелось переступать порог ванной, не хотелось до тошноты, до судорог, до головокружения.
«Что такое? — недовольно подумала она. — Я современная женщина, отягощенная высшим техническим образованием и совершенно не склонная к предрассудкам. Я не верю в привидения, в лохнесское чудовище, в переселение душ и в снежного человека. Откуда же вдруг такие дикие, несовременные мистические предчувствия?»
Она взяла себя в руки, включила свет и вошла в маленькое тесное помещение.
Здесь, пожалуй, было чуть больше порядка, чем в комнате и на кухне, — просто потому, что здесь было меньше возможностей устроить свалку. Перед Надеждой Николаевной предстал во всей красе бежевый унитаз с деревянным шкафчиком за спиной и самая обыкновенная чугунная ванна, задернутая зеленой пластиковой занавеской.
Благодаря особенностям звукоизоляции, сюда особенно отчетливо доносились звуки скандала, все еще бушевавшего в соседней квартире.
«Какой интересной, полнокровной жизнью живут эти люди, — подумала Надежда, покосившись на стену, — сколько чувства! Какие страсти! А я тут брожу как последняя дура по чужой квартире и трясусь от необъяснимого страха… И чего, интересно, я так боялась? Ничего страшного здесь нет».
Она машинально отдернула в сторону зеленую занавеску…
И истошно завопила.
В ванной, почти до краев наполненной водой, лежало тело.
Надежда зажала себе руками рот, который совершенно ей не повиновался и продолжал кричать. Учитывая тонкие стены, этот крик могли услышать соседи. Кое-как справившись с этой непослушной частью тела, она заставила себя еще раз внимательно посмотреть на содержимое ванны.
Ей не показалось. Там действительно лежало тело, человеческое тело.
Оно было очень бледным. Оно было мужским. У него были согнуты колени. Худые костлявые коленки торчали из воды, а вот голова мертвеца была полностью покрыта водой.
Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Надежда смогла окончательно взять себя в руки. Теперь она узнала того, кто лежал в ванне.
Это был Витя Грачев, парень с фотографии, тот самый парень, которого она хотела найти и расспросить кое о чем. В частности, о том, что он делал на платформе в день смерти Ильи Константиновича. И почему он убегал. А также почему у него при этом было такое испуганное лицо. Что его испугало — неожиданная смерть старого знакомого или что-то совсем другое?
Но теперь ему нельзя было задать этих вопросов.
Точнее, задать-то их можно, да вот только ответов не дождешься. , Кто-то успел нанести Грачеву визит раньше Надежды и позаботился о том, чтобы тот не смог ответить ни на какие вопросы.
Надежда Николаевна ни на секунду не усомнилась в том, что его убили. Она не верила, что молодой, крепкий парень, велосипедист, кстати, просто так утонул в ванне, без чьей-либо помощи. Или что у него ни с того ни с сего случился сердечный приступ. Слишком своевременно это произошло.
Нет, его наверняка утопили. Утопили, чтобы заткнуть ему рот… Точнее, залить его водой…
Надежда подумала, что недавно расспрашивала о Витьке его коллег по клубу андербайкеров, и они наверняка отлично ее запомнили и опишут милиции.
"Нет, это просто замечательно! — в раздражении подумала она. — Именно после того, как я побывала в клубе и получила адрес этого Вити, его и убили! Не могли подождать чуть-чуть…
Хотя что это я несу? Его убили, потому что он что-то знал. Мало того, что я ничего теперь не узнаю, так еще и та девица из клуба так распишет меня милиции, что они там посчитают меня злостной рецидивисткой! Еще и фоторобот составят и вывесят на стенде «Их разыскивает милиция»! Позор какой! Потому что я у них буду первым, а может быть — единственным кандидатом в подозреваемые. И это еще не самое страшное…"
Надежду Николаевну затрясло крупной дрожью.
Здесь, в этой квартире, в этой ванной только что побывал убийца. Может быть, они разминулись на какие-нибудь полчаса, а то и меньше…
Может быть, убийца видел, как она входила в подъезд…
А может быть, убийца еще и теперь здесь, в этой квартире?
И вдруг за дверью ванной раздался едва слышный скрип.
На этот раз Надежда не закричала.
Она просто побоялась закричать, побоялась, что крик ужаса выдаст ее убийце.
Хотя, конечно, он и так знает, что она здесь. Ведь она ходила по квартире, топая как слон и оглушительно хлопая дверьми. Чтобы не заметить ее, он должен быть слепоглухонемым.
Надежда подумала — а почему, собственно, она называет убийцу «он»? Вполне может быть, что это «она», женщина… В конце концов, женщины не меньше мужчин способны на преступление…
Из коридора снова донесся тихий скрип.
И тогда Надежда не выдержала. Она выглянула из-за двери ванной, потому что неизвестность показалась ей гораздо страшнее любого понятного, видимого зла.
Она выглянула в прихожую и увидела, как медленно приоткрылась дверь стенного шкафа, и оттуда показалось женское лицо.
Это лицо было бледным. Это лицо было знакомым, хотя Надежда ни разу не видела его, так сказать, в живом виде. Зато она очень часто видела его на фотографии. Эта была та самая невзрачная женщина с усталыми глазами и кулоном на шее — подруга Сергея Ивановича Лунгина. , И тут случилась удивительная вещь. Надежда абсолютно перестала бояться. Да и на самом деле — пока опасность была неясной, безымянной, неопределенной — она путала Надежду до судорог, до умопомрачения, но когда у этой опасности появилось лицо, да к тому же лицо такое заурядное, невзрачное, обыкновенное — страх отступил.
Тем более что выглянувшая из кладовки женщина сама была здорово напугана.
Увидев Надежду, она вскрикнула, как ошпаренная вылетела из кладовки и бросилась к дверям квартиры.
Еще немного, и ей удалось бы сбежать, но, к несчастью, ее путь пролегал мимо двери ванной, то есть — мимо Надежды Николаевны.
И та, разумеется, не упустила свой шанс. Она ловко выставила правую ногу, незнакомка споткнулась и упала.
Надежда схватила удачно подвернувшуюся под руку швабру, напрочь забыв, что нельзя оставлять в квартире свои отпечатки, и подскочила к поверженной незнакомке. В руках рассерженной женщины обыкновенная швабра — это грозное оружие. Незнакомка со стоном поднялась на четвереньки и потерла ушибленное колено. Увидев занесенную над собой швабру, она жалобно проговорила:
— Не.., не бейте меня!
— За что ты убила бедного Витю? — сурово вопросила Надежда и слегка повела в воздухе шваброй.
Она решила сразу же брать быка за рога и деморализовать противника.
Женщина подняла руки к потолку и воскликнула:
— Я его не убивала! Не убивала!
— Ну да, — недоверчиво отозвалась Надежда, — он сам утопился!
— Когда я пришла, он уже был.., там.., в ванне.., мертвый!
— Вот как? — Надежда по-прежнему смотрела с недоверием и не выпускала из рук свое оружие. — И как же ты попала в квартиру?
— Дверь была открыта…
Надежда сама понимала, что задала глупый вопрос: она сама точно так же только что вошла в незапертую дверь. Странным образом этот факт несколько успокоил ее и внушил доверие к незнакомке. Кроме того, она казалась такой беспомощной, стоя на коленях.
— Ладно, можешь подняться, — Надежда немного отступила, но на всякий случай не выпускала из рук швабру.
Встав на ноги, женщина стала заметно увереннее. Она посмотрела на Надежду и неожиданно сказала:
— А вы-то кто такая? И что, интересно, вы здесь делаете?
— Я пришла в эту квартиру, чтобы поговорить с Виктором о том, что он видел… О том, что он знал про обстоятельства некоторых последних событий… И вообще, почему это я должна отвечать на ваши вопросы? — Надежда гордо подняла голову и выдала свою любимую фразу, позаимствованную из старого детективного фильма:
— Вопросы здесь задаю я!
— Вы.., вы не из милиции? — упавшим голосом проговорила женщина.
Надежда пожала плечами — определенно у дамы от страха поехала крыша. Где, интересно, вы видели работника милиции, который в качестве оружия применяет домашнюю швабру?
Вообще-то соблазн был велик — наговорить тетке с три короба, напугать, она и расколется.
Но во-первых, все-таки женщина не производила впечатление слабоумной и вполне могла опомниться и потребовать у Надежды документы. А у нее их нет. А во-вторых, уж очень не хотелось так явно врать. Одно дело — представиться тетей несуществующей племянницы Тани Собакеевой, а совсем другое — выдать себя за работника милиции. Этак можно и срок схлопотать!
Между тем женщина очень внимательно рассматривала Надежду. Она отошла чуть в сторону и склонила голову набок, потом приоткрыла дверь в комнату, чтобы в прихожей было больше света. Надежда даже слегка забеспокоилась.
Глаза у женщины заблестели, и она неожиданно проговорила:
— А я знаю, кто вы!
— Да? — Надежда Николаевна искренне удивилась и еще больше насторожилась. — И кто же?
— Вы — не Анна Константиновна…
— Вот уж это точно!
— Я знаю, вы — Маргарита, жена Ильи!
«Ни фига себе! — мелькнуло в голове у Надежды. — Кажется, тетка совсем сбрендила!»
— Простите, что я вас сразу не узнала! — оживленно заговорила женщина. — Столько лет прошло… Вы изменились очень…
«Еще бы!» — подумала Надежда.
— Годы, конечно, никого не красят…
«На себя бы посмотрела! — разозлилась Надежда. — Худая вся, бледная как смерть, волосы будто солома, никакой косметики, а других критикует!»
— Но узнать вас можно! — продолжала женщина.
— И на том спасибо! — тихонько буркнула Надежда себе под нос.
— Я вообще-то хорошо помню то время, когда вы с Ильей Константиновичем… Ну, пока вы не развелись. — Кажется, женщина ударилась в воспоминания. — Мы, все его сотрудники, очень вами восхищались, вы так одевались хорошо, и со вкусом…
Тут она замолчала и уставилась на Надежду.
Сегодня утром, собираясь в клуб подземных байкеров, Надежда долго раздумывала, что надеть. С одной стороны, район там люмпенский, и лучше от греха одеться поскромнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35