В центра стола возвышался мынамыхряк в золотистой медовой корочке, лежащий на груде хрустких жареных грибочков; стояло зеленое прозрачное блюдо в виде огромной морской рыбины с заливной фусикрякой; высились пирамиды куркамисов и сладкие горы разноцветных хухринских блинчиков. Томное суфле из воздушных немерид светилось бледно-розовым. Симпатичные сырные шарики ждали, когда их пригласят к сидру. Куриные крылышки готовились сами впорхнуть в рот гостям. Фаршированные ножки вели бесконечный хоровод на круглой золотой тарелке размером со щит циклопа. А нефритовый поднос с запеченной в слоеном тесте папулыгой, будто верные оруженосцы, со всех сторон окружали маленькие алебастровые мисочки с разнообразными соусами.
Прозрачные ломти ветчины и золотистые шары балыков; пухленькие круги домашних колбас; жирные каплуны и пулярки, политые смородиновым вареньем; жаркое из дичи и отбивные; омлетики с креветками; угри под белым вином и устрицы; горячие и холодные супы; крохотные, с ноготок, пирожки с самыми разнообразными начинками; горшочки с пиракашами; салаты, салатцы и салатики; моченые и квашеные ягоды; соленья и копченья; жареное, пареное и вареное, украшенное самым затейливым образом, – все это смотрелось как драгоценности королевской короны, источало соблазнительные ароматы, утверждая присутствующих в мысли, что жизнь прекрасна и удивительна и без боя ее покидать не следует.
Откочевав к пиршественному столу в сопровождении Левалесы и столика, на котором лежали тетрадки и возвышалась клетка с возмущенной жертвой военной цензуры, Карлюза окинул его взглядом государственного деятеля, оценивающего фронт работ, и облизнулся.
– Что прикажете? – прошелестел призрак в черной ливрее.
– Попрошу всемерно питать меня многовкусной колбасьей и спелобоким флюктом, – сказал троглодит. – А милорду Левалесе нужно не отказать в немеридах, фусикряке и хухринских блинчиках, в силу своей природы весьма неизвестных в Сэнгерае.
– Что пожелает господин Бургежа? – спросил призрак.
– Я объявил голодовку в знак протеста против деспотизма, тирании и насилия над личностью, – сухо заметил лауреат Пухлицерской премии. – Если кому до сих пор не ясно, в клетке я обитаю против собственной воли. Ну что, голубчик, голодовку протеста начнем, пожалуй, с тарелки знаменитого супа «Свадьба дочери», затем с двойной порции салата «Вчерашний закат» и салатца «Задушевная иллюзия», потом насыплете мне гописсиных сухариков и упомянутых Карлюзой хухринских блинчиков, игнорировать которые не станет ни одно здравомыслящее существо. В заключение я, возможно, утешусь порцией-другой вуталернских колбасок с грибочками в сазитальном соусе. Как видите, в еде я сдержан, не то что в работе. Можно сказать, почти равнодушен. Немного позже мы с вами подумаем о втором заходе. И не забывайте, что свое горе я должен окропить достойными напитками.
Если бы этикет позволял, то призрак бы непременно зааплодировал.

Никогда не ешь больше, чем сможешь поднять.
Генри Бирд
– Вы кормитесь от всей души, – вздохнул Левалеса с уважением, – как страшный зверь Ватабася.
– Гений ненасытен, – пояснил Бургежа.
Он задумчиво похрустел сухариками.
– Слышал, вы тоже собираетесь на войну.
– Война не обойдется без героев, – процитировал Карлюза понравившуюся ему фразу.
– Демоны – трудный контингент, – поделился знанием специальный корреспондент.
– Обладаю ногами.
– А смысл?
– «Можно использовать ноги как оружие. Ими будете пинать врага, но и открывать двери и бить предметы», – прочитал троглодит из тетрадки с наставлениями мастериона Зюзака Грозного.
Бургежа внимательно посмотрел на свои когтистые лапки в пуховых кальсончиках, не раз выручавшие его в трудную минуту, и ничего не возразил.
– Как мне не хватает на этом пиру короля Юлейна, – поделился князь-вампир с князем-оборотнем.
Донельзя счастливые Архаблог и Отентал, полностью разделявшие мысль о предназначении ног как оружия, вели увлекательную беседу с многочисленными знатоками и любителями Кровавой паялпы. Люди отчаянные, они всего лишь на какой-то миг побледнели и умолкли, когда их представляли Кехертусу, Думгару, Мадарьяге, Гампакорте и прочим важным персонам. Однако кузены тут же прибегли к испытанному способу укрепления духа и тела и уже несколько минут спустя, как ни в чем не бывало, тарахтели без умолку.
Сам хозяин замка восседал на своем парадном троне в виде костлявой золотой руки, поставив ноги на подставочку из черепа циклопа, инкрустированного эмалью, и отрешенно наблюдал за происходящим, попивая любимое мугагское. Рядом с ним стояли несколько слуг. Один держал поднос с немеридами, второй – запасной кувшинчик, третий – булочки, специально присланные Гописсой, дабы достойно украсить праздничное меню.
У Зелга были все основания полагать, что его личная жизнь, в принципе, наладилась.
Правда, если бы кто удосужился спросить его, а нужны ли ему в замке учредители и бессменные владельцы чесучинского чуда, он, возможно, затруднился бы вот так, с ходу, ответить на сей каверзный вопрос. До сегодняшнего дня он как-то над этим не задумывался.
С одной стороны, Такангор под большим секретом ввел его в курс дела, и молодой герцог утешился тем, что кровь на паялпе – из томатного сока и клюквенного сиропа; смертельные поединки – не смертельны; а зрители нервничают и жуют горячие пончики.
С другой – эта забава все же пропагандировала насилие и поощряла азарт, а Зелг не слишком приветствовал данные качества в любом существе.
Впрочем, все решалось куда проще. Как помнит наш добрый читатель, герцога да Кассара не чересчур утомляли просьбами и предложениями. Сами приходили, сами как-то устраивались и оставались навсегда, не заставляя его принимать сложные решения.
Заприметив в темном углу огромного помещения демона Борромеля, Архаблог и Отентал переглянулись, прерывисто вздохнули и бросились к нему, сияя нежными и приветливыми улыбками.
– Какая фактура! – восхищенно молвил Архаблог, пихая Отентала в бок.
– Какая харизма – ее видно за версту, – подтвердил тот.
Отентал любил разговаривать с собеседником, крепко держа его за пуговицу. Однако придирчивый осмотр Борромеля, слегка удивленного такой непосредственностью, показал, что пуговиц на нем нет. Это, несомненно, затрудняло беседу, но не отменяло ее.
– А скажите, – пропел Архаблог голосом кокетливой амазонки, – вы никогда не хотели участвовать в Кровавой паялпе?
– Это слава, почет, прибыль, наконец, – принялся перечислять Отентал, загибая пухленькие пальчики. – Достойная, обеспеченная старость. У вас есть внуки? Вы сможете купить им трипулязные саночки – зимой махнете вместе на каток.
Борромель сморгнул.
– Я маркиз Ненависти, хозяин Дома Боли, повелитель Южных пределов Преисподней и командир сорока легионов Пожирателей Снов, – с достоинством пояснил он. – К тому же, если вы все еще не заметили, я – демон.
– То есть с внуками не сложилось?
– Жизнь наперекосяк, м-да…
– Не беда, – успокоил его добрый Архаблог, – с кем не бывает.
– С этим можно бороться, – закивал Отентал. – Многие думали, что у них нет перспектив, но мы вывели их в люди.
– Мы сделаем вам хорошую рекламу, напишем биографию поприличнее.
– Да идите вы к Бедерхему! – рявкнул ошалевший демон одно из худших адских ругательств.
– Непременно, – ответствовал Отентал. – И его не обидим. Но вы вне конкуренции.
– И не говорите «нет», от таких предложений отказываются только раз в жизни.
– Держите хвост трубой!
– И – ради Тотиса – не сутультесь, это вас портит.
Теперь Борромель моргал без остановки.
– Перед вами откроются все дороги – посмотрите хотя бы на Такангора, – гнул свою линию Архаблог.
– И памятник, не забывайте про памятник в Чесучине. С табличкой, – завлекал Отентал. – Если ваши родственники еще живы, они умрут от гордости.
– А бесплатное трехразовое питание? Учтите наше питание! Со всеми витаминами!
– Да просто вспомнить на старости лет, сидя у камелька, как вы стоите перед восторженной публикой, весь в лучах славы…
Борромель, отдаленно похожий на чудовищную бронированную жабу с когтистыми лапами, представил себя сидящим у камелька и окончательно растерялся. Такого напора и энергии, такого энтузиазма в Аду давно не видели, и демон, которому этикет запрещал пожирать чужих гостей, не знал, как с ними справиться.
– Вас это не смущает?… – Не договорив, он распахнул свой кошмарный зев.
Алая жаркая пасть, утыканная кривыми, острыми как бритва клыками, угрожающе нависла над устроителями паялпы.
– Вот! – обрадованно вскричал Архаблог. – Именно так мы и запечатлеем вас в бронзе!
– Какая экспрессия! – возопил Отентал. – Сколько огня, сколько внутренней силы. Голубчик, вы и паялпа созданы друг для друга. Так и знайте – всю предыдущую жизнь вы прожили зря, она тянулась – тихая, невзрачная – в ожидании этого великого момента. А вы еще ломаетесь.
– Кстати, – прогудел Такангор, выдвигаясь из-за колонны, – не забудьте вписать в договор серебряные подковки. Отличная вещь, я страшно доволен.
– Вы думаете? – с сомнением произнес демон, разглядывая переднюю лапу и шевеля пальцами. – И где здесь должны быть подковки?
– Альгерс разберется, – утешил его минотавр. – Он обычное ведро на голову намертво прилепит, не то что ногу подкует.
Отентал наконец обнаружил на массивном туловище демона какой-то не слишком острый шип и с воодушевлением взялся за него.
– Дорогой мой, – сказал он, дергая демона за этот вырост, – дорогой мой, вы же не знаете самого главного – как вам это понравится.

* * *

Известное известно немногим.
Аристотель
Есть в мире вещи неподвластные холодному уму, но только любящему сердцу. В принципе, их немного, однако именно с ними в Аду больше всего хлопот.
Поговорив с отцом, маркиза Сартейн отправилась к той единственной, кому доверяла и к чьим советам прислушивалась. Герцогиня Эдна Фаберграсс, повелительница Снов, слыла одной из лучших провидиц Преисподней. К тому же ей, как и Моубрай Яростной, были ведомы счастье обретения любимого и неистовая, не утихающая с веками боль утраты. В подземном мире одна только она могла понять и выслушать золотоглазую демоницу и ответить на вопросы, которые у нее внезапно возникли.
Переливающийся всеми цветами черной радуги, великолепный замок Фаберграсс нависал над Пропастью Кошмаров, где во множестве роились самые изощренные, жуткие, болезненные страхи смертных существ. Залитая мраком пропасть казалась – или в самом деле была – бездонной. Над ней высилась одиноко стоящая башня. Даже Князь Тьмы не знал всей правды о ней. В Аду говорили, что тут запечатаны кошмары существ бессмертных и всемогущих и что мир рухнет, если они вырвутся на волю. А потому основная работа повелителей Западных пределов Преисподней – не насылать ужасов тьмы на жителей Ниакроха, но беречь их от Первозданного Мрака.
Эдна Фаберграсс встретила маркизу Сартейн в зале Снов, который обе подруги облюбовали для серьезных бесед еще в незапамятные времена.
Герцогиня была прекрасна: белокожая, с алыми глазами и ярко-красными волосами, собранными в диковинную прическу, украшенную диадемой из черных алмазов; в черном наряде; с массивной цепью, на которой висел ключ, будто сработанный из клока тьмы, на великолепной длинной шее. Хрупкая, стройная, изящная, она походила, скорее, на смертную красавицу, а вовсе не на существо, присутствовавшее при расцвете и гибели многих цивилизаций.
– Говорят, ты летала наверх, – произнесла она вместо приветствия.
Ее голос напоминал звон хрустальных льдинок, просыпавшихся на золотой поднос.
– У нас невозможно что-либо утаить, – рассмеялась Моубрай. – Да, я была наверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67