После того как выберусь из трясины, в которой сейчас по уши увяз.
– А если ты не выберешься из нее, Берни? Что тогда?
– На твоем месте я бы надеялся на благополучный исход. Иначе шуба тебе улыбнется так же, как твоя двадцатидолларовая ставка на «Уэйка фореста».
Глава 16
В верхнюю часть города я отправился на такси. Нужно было опять взять «понтиак». К тому времени как я снова пригнал «понтиак» в центр, Каролин уже освоилась со всеми сложностями фотоаппарата «поляроид». Она доказала это, щелкнув затвором, когда я входил в комнату. Фотография вылезла и начала проявляться у меня на глазах. На снимке я выглядел испуганным и в чем-то виноватым. Я сказал Каролин, что не собираюсь множить число своих фотографий.
– Как модель ты намного лучше котов, – сказала она. – Уби ни за что не хочет посидеть спокойно, а Арчи жмурит глаза.
– Арчи все время жмурит глаза.
– Это характерно для бирманских котов. А меня ты снимешь?
– Разумеется.
На ней был темно-серый свитер с высоким воротом и серовато-голубые вельветовые джинсы. Чтобы сфотографироваться, она надела яркую спортивную куртку с медными пуговицами и в довершение ко всему нахлобучила на голову щеголеватого вида берет. Вырядившись так, она села на край стола, скрестила ноги и, похожая на симпатичного беспризорника, заискивающе улыбнулась. «Поляроид» Рэнди зафиксировал все это на редкость точно. Мы вместе с Каролин стали рассматривать, что получилось.
– Чего не хватает, – сказала Каролин, – так это сигары.
– Ты же их не куришь!..
– Но попозировать с сигарой могла бы. Так я была бы похожа на Бонни и Клайда.
– На кого именно из них двоих?
– Очень остроумно. Такие сексуальные шуточки всегда поднимают настроение. Мы можем идти?
– Думаю, да. Браслет Блиннов у тебя с собой?
– В кармане.
– И с фотоаппаратом ты освоилась?
– С ним управляться не труднее, чем с лифтом.
– Тогда пошли.
По дороге я сказал ей:
– Знаешь, Каролин, ты, может быть, и не похожа на Файе Данавей, но выглядишь ты сегодня потрясающе.
– О чем это ты?
– Кроме того, с тобой очень приятно иметь дело.
– Это что такое? Обращение к войскам перед сражением?
– Что-то в этом роде.
– Смотри, как бы глаза мои не затуманились слезами и краска не потекла. Хорошо, что я не крашусь. Может, ты поведешь эту тачку, Берни?
* * *
В конце недели деловой квартал Нью-Йорка выглядит так, словно на него была сброшена одна из тех иезуитских бомб, которые истребляют людей, не причиняя ущерба их имуществу и собственности. Узкие улицы, высокие здания и абсолютно никакой хоть сколько-нибудь заметной человеческой активности. Все магазины были закрыты, а все люди по своим домам наблюдали по телевизору футбольные матчи.
Я оставил «понтиак» на неохраняемой стоянке на Нассау, и мы пошли пешком на Пайн-стрит. Дом номер двенадцать возвышался над окружавшими его домами. В нем размещались офисы. В вестибюле за столом сидел охранник, который заносил в журнал немногочисленных сотрудников, отказавшихся от уик-энда в погоне за дополнительным заработком.
Мы стояли в некотором отдалении восемь или десять минут, в течение которых охраннику было нечего делать. Никто не подходил к нему, чтобы расписаться в приходе или уходе. Я посмотрел наверх и насчитал девять освещенных окон на фасаде здания. Я попытался определить, находится ли одно из них на четырнадцатом этаже, но сделать это оказалось трудно из-за угла обзора, с которого невозможно было просчитать, где находится четырнадцатый, тем более что я не знал даже, имеется ли в этом строении тринадцатый этаж.
Телефона-автомата в обозримой близости от здания не было. Я завернул за угол и прошел квартал вверх по Уильям-стрит. В две минуты пятого я набрал номер Прескотта Демареста. После двух гудков он снял трубку и молчал, пока не услышал мое «алло». Будь я столь же осторожен прошлым вечером, мы получили бы «поляроид» Рэнди, не вскрывая ее квартиру.
– Книга у меня, – сказал я ему. – Мне нужны деньги. Я должен уехать из города. Если вы согласны, мы можем совершить сделку.
– Я заплачу хорошие деньги, если смогу убедиться в том, что это подлинник.
– Я могу показать вам ее сегодня вечером. Если вы захотите купить ее, мы сможем договориться о цене.
– Сегодня вечером?
– В «Барнегатских книгах». Это магазин на Восточной Одиннадцатой улице.
– Мне известно, где этот магазин. В сегодняшней утренней газете была статья...
– Я знаю.
– Вы полагаете, что это совершенно безопасно – встреча в этом магазине?
– Полагаю, что да. Полиция наблюдения не ведет, если вас именно это волнует. Я сегодня проверил.
Я и на самом деле проверил это, медленно проехав в «понтиаке» мимо магазина.
– В одиннадцать часов, – закончил я. – До встречи.
Я повесил трубку и вернулся на угол Уильям– и Пайн-стрит. Оттуда я, хотя и не особенно хорошо, видел вход дома номер двенадцать. Каролин я оставил прямо напротив, у входа в магазин, в котором продавались старые гравюры и изготовлялись рамки на заказ. Неизвестно было, по-прежнему ли она там или уже нет.
На углу я стоял, может быть, минут пять. Затем кто-то вышел из здания и сразу же направился к Нассау-стрит. Не успел он скрыться из виду, как Каролин вышла из двери магазина и помахала мне рукой.
Я кинулся назад к автомату и набрал номер WO4-1114. Телефон прозвонил раз двенадцать, и только после этого я повесил трубку, забрал обратно свою монетку и бегом кинулся к ожидающей меня Каролин.
– Никто не подошел к телефону, – сказал я ей. – Он ушел из офиса.
– Тогда у нас есть его фотография.
– Был только один человек?
– Ага. Кто-то еще вышел раньше, но к тому времени ты еще даже не подошел к автомату, поэтому я не стала его фотографировать. Потом вышел мужчина. Сфотографировав его, я помахала тебе рукой. С тех пор никто не выходил. А, вот еще кто-то идет!.. Это женщина. Сфотографировать ее?
– Не надо.
– Она расписалась перед уходом. Демарест этого не делал. Он просто махнул рукой охраннику и пошел.
– Это еще ни о чем не говорит. Я и сам прибегал к этому фокусу, сбивая привратников с толку своей беззаботностью. Если ты ведешь себя как старый знакомый, люди начинают думать, что они действительно знакомы с тобой.
– Вот его фотография. Чего нам действительно не хватает, так это телескопического объектива или как там они называются? Хорошо хоть улица узкая, а то не больно-то много ты бы увидел.
Я внимательно посмотрел на фотографию. Она не была высочайшего качества, но освещение было неплохим, и лицо Демареста запечатлелось достаточно ясно. Крупный человек средних лет. Седые волосы коротко подстрижены – такие стрижки бывают у отставных полковников военно-морского флота.
Лицо его почему-то показалось мне знакомым. Я не мог понять причины. Прежде я этого человека никогда не видел, это было несомненно.
* * *
По дороге из центра Каролин воспользовалась зеркалом заднего вида, чтобы поправить свой берет. Она возилась с ним несколько минут и наконец осталась довольна тем, как он был надет.
– Забавно это было, – сказала она.
– Демареста фотографировать?
– В этом-то что забавного? Это даже и страшно не было. Мне все мерещилось, что он перейдет через улицу и размозжит мне голову фотоаппаратом, аон даже не обратил на меня внимания. Только и понадобилось, что щелкнуть затвором из укрытия. Нет-нет, я говорила о прошлой ночи.
– А-а!
– Когда вломилась Рэнди. Настоящая мелодрама в спальне. Честное слово, если бы она хорошенько подумала, она бы, конечно, не пришла к такому дурацкому заключению.
– Видишь ли, с ее точки зрения...
– Да это смешно с любой точки зрения! Но одно, конечно, нельзя не признать.
– Что же?
– Когда она бесится, она неотразима.
* * *
Без четверти пять мы уже сидели в баре под названием «Сэнгфроид». Он был так же элегантен, как и то, что его окружало. Ковровые полы, обстановка из черного дерева, отделанного хромом. Наш столик представлял собой черный диск диаметром в восемнадцать дюймов. Полусферические стулья из черного пластика имели хромированные ножки. Я пил содовую со льдом и лимоном, Каролин – мартини.
– Я знаю, что ты никогда не пьешь на работе, – сказала она мне. – Но это не выпивка.
– Да? А что же это такое?
– Лекарство. И в самый подходящий момент, потому что, наверное, у меня начались галлюцинации. Интересно, ты видишь то, что вижу я?
– Я вижу очень высокого человека с бородой и в тюрбане, идущего в южном направлении по Мэдисон-авеню.
– Не значит ли это, что у нас обоих галлюцинации?
Я отрицательно покачал головой.
– Этот парень – сикх, – сказал я. – Если, конечно, это не хорошо всем известный убийца-взломщик, дьявольски искусно замаскировавшийся.
– Что это он собирается делать?
Он вошел в телефонную кабину. Она находилась на углу, в нескольких ярдах от столика, за которым мы сидели, и из окна мы все очень хорошо видели. Я не смог бы поручиться, что это был тот самый сикх, который наводил на меня пистолет, но исключить это, конечно же, было нельзя.
– Это он звонил тебе?
– Не думаю.
– Тогда почему он в кабине? И потом, он пришел на десять минут раньше.
– Может быть, у него спешат часы?..
– Он что же, так и будет там торчать? Подожди-ка. Кому это он звонит?
– Не знаю. Может, Господу Богу. Тогда можешь потом узнать у него номер.
– Он что-то говорит.
– Молитву шепчет или заклинание на пленку записывает.
– Он вешает трубку.
– Верно, – сказал я.
– И уходит.
Однако далеко он не ушел. Он перешел улицу и встал у входа в маленький магазинчик. Там он так же не бросался в глаза, как Мировой центр торговли.
– Он стоит на стреме, – сказал я. – Думаю, сначала он все проверил и убедился, что препятствий нет. Потом он позвонил человеку, с которым я сегодня говорил по телефону, и именно это и сказал ему. Может быть, даже этими самыми словами: «Препятствий нет». Хотя я в этом все-таки сомневаюсь. А вот, кажется, и тот человек, который нам нужен.
– Откуда он взялся?
– Вероятно, из «Карлайля». Это всего за квартал отсюда, и где еще может остановиться человек, который нанимает сикхов в тюрбанах? Может быть, в «Валдорфе», если у него есть историческое чутье. Возможно, в «Шерри-Нидерландах», если он постановщик фильма, а сикх – несостоявшийся Юл Бриннер. Подходит и «Пьерре», это тоже можно допустить, если...
– Это точно он. Он уже в кабине.
– Совершенно верно.
– И что же теперь?
Я встал, нащупал монетку в кармане и посмотрел на часы.
– Пора, – сказал я. – Надеюсь, ты меня извинишь. Мне нужно позвонить.
* * *
Разговор затянулся. Пару раз вмешивался оператор, прося опустить пятицентовые монеты. Между тем разговор был не из тех, когда приятно постороннее вмешательство. Я уже стал подумывать о том, чтобы, положив трубку, пройти несколько десятков ярдов, постучать в дверь телефонной кабины и просто отдать свои пятицентовые монеты собеседнику. Но я решил, что подобное поведение будет неразумным.
В конце концов я повесил трубку, и почти немедленно перезвонил оператор и попросил меня опустить последнюю десятицентовую монету. Я опустил ее и потом какое-то время стоял, теребя в руках свою связку отмычек и подумывая, не вскрыть ли автомат и не вернуть ли то, что я потратил. Я никогда не вскрывал телефоны-автоматы: игра явно не стоила свеч, но насколько трудно было бы это сделать? Я изучал замочную скважину телефона-автомата, вероятно, целую минуту, прежде чем окончательно пришел в себя.
– Каролин это понравится, – подумал я и поспешил назад к нашему столику, чтобы поделиться с ней впечатлениями. Ее там не было. На секунду я присел. Лед растаял в моей содовой, а газировка, несмотря на редкую устойчивость, совершенно выдохлась. Я взглянул в окно. Телефонная кабина на углу была пустой, и сикха у двери магазина не было.
Может быть, она откликнулась на призыв собственного естества? Если так, то фотоаппарат она взяла с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– А если ты не выберешься из нее, Берни? Что тогда?
– На твоем месте я бы надеялся на благополучный исход. Иначе шуба тебе улыбнется так же, как твоя двадцатидолларовая ставка на «Уэйка фореста».
Глава 16
В верхнюю часть города я отправился на такси. Нужно было опять взять «понтиак». К тому времени как я снова пригнал «понтиак» в центр, Каролин уже освоилась со всеми сложностями фотоаппарата «поляроид». Она доказала это, щелкнув затвором, когда я входил в комнату. Фотография вылезла и начала проявляться у меня на глазах. На снимке я выглядел испуганным и в чем-то виноватым. Я сказал Каролин, что не собираюсь множить число своих фотографий.
– Как модель ты намного лучше котов, – сказала она. – Уби ни за что не хочет посидеть спокойно, а Арчи жмурит глаза.
– Арчи все время жмурит глаза.
– Это характерно для бирманских котов. А меня ты снимешь?
– Разумеется.
На ней был темно-серый свитер с высоким воротом и серовато-голубые вельветовые джинсы. Чтобы сфотографироваться, она надела яркую спортивную куртку с медными пуговицами и в довершение ко всему нахлобучила на голову щеголеватого вида берет. Вырядившись так, она села на край стола, скрестила ноги и, похожая на симпатичного беспризорника, заискивающе улыбнулась. «Поляроид» Рэнди зафиксировал все это на редкость точно. Мы вместе с Каролин стали рассматривать, что получилось.
– Чего не хватает, – сказала Каролин, – так это сигары.
– Ты же их не куришь!..
– Но попозировать с сигарой могла бы. Так я была бы похожа на Бонни и Клайда.
– На кого именно из них двоих?
– Очень остроумно. Такие сексуальные шуточки всегда поднимают настроение. Мы можем идти?
– Думаю, да. Браслет Блиннов у тебя с собой?
– В кармане.
– И с фотоаппаратом ты освоилась?
– С ним управляться не труднее, чем с лифтом.
– Тогда пошли.
По дороге я сказал ей:
– Знаешь, Каролин, ты, может быть, и не похожа на Файе Данавей, но выглядишь ты сегодня потрясающе.
– О чем это ты?
– Кроме того, с тобой очень приятно иметь дело.
– Это что такое? Обращение к войскам перед сражением?
– Что-то в этом роде.
– Смотри, как бы глаза мои не затуманились слезами и краска не потекла. Хорошо, что я не крашусь. Может, ты поведешь эту тачку, Берни?
* * *
В конце недели деловой квартал Нью-Йорка выглядит так, словно на него была сброшена одна из тех иезуитских бомб, которые истребляют людей, не причиняя ущерба их имуществу и собственности. Узкие улицы, высокие здания и абсолютно никакой хоть сколько-нибудь заметной человеческой активности. Все магазины были закрыты, а все люди по своим домам наблюдали по телевизору футбольные матчи.
Я оставил «понтиак» на неохраняемой стоянке на Нассау, и мы пошли пешком на Пайн-стрит. Дом номер двенадцать возвышался над окружавшими его домами. В нем размещались офисы. В вестибюле за столом сидел охранник, который заносил в журнал немногочисленных сотрудников, отказавшихся от уик-энда в погоне за дополнительным заработком.
Мы стояли в некотором отдалении восемь или десять минут, в течение которых охраннику было нечего делать. Никто не подходил к нему, чтобы расписаться в приходе или уходе. Я посмотрел наверх и насчитал девять освещенных окон на фасаде здания. Я попытался определить, находится ли одно из них на четырнадцатом этаже, но сделать это оказалось трудно из-за угла обзора, с которого невозможно было просчитать, где находится четырнадцатый, тем более что я не знал даже, имеется ли в этом строении тринадцатый этаж.
Телефона-автомата в обозримой близости от здания не было. Я завернул за угол и прошел квартал вверх по Уильям-стрит. В две минуты пятого я набрал номер Прескотта Демареста. После двух гудков он снял трубку и молчал, пока не услышал мое «алло». Будь я столь же осторожен прошлым вечером, мы получили бы «поляроид» Рэнди, не вскрывая ее квартиру.
– Книга у меня, – сказал я ему. – Мне нужны деньги. Я должен уехать из города. Если вы согласны, мы можем совершить сделку.
– Я заплачу хорошие деньги, если смогу убедиться в том, что это подлинник.
– Я могу показать вам ее сегодня вечером. Если вы захотите купить ее, мы сможем договориться о цене.
– Сегодня вечером?
– В «Барнегатских книгах». Это магазин на Восточной Одиннадцатой улице.
– Мне известно, где этот магазин. В сегодняшней утренней газете была статья...
– Я знаю.
– Вы полагаете, что это совершенно безопасно – встреча в этом магазине?
– Полагаю, что да. Полиция наблюдения не ведет, если вас именно это волнует. Я сегодня проверил.
Я и на самом деле проверил это, медленно проехав в «понтиаке» мимо магазина.
– В одиннадцать часов, – закончил я. – До встречи.
Я повесил трубку и вернулся на угол Уильям– и Пайн-стрит. Оттуда я, хотя и не особенно хорошо, видел вход дома номер двенадцать. Каролин я оставил прямо напротив, у входа в магазин, в котором продавались старые гравюры и изготовлялись рамки на заказ. Неизвестно было, по-прежнему ли она там или уже нет.
На углу я стоял, может быть, минут пять. Затем кто-то вышел из здания и сразу же направился к Нассау-стрит. Не успел он скрыться из виду, как Каролин вышла из двери магазина и помахала мне рукой.
Я кинулся назад к автомату и набрал номер WO4-1114. Телефон прозвонил раз двенадцать, и только после этого я повесил трубку, забрал обратно свою монетку и бегом кинулся к ожидающей меня Каролин.
– Никто не подошел к телефону, – сказал я ей. – Он ушел из офиса.
– Тогда у нас есть его фотография.
– Был только один человек?
– Ага. Кто-то еще вышел раньше, но к тому времени ты еще даже не подошел к автомату, поэтому я не стала его фотографировать. Потом вышел мужчина. Сфотографировав его, я помахала тебе рукой. С тех пор никто не выходил. А, вот еще кто-то идет!.. Это женщина. Сфотографировать ее?
– Не надо.
– Она расписалась перед уходом. Демарест этого не делал. Он просто махнул рукой охраннику и пошел.
– Это еще ни о чем не говорит. Я и сам прибегал к этому фокусу, сбивая привратников с толку своей беззаботностью. Если ты ведешь себя как старый знакомый, люди начинают думать, что они действительно знакомы с тобой.
– Вот его фотография. Чего нам действительно не хватает, так это телескопического объектива или как там они называются? Хорошо хоть улица узкая, а то не больно-то много ты бы увидел.
Я внимательно посмотрел на фотографию. Она не была высочайшего качества, но освещение было неплохим, и лицо Демареста запечатлелось достаточно ясно. Крупный человек средних лет. Седые волосы коротко подстрижены – такие стрижки бывают у отставных полковников военно-морского флота.
Лицо его почему-то показалось мне знакомым. Я не мог понять причины. Прежде я этого человека никогда не видел, это было несомненно.
* * *
По дороге из центра Каролин воспользовалась зеркалом заднего вида, чтобы поправить свой берет. Она возилась с ним несколько минут и наконец осталась довольна тем, как он был надет.
– Забавно это было, – сказала она.
– Демареста фотографировать?
– В этом-то что забавного? Это даже и страшно не было. Мне все мерещилось, что он перейдет через улицу и размозжит мне голову фотоаппаратом, аон даже не обратил на меня внимания. Только и понадобилось, что щелкнуть затвором из укрытия. Нет-нет, я говорила о прошлой ночи.
– А-а!
– Когда вломилась Рэнди. Настоящая мелодрама в спальне. Честное слово, если бы она хорошенько подумала, она бы, конечно, не пришла к такому дурацкому заключению.
– Видишь ли, с ее точки зрения...
– Да это смешно с любой точки зрения! Но одно, конечно, нельзя не признать.
– Что же?
– Когда она бесится, она неотразима.
* * *
Без четверти пять мы уже сидели в баре под названием «Сэнгфроид». Он был так же элегантен, как и то, что его окружало. Ковровые полы, обстановка из черного дерева, отделанного хромом. Наш столик представлял собой черный диск диаметром в восемнадцать дюймов. Полусферические стулья из черного пластика имели хромированные ножки. Я пил содовую со льдом и лимоном, Каролин – мартини.
– Я знаю, что ты никогда не пьешь на работе, – сказала она мне. – Но это не выпивка.
– Да? А что же это такое?
– Лекарство. И в самый подходящий момент, потому что, наверное, у меня начались галлюцинации. Интересно, ты видишь то, что вижу я?
– Я вижу очень высокого человека с бородой и в тюрбане, идущего в южном направлении по Мэдисон-авеню.
– Не значит ли это, что у нас обоих галлюцинации?
Я отрицательно покачал головой.
– Этот парень – сикх, – сказал я. – Если, конечно, это не хорошо всем известный убийца-взломщик, дьявольски искусно замаскировавшийся.
– Что это он собирается делать?
Он вошел в телефонную кабину. Она находилась на углу, в нескольких ярдах от столика, за которым мы сидели, и из окна мы все очень хорошо видели. Я не смог бы поручиться, что это был тот самый сикх, который наводил на меня пистолет, но исключить это, конечно же, было нельзя.
– Это он звонил тебе?
– Не думаю.
– Тогда почему он в кабине? И потом, он пришел на десять минут раньше.
– Может быть, у него спешат часы?..
– Он что же, так и будет там торчать? Подожди-ка. Кому это он звонит?
– Не знаю. Может, Господу Богу. Тогда можешь потом узнать у него номер.
– Он что-то говорит.
– Молитву шепчет или заклинание на пленку записывает.
– Он вешает трубку.
– Верно, – сказал я.
– И уходит.
Однако далеко он не ушел. Он перешел улицу и встал у входа в маленький магазинчик. Там он так же не бросался в глаза, как Мировой центр торговли.
– Он стоит на стреме, – сказал я. – Думаю, сначала он все проверил и убедился, что препятствий нет. Потом он позвонил человеку, с которым я сегодня говорил по телефону, и именно это и сказал ему. Может быть, даже этими самыми словами: «Препятствий нет». Хотя я в этом все-таки сомневаюсь. А вот, кажется, и тот человек, который нам нужен.
– Откуда он взялся?
– Вероятно, из «Карлайля». Это всего за квартал отсюда, и где еще может остановиться человек, который нанимает сикхов в тюрбанах? Может быть, в «Валдорфе», если у него есть историческое чутье. Возможно, в «Шерри-Нидерландах», если он постановщик фильма, а сикх – несостоявшийся Юл Бриннер. Подходит и «Пьерре», это тоже можно допустить, если...
– Это точно он. Он уже в кабине.
– Совершенно верно.
– И что же теперь?
Я встал, нащупал монетку в кармане и посмотрел на часы.
– Пора, – сказал я. – Надеюсь, ты меня извинишь. Мне нужно позвонить.
* * *
Разговор затянулся. Пару раз вмешивался оператор, прося опустить пятицентовые монеты. Между тем разговор был не из тех, когда приятно постороннее вмешательство. Я уже стал подумывать о том, чтобы, положив трубку, пройти несколько десятков ярдов, постучать в дверь телефонной кабины и просто отдать свои пятицентовые монеты собеседнику. Но я решил, что подобное поведение будет неразумным.
В конце концов я повесил трубку, и почти немедленно перезвонил оператор и попросил меня опустить последнюю десятицентовую монету. Я опустил ее и потом какое-то время стоял, теребя в руках свою связку отмычек и подумывая, не вскрыть ли автомат и не вернуть ли то, что я потратил. Я никогда не вскрывал телефоны-автоматы: игра явно не стоила свеч, но насколько трудно было бы это сделать? Я изучал замочную скважину телефона-автомата, вероятно, целую минуту, прежде чем окончательно пришел в себя.
– Каролин это понравится, – подумал я и поспешил назад к нашему столику, чтобы поделиться с ней впечатлениями. Ее там не было. На секунду я присел. Лед растаял в моей содовой, а газировка, несмотря на редкую устойчивость, совершенно выдохлась. Я взглянул в окно. Телефонная кабина на углу была пустой, и сикха у двери магазина не было.
Может быть, она откликнулась на призыв собственного естества? Если так, то фотоаппарат она взяла с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30