– Но, Мария, ведь столько работы... – запротестовал было старик.
Марлоу покачал головой и усмехнулся.
– Я оставляю вас вдвоем обсудить это. Придется подчиниться, папа. Мария может быть непреклонной, когда захочет.
Он быстро прикрыл за собой дверь; спор за ней разгорелся снова, он же прошел к себе в спальню.
Там Мак распаковывал свой чемодан, а когда вошел Марлоу, он поднял голову и улыбнулся.
– Ну, друг, сегодня у меня счастливый день.
Марлоу усмехнулся.
– Мне кажется, ты к этому дому очень хорошо подходишь. – Он закурил сигарету и продолжал: – Я снова уезжаю с партией товара. Я попробую продать что-то в розничные магазины, но не очень-то надеюсь на это. О'Коннор уже обо всем, должно быть, знает.
Мак нахмурился и покачал головой.
– Он никогда не доверял мне никаких своих секретов. Я даже ничего не слышал о мистере Магеллане, пока этим утром не встретился с тобой.
Марлоу задумчиво кивнул.
– Ты поедешь до конца дня развозить уголь. Это не очень трудно. Я вернусь к ленчу, и ты сможешь информировать меня, как идут твои дела.
– О'кей, босс! – отсалютовал Мак.
Марлоу усмехнулся и оставил его одного.
Пока он снова ехал в Барфорд, его начала беспокоить мысль, что он неумолимо втягивается в дела Магеллана, чего вовсе не собирался делать. Он постарался выкинуть эту мысль из головы и сосредоточиться на предстоящей работе.
Мария дала ему список магазинов, которые вчера объехал Билл Джонсон. Первый находился в районе новой застройки на окраине Барфорда, и Марлоу направился прямо туда.
Это была зеленная лавка, в добротном здании из красного кирпича, с красивым фасадом, стоявшая в конце широкого проезда. Когда он вошел в магазин, там никого не было. Марлоу стоял у прилавка и ждал, звонок дверного колокольчика уже затих. Немного спустя из задней двери показался мужчина, вытиравший салфеткой рот. Он приветливо улыбнулся:
– Извините, что заставил вас ждать. Понимаете, у нас всегда поздний завтрак. Мы только что закончили.
– Все в порядке, – кивнул Марлоу. – Я от Магеллана из Литтона. Другой человек был здесь вчера. Я подумал, может быть, вы сегодня заинтересованы еще в одной партии товара.
Зеленщик казался озадаченным.
– Я не совсем понимаю, – сказал он. – Ваш человек уже был здесь этим утром.
– Я, наверное, перепутал список, – почти автоматически ответил Марлоу. – Тот человек работает в одной части города, а я в другой. Мы, очевидно, записали ваш магазин дважды.
Хозяин магазина дружелюбно улыбнулся:
– Ничего страшного, молодой человек. С теми ценами, которые вы предложили мне сегодня утром, у вас не будет никаких трудностей.
Марлоу постарался улыбнуться.
– Надеюсь на это. Нам нужно много продавать, чтобы иметь выгоду. – Он двинулся к дверям. – И все-таки спасибо вам. Я разберусь в этой ошибке со своим другом, когда мы с ним увидимся.
Он вернулся в машину и сидел в кабине, бессильно уронив руки на рулевое колесо и глядя в ветровое стекло. Гнев просто кипел в нем. Он заметил, что руки у него трясутся, и крепко выругался. На него нахлынула темная волна смертельной злобы, и он, припав, к рулю, закрыл глаза.
Спустя несколько минут он почувствовал себя немного лучше. Закурил сигарету и, откинувшись на спинку сиденья, начал обдумывать сложившуюся обстановку. Так, значит, Билл Джонсон сыграл роль Иуды? О'Коннор должен был понять, что произошло вчера. Вот теперь стало понятно, почему Блеки Моноган и его шпана задержали Джонсона в том придорожном кафе. Они немного обработали его, и он согласился играть на их стороне.
Марлоу наклонился вперед и нажал на стартер. Мотор заработал, и он подумал, что вряд ли понадобилось много усилий, чтобы заставить такую трусливую крысу, как Джонсон, согласиться делать то, что ему приказывают. Каждый из людей имеет свою дену. Это был первый серьезный урок, и теперь становилось ясно, что именно делает таких типов, как О'Коннор, столь преуспевающими. Но главное – это факт, что все было спланировано заранее. О'Коннор, наверное, тихо посмеивался в рукав во время их встречи в офисе Тома Гренби.
После нескольких напрасных попыток Марлоу повернул грузовик обратно в Литтон. Где бы он ни появлялся, всюду повторялась та же история. Джонсон уже побывал здесь, и его цены были значительно снижены. Сегодня О'Коннор оказался в выигрыше.
Когда Марлоу проезжал мимо придорожного кафе в окрестностях Барфорда, он невзначай взглянул на стоянку машин и заметил там Билла Джонсона, который направлялся к грузовику, окрашенному в знакомый желтый цвет. Марлоу быстро съехал к обочине, остановился и выпрыгнул на землю.
Джонсон как раз собирался открыть дверцу своей машины, когда Марлоу схватил его за плечо и развернул к себе. У того на лице появился животный страх, и он было открыл рот, чтобы закричать. Марлоу нанес ему сильный удар в живот.
– Ты крыса, – жестко сказал он. – Грязная маленькая крыса.
Джонсон согнулся пополам и осел на землю. Марлоу занес ногу назад, чтобы нанести еще один удар, но услышал крик сзади. Он повернулся и увидел выходящих из кафе Моногана и двух его приспешников.
В первый момент он хотел остаться, но чувство осторожности заставило его повернуться и быстро перебежать через дорогу к машине. Когда рев мотора заглушил раздававшиеся сзади крики ярости, он угрюмо подумал, что настанут и другие времена. Когда он переключился на самую высокую скорость, у него появилась удовлетворенная усмешка. Одно было определенно: Билл Джонсон навсегда запомнит его.
Уже на подъезде к фермерскому дому дверь распахнулась, и показался папа Магеллан, он стоял наверху лестницы, ожидая его. Марлоу спрыгнул из кабины на землю и еще издали покачал головой.
– Ничего хорошего, папа. О'Коннор не терял времени даром.
Старик кивнул и грустно сказал:
– Лучше заходи в дом и расскажи мне все подробно.
Когда они вошли в гостиную, из кухни, вытирая руки о фартук, появилась Мария. Ее лицо выражало надежду, но она сразу исчезла, как только Мария взглянула на отца.
– Что такое, папа, что случилось?
Старик жестом велел ей помолчать.
Марлоу рассказал им обоим все, что произошло. Когда он закончил, Мария воскликнула в ярости:
– Ну подождите, я еще повидаюсь с Биллом Джонсоном! – кричала она; – Я сделаю кое-что такое, что он надолго меня запомнит!
Папа Магеллан выглядел озадаченным, его лицо выражало страдание.
– Билл Джонсон хороший парень, – сказал он. – Я просто не понимаю, что это с ним случилось?
Марлоу нетерпеливо покачал головой. Он поднял руку и потер указательным пальцем о большой.
– Деньги, папа. Единственная на свете вещь, которая чего-то стоит. С ними ты что-то из себя представляешь. А без них ты ничто.
– Нет! – вскричала Мария. – Я не могу поверить в это. Это неправда!
– Ради Бога, не разыгрывай из себя девочку, – сказал ей Марлоу. – Деньги означают силу. Деньги и страх – вот главное. Вот что больше всего почитают люди. Билл Джонсон слабак, он испугался. Они напугали его и предложили денег. Конечно, он согласился.
Старик глубоко и безнадежно вздохнул.
– Что же нам теперь делать? – спросил он. – Если мы не найдем рынка сбыта, нам конец.
– Вы не найдете рынка здесь поблизости, – убежденно произнес Марлоу. – О'Коннор будет сбивать ваши цены до тех пор, пока не сломает вас.
– И этого не долго ждать, мой мальчик, – печально улыбнулся старик.
Общее молчание нарушила Мария, она произнесла задумчиво:
– А что насчет Бирмингема? Почему мы не можем доставлять товар туда?
Марлоу отрицательно покачал головой.
– У О'Коннора множество связей. Он может выследить каждое наше движение и подсечь нас в любом месте.
Старик согласно кивнул:
– Хью прав, Мария. Бирмингем нам тоже не подойдет.
Марлоу задумчиво сдвинул брови; будто его внезапно осенила какая-то идея.
– А что, если Лондон? – предложил он. – Ковент-Гарден? О'Коннор типичный провинциал. В Лондоне он не имеет никакого веса.
– Это очень далеко, – возразил Магеллан.
Марлоу начал было протестовать, но старик предостерегающе поднял руку.
– Нет, послушай меня, сынок. Большая часть нашей продукции – это скоропортящийся товар. Мы должны продавать свежие фрукты и делать это быстро. Их надо доставлять рано утром, чтобы они попадали в магазины свежими и в хорошем состоянии.
– Ну и что за проблема? – продолжал настаивать Марлоу. – Мы будем отправляться в Лондон ночью. Все складывается как нельзя лучше. О'Коннор даже не будет знать, что мы делаем.
Мария смотрела с сомнением.
– Не знаю, Хью, это долгая поездка. Около двухсот миль. Займет много времени.
Марлоу пожал плечами.
– Что такое двести миль? Дороги в это время пусты. Это же совсем легко, все равно что спрыгнуть с бревна.
Он перевел взгляд с Марии на ее отца. Старик тоже выглядел неуверенно, и Марлоу сказал с нетерпением:
– Боже мой, папа, поймите, это же ваш единственный шанс. По крайней мере, надо сделать попытку.
Старик хлопнул ладонью по колену и поднялся.
– Видит Бог, ты прав! – вдруг крикнул он, и глаза его засверкали. – По крайней мере, мы начнем борьбу.
Он надел висевший за дверью пиджак, поднял руку, и голос его окреп.
– Мы еще заставим эту свинью погоняться за своими деньгами. Не пытайся перебивать меня, Мария. Я поеду на другом грузовике. Я сейчас же объеду всех владельцев садов и предупрежу их, что мы владеем положением. И вот что еще – нам нужно побольше товара. Если Хью поедет в Лондон, мы должны как следует обеспечить его поездку.
– Но твоя еда почти готова, папа, – сказала Мария. – Ты не можешь ехать тотчас же.
– Поем, когда вернусь, – ответил он. – Разве это так уж важно, когда само наше существование поставлено на карту?
Магеллан вышел из комнаты, и они услышали, как хлопнула входная дверь.
– А у старика остался еще задор, – рассмеялся Марлоу.
– Папа очень деятелен, когда примет решение, – кивнула Мария. – Он гораздо больше мужчина, чем О'Коннор, если тот когда-нибудь им был.
Последовало неловкое молчание, Мария нервно теребила фартук. Дождь снова застучал в окна, словно кто-то невидимый пытался обратить на себя внимание. Девушка смущенно рассмеялась:
– Это какой-то грустный звук, верно?
Марлоу вспомнил, как, лежа на койке в камере, он часто слушал тот же самый грустный звук, томясь по свободе.
– Да, это, наверное, самый грустный звук в мире, – с чувством сказал он.
На какой-то короткий миг они ощутили себя очень близкими, будто каждый из них обнаружил в другом черты, не замеченные раньше. На лице Марии расцвела теплая улыбка, и она предложила:
– Пойдемте на кухню, я приготовлю вам стакан чаю, у вас было тяжелое утро.
Марлоу прошел за ней по коридору в большую старомодную кухню, теплую от запахов приготовляемой пищи. Он сел у края стола и курил, покачивая ногой и чувствуя, что такого ощущения мира и покоя давно уже не испытывал.
Он наблюдал, как Мария двигалась по комнате, приготовляя чай. Очертания ее тела были мягки и округлы, и когда она наклонялась, чтобы постелить скатерть, платье натягивалось, четко обрисовывая выпуклость ее крутых бедер. Настоящие бедра матери, сказал он себе.
Его мысли невольно обратились к Дженни О'Коннор с ее мальчишеской стройностью, и он попытался сравнить этих двух женщин, придя к выводу, что это невозможно. Дженни обладала потрясающей внешней привлекательностью, чем-то таким, что могло полностью овладеть человеком, как лихорадка, разжечь такой огонь, который можно погасить только полным и окончательным обладанием.
Мария же, он знал, была совсем другой. Ее чувственность была глубоко запрятана внутрь и готова прорваться таким пламенем, которое никогда уже не погасишь. Такие женщины много требуют, но возвращают полученное сторицей.
Мария повернулась от плиты и подала ему чай. Все ее лицо словно изнутри освещалось улыбкой.
– Мне кажется, я должна попросить у вас извинения, Хью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24