Янни попятился, а Рики с искаженным яростью лицом наступал на него, угрожающе выставляя вперед «беретту». На крюке возле рубки висела шестифутовая острога, которую применяют, чтобы вытаскивать крупную рыбу. Это было единственное оружие, и Ломакс, схватив ее, быстро шагнул вперед.
– А вот и я, Рики, – сказал он.
Грек с отвисшей от удивления челюстью глянул на него и начал поворачиваться, поднимая пистолет. Ломакс сделал молниеносный выпад острогой, и ее острие пробило бушлат и попало Рики под мышку правой руки.
Рики закричал, сразу же выронил пистолет и отшатнулся назад, вырвав этим острогу из рук Ломакса. Потом извлек ее из раны и со стоном опустился на ворох сетей.
Янни бросился к поручням и перегнулся через них, сотрясаясь всем маленьким тельцем. Ломакс подобрал «беретту» и подошел к нему. Мальчик повернулся, вытирая рот тыльной стороной ладони, изо всех сил стараясь унять свои слезы.
– Я подумал, что вы погибли. Думал, что вы утонули.
Ломакс тихонько подтолкнул его к рубке.
– Иди в рубку и жди меня там. Я сейчас.
Он засунул «беретту» за брючный ремень и спустился в камбуз. Там было темно и душно, но он ухитрился отыскать полотенце и вернулся на палубу.
Рики сидел возле брата, лежавшего неподвижно со сломанной шеей. Белки его глаз блестели от рассеянного желтого света, шедшего из рубки.
Ломакс опустился на колено и протянул Рики плотно сложенное полотенце:
– Если ты засунешь это под руку и прижмешь посильнее, то еще долго протянешь и покажешься врачу.
Лицо Рики было болезненно-желтым в свете фонаря, его взор остановился.
– Он мертв, – тупо проговорил он. – Мой брат мертв.
Ломакс приподнял его руку и засунул под нее свернутое полотенце. Рики не сделал никаких попыток воспрепятствовать ему. Он сидел возле тела своего брата, прижимая руку к поврежденному боку, а Ломакс повернулся к нему спиной и пошел в рубку.
Он оперся на дверь, закрыл глаза, и ему показалось, что он совсем один и на него надвигается темнота, наваливаясь ужасным невесомым давлением. Он был затерян, совсем один в этой тьме, и вдруг кто-то дернул его за мокрый рукав. Посмотрев вниз, он увидел Янни.
Лицо мальчика совсем побелело от испуга, и Ломакс успокаивающе потрепал его по плечу.
– Все хорошо, Янни. Я просто не так уж молод, как был когда-то.
~~
* * *
~~
Но за этим стояло что-то большее, гораздо большее. Увидев в окно, как Рики скорчился возле тела брата, он быстро отвернулся, потому что у него сразу подвело живот.
Когда он нажимал стартер, его руки дрожали. Машина один раз астматически кашлянула, а потом завелась, он развернул катер по широкой дуге назад и спросил:
– Так как же ты ухитрился здесь оказаться?
– Я тогда в горах не пошел обратно на виллу, а крался за вами до фермы. А когда они вытащили вас и бросили в кабину, я примостился сзади на запасном колесе.
– У тебя была нелегкая поездка, – сказал Ломакс.
– Бывало и похуже, – пожал плечами мальчик. – Я хотел было пойти к Китросу, но боялся оставить вас одного. Я не мог пройти по пирсу из-за фонаря, поэтому заплыл с пляжа и поднялся на катер с кормы. Там я и наткнулся на пустую банку. – Он немного замялся и спросил: – Я правильно поступил, мистер Ломакс?
Ломакс улыбнулся, глядя на него.
– Непонятно, что бы я делал, если бы не ты.
Туман, клубившийся над водой, стал немного гуще, но все же через несколько минут он увидел справа по борту огни пристани и изменил курс.
Когда они проходили мимо пирса, Янни вышел на палубу и стоял наготове со швартовым. Ломакс убавил скорость и выключил мотор лишь в нескольких ярдах от пристани. Он немного не рассчитал, и катер бортом ударился о сваи, немного повредив их, сам он от удара пошатнулся.
Когда он вышел на палубу, Янни был уже на причале и умело накидывал канат на железную швартовую тумбу. Он смеялся.
– Когда в последний раз вы швартовали катер, мистер Ломакс?
– Достаточно того, что мы здесь, целы и невредимы. Далеко ли отсюда до полицейского участка?
– Прямо за углом, – ответил Янни. – Всего лишь пара шагов. Мне позвать сержанта Китроса?
Ломакс кивнул:
– Я подожду здесь.
Над водой гулко отдались шаги мальчика, когда он, пробежав по деревянному настилу причала, скрылся в темноте.
Ломакс обернулся и увидел Рики. Тот стоял, широко расставив ноги, и смотрел вниз на тело брата.
– Кто натравил вас с братом и Димитрия на меня? – спросил Ломакс. – Алексиас Павло?
Рики медленно поднял голову. В желтом свете фонаря его глаза походили на черные провалы, а лицо, покрытое потом, искажала гримаса боли.
Он ничего не ответил, его ненависть стояла между ними как живое существо, и Ломакса проняла дрожь, будто к нему прикоснулась смерть. С воды потянуло легким ветерком, который проникал сквозь его мокрую одежду, и он перелез через поручень и вышел на причал.
Достигнув верфи, он заколебался: конечно самым разумным поступком было бы дождаться Китроса и рассказать ему все. Но он вспомнил о Димитрии, который ждал на ферме известия о том, что его, Ломакса, убили, и в нем вскипела злоба. И уже не раздумывая, он сел в грузовик.
~~
* * *
~~
Подъезжая к ферме, он увидел одинокий огонек, приветственно светящийся в темноте. Заглушив мотор, он немного посидел в машине, глядя на крыльцо, а потом уж спрыгнул на землю и направился к ступеням.
Он вытащил из-за пояса «беретту», снял с предохранителя и, держа пистолет у бедра, вошел в дом. В кухне было темно, но из-под двери, ведущей в жилую комнату, выбивалась полоска света.
Он стоял, ощущая какую-то угрожающую тишину, и вдруг откуда-то издалека донесся грозный раскат грома. Резким движением распахнув дверь, он вошел в комнату.
В камине потрескивал огонь, а в центре стола стояла лампа, и ее желтый свет отбрасывал густые тени по углам комнаты.
Потом он увидел бутылку, валявшуюся на ковре из овечьей шкуры. Красное вино, словно кровь, разлилось по полу, достигая вытянутых ног человека, развалившегося в кресле у камина.
Димитрий Парос смотрел в потолок, словно в вечность, на его лице застыла полуулыбка. Роговая рукоятка ножа торчала у него из-под подбородка, длинное лезвие проткнуло нёбо и вошло в мозг.
В одной руке он все еще сжимал стакан, вино из которого пролилось на пол рядом с ним. Ломакс засунул «беретту» обратно за пояс и опустился на одно колено.
Он потрогал его лицо тыльной стороной ладони и почувствовал, что оно еще теплое. Было очевидно, что он умер совсем недавно. Ломакс вздохнул и начал подниматься на ноги.
И тут он почувствовал на затылке легкое дуновение воздуха, и дверь скрипнула. Знакомый голос сказал:
– Пожалуйста, стой спокойно.
Алексиас Павло вошел в комнату, тяжело опираясь на палку, а в другой руке держа маузер. Он вытащил у него из-за пояса «беретту», сунул ее к себе в карман и посмотрел на Димитрия.
Когда он взглянул снова на Ломакса, его лицо было темным от жажды мести и неумолимым, словно вытесанным из камня.
– Вот теперь я увижу, как тебя повесят, капитан Ломакс, – сказал он.
Глава 15
Угроза виселицы
В маленькой камере, с голыми побеленными стенами и освещенной только одной лампочкой, было маленькое зарешеченное окно, бачок с водой и узкий топчан, на котором Ломакс сейчас и лежал.
Сквозь частую сетку окошка в двери, укрепленную железными полосами, можно было видеть только часть коридора. С той стороны, где располагался кабинет, слышались неясные голоса.
Он завернулся в одеяло, чтобы защититься от пронзительного холода, проникающего сквозь сырую одежду, и закурил одну из сигарет, которые дал ему Китрос.
Сквозь решетку окна он видел темно-синее ночное небо и россыпь звезд, а где-то в отдалении снова прогрохотал гром. Подойдя к окну, он увидел отблески молний над морем у горизонта.
В коридоре послышались шаги. Он повернулся. Надзиратель Ставро, высокий, толстый мужчина в помятой форме цвета хаки, отпирал дверь.
Ломакс бросил одеяло на топчан и вышел в коридор.
– Ну что там еще?
– У сержанта был разговор с отцом Иоанном, – сообщил Ставро. – Старик хочет поговорить с вами, пока он здесь.
Кабинет утопал в полутьме, освещаясь только одной настольной лампой под зеленым абажуром. Отец Иоанн, подперев лицо руками, сидел у стола, а Китрос стоял у окна. Когда Ломакс вошел и задержался в дверях, священник быстро повернул голову.
Они некоторое время смотрели друг на друга, не говоря ни слова, а потом священник поднялся на ноги и спросил:
– Могу ли я чем-то помочь вам?
– Не могу себе представить, чем, – ответил Ломакс.
– Сержант Китрос сказал мне, что вы обвиняете Алексиаса Павло в этом деле, – спокойно продолжал священник.
– А вы, как я полагаю, считаете, что он не мог этого совершить? – спросил Ломакс.
– Убийства? – Отец Иоанн пожал плечами. – В каждом из нас сидит дьявол. Однако в этот вечер Алексиас Павло, как обычно по четвергам, был у меня, и мы играли в шахматы до девяти тридцати.
– И все-таки у него оставалось достаточно времени, – упрямствовал Ломакс.
Старик покачал головой:
– Я так не думаю.
И в этот момент в ставни стукнулся камень.
– Они начинают распоясываться, – сказал Китрос.
Отец Иоанн и Ломакс подошли к окну. Через узкую щель в ставнях Ломакс увидел толпу в двадцать – тридцать человек, стоящую, разбившись на небольшие группы. Некоторые из них разговаривали между собой, а другие смотрели в сторону полицейского участка.
– Чего они хотят? – спросил Ломакс.
– Я так понимаю, что вас, – спокойно ответил Китрос.
– Еще не скоро остров успокоится после этих ночных дел, – тяжело вздохнул отец Иоанн, надевая плащ.
– Меня действительно обвиняют в убийстве?
– Трудно в нашей жизни сказать определенно, кто прав и кто виноват, – ответил ему старик. – Но я уверен только в одном – два человека мертвы. Вам все-таки следовало уехать на почтовом пароходе, мистер Ломакс. Теперь я вижу, что мы обязаны были на этом настоять.
Ломакс сел и достал сигарету из лежащей на столе пачки.
– Чертовски удобно для всех вас, святой отец, считать, что это я во всем виноват. Что человек, принесший всем так много зла, не из ваших людей.
Старик несколько озадаченно посмотрел на него. Сначала показалось, что он хочет что-то возразить, но потом раздумал.
Он обратился к Китросу:
– Мне уже пора. Еще надо зайти к родителям Никиты Па-роса.
– Спасибо, что вы пришли, отец, – поблагодарил Китрос.
– Я скажу людям на улице, чтобы они расходились по домам, – продолжал старый человек. – Если я вам еще потребуюсь, зовите меня без колебаний.
Он снова повернулся к Ломаксу, но, чуть поколебавшись, все же направился к двери. Когда она закрылась за ним, Китрос снова подошел к окну. Немного погодя он с удовлетворением хмыкнул.
– Что, они расходятся? – спросил Ломакс.
– Только на время, потом они снова придут.
Ставро возился на столе с маленькой спиртовой печкой, на которой уже бурлил чайник. Он налил две чашки и поставил их на стол. Ломакс ощутил аромат хорошего кофе. Обжигающе горячий напиток придал ему новые силы. Он вздохнул с наслаждением и закурил еще одну сигарету.
Китрос сидел на другом краю стола. Вставив турецкую сигарету в простенький серебряный мундштук, он зажег ее и откинулся назад, так что его лицо оказалось в тени.
– Мне непонятно только одно, – сказал он. – Димитрию Паросу всегда так нравилось бывать там, где совершается убийство, а в этом случае он предпочел отказаться от удовольствия лично присутствовать при ликвидации человека, которого так ненавидел. Вот я и удивляюсь, почему?
– Он сказал, что у него есть какое-то дело.
– Это, должно быть, очень важно.
Выдвинув ящик стола, он вытащил «беретту» и выкидной нож, которым убили Димитрия. Это был обычный нож со слегка изогнутой ручкой из черного рога, отделанной латунью. Когда Китрос нажал большим пальцем на кнопку, словно по волшебству выскочило девятидюймовое лезвие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– А вот и я, Рики, – сказал он.
Грек с отвисшей от удивления челюстью глянул на него и начал поворачиваться, поднимая пистолет. Ломакс сделал молниеносный выпад острогой, и ее острие пробило бушлат и попало Рики под мышку правой руки.
Рики закричал, сразу же выронил пистолет и отшатнулся назад, вырвав этим острогу из рук Ломакса. Потом извлек ее из раны и со стоном опустился на ворох сетей.
Янни бросился к поручням и перегнулся через них, сотрясаясь всем маленьким тельцем. Ломакс подобрал «беретту» и подошел к нему. Мальчик повернулся, вытирая рот тыльной стороной ладони, изо всех сил стараясь унять свои слезы.
– Я подумал, что вы погибли. Думал, что вы утонули.
Ломакс тихонько подтолкнул его к рубке.
– Иди в рубку и жди меня там. Я сейчас.
Он засунул «беретту» за брючный ремень и спустился в камбуз. Там было темно и душно, но он ухитрился отыскать полотенце и вернулся на палубу.
Рики сидел возле брата, лежавшего неподвижно со сломанной шеей. Белки его глаз блестели от рассеянного желтого света, шедшего из рубки.
Ломакс опустился на колено и протянул Рики плотно сложенное полотенце:
– Если ты засунешь это под руку и прижмешь посильнее, то еще долго протянешь и покажешься врачу.
Лицо Рики было болезненно-желтым в свете фонаря, его взор остановился.
– Он мертв, – тупо проговорил он. – Мой брат мертв.
Ломакс приподнял его руку и засунул под нее свернутое полотенце. Рики не сделал никаких попыток воспрепятствовать ему. Он сидел возле тела своего брата, прижимая руку к поврежденному боку, а Ломакс повернулся к нему спиной и пошел в рубку.
Он оперся на дверь, закрыл глаза, и ему показалось, что он совсем один и на него надвигается темнота, наваливаясь ужасным невесомым давлением. Он был затерян, совсем один в этой тьме, и вдруг кто-то дернул его за мокрый рукав. Посмотрев вниз, он увидел Янни.
Лицо мальчика совсем побелело от испуга, и Ломакс успокаивающе потрепал его по плечу.
– Все хорошо, Янни. Я просто не так уж молод, как был когда-то.
~~
* * *
~~
Но за этим стояло что-то большее, гораздо большее. Увидев в окно, как Рики скорчился возле тела брата, он быстро отвернулся, потому что у него сразу подвело живот.
Когда он нажимал стартер, его руки дрожали. Машина один раз астматически кашлянула, а потом завелась, он развернул катер по широкой дуге назад и спросил:
– Так как же ты ухитрился здесь оказаться?
– Я тогда в горах не пошел обратно на виллу, а крался за вами до фермы. А когда они вытащили вас и бросили в кабину, я примостился сзади на запасном колесе.
– У тебя была нелегкая поездка, – сказал Ломакс.
– Бывало и похуже, – пожал плечами мальчик. – Я хотел было пойти к Китросу, но боялся оставить вас одного. Я не мог пройти по пирсу из-за фонаря, поэтому заплыл с пляжа и поднялся на катер с кормы. Там я и наткнулся на пустую банку. – Он немного замялся и спросил: – Я правильно поступил, мистер Ломакс?
Ломакс улыбнулся, глядя на него.
– Непонятно, что бы я делал, если бы не ты.
Туман, клубившийся над водой, стал немного гуще, но все же через несколько минут он увидел справа по борту огни пристани и изменил курс.
Когда они проходили мимо пирса, Янни вышел на палубу и стоял наготове со швартовым. Ломакс убавил скорость и выключил мотор лишь в нескольких ярдах от пристани. Он немного не рассчитал, и катер бортом ударился о сваи, немного повредив их, сам он от удара пошатнулся.
Когда он вышел на палубу, Янни был уже на причале и умело накидывал канат на железную швартовую тумбу. Он смеялся.
– Когда в последний раз вы швартовали катер, мистер Ломакс?
– Достаточно того, что мы здесь, целы и невредимы. Далеко ли отсюда до полицейского участка?
– Прямо за углом, – ответил Янни. – Всего лишь пара шагов. Мне позвать сержанта Китроса?
Ломакс кивнул:
– Я подожду здесь.
Над водой гулко отдались шаги мальчика, когда он, пробежав по деревянному настилу причала, скрылся в темноте.
Ломакс обернулся и увидел Рики. Тот стоял, широко расставив ноги, и смотрел вниз на тело брата.
– Кто натравил вас с братом и Димитрия на меня? – спросил Ломакс. – Алексиас Павло?
Рики медленно поднял голову. В желтом свете фонаря его глаза походили на черные провалы, а лицо, покрытое потом, искажала гримаса боли.
Он ничего не ответил, его ненависть стояла между ними как живое существо, и Ломакса проняла дрожь, будто к нему прикоснулась смерть. С воды потянуло легким ветерком, который проникал сквозь его мокрую одежду, и он перелез через поручень и вышел на причал.
Достигнув верфи, он заколебался: конечно самым разумным поступком было бы дождаться Китроса и рассказать ему все. Но он вспомнил о Димитрии, который ждал на ферме известия о том, что его, Ломакса, убили, и в нем вскипела злоба. И уже не раздумывая, он сел в грузовик.
~~
* * *
~~
Подъезжая к ферме, он увидел одинокий огонек, приветственно светящийся в темноте. Заглушив мотор, он немного посидел в машине, глядя на крыльцо, а потом уж спрыгнул на землю и направился к ступеням.
Он вытащил из-за пояса «беретту», снял с предохранителя и, держа пистолет у бедра, вошел в дом. В кухне было темно, но из-под двери, ведущей в жилую комнату, выбивалась полоска света.
Он стоял, ощущая какую-то угрожающую тишину, и вдруг откуда-то издалека донесся грозный раскат грома. Резким движением распахнув дверь, он вошел в комнату.
В камине потрескивал огонь, а в центре стола стояла лампа, и ее желтый свет отбрасывал густые тени по углам комнаты.
Потом он увидел бутылку, валявшуюся на ковре из овечьей шкуры. Красное вино, словно кровь, разлилось по полу, достигая вытянутых ног человека, развалившегося в кресле у камина.
Димитрий Парос смотрел в потолок, словно в вечность, на его лице застыла полуулыбка. Роговая рукоятка ножа торчала у него из-под подбородка, длинное лезвие проткнуло нёбо и вошло в мозг.
В одной руке он все еще сжимал стакан, вино из которого пролилось на пол рядом с ним. Ломакс засунул «беретту» обратно за пояс и опустился на одно колено.
Он потрогал его лицо тыльной стороной ладони и почувствовал, что оно еще теплое. Было очевидно, что он умер совсем недавно. Ломакс вздохнул и начал подниматься на ноги.
И тут он почувствовал на затылке легкое дуновение воздуха, и дверь скрипнула. Знакомый голос сказал:
– Пожалуйста, стой спокойно.
Алексиас Павло вошел в комнату, тяжело опираясь на палку, а в другой руке держа маузер. Он вытащил у него из-за пояса «беретту», сунул ее к себе в карман и посмотрел на Димитрия.
Когда он взглянул снова на Ломакса, его лицо было темным от жажды мести и неумолимым, словно вытесанным из камня.
– Вот теперь я увижу, как тебя повесят, капитан Ломакс, – сказал он.
Глава 15
Угроза виселицы
В маленькой камере, с голыми побеленными стенами и освещенной только одной лампочкой, было маленькое зарешеченное окно, бачок с водой и узкий топчан, на котором Ломакс сейчас и лежал.
Сквозь частую сетку окошка в двери, укрепленную железными полосами, можно было видеть только часть коридора. С той стороны, где располагался кабинет, слышались неясные голоса.
Он завернулся в одеяло, чтобы защититься от пронзительного холода, проникающего сквозь сырую одежду, и закурил одну из сигарет, которые дал ему Китрос.
Сквозь решетку окна он видел темно-синее ночное небо и россыпь звезд, а где-то в отдалении снова прогрохотал гром. Подойдя к окну, он увидел отблески молний над морем у горизонта.
В коридоре послышались шаги. Он повернулся. Надзиратель Ставро, высокий, толстый мужчина в помятой форме цвета хаки, отпирал дверь.
Ломакс бросил одеяло на топчан и вышел в коридор.
– Ну что там еще?
– У сержанта был разговор с отцом Иоанном, – сообщил Ставро. – Старик хочет поговорить с вами, пока он здесь.
Кабинет утопал в полутьме, освещаясь только одной настольной лампой под зеленым абажуром. Отец Иоанн, подперев лицо руками, сидел у стола, а Китрос стоял у окна. Когда Ломакс вошел и задержался в дверях, священник быстро повернул голову.
Они некоторое время смотрели друг на друга, не говоря ни слова, а потом священник поднялся на ноги и спросил:
– Могу ли я чем-то помочь вам?
– Не могу себе представить, чем, – ответил Ломакс.
– Сержант Китрос сказал мне, что вы обвиняете Алексиаса Павло в этом деле, – спокойно продолжал священник.
– А вы, как я полагаю, считаете, что он не мог этого совершить? – спросил Ломакс.
– Убийства? – Отец Иоанн пожал плечами. – В каждом из нас сидит дьявол. Однако в этот вечер Алексиас Павло, как обычно по четвергам, был у меня, и мы играли в шахматы до девяти тридцати.
– И все-таки у него оставалось достаточно времени, – упрямствовал Ломакс.
Старик покачал головой:
– Я так не думаю.
И в этот момент в ставни стукнулся камень.
– Они начинают распоясываться, – сказал Китрос.
Отец Иоанн и Ломакс подошли к окну. Через узкую щель в ставнях Ломакс увидел толпу в двадцать – тридцать человек, стоящую, разбившись на небольшие группы. Некоторые из них разговаривали между собой, а другие смотрели в сторону полицейского участка.
– Чего они хотят? – спросил Ломакс.
– Я так понимаю, что вас, – спокойно ответил Китрос.
– Еще не скоро остров успокоится после этих ночных дел, – тяжело вздохнул отец Иоанн, надевая плащ.
– Меня действительно обвиняют в убийстве?
– Трудно в нашей жизни сказать определенно, кто прав и кто виноват, – ответил ему старик. – Но я уверен только в одном – два человека мертвы. Вам все-таки следовало уехать на почтовом пароходе, мистер Ломакс. Теперь я вижу, что мы обязаны были на этом настоять.
Ломакс сел и достал сигарету из лежащей на столе пачки.
– Чертовски удобно для всех вас, святой отец, считать, что это я во всем виноват. Что человек, принесший всем так много зла, не из ваших людей.
Старик несколько озадаченно посмотрел на него. Сначала показалось, что он хочет что-то возразить, но потом раздумал.
Он обратился к Китросу:
– Мне уже пора. Еще надо зайти к родителям Никиты Па-роса.
– Спасибо, что вы пришли, отец, – поблагодарил Китрос.
– Я скажу людям на улице, чтобы они расходились по домам, – продолжал старый человек. – Если я вам еще потребуюсь, зовите меня без колебаний.
Он снова повернулся к Ломаксу, но, чуть поколебавшись, все же направился к двери. Когда она закрылась за ним, Китрос снова подошел к окну. Немного погодя он с удовлетворением хмыкнул.
– Что, они расходятся? – спросил Ломакс.
– Только на время, потом они снова придут.
Ставро возился на столе с маленькой спиртовой печкой, на которой уже бурлил чайник. Он налил две чашки и поставил их на стол. Ломакс ощутил аромат хорошего кофе. Обжигающе горячий напиток придал ему новые силы. Он вздохнул с наслаждением и закурил еще одну сигарету.
Китрос сидел на другом краю стола. Вставив турецкую сигарету в простенький серебряный мундштук, он зажег ее и откинулся назад, так что его лицо оказалось в тени.
– Мне непонятно только одно, – сказал он. – Димитрию Паросу всегда так нравилось бывать там, где совершается убийство, а в этом случае он предпочел отказаться от удовольствия лично присутствовать при ликвидации человека, которого так ненавидел. Вот я и удивляюсь, почему?
– Он сказал, что у него есть какое-то дело.
– Это, должно быть, очень важно.
Выдвинув ящик стола, он вытащил «беретту» и выкидной нож, которым убили Димитрия. Это был обычный нож со слегка изогнутой ручкой из черного рога, отделанной латунью. Когда Китрос нажал большим пальцем на кнопку, словно по волшебству выскочило девятидюймовое лезвие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20