Вашего опекуна.
– О, я никогда не обсуждала подобные вещи с ним. Но я знаю, каково бы оно было, он не любит Перрена.
– А мистер Мак-Нэр?
– Он не любил Перрена больше, чем я. Внешне они казались друзьями, но… во всяком случае, дядя Бойд не был двуличным. Следует ли мне говорить…
– Ради Бога.
– Ну, однажды около года назад дядя Бойд послал за мной, чтобы я прошла наверх в его кабинет, и когда я вошла, Перрен был там. Дядя Бойд стоял, он был бледен, но выглядел решительно. Я спросила его, что случилось, и он ответил, что лишь хотел заявить мне в присутствии Перрена, что любое влияние, которое его дружба и привязанность может оказать на меня, будет неизменно направлено против моего брака с Перреном. Он сказал это очень официально, и это было непохоже на него. Он не просил меня обещать что-нибудь. Он просто заявил об этом и сказал, что я могу идти.
– И, несмотря на это, мистер Геберт настойчиво ухаживал за вами?
– Конечно, он продолжал ухаживать. Почему бы и нет? Многие за мной ухаживают. Я так богата, что стоит приложить усилия…
– Боже ты мой! – Глаза Вулфа на мгновение открылись, он взглянул на нее и снова полузакрыл глаза. – Вы так циничны в этом отношении?.. Но это мужественный цинизм, который, конечно, уместен. Ничто так не восхищает, как стойкость, с которой миллионеры переносят отрицательные стороны своего богатства. Какова профессия мистера Геберта?
– У него нет никакой. Это одна из черт, которые я не люблю в нем. Он ничего не делает.
– Есть у него какой-нибудь доход?
– Я не знаю. В самом деле, я ничего не знаю об этом. Я думаю, что есть… я слышала, как он делал какие-то смутные замечания. Он живет в Чезборо, и у него есть автомобиль.
– Я знаю. Мистер Гудвин сообщил мне, что он приезжал сюда вчера. Во всяком случае, смелый человек. Вы знали его в Европе, что он делал там?
– Не больше чем здесь, насколько я помню, конечно. Я была совсем юной тогда. Во время войны он был ранен, а позже приехал навестить нас в Испании… то есть мою мать, мне было только два года… и он поехал с нами в Египет немного позднее, но когда мы поехали дальше на восток, он вернулся…
– Один момент, пожалуйста. – Вулф нахмурился. – Давайте приведем в порядок хронологию. По-видимому, собралась настоящая компания в Испании; почти последние слова мистера Мак-Нэра были о том, что он поехал в Испанию со своей малюткой дочерью. Мы начали с того момента, как началась ваша жизнь. Вы родились, как вы сообщили мне вчера, в Париже – 7 мая 1915 года. Ваш отец был на войне, как летчик британской авиации, и был убит, когда вам было несколько месяцев. Когда ваша мать повезла вас в Испанию?
– В начале 1916 года. Она боялась оставаться в Париже из-за войны. Мы поехали сначала в Барселону, а затем в Картахену. Немного позднее дядя Бойд и Гленна приехали и присоединились к нам там. У него не было денег, а здоровье было плохое, и мать… помогала ему. Я думаю, Перрен приехал вскоре после этого, отчасти потому, что дядя Бойд был там, а они оба были друзьями моего отца. Потом в 1917 году умерла Гленна, и вскоре после этого дядя Бойд вернулся в Шотландию, а меня мать увезла в Египет, потому что в Испании боялись революции или еще чего-то. И Перрен поехал с нами.
– Хорошо. У меня есть дом в Египте, который я не видел в течение двадцати лет. Вход в него выложен мозаичной плиткой. Как долго вы были в Египте?
– Около двух лет. В 1919 году, когда мне было четыре года (конечно, мать рассказала мне все это позднее), трое англичан были убиты при волнениях в Каире, и мать решила уехать. Перрен вернулся во Францию. Мы с матерью поехали в Бомбей, а позднее в Бали, Японию и на Гавайи. Мой дядя, который был опекуном моего состояния, продолжал настаивать, чтобы у меня было американское воспитание, и наконец в 1924 году – мне было девять лет тогда – мы покинули Гавайи и приехали в Нью-Йорк. Именно с того времени, фактически, я и знаю дядю Бойда, так как, конечно, я не помнила его после Испании, поскольку мне было только два года.
– У него было свое предприятие в Нью-Йорке, когда вы приехали сюда?
– Нет. Он сказал мне, что начал делать эскизы для Уилмердинга еще в Лондоне, и очень успешно, стал его компаньоном, а потом решил, что Нью-Йорк лучше, приехал сюда в 1925 году и открыл свое дело. Конечно, в первую очередь он отыскал мать, и она немного помогла ему, познакомив с нужными людьми, которых она знала. Но он и так пошел в гору, потому что был очень способным. Он был даже талантлив. Париж и Лондон стали подражать ему. Вы бы никогда не подумали, просто находясь в его обществе, разговаривая с ним… вы бы не подумали…
Она запнулась и остановилась. Вулф начал бормотать что-то, чтобы успокоить ее, но появление Фрица избавило его от этого труда. Фриц вошел, чтобы объявить об обеде. Вулф отодвинул кресло.
– С вашим пальто ничего не случится здесь, мисс Фрост. Ваша шляпа? Но позвольте мне настоятельно просить вас об одолжении: есть в шляпе, за исключением железнодорожной станции – это варварство. Благодарю вас. Ресторан?.. Я ничего не знаю о ресторанах, нет необходимости. Я не стал бы есть в ресторанах, будь там сам Ватель шеф-поваром.
Потом, когда мы уселись за стол, и Фриц вошел, чтобы обнести гостей вкусным блюдом, Вулф представил Фрица согласно своему обычаю для гостей, которые не пробовали раньше этого блюда.
– Мисс Фрост, мистер Фрост, это мистер Бреннер.
Также согласно обычаю, во время еды не било разговоров о делах. Луэлин поерзал слегка, но он ел, и оказалось, что наша новая клиентка была дьявольски голодна. Может быть, она не завтракала. Во всяком случае, она дала волю своим чувствам, когда ела телятину, что заставило Вулфа смотреть на нее с нескрываемым одобрением. Он старался поддерживать разговор, главным образом о Египте, мозаичном крыльце, о повадках верблюдов, о том, что колонизаторский гений Англии обусловлен ее плохим климатом, из-за которого англичане, обладающие хоть каким-то разумом и волей, неизменно решали ехать работать куда-нибудь в другое место. Было два тридцать, когда было покончено с салатом, поэтому мы вернулись в кабинет, и Фриц подал вам туда кофе. Элен Фрост позвонила матери. Очевидно, был значительный родительский протест на другом конце провода, ибо голос Элен сначала звучал убеждающе, затем раздраженно, и наконец довольно дерзко.
Во время этого разговора Луэлин сидел и хмурился на нее, а я не мог понять, кем он был недоволен – ею или противной стороной. Но это ни в том ни в другом случае не могло повлиять на нашу клиентку, ибо она сидела за моим столом и не видела его лица.
Вулф принялся за нее снова, возобновив тему «Перрен Геберт». Но первые полчаса или около того разговор был не гладким, потому что его все время прерывал телефон. Джонни Кимз позвонил сообщить, что он может оставить работу у Притчарда, если он нужен нам, и я сказал ему, что мы как-нибудь обойдемся. Позвонил Дадли Фрост и ругал своего сына на чем свет стоит, а Луэлин воспринял это спокойно и заявил, что его кузина Элен нуждается в нем там, где он находится; при этих словах она посмотрела на него ничего не выражающим взглядом, а я подавил в себе смешок.
Следующим позвонил Фред Даркин, чтобы сказать, что они прибыли в Гленнанн и, не найдя никого, расположились там и начали операцию; телефон коттеджа был не в порядке, поэтому Сол послал Фреда в деревню, чтобы сделать доклад.
Человек по имени Коллинджер позвонил и настаивал на разговоре с Вулфом, а я послушал и записал как обычно. Это был адвокат Мак-Нэра, и он хотел знать, сможет ли Вулф сразу же прийти в его контору для беседы относительно завещания. И конечно, одна только мысль о необходимости куда-то ехать задержала пищеварение Вулфа на десять минут. Было условлено, что Коллинджер сам приедет на Тридцать пятую улицу на следующее утро. Потом спустя некоторое время после трех часов, позвонил инспектор Кремер и сообщил, что его армия достигла одинакового успеха по всем фронтам, а именно, никакого.
– Никакой красной коробки, никаких сведений о ней, нигде ни слуху, ни духу о каком-либо мотиве; ничего среди бумаг Мак-Нэра, что дало бы намек на убийство, никаких следов покупателя цианистого калия; ничего. – В голосе Кремера звучало утомление.
– Вот еще странная вещь, – сказал он обиженным тоном, – мы не можем нигде найти молодых Фростов: вашего клиента Лу нет ни дома, ни в его конторе, ни где-нибудь в другом месте, и Элен тоже нигде нет. Ее мать говорит, что она ушла около одиннадцати часов, но она не знает куда, а я узнал, что Элен была ближе Мак-Нэру, чем кто-либо другой. Они были очень близкие друзья, поэтому у нее самый большой шанс найти красную коробку. Потом, что она делает, бегая по городу, когда Мак-Нэр только что загнулся? Просто есть вероятность, что что-то стало слишком горячим для них и они «слиняли». Лу заходил в квартиру Фростов на Шестьдесят пятой улице, и они ушли вместе. Мы стараемся проследить.
– Мистер Кремер! Прошу вас. Я дважды пытался сказать вам. Мисс Элен Фрост и мистер Луэлин Фрост находятся в моем кабинете, я беседую с ними. Они обедали…
– Ха?! Они сейчас там?
– Да. Они пришли сюда сегодня утром вскоре после того, как вы ушли.
– Будь я проклят. – Кремер даже слегка взвизгнул. – Что вы пытаетесь сделать, слизать сливки? Я хочу их видеть. Попросите их приехать… или подождите, дайте я поговорю с ней. Дайте ей трубку.
– Ну, мистер Кремер, – Вулф прокашлялся, – я не слизываю сливки, а тот мужчина и женщина пришли ко мне без предупреждения и неожиданно. Я совсем не против, чтобы вы поговорили с ней, но нет смысла.
– Что вы хотите сказать, не против? Что это – юмор? Почему, черт возьми, вы должны быть против?
– Я не должен. Но уместно напомнить это, так как мисс Фрост является моим клиентом, и поэтому находится под моим…
– Ваша клиентка? С каких это пор? Что за ерунда? Вы сказали мне, что Лу Фрост нанял вас!
– Так он и сделал. Но это… мы изменили это. Я если говорить с точки зрения лошади – я переменил всадника в середине брода. Я работаю для мисс Фрост. Я хочу сказать, что нет смысла дублировать усилия. Она перенесла тяжелый удар, и она переутомлена. Вы можете спросить ее, если хотите, но я уже сделал это и теперь покончил с этим. Маловероятно, что ее интересы будут противоречить вашим в конце концов. Она стремится найти убийцу мистера Мак-Нэра, как и вы. Это как раз то, для чего она наняла меня. Я могу сказать вам следующее: ни она, ни ее кузен ничего не знают о красной коробке. Они никогда не слышали о ней и никогда не видели ее.
– О черт – в трубке замолчали, – я хочу видеть ее и говорить с ней.
Вулф вздохнул.
– В этой вашей дьявольской дыре? Она утомлена, ей нечего сказать, что могло бы помочь вам, она обладает состоянием в два миллиона долларов, и к следующей осени она будет иметь право голосовать. Почему вы не зайдете к ней домой сегодня вечером? Или не пошлете одного из ваших помощников?
– Потому что я… О, к черту все это. Мне следует быть умнее и не спорить с вами. И она не знает, где находится красная коробка?
– Она не знает о ней абсолютно ничего. И ее кузен тоже. Даю вам слово.
– Хорошо. Может быть, я поговорю с ней позднее. Дайте мне знать, что вы найдете, ладно?
– Конечно.
Вулф повесил трубку и отодвинул телефон, он откинулся в кресле, сцепил пальцы на животе и медленно покачал головой, бормоча:
– Этот человек слишком много говорит… Я уверен, мисс Фрост что вы не обижены тем, что избежали посещения полицейского управления. Одно из самых сильных предубеждений у меня вызывает появление там моих клиентов. Будем надеяться, что поиски красной коробки не наскучат мистеру Кремеру.
Луэлин вставил:
– По моему мнению, единственное, что можно сделать, – это ждать пока ее не найдут. Вся эта мешанина из старой истории… если вы действительно так заботитесь о том, чтобы защитить вашу клиентку от вашей собственной досады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– О, я никогда не обсуждала подобные вещи с ним. Но я знаю, каково бы оно было, он не любит Перрена.
– А мистер Мак-Нэр?
– Он не любил Перрена больше, чем я. Внешне они казались друзьями, но… во всяком случае, дядя Бойд не был двуличным. Следует ли мне говорить…
– Ради Бога.
– Ну, однажды около года назад дядя Бойд послал за мной, чтобы я прошла наверх в его кабинет, и когда я вошла, Перрен был там. Дядя Бойд стоял, он был бледен, но выглядел решительно. Я спросила его, что случилось, и он ответил, что лишь хотел заявить мне в присутствии Перрена, что любое влияние, которое его дружба и привязанность может оказать на меня, будет неизменно направлено против моего брака с Перреном. Он сказал это очень официально, и это было непохоже на него. Он не просил меня обещать что-нибудь. Он просто заявил об этом и сказал, что я могу идти.
– И, несмотря на это, мистер Геберт настойчиво ухаживал за вами?
– Конечно, он продолжал ухаживать. Почему бы и нет? Многие за мной ухаживают. Я так богата, что стоит приложить усилия…
– Боже ты мой! – Глаза Вулфа на мгновение открылись, он взглянул на нее и снова полузакрыл глаза. – Вы так циничны в этом отношении?.. Но это мужественный цинизм, который, конечно, уместен. Ничто так не восхищает, как стойкость, с которой миллионеры переносят отрицательные стороны своего богатства. Какова профессия мистера Геберта?
– У него нет никакой. Это одна из черт, которые я не люблю в нем. Он ничего не делает.
– Есть у него какой-нибудь доход?
– Я не знаю. В самом деле, я ничего не знаю об этом. Я думаю, что есть… я слышала, как он делал какие-то смутные замечания. Он живет в Чезборо, и у него есть автомобиль.
– Я знаю. Мистер Гудвин сообщил мне, что он приезжал сюда вчера. Во всяком случае, смелый человек. Вы знали его в Европе, что он делал там?
– Не больше чем здесь, насколько я помню, конечно. Я была совсем юной тогда. Во время войны он был ранен, а позже приехал навестить нас в Испании… то есть мою мать, мне было только два года… и он поехал с нами в Египет немного позднее, но когда мы поехали дальше на восток, он вернулся…
– Один момент, пожалуйста. – Вулф нахмурился. – Давайте приведем в порядок хронологию. По-видимому, собралась настоящая компания в Испании; почти последние слова мистера Мак-Нэра были о том, что он поехал в Испанию со своей малюткой дочерью. Мы начали с того момента, как началась ваша жизнь. Вы родились, как вы сообщили мне вчера, в Париже – 7 мая 1915 года. Ваш отец был на войне, как летчик британской авиации, и был убит, когда вам было несколько месяцев. Когда ваша мать повезла вас в Испанию?
– В начале 1916 года. Она боялась оставаться в Париже из-за войны. Мы поехали сначала в Барселону, а затем в Картахену. Немного позднее дядя Бойд и Гленна приехали и присоединились к нам там. У него не было денег, а здоровье было плохое, и мать… помогала ему. Я думаю, Перрен приехал вскоре после этого, отчасти потому, что дядя Бойд был там, а они оба были друзьями моего отца. Потом в 1917 году умерла Гленна, и вскоре после этого дядя Бойд вернулся в Шотландию, а меня мать увезла в Египет, потому что в Испании боялись революции или еще чего-то. И Перрен поехал с нами.
– Хорошо. У меня есть дом в Египте, который я не видел в течение двадцати лет. Вход в него выложен мозаичной плиткой. Как долго вы были в Египте?
– Около двух лет. В 1919 году, когда мне было четыре года (конечно, мать рассказала мне все это позднее), трое англичан были убиты при волнениях в Каире, и мать решила уехать. Перрен вернулся во Францию. Мы с матерью поехали в Бомбей, а позднее в Бали, Японию и на Гавайи. Мой дядя, который был опекуном моего состояния, продолжал настаивать, чтобы у меня было американское воспитание, и наконец в 1924 году – мне было девять лет тогда – мы покинули Гавайи и приехали в Нью-Йорк. Именно с того времени, фактически, я и знаю дядю Бойда, так как, конечно, я не помнила его после Испании, поскольку мне было только два года.
– У него было свое предприятие в Нью-Йорке, когда вы приехали сюда?
– Нет. Он сказал мне, что начал делать эскизы для Уилмердинга еще в Лондоне, и очень успешно, стал его компаньоном, а потом решил, что Нью-Йорк лучше, приехал сюда в 1925 году и открыл свое дело. Конечно, в первую очередь он отыскал мать, и она немного помогла ему, познакомив с нужными людьми, которых она знала. Но он и так пошел в гору, потому что был очень способным. Он был даже талантлив. Париж и Лондон стали подражать ему. Вы бы никогда не подумали, просто находясь в его обществе, разговаривая с ним… вы бы не подумали…
Она запнулась и остановилась. Вулф начал бормотать что-то, чтобы успокоить ее, но появление Фрица избавило его от этого труда. Фриц вошел, чтобы объявить об обеде. Вулф отодвинул кресло.
– С вашим пальто ничего не случится здесь, мисс Фрост. Ваша шляпа? Но позвольте мне настоятельно просить вас об одолжении: есть в шляпе, за исключением железнодорожной станции – это варварство. Благодарю вас. Ресторан?.. Я ничего не знаю о ресторанах, нет необходимости. Я не стал бы есть в ресторанах, будь там сам Ватель шеф-поваром.
Потом, когда мы уселись за стол, и Фриц вошел, чтобы обнести гостей вкусным блюдом, Вулф представил Фрица согласно своему обычаю для гостей, которые не пробовали раньше этого блюда.
– Мисс Фрост, мистер Фрост, это мистер Бреннер.
Также согласно обычаю, во время еды не било разговоров о делах. Луэлин поерзал слегка, но он ел, и оказалось, что наша новая клиентка была дьявольски голодна. Может быть, она не завтракала. Во всяком случае, она дала волю своим чувствам, когда ела телятину, что заставило Вулфа смотреть на нее с нескрываемым одобрением. Он старался поддерживать разговор, главным образом о Египте, мозаичном крыльце, о повадках верблюдов, о том, что колонизаторский гений Англии обусловлен ее плохим климатом, из-за которого англичане, обладающие хоть каким-то разумом и волей, неизменно решали ехать работать куда-нибудь в другое место. Было два тридцать, когда было покончено с салатом, поэтому мы вернулись в кабинет, и Фриц подал вам туда кофе. Элен Фрост позвонила матери. Очевидно, был значительный родительский протест на другом конце провода, ибо голос Элен сначала звучал убеждающе, затем раздраженно, и наконец довольно дерзко.
Во время этого разговора Луэлин сидел и хмурился на нее, а я не мог понять, кем он был недоволен – ею или противной стороной. Но это ни в том ни в другом случае не могло повлиять на нашу клиентку, ибо она сидела за моим столом и не видела его лица.
Вулф принялся за нее снова, возобновив тему «Перрен Геберт». Но первые полчаса или около того разговор был не гладким, потому что его все время прерывал телефон. Джонни Кимз позвонил сообщить, что он может оставить работу у Притчарда, если он нужен нам, и я сказал ему, что мы как-нибудь обойдемся. Позвонил Дадли Фрост и ругал своего сына на чем свет стоит, а Луэлин воспринял это спокойно и заявил, что его кузина Элен нуждается в нем там, где он находится; при этих словах она посмотрела на него ничего не выражающим взглядом, а я подавил в себе смешок.
Следующим позвонил Фред Даркин, чтобы сказать, что они прибыли в Гленнанн и, не найдя никого, расположились там и начали операцию; телефон коттеджа был не в порядке, поэтому Сол послал Фреда в деревню, чтобы сделать доклад.
Человек по имени Коллинджер позвонил и настаивал на разговоре с Вулфом, а я послушал и записал как обычно. Это был адвокат Мак-Нэра, и он хотел знать, сможет ли Вулф сразу же прийти в его контору для беседы относительно завещания. И конечно, одна только мысль о необходимости куда-то ехать задержала пищеварение Вулфа на десять минут. Было условлено, что Коллинджер сам приедет на Тридцать пятую улицу на следующее утро. Потом спустя некоторое время после трех часов, позвонил инспектор Кремер и сообщил, что его армия достигла одинакового успеха по всем фронтам, а именно, никакого.
– Никакой красной коробки, никаких сведений о ней, нигде ни слуху, ни духу о каком-либо мотиве; ничего среди бумаг Мак-Нэра, что дало бы намек на убийство, никаких следов покупателя цианистого калия; ничего. – В голосе Кремера звучало утомление.
– Вот еще странная вещь, – сказал он обиженным тоном, – мы не можем нигде найти молодых Фростов: вашего клиента Лу нет ни дома, ни в его конторе, ни где-нибудь в другом месте, и Элен тоже нигде нет. Ее мать говорит, что она ушла около одиннадцати часов, но она не знает куда, а я узнал, что Элен была ближе Мак-Нэру, чем кто-либо другой. Они были очень близкие друзья, поэтому у нее самый большой шанс найти красную коробку. Потом, что она делает, бегая по городу, когда Мак-Нэр только что загнулся? Просто есть вероятность, что что-то стало слишком горячим для них и они «слиняли». Лу заходил в квартиру Фростов на Шестьдесят пятой улице, и они ушли вместе. Мы стараемся проследить.
– Мистер Кремер! Прошу вас. Я дважды пытался сказать вам. Мисс Элен Фрост и мистер Луэлин Фрост находятся в моем кабинете, я беседую с ними. Они обедали…
– Ха?! Они сейчас там?
– Да. Они пришли сюда сегодня утром вскоре после того, как вы ушли.
– Будь я проклят. – Кремер даже слегка взвизгнул. – Что вы пытаетесь сделать, слизать сливки? Я хочу их видеть. Попросите их приехать… или подождите, дайте я поговорю с ней. Дайте ей трубку.
– Ну, мистер Кремер, – Вулф прокашлялся, – я не слизываю сливки, а тот мужчина и женщина пришли ко мне без предупреждения и неожиданно. Я совсем не против, чтобы вы поговорили с ней, но нет смысла.
– Что вы хотите сказать, не против? Что это – юмор? Почему, черт возьми, вы должны быть против?
– Я не должен. Но уместно напомнить это, так как мисс Фрост является моим клиентом, и поэтому находится под моим…
– Ваша клиентка? С каких это пор? Что за ерунда? Вы сказали мне, что Лу Фрост нанял вас!
– Так он и сделал. Но это… мы изменили это. Я если говорить с точки зрения лошади – я переменил всадника в середине брода. Я работаю для мисс Фрост. Я хочу сказать, что нет смысла дублировать усилия. Она перенесла тяжелый удар, и она переутомлена. Вы можете спросить ее, если хотите, но я уже сделал это и теперь покончил с этим. Маловероятно, что ее интересы будут противоречить вашим в конце концов. Она стремится найти убийцу мистера Мак-Нэра, как и вы. Это как раз то, для чего она наняла меня. Я могу сказать вам следующее: ни она, ни ее кузен ничего не знают о красной коробке. Они никогда не слышали о ней и никогда не видели ее.
– О черт – в трубке замолчали, – я хочу видеть ее и говорить с ней.
Вулф вздохнул.
– В этой вашей дьявольской дыре? Она утомлена, ей нечего сказать, что могло бы помочь вам, она обладает состоянием в два миллиона долларов, и к следующей осени она будет иметь право голосовать. Почему вы не зайдете к ней домой сегодня вечером? Или не пошлете одного из ваших помощников?
– Потому что я… О, к черту все это. Мне следует быть умнее и не спорить с вами. И она не знает, где находится красная коробка?
– Она не знает о ней абсолютно ничего. И ее кузен тоже. Даю вам слово.
– Хорошо. Может быть, я поговорю с ней позднее. Дайте мне знать, что вы найдете, ладно?
– Конечно.
Вулф повесил трубку и отодвинул телефон, он откинулся в кресле, сцепил пальцы на животе и медленно покачал головой, бормоча:
– Этот человек слишком много говорит… Я уверен, мисс Фрост что вы не обижены тем, что избежали посещения полицейского управления. Одно из самых сильных предубеждений у меня вызывает появление там моих клиентов. Будем надеяться, что поиски красной коробки не наскучат мистеру Кремеру.
Луэлин вставил:
– По моему мнению, единственное, что можно сделать, – это ждать пока ее не найдут. Вся эта мешанина из старой истории… если вы действительно так заботитесь о том, чтобы защитить вашу клиентку от вашей собственной досады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35